* * *
У первокурсников Слизерина за семь месяцев совместного проживания в одном дортуаре успели возникнуть свои маленькие традиции. Вроде ора Риччи о том, что они сейчас всюду опоздают ровно в половину восьмого утра каждый будний день. Потом в душ шли Селвин с Принцем — и явно гордились сим фактом, что они идут первые, хотя на деле их просто хотели выпроводить поскорее из спальни, — за ними Малфой и Фелис, а последним шел Мракс как самый быстрый в сборах. Но сегодня был квиддичный матч, Слизерин против Гриффиндора, и ничего не могло пойти так, как надо. — Я убью Фоули, если она не поймает снитч, — сразу после пробуждения раздраженно сказал Риччи и начал нарезать круги по спальне. Наверное, ему приснился кошмар, где Фоули упускает снитч. Маньяк! — Я убью ее и заберу ее метлу. А потом сам на нее сяду и буду ловить этот злоебучий снитч. — Фоули сама кого хочешь убьет, — обрадовал его Абраксас. — Ты ей вообще на один зуб, убийца. А еще у нее три брата, так что легкой смерти не жди. Про дядюшку-министра не забывай. — Не порти мне боевой настрой, скотина! — рявкнул Риччи и заломил руки в кривом молитвенном жесте. — Мракс, ты же не дашь меня на съедение рыжим убийцам? — Сварить тебе напиток живой смерти, чтобы инсценировать смерть, и они решат, что убивать нечего? Не поможет, они поглумятся над трупом, — хмыкнул Мариус и взмахом палочки заправил постель. Жизнь в Хогвартсе очень упрощалась благодаря бытовым чарам, хотя его соседи их и не знали толком, пока старшие не взяли их в оборот и не научили самым элементарным заклинаниям. Но Мариус все равно управлялся чуточку быстрей — опыт, чтоб его, сказывался. У остальных дома были домовики. — Бессердечный! — обвинил его Риччи и продолжил маячить перед глазами. — Нет, ну они не могут проиграть гриффам, у них в этом году команда из говна и палок собрана, понимаете? Два второкурсника, два третьекурсника и только один выпускник. Нет, такому составу просто позорно проигрывать! — Я сейчас кину в тебя Силенцио, — прошипел Малфой и вместо немоты кинул в Риччи подушку. — Только обстановку нагнетаешь. Мало нам подпольной дуэли, так еще и болельщики все мозги растеряли. Что наши, что гриффы. — Ты сам нервничаешь, лицедей несчастный! — постановил Риччи и наконец плюхнулся на свою постель. — Мракс, а ты чего спокоен? Мариус закатил глаза и растянулся на шелковистом покрывале. И зачем заправлял? — Я начинаю волноваться в процессе, — доверительно сказал он. — Даже позаботился о себе будущем и сварил зелье от срыва голоса. Учись, Риччи! — О! — радостно воскликнул дракклов болельщик, тоже сорвавший голос на приснопамятном матче с барсуками. — Я знаю, что ты поделишься, мой любимый друг. — Куда я денусь, — вздохнул Мариус. Он его наварил на пятнадцать порций, благо, половину ингредиентов удалось выклянчить у Огга за простое "спасибо", а за другую половину пришлось продаться в рабство Слагхорну на неделю. В итоге он и для больничного крыла варил это зелье. Хорошо, хоть дражайший декан не впрягает его варить сложные составы, а то можно будет сразу закопаться в ингредиентах и поставить себе гроб в центре лаборатории. — Наши не продуют, — уверенно сказал Селвин и вышел из ванной уже одетым, причесанным, манерно подправляя галстук. — Тем более, я поставил на них галлеон. — О, и именно из-за твоего галлеона они будут впрягаться еще сильнее, — ехидно отозвался Малфой. — Хотя и я поставил пять галлеонов на нашу победу. — За ваши шесть галлеонов они порвут себе задницы, но выцарапают победу, — буркнул Мракс. — Прямо до изнеможения будут летать. Ведь такая мотивация! Они хоть