Дикий

      Я увидел его однажды днём, когда от нечего делать шлялся по саду. Жарко было, впрочем, как всегда, одуряюще пахло цветами и раздражающе журчали многочисленные фонтанчики. В бассейне плавать смысла не было, там вода как парное молоко, и я бродил, зевая, и щелчками сбивал бабочек с цветов. Был бы я девушкой — наверно, визжал от восторга. Тут самые маленькие бабочки размером с ладонь, а большие — с человеческую голову. Правда, и пауки такого же размера, но, по счастью, не ядовитые.       Наш особняк на востоке, на месте старинной виллы, принадлежавшей когда-то местному князьку. От средневековой усадьбы остались только каменные божки в саду, оплетённые ползучими розами. Матушка их трогать не велела, сказав, что они прекрасно вписываются в садовый дизайн. Таких истуканчиков за городом навалом и теперь очень модно растаскивать их и ставить в фонтаны.       От древней столицы Улоу, завоёванной ещё в средние века, остались лишь они да развалины храма в южной части города, стены которого исписаны надписями туристов. А вокруг теперь Эвер-Сити — мегаполис с проспектами, небоскрёбами и потоками машин.       Ну и, конечно же, местные. Они в любой толпе выделяются своей смуглой кожей, невероятно светлыми глазами, и всегда обвешаны дешёвыми амулетами и побрякушками. И красотой, конечно же. Каждый из них фору даст любой всемирно известной модели.       А в тот день я ждал звонка от Рона, чтоб куда-нибудь забуриться, сходил с ума от скуки и вдруг увидел его. Смуглая стройная фигурка таскала полиэтиленовые мешки с мусором к контейнеру в конце сада. Босой и почти обнажённый, в одних лишь шортах. Заходящее солнце вызолотило его кожу, эффект был такой, что я застыл, поражённый. Вся прислуга у нас тоже из местных, но этого мальчика я видел впервые и теперь стоял, разинув рот, сам похожий на одного из каменных болванчиков. Помню, что спросил, как зовут, а он даже ухом не повёл, словно не услышал. Чтоб прислуга так себя с хозяином вела? Я повысил голос, и только тогда мальчишка соизволил голову повернуть.       — Даэ.       Глаза у него оказались не синими, как у большинства соплеменников, а серыми, будто расплавленное серебро, и волосы не кудрявые, а прямые и длиной до плеч. Точёные черты лица и ярко-алые губы. Он был похож на мифическое создание, попавшее из сказки в наш сад. Языческое божество, вынужденное по злой воле судьбы собирать мусор.       И, наверно, это, а может, что-то ещё заставило меня прийти к нему снова. Даэ таскал мусор и полировал белоснежные плитки на дорожках — матушка была помешана на том, чтобы они блестели — и меня полностью игнорировал. Мне тоже не по чину разговоры с ним заводить. Тем, кто в саду работает, в дом запрещено заходить, они вроде как на ступень ниже стоят, чем домашние. Но меня тянуло к необычному красивому мальчишке, и я стал оставлять для него подарки.       То коробку конфет оставлю дорогущих, то браслет серебряный, зная их любовь ко всему блестящему. Золото, несомненно, лучше смотрелось бы на его смуглой коже, но это ещё заслужить надо. А Даэ… Он просто мимо проходил и даже не смотрел. Нищий уборщик, которому оказали честь, таскал вонючие пакеты с отходами и нос задирал, как принц крови!       Не то чтобы я разозлился… просто надо было ему напомнить, кто он. И очень удачно, что к тому времени матушка укатила на побережье на весь остаток лета, оставив меня за хозяина. Не нужно, наверно, догадываться, что случилось. Перво-наперво я закатил грандиозную вечеринку, чего матушка особо не позволяла, напился, и даже забыл о Даэ сначала. Но потом вспомнил.       Нашёл его вовремя, он как раз собирался свалить домой. Говорить я ничего не стал. Раньше не говорил, а теперь и подавно не хотелось. Я сбил его с ног и повалил на землю. Он слабее меня, а падая, ещё и приложился головой о камень, так что я без особых усилий стянул с него шорты и поставил на четвереньки. Даэ пытался сопротивляться, но я быстро успокоил, сказав, что кликну дружков, и они помогут. Только не факт, что ему!       Даэ изящный, как статуэтка, ни одного изъяна, и я подумал, что он потрясающе смотрелся бы на шёлковых простынях. Тюбик с гелем я захватить не забыл, я же не садист, но с подготовкой и прелюдиями не заморачивался, этого он тоже не заслужил.       Даэ не шевелился, только судорожно скрёб пальцами, выдирая пучки травы с корнями и комьями земли. А мне было наплевать. Главное, что самому хорошо, а было хорошо до звёзд в глазах, и даже впивающиеся в колени мелкие камушки кайфа не обламывали, и было всё равно, что меня уже искали друзья и орали на всю улицу. Когда я кончил, ещё долго лежал, приходя в себя. А Даэ…       Он оттолкнул меня, не торопясь встал, натянул шорты и посмотрел с таким презрением, что я даже протрезвел. И ушёл.       Я, конечно, не ждал, что он будет скулить о потерянной девственности, но чтоб вот так… даже не презрение, а какая-то брезгливость была в его глазах… как на кусок говна посмотрел… Словно не его сейчас разложили на травке, а меня.

