все, что происходит на дрэг-шоу, остается на дрэг-шоу

Как и большинство знаменательных моментов в жизни двадцатилетнего Ренджуна, этот начался с очередной гениальной идеи Донхёка. После нескольких десятков просмотренных видео с Джеффри (который не Джэхён с пятого курса, а Стар) со смартфона Донхёка — чисто потому что свой мобильник разрядился, а вместо двух пар экономики образовались окна — Хёк вдруг решил, что Хуан воспылал чистым и праведным восхищением ко всей этой культуре дрэга. В хорошие дни Ренджун бы ни за что не согласилсяв здравом уме пойти сюда (ну, если только Хёк не начнёт угрожать стащенным у бати револьвером — тут выбор очевиден и даже шутки про суесыд никого не спасут); так что причина его присутствия в данном заведении была не одна — второй являлись очаровательные три шота горящей Хиросимы на барной стойке. Сам главный герой любого сюрреалистичного рассказа их одногрупниц (читай — Донхёк) уютно устроился на угловом диванчике с одним из дрэг-королев. По дороге сюда — а точнее занимательным лавированием меж потных тел в душном вагоне метро — Донхёк невнятно, и явно брызгая слюной, рассказывал какого-то «Маркисса». Только вселенский Дух Добра и Господь Бог сдержали Ренджуна, чтоб глаза не закатить на вышитую надпись стразами «MarKiss» на бархатном красном боди с огромными воланами, что спускались к бедрам. Дрэг-королева расслабленно сидела рядом с Хёком и немного снисходительно смотрела на блуждающие по открытым ногам руки — даже в малиновом свете клуба был виден очаровывающий контраст его отбелённой пудрой кожи и смуглых рук Хёка. Его скулы же, казалось, могли порезать — чётко-очерченные и так контрастирующие с бордовой помадой; а взгляд с длинными кораллового цвета ресницами казался тягучим — даже представить было сложно, как тот не уставал ими игриво хлопать всем в ответ. И Ренджун действительно может понять, как так одетый молодой человек может кому-то понравится, следуя взглядом прямо за Хёковской рукой вниз по чужому бедру-- Хуан расслабляет галстук — угораздило же Хёка потащить его сюда сразу после конференции; и с тяжелым вздохом заказывает ещё одну Хиросиму, кончиками пальцев бесстрашно задевая пламя — да, я рисковый парень, который после очередного пересмотра звёздных войн, идет искать порно с косплэем Леи Органы. Хёк самозабвенно что-то мурлычит в чужое ухо и цепкими пальцами притягивает всё ближе; Ренджун бы даже обиделся на то, что про него Донхёк совсем забыл, если бы не угнетающие мысли про недописанный фанфик по Дэну и Филу и крайне сильное желание отлить. — Прикурить есть? И Ренджун чуть ли не жалеет, что справляет нужду в писсуаре, потому что голос незнакомый немного жуткий — будто бы он или из ужастика, такой визжяще-скрипящий, или кто-то очень хочет превратить свой низкий голос в трепетно-высокий. Дернувшись и чуть по инерции не стащив собственные штаны, с глазами-блюдцами Хуан повернулся к говорившему, обнаруживая очередную дрэг-королеву, правда, в отличии от… Маркиссы (Ренджун все ещё кринжует, произнося его имя даже в своей голове) она была выше Ренджуна чуть ли не на две головы — чему, вероятно, способствуют не только огромные шпильки с острым носом, сколько немаленький рост. — А? Наверно, со спущенными штанами и распахнутыми глазами он выглядел крайне очаровательно (тупо), потому что дама заржала на весь туалет, иногда поикивая — её улыбка была широкой и доброй, от которой даже черствая жестянка в грудине Ренджуна чаще забилась. Длинные серьги красиво перекликались с шубой-корсетом из чёрных перьев — и взгляд Ренджуна практически на автомате упал на мощные и абсолютно великолепные бедра в до смешного коротких чёрных шортах и черных сетчатых колготках. Через перекрестья сплетений колготок были видны татуировки. — Мои глаза немного выше, малыш, — она всё ещё улыбалась, но таки смогла вернуть своему голосу… нужную (и абсолютно противопоказанную для ушей всех присутствующих в клубе - и Ренджуна в частности) тональность. — Я… не курю, — неловко сказал тот, залипая на большие прозрачные стразы у её глаз, и наконец застегивая свои штаны. — Хотела покурить перед выступлением — из-за стресса даже дивам приходится курить, — кривит полные губы игриво и драматично ломит брови, — приходи посмотреть, кстати. Выступление, я имею