получают процент? — А ты и кната не поставил, — заметил Принц. Ну куда же без него! — У меня нет кната, я ведь делаю Вальбурге домашку по зельям за сладости, — зевнул Май. Сейчас Принц буркнет, что Мариус нищий, и успокоится. В комнату ворвался Ник, как обычно не обременяя себя даже стуком. — Собирайтесь резче, мы скоро идем в Большой зал! — громыхнул он и захлопнул дверь так, что с тумбочки Принца упала рамка с семейным фото. Абраксас и Риччи подорвались с постелей и тоже хлопнули дверью в ванную. Отделение душевнобольных в Мунго, мать их так! Принц и Селвин вышли из спальни, задирая свои орлиные носы, а Мариусу оставалось только укутаться в гладкое покрывало и довольно повздыхать. Он редко оставался один и ловил каждый такой момент. Он любил своих друзей, но иногда их было слишком много. И тогда он срывался к Оггу, чтобы погулять по опушке Запретного леса, хотя в последнее время они стали заходить намного дальше, и Огг ненавязчиво останавливался для бесед с кентаврами, давая Мариусу такие необходимые глотки одиночества. Мариус вспомнил встречу с единорогом и зажмурился от удовольствия. Раньше он видел их только мельком, но в Запретном лесу они были на диво благосклонны к людям. Наверное, у него и правда затесалась в родословной нечеловеческая кровь. Он смог погладить единорога, хотя мальчиков они не любили. У единорога была невероятно гладкая и теплая шерсть, а еще переливающаяся всеми цветами радуги грива — она больше напоминала воду, и словно перетекала между пальцами. Рог Мариус лапать не рискнул, но ощущения от него были непередаваемые, будто хлебнул укрепляющего. Грезы прервало явление полуголых Абраксаса и Риччи — им, как и Мариусу, стало лениво таскать весь комплект тряпок в ванную каждый раз, когда захотелось помыться. Дурной пример заразителен. — Иди, отмывайся от своих зелий, и пошли уже! — неожиданным командным тоном сказал Риччи и вытряхнул его из кокона покрывала. Ноги сразу обдало неприятной прохладой и Мариус уже рефлекторно махнул палочкой и накинул на себя согревающие чары. Зима в подземельях рядом с озером — очень холодно. Все слизеринцы в совершенстве овладевали согревающими чарами в первую же зиму. Уже через семь минут Мариус накинул на плечи мантию и выбежал из спальни. Матч по квиддичу — слишком масштабное событие по меркам Хогвартса, пропустить его считалось чуть ли не преступлением. Да и они всегда были зрелищны — такого задора не чувствуется, когда слушаешь комментарии к матчу через древний радиоприемник в «Кривом Роге». Комментатор Луиджи Кёрк задорно и не без юмора следил за событиями на поле, хоть как-то разбавляя не очень-то и интересный матч. У Гриффиндора на самом деле в этом году была слабая команда — слишком много младшекурсников. У Слизерина же в этом году не было никого младше пятого курса, и выглядел этот матч как избиение младенцев. Хотя ловец Чарльз Поттер — третьекурсник — был хорош и вполне достойно противостоял Фоули. Обманки, финты — он летал, словно птица. Но один ловец многого не решит — разрыв был уже в сто тридцать очков. — Там снитч! — крикнул Риччи. — Около наших ворот! Давай, Кирстен! Но Чарльз тоже заметил золотой мячик и полетел к нему, и Фоули пришлось сбивать его с курса, да еще и загонщиков отвлекать на себя, хотя это ее любимая тактика: она бочкой уходила от бладжера и он врезался в ловца команды-соперника. — И охотник Гриффиндора, Игнатиус Прюэтт, выбывает из игры! Кто в тебя кинул Коньюктивитус, Натти? Штрафной Слизням! Простите, профессор Диппет. Дамблдор, которому выпала сомнительная честь судить матч, свистнул, и к кольцам Слизерина