***

      Утром мне было слишком херово после вчерашнего, чтоб спускаться в сад, я видел Даэ лишь издали. Я знал, что он придёт, куда ещё денется-то? Может, стоило подойти и денег сунуть, но вспомнив, как он смотрел на меня и игнорировал мои подарки, не стал. А потом подумал… да что, собственно? Ну, трахнул… С его внешностью, рано или поздно всё одно где-нибудь нагнут. А так уже распечатанный. Пусть спасибо скажет, что не порвал. И решил выбросить Даэ из головы.       Несколько дней это удачно получалось, пока однажды мы не собрались с Роном ехать по каким-то делишкам. И я увидел Даэ в компании молоденькой девушки. Очень красивая, с копной чёрных кудрей, она держала Даэ за руку и навряд ли была его сестричкой. Шли неторопливо, ели мороженое и смеялись. Я никогда не видел, как он смеётся, и как сияют его глаза. И на следующее же утро я волок его в дом.       Он не сопротивлялся, поняв, что бесполезно. Но на меня, похоже, что-то нашло и набрасываться сразу не стал, а вместо этого начал угощать. Отпустив всю прислугу, сам приволок целый поднос закусок и особенно сладостей разных. Речь заготовил… Ну, не то чтобы извиняться — прощения просить сразу надо было. В общем, просто поговорить хотел, но не вышло. Даэ на стол даже не глянул. Руки на груди сложил и отвернулся к окну. Ну, нет, гордость свою он показывать больше не будет.       — Ешь, — сказал я со змеиной улыбкой. — А то за шиворот засуну.       Даэ дёрнул уголком рта, сунул ложку в рот… И на лице вдруг такой детский восторг, что я снова, как идиот, на него уставился. Он ел, жмурясь от удовольствия и облизывая ложку. Продержался я недолго, снова схватил Даэ в охапку и в спальню.       Как я и ожидал, он великолепно смотрелся в моей спальне. На белоснежных простынях его кожа отливала бронзой и волосы рассыпались веером. Само совершенство. Я поцеловал его, и Даэ тут же укусил меня за губу. Вот же зверёк дикий! И в отместку я стал ставить засосы куда придётся. Пусть его глазастая подружка потом полюбуется. Даэ, наверно, тоже о ней вспомнил, потому что начал отчаянно выворачиваться, но со мной ему не справиться — я это уже знал. Легко удерживал его, расцвечивал его шею и грудь красными пятнами, попутно раздевая, и Даэ сдался. Обмяк и позволил его целовать.       Я ослабил хватку и теперь целовал нежно, ласкал губами и руками его бархатистую кожу, словно извиняясь за первый раз. Даэ явно приготовился к худшему и теперь был растерян и удивлён. Ужасно хотелось развернуть его, уткнуть лицом в подушку и трахать так, чтоб искры из глаз летели, но помня наш первый раз, я не торопился, хоть и потряхивало нехило. Прежде никогда так нежен не был. Когда входил в Даэ, член взорваться грозил, а уж сколько усилий требовалось, чтобы держать себя в руках и действовать медленно и осторожно. Зато я добился, чего хотел. Даэ стискивал зубы и прерывисто дышал, но отнюдь не от боли, я видел это по его затуманенным глазам. Он кончил подо мной с глухим стоном и, слыша его, я сам кончил так, что чуть сознание не потерял.       Когда же цветные круги перед глазами рассеялись и я пришёл в себя, мальчика моего рядом не оказалось. Я выскочил из дома чуть ли не нагишом, и нашёл Даэ на привычном месте — скрюченного над плитками с щёткой в руке. Я подскочил и так за плечо дёрнул, что он упал.       — Какого чёрта! — орал я. — Кто разрешил тебе уходить?       Даэ выпрямился:       — Я не нуждаюсь в твоих разрешениях. Меня наняла твоя мать и только она будет мне приказывать.       — Я здесь тоже хозяин, если ты не в курсе! — разъярился я. — И тоже могу пинка под зад дать!       А он спокойно смотрел, как я беснуюсь:       — Ну, что же… Давай, покажи, как ты умеешь.       И я тут же сдулся. Ртом только воздух хватал и снова чувствовал себя полным дерьмом. Даэ опустился на колени и стал щёткой шуровать, будто ничего и не было.

