We've come home

Роджер Меддоуз-Тейлор знал, что предпоказ фильма, над которым множество людей трудилось не покладая рук на протяжении нескольких лет, будет воистину грандиозным. Однако он и предположить не мог, что настолько. Старый добрый стадион Уэмбли был полон, и каждый находящийся там всем своим нутром жаждал узреть результат многочисленных переписок сценария и пересъёмок. Кто-то был настроен скептически, кто-то — оптимистически. Тем не менее всеобщее вожделение будто висело в воздухе и передавалось прибывавшим, которым, казалось, не было конца. Роджер глазами пробегался по однообразным макушкам, всматривался в лица, пытаясь угадать настрой того или иного человека, дабы скрасить время перед, собственно, показом картины. Вся съёмочная группа жутко волновалась, хотя и пыталась это скрыть за улыбками и шутками. Роджер то и дело поглядывал на Брайана, постоянно включавшего камеру на телефоне и фотографировавшего происходящее. Годы идут, ничего не меняется. Роджер еле заметно улыбнулся нагрянувшим ностальгическим мыслям, но тут же оказался втянут в безумно важный спор Лолы и Тайгер и отвлёкся. Брайан не мог не заметить взгляды Роджера на себе, его подрагивающие переплетённые меж собой пальцы и нервно закусанную губу. Как же, волнуется больше, чем все вместе взятые актёры. Сам Брайан волновался не меньше, ведь это как-никак именно их история, в частности того самого человека, который — Брайан знал наверняка — сейчас смотрел на них с небес и хихикал, поглаживая слепленного из облака кота и с наслаждением потягивая какое-нибудь местное пиво. Длинная история, пусть и умещённая в какой-то там фильм длинной в два с лишним часа и до таких же размеров перевранная, недосказанная. Люди, посмотревшие фильм и не знакомые доселе с группой, будут оценивать именно то, что увидят за это ничтожное время, а уж что там правда и неправда — потом разберутся. Главное — заинтересовать. Но получится ли в итоге?

***

Мэй нехотя отрывается от разговора с самим собой, вернее, c Гвилимом Ли и, толкнув Роджера, сквозь длинные коридоры бредёт в более тихое место. Тейлор, расценив толчок в плечо как приглашение, плетётся следом. Коридоры приводят их на свежий воздух. Когда-то, много лет назад, они в этом же месте прятались от назойливых людей, которым постоянно что-то было нужно. Правда, их было не двое, а четверо, и от осознания этого Роджер и Брайан вздыхают. — Судя по всему, народ прямо-таки взбудоражен, что думаешь? — Роджер начинает диалог первым. — Ага, — кивают в ответ. — Тоже волнуются. Иначе бы не пришли сюда. Столько лет прошло, а я всё ещё где-то в клубе играю какую-нибудь «Keep Yourself Alive» и не могу поверить в то, что эта огромная толпа пришла смотреть на нас, пусть и не с нашими лицами. Ну, ты понимаешь. — Всё ты прошлым живёшь! — Роджер усмехается хрипло. — Пора бы уже и настоящим пожить, седьмой десяток пошёл!.. — В душе мне и тридцати нет, — возражает Мэй и поднимает взгляд к небу, словно пытаясь разглядеть среди немногочисленных звёзд что-то такое, что ещё не видел там. — Будто ты не ностальгируешь сейчас. — Кхм, раз уж мы заговорили об этом. Знаешь, я смотрю свысока своих лет на наши ранние песни, на твои особенно… — И что же конкретно в моих песнях такого необычного? — Брайан почти удивлённо смотрит на друга. — Нет, ничего... я не об этом, вернее… — тот запинается, подбирая нужные слова. — Сейчас, думаю, я достаточно хорошо слышу тебя.* — Звезда всё же осветила наш путь?.. — Брайан улыбается понимающе и прижимается к Роджеру. Всё