в виду — не как я курю, хотя не то чтобы я была против. На Ренджуна смотрят загадочно — словно возомнили себя той самой Femme Fatale, а не очередным мужчиной в женской одежде — а Хуану совершенно не нравится как у него пальцы начинают подрагивать, от понимания того, что ему нравится, как на него смотрят сверху вниз из-под пышных ресниц. — Здесь меня зовут Свит Лулу, но ты можешь меня звать в любое время, — он наклоняется к его уху, невозмутимо отклячивая зад, — куда угодно. Ренджун сглатывает вместе с тяжелыми духами Лулу свою неожиданно вязкую слюну, и, кажется, дрожь его пальцев переходит в другую стадию, потому что на секунду ему кажется, что не найдется более правильного места для его рук — если не у каемки чужих коротких шорт. И прежде чем Ренджун успевает очнуться, Лулу спешит к зеркалу проверить макияж, и, медленно проведя руками по своим плечам, задевая накаченные бицепсы, что удивительно не портили образ, спускается ладонями к талии в корсете и вниз по ногам и — словно мучая Ренджуна — черными блестящими ногтями оттягивает немного сетку. Когда Лулу уходит, ритмично стуча каблуками, Хуан два раза умывается холодной водой из крана и предпочитает не смотреть ниже своего пояса — чисто для сохранности собственной психики. И, о. Господь. Бог. Наш. Лулу выступает под песню из Ханны Монтаны. Это так нелепо — и мир сходит с ума, а в теле Ренджуна уже семь-восемь шотов — но он никогда не видел ничего очаровательней и остроумней. Он вопит под «Две Жизни» громче всех из немалой толпы. А ещё, он не может выбросить мысли о том, как красиво будет этот корсет смотреться на голом теле Лулу. Донхёк всегда был смышлёным мальчиком — приходилось, иначе бы до своих двадцати со своими приключениями не дожил — ну или бы дожил, но только на нарах. Поэтому, неохотно отлепливаясь от сокровенного местечка меж плечом и шеей, устраивает всё так, не без помощи дрэг-матери и покровительницы Лулу — Маркиссы, конечно, что Ренджун в миг оказывается за кулисами. На языке от Хиросимы — горчит, и он думает, что лучшее лекарство от этого — зацеловать-закусать чужие смуглые бедра, не снимая сетчатых колготок. Он перекидывает ногу в туфле на высоком каблуке через своё плечо — понимая, что если тот дёрнется — сотрясения не миновать, и продолжает покрывать поцелуями кожу, вглядываясь в чужие бездонные глаза оттеняемые сапфировыми тенями. Он аккуратно целует его в губы, сразу же ощущая густой слой помады — теперь уже и на своих губах. — Малыш, мамочка устала и ей нужен член, — Лулу говорит ему хрипло, — а не эти телячьи нежности. Ренджун краснеет и кивает судорожно, прикусывает собственную губу до крови и немного резко принимается стаскивать словно прилипшие шорты с Лулу. Хуан впивается ногтями в чужую кожу, урча от ощущения чужих мышц. После минета, который сделала Лулу Ренджуну в этой душной комнатушке — у неё начала отклеиваться ресница, которую, как только она это заметила, Лулу тут же срывает резким движением, словно по-привычке. (Хуан не может вынести образ округлившихся при минете полных губ Лу из своей головы) Ренджун скользит вверх по аппетитным бедрам руками тонкими, практически хрупкими по сравнению с руками Лулу, что покоятся на его плечах — и его ведёт конкретно, от ощущения чужой кожи мягкой — пальцами мнет упругую задницу, слыша низкий гортанный стон своей королевы; очерчивает чужой налившийся член, что не менее прекрасен и не менее массивен, чем все составляющие Лулу. Её волосы спутались немного, но стразы у глаз, словно слёзы светились в темноте, будто были от Сваровски — и Ренджун даже допускал возможность, что это действительно было так. — Ты же сделаешь мамочке приятно, малыш? Ещё никогда Ренджун не был так рад выполнить чужую просьбу. Нет, скорее — приказ. *** Между третьим и четвёртым разом, Лулу скидывает с себя парик и бесцеремонно стягивает корсет — бросает на пол, не заботясь о сохранности своего наряда. Ренджун чувствует чужие руки, что ползут змеёй по его спине и обхватывают бедра собственнически. — Если Лулу нужен был член, то Лукасу нужно кое-что другое. Лукас неаккуратно сталкивает лампу со стола, когда затаскивает без труда Хуана на свои колени. Ренджун не противится и расслабленно раздвигает ноги ещё шире, чувствуя знакомое трение сетчатых колготок о кожу.