***

      Мне бы успокоиться и забить на него, но я не мог. Каждый раз говорил себе, что свет клином на нём не сошёлся и можно найти мальчика получше и посговорчивей. Но каждый раз, когда его видел, сам не свой делался. Налетал, как оголодавший, дёргал на себя и впивался поцелуем. В себя приходил уже на кровати, прижимая к себе влажного от пота и тяжело дышащего Даэ. Он оказался отзывчивым на ласку и страстным, но как только всё заканчивалось, огонёк в его глазах потухал — и снова равнодушие. Это было непонятно и невыносимо.       Я часто представлял, как мы валяемся у бассейна, и капли воды искрятся на обнажённой коже. Я кормлю его с рук клубникой, и он мурлычет и трётся щекой об мою руку — смотрит с томной негой. И как жадно будут разглядывать мои дружки его гибкое тело, когда Даэ будет извиваться под музыку в самых дорогих шмотках, в лучших ночных клубах Эвер-Сити. А после, весёлым и пьяным, ехать домой и заниматься любовью до утра… Наяву это вряд ли будет. Мои друзья и рядом не сядут, если узнают, что уборщика привёл. Даэ я только Рону показал, так тот скривился и покрутил у виска.       — Брент, да ты чокнулся! С жары бесишься, видать. Ну, не хочешь девчонку, так есть парни нормальные. Хочешь, познакомлю? На кой тебе это убожество?       — Тебе не понять.       — Да? А давай я его тоже трахну — может, пойму…       Я кулак к его носу поднёс:       — Только тронь!       — Да больно надо, — захохотал Рон. — Кончай дурить, а? Ребята узнают… Хотя, это ерунда, у Джейка, вон, отец тоже на местной женился. Я молчу о том, что будет, когда твоя мать узнает, кого ты в дом притащил. Лишит тебя наследства — будешь знать!       Мне было всё равно.

***

      — Рабы в древности голыми ходили, — говорил я, любуясь одевающимся Даэ. — Я бы тебе тоже одеваться запретил.       — Я не раб.       — Ну, помечтать-то можно! И не делай такое лицо — я представляю, о чём ты мечтаешь, на меня глядя.       — И о чём же? — фыркнул Даэ.       — Ну, например, что меня машиной переехало, лучше асфальтоукладчиком, чтоб сразу в лепёшку. Что, угадал? Вот какого хрена тебя несёт на ночь глядя? Всё равно утром обратно. Ночуй тут…       — У меня свой дом.       — Видел я ваши хибары картонные, — отмахнулся я. — По пятнадцать человек в хижине ютитесь. Чем тут плохо? Или… Или, может, к ней спешишь? К той, хорошенькой, с которой я тебя видел. Она твоя девушка?       Даэ не ответил, сверкнул глазами и ушёл, как всегда, молча, а у меня настроение упало.       Я не первый раз спрашивал про эту девочку. Вряд ли они трахаются, до свадьбы ни-ни, у них до сих пор обычаи средневековые. Но мысль о том, что Даэ любит её, сжимала сердце. Мне нужно было больше, чем просто секс, мне был нужен сам Даэ, полностью.       Плохо, что я вообще ничего о нём не знал, сколько ни спрашивал. Знал только то, что он работает уборщиком и безумно любит шоколад. Хотелось знать ещё. Какие фильмы он смотрит, какую музыку слушает, ведь не целыми днями он у нас, у него и выходные есть. Как он проводит свои свободные дни, что любит на ужин, есть ли у него братья или сёстры? Почему глаза у него не такие, как у всех, в кого, интересно? Пусть мы разные, но что-то общее у нас может быть? Но Даэ спал со мной, а общаться не горел желанием.