полетел еще один гриффиндорский охотник. — Кинг пропускает крученый бросок от Хукеда, гол в ворота Слизерина! Признавайтесь, кто подлил Кингу зелье слепоты за завтраком? — Криворукий остолоп! — злобно выкрикнул Риччи и добавил каких-то ругательств на родном языке. После штрафного квоффл вновь перехватил Слизерин, и Мариус опять орал, как резаный — еще сорок очков, и на того, кто поймает снитч, будет плевать. Наконец, разрыв по очкам увеличился до ста шестидесяти, и уже через минуту Фоули заметила снитч и ринулась к нему. Поттер не отставал. Сосредоточенная на мяче Кирстен совсем забыла о бладжерах, и уже в ярде от снитча он ее настиг — ведь единственным выпускником в команде Гриффиндора был именно загонщик. Мариус громко прокричал свои возмущения, но ничего уже было не изменить. Поттер, чтоб его, через несколько мгновений держал снитч в руке. — Поттер ловит снитч! Но Гриффиндор все равно проигрывает, счет 210:200 очков в пользу Слизерина! Габс, не советую соваться в гостиную Гриффиндора сегодня! — Победа Слизерина! — под Сонорусом сказал Дамблдор, перебив Кёрка. — Слизерин! Слизерин! — скандировали зеленые трибуны. И Мариус вместе с ними, да еще и шарфом размахивал — на раздачу флажков он не успел, хотя Абраксас и пытался пихнуть ему свой, правда с таким видом, будто расстается с прахом любимой бабушки. — А Фоули… — Риччи не успел выкрикнуть оскорбление — один из ее братцев влепил ему подзатыльник. Мариус злорадно усмехнулся. За чутка невнимательную Фоули было обидно — она неоднократно приносила их Дому победу. Так что воспитательный подзатыльник лишним не был. — Скотина, — насупился Риччи. — Вот станешь ловцом, будешь выебываться, а пока зашейся, — грозно сказал рыжий громила — младший братик Кирстен, хотя юркая и тонкая Фоули меньше всего смахивала на старшую сестру такого бугая. Точнее, трех таких бугаев. Риччи еще повезло, что они не решили по очереди вразумить его — ладони у них были широченные и тяжелые. Вся ватага слизеринцев, скандируя дурацкие кричалки, отправилась к себе в подземелье отмечать. Редко когда на факультете царило подобное единство — квиддич объединяет и очень поднимает настроение. И даже гриффы ушли не настолько обиженными, как могли бы — снитч-то поймал их ловец. Мариус счастливо улыбнулся и посмотрел на небо. Ради таких моментов он был готов продать душу, ведь его затопило ничем не замутненное счастье. Наверное, только рука Абраксаса на плече удерживала его на земле, потому что Мариусу казалось, что он может сейчас взлететь.* * *
Дверь в кабинете на седьмом этаже привычно скрипнула, когда Мариус потянул ее за ручку, но он даже не стал в который раз обещать себе выучить нужное заклинание, чтобы убрать этот мерзкий звук. Все равно забудет, как занятие закончится. Ванити за спиной тоже скривилась от скрипа, и оттого не стала прикрывать дверь — лишь бы не слышать противного звука снова. — Доброго вечера, — приветливо улыбнулся Дамблдор. В комнате, рассевшись на мягких подушках, уже торчали взъерошенные Кейт Бейли и Эннио Вейн, два гриффиндорца, для полного набора Дамблдоровских посиделок для отстающих по трансфигурации не хватало только Кевина Амбриджа и Вайю Рахти с Хаффлпаффа и Рэйвенкло. — Мисс Ванити, мистер Мракс, присаживайтесь, — продолжил Дамблдор и указал на кучку огромных подушек на полу. Мариус еле подавил желание прыгнуть на них вниз лицом и сразу уснуть. К концу года с мордредовыми экзаменами на носу он спал по пять часов в сутки. Каждый день перед сном он представлял себе забавные лекции от Теда, где он то отчитывает его за пренебрежение к организму, то