***

      От подарков моих он отказывался наотрез. А я старался — самые красивые вещи покупал, представлял, как он классно будет в них смотреться. Надел их Даэ, только когда я барахло его старое просто выкинул. И с телефоном то же самое. Когда же пытался сунуть деньги, Даэ глазами своими серебряными так полыхнул, что я аж отступил. Единственное, от чего он не мог отказаться, так это от сладостей — это было выше его сил. Я к сладкому был равнодушен, а теперь сам мотался в кондитерский магазин и заказывал самое лучшее. Смотрел, как Даэ наслаждается пирожными, и ждал момента, когда можно будет слизать сладкие шоколадные крошки с его губ. Всё бы отдал, чтоб он сам поцеловал меня, чтобы остался на ночь.       — Сколько можно? — злился я, когда Даэ отвернулся в очередной раз. — Бегаю, как за принцессой какой. Тебе только пальцами щёлкнуть — всё для тебя сделаю, а ты?       — Пальцами ты у нас мастер щёлкать.       Я поморщился:       — Это из-за неё? Той девчоночки, да? Ты её любишь?       — Нет.       У меня словно камень с души свалился.       — А меня? Ну хоть немного? Ой, не делай такое лицо. Великомученик, блин. Если бы тебе не нравилось, ты бы не возвращался сюда. Свалил бы давно.       — Думаешь, не свалил бы, если бы мог? — горько усмехнулся Даэ. — Некуда мне идти. Отец погиб, я один семью кормлю. Образования никакого, и на хрен я никому не нужен. Можно, конечно, на фабрику, или, например, на завод машинный, который отцу твоего приятеля принадлежит. По четырнадцать часов в день за гроши. Только я там и четверть того не получу, что здесь. Зато там каждую неделю несчастные случаи происходят. И если со мной что случится… А здесь мне хорошо платят — твоя мать очень добрая, пожалела меня. Можно было и потерпеть…       — Потерпеть! — я аж задохнулся. — Это ты-то терпел? Поэтому так стонал подо мной?       — Стонал. Нравилось, не спорю, сам не ожидал. Только не нужны мне такие развлечения. А ты присосался, как пиявка, — закончил Даэ.       — Какая, в жопу, пиявка? Какие развлечения? Я тебя люблю, идиот! Я для тебя на всё готов, а ты?       — Любишь? Да ты понятия не имеешь, что такое любовь! — всегда спокойное лицо Даэ исказилось от ярости. — У тебя в сердце пустота! Ни ты, ни твои уродливые дружки, никто из вас любить не умеет. Твоя жизнь — сплошной праздник, ты родился только для того, чтоб удовольствие получать. Ты изнасиловал меня и даже ни секунды не сомневался, что тебе за это ничего не будет. А потом? Думал, что сделал мне приятно и я всё забуду? Сам, наверно, уже забыл давно. Я думал, что не отмоюсь… И не надо оправдываться, что ты пьян был! Не настолько, чтоб ничего не соображать.       — Всё я соображал, — буркнул я. — Только поделать с собой ничего не мог. И сейчас не могу. Вижу тебя — сам не свой делаюсь.       — Привык получать всё, что хочется, — подытожил Даэ.       — А что, если я научился любить? Если стал другим? Как мне доказать?       — Зачем? Люби лучше своих подружек, Брент, — вздохнул он. — А мне работать нужно. В отличие от тебя, я родился не для того, чтоб развлекаться.       Говорить что-либо бесполезно, Даэ снова нацепил маску равнодушия и вышел из комнаты. Что оставалось? Бежать следом, уговаривать, умолять, зацеловывать… Или что-то ещё?

***

      Я уже знал, что его увозит вечером домой знакомый, который работает у соседей. В ржавый пикапчик человек десять набивается и уезжают. Где их поселок находится, я тоже знал и рванул туда с утра.       Нормальная дорога закончилась давно, и я на ухабах весь зад отбил. Проклял всё на свете, пока не увидел за деревьями крыши домов. И сразу будто в другой мир попал. Покосившиеся домишки — шум, гам, суета, куры бегали через дорогу, норовя попасть под колеса, валялись тощие свиньи и здесь же носились голенькие ребятишки. Завидев мою машину, останавливались, раскрыв рты, и бежали следом. Стоило мне остановиться, тут же облепили тачку, галдя во все глотки. Я долго втолковывал, кого ищу, и наконец, за пару мелких купюр один пацанчик согласился показать, где живёт Даэ.       У него была такая же развалюха, как у всех. Во дворе возилась по хозяйству женщина, рядом толклись двое детишек, ободранная коза щипала редкую траву, что пробивалась из-под забора. Я вошёл в калитку, и на меня уставилось три пары удивлённых серых глаз.       — Мне нужен Даэ, — хрипло сказал я.       Женщина махнула рукой куда-то вбок, и тут же из дверей хижины вышел Даэ. Уставился изумлённо, и мне захотелось облапить его при всех, присосаться поцелуем, чтоб все знали, что он мой.       — Ты зачем приехал? — зашипел Даэ, подбегая ко мне.       — Соскучился.       — Брент, ты, похоже, действительно сошёл с ума.       — Я работу нашёл, — перебил я. — Вот матушку-то удар хватит! А знаешь где? В кондитерской, где я тебе пирожные покупал. Теперь сам плюшки продавать буду!       — Работу? — неверяще переспросил Даэ. — Ты нашёл работу? Зачем?       — Не хочу, чтобы ты считал меня ничтожеством.       — Да я… Ты что, серьёзно? Из-за меня?       — У меня есть квартира, так что матушка мне будет не указ. И кстати, там двое продавцов требуются.