жалеет бедного студента. Представлялось неплохо — Теду расстояние не мешало и он живописал все ужасы недосыпа для детского организма в письмах. Мама же сама имела любой режим в самых изощренных формах и только сетовала, чтобы он не отощал — с кухней Хогвартса это было невозможно, так что ее предписания «Хорошо кушать» Мариус выполнял с двойным усердием. Даже трудно было представить возвращение домой, где такого разнообразия и количества еды ждать не приходилось. — Пока мы ждем мистера Амбриджа и мистера Рахти, предлагаю выпить чаю, — сказал профессор и взмахом палочки отправил чашки с блюдцами к ним по воздуху. Мариус с радостью схватился за чашку — ведь к чаю у Дамблдора всегда шли и сладости. — Мистер Мракс, сливочную помадку? — участливо спросил профессор и улыбнулся. — Да, пожалуйста, — закивал Мариус. Дамблдор был не меньшим сладкоежкой, чем Мракс, а за несколько месяцев занятий даже запомнил вкусы своего бездарного ученика. Сливочную помадку Мариус просто обожал. Пока ученики и профессор уплетали сладости и чаевничали, пришли Амбридж и Рахти, и тоже присоединились к чаепитию. В этом кабинете, который Дамблдор занял для их занятий, всегда было очень уютно, и заклинания тут получались и в самом деле лучше, чем на уроках. Не было соревнования или давления — Дамблдор по сути от них ничего не требовал, он хотел именно научить. Мариус пока не мог похвастаться особыми успехами, но они определенно были. Во всяком случае придавать вид другого материала объекту он уже научился. — Ну вот, мы выпили чаю, подкрепились, пора приступать. Мисс Ванити, как ваши успехи? — спросил Дамблдор. — Неважно, профессор, — вздохнула она и достала палочку. По комнате сразу пролетели деревянные бруски и приземлились в ногах учеников. Мариус зажмурился и прогнал желание спалить его на подлете — так его достали эти мордредовы деревяшки. — Напоминаю, никаких заклинаний или заученных движений палочкой. Ваша задача — преобразовать брусок в статуэтку, господа. Материал на ваше усмотрение. Фарфор, хрусталь, металл — что угодно. Вид статуэтки тоже не важен. Подойдет как русалка, так и гиппогриф. Не ограничивайте свою фантазию. Приступайте! Он подходил к каждому, направлял, сам по сто раз преобразовывал деревяшку в статуэтку и давал советы. Анна уже через двадцать минут с удивлением пялилась на свое творение: кособокую бронзовую птичку. Стало немного завидно — сам Мариус смог только придать дереву вид керамики. — Мастер Мракс, — даже как-то обреченно обратился к нему профессор. — Что вы знаете о легилименции? — Ментальная магия, чтение мыслей, грубо говоря, — рассеянно ответил Мариус. Он вообще не понял, к чему был этот вопрос. — Верно. Я хочу посмотреть, как вы визуализируете образ и подгоняете его под формулу во время преобразования, мистер Мракс. Дальше поверхностных мыслей и образов я не буду смотреть, да и не смогу — в стенах Хогвартса это невозможно. — Эмм, — замялся Мариус. Мысли — это очень лично, хотя у него в голове не находится особо ничего важного. Кучка компромата, но Мерлина ради, это очень глубоко в мыслях и выплывает на поверхность только при надобности. — Давайте попробуем, профессор. Это интересно, никогда не чувствовал на себе ментальной магии. — Тогда посмотрите мне в глаза, мистер Мракс, — кивнул Дамблдор и ободряюще улыбнулся. — Чтение поверхностных мыслей не причиняет боли. Мариус послушно посмотрел в голубые глаза Дамблдора и замер, а одна из цепочек рун на спине чуть нагрелась. Наверное, даже подобное было предусмотрено Тедом. Мариус поспешно отогнал свою магию от рун и почувствовал, будто кто-то по мозгам перышком прошелся. Странное ощущение. — Теперь начинайте преображение бруска, можете прервать контакт, я уже вижу образы на поверхности вашего сознания. Чувствуете? — Чувствую. Интересный опыт, — прошептал Мракс и представил как деревянный брусок перетекает в гладкую, черную керамику, а форму ему будто придает невидимый скульптор. Но форма не поменялась. Он раздраженно выдохнул и опустил волшебную палочку. Мариус стал использовать этот способ, когда на одном из занятий ему удалось придать бруску форму цилиндра, и тогда жутко обрадовался, но ничего интереснее цилиндра не получалось, даже если магии вложить как в очень сильное проклятье. Дамблдор перестал пристально на него смотреть, и ощущение легкой щекотки сразу исчезло. — Цилиндр — очень простая форма, — начал профессор. Ага, значит не только образы читаются, но и мысли. — Для такого простого преобразования ваш способ действенен, но чтобы придать бруску форму лисы, он не подойдет. Слишком трудная форма, даже если у вас получится — это будет самое долгое и магозатратное преобразование, которое только можно придумать. — И что делать, профессор? — огорченно спросил Мариус. Иные способы тоже не давали никакого результата. — Ваш разум и интуиция заточены под несколько другие вещи, я полагаю, — тихо сказал профессор и улыбнулся. — Зелья требуют либо точного следования рецепту, либо невероятно развитой интуиции и чутья зельевара. Вам просто трудно думать о чем-то твердом, и при этом столь же изменчивом, как и зелье. Но это можно повернуть нам на пользу, мистер Мракс. — Как? — удивился Мариус. Профессор был прав, не поспоришь. Твердое и одновременно изменчивое вещество повергало его в ступор, но он же смог на первом уроке изменить кончик иголки? — С тем, чтобы придать дереву вид нужного материала вы справляетесь, но попробуйте представить брусок в виде жидкого вещества во флаконе. Ненадолго. Вы добавляете в него нужные цвета, словно ингредиенты, вы меняете его поверхность, а потом представьте, что этим веществом вы заполняете уже другой флакон. Но у него должна быть нужная вам форма. Это должно сработать, хотя я бы не советовал создавать много деталей. Пробуйте. — Хорошо, профессор. Спасибо вам! — обрадовался Мариус. Вдруг получится? Так измываться над бруском он еще не пытался. — Пока не за что, — подмигнул Дамблдор и пошел к Амбриджу. Дело пошло на лад. Со скрипом, со вздохами, но пошло. Было непривычно после почти года попыток трансфигураций переиначить формулу, но учитывая объяснения профессора, он смог придать проклятому бруску вид очень карикатурной и топорной, но тем не менее, вполне узнаваемой лисы. И теперь он по примеру Ванити пялился на результат своей работы как на восставшую Моргану. — Охренеть, — прошептал он. У лисы были ненормально-большие глаза, такие же большие уши и огромный хвост, но это было просто невероятным прыжком вперед. У него получилось! И плевать на плешивость — местами лиса осталась деревянной. — Поздравляю, — шепнула Ванити. Когда рядом не крутился Принц она была вполне себе нормальной девочкой, а вот стоило появиться носу Принца в зоне видимости, как она сразу поднимала подбородок и строила из себя невесть кого. — Спасибо, — улыбнулся Мракс и кивнул. — Это успех! — О, у мистера Мракса получилось! Очень интересный стиль у вашей статуэтки, — весело заметил профессор, не отрываясь от объяснений Амбриджу. — Спасибо вам, профессор, — чуть ли не крикнул Мариус. Его переполняли эмоции, хотелось плакать и плясать. Он не безнадежен! — Это и ваша заслуга, — кивнул Дамблдор. — И я рад помочь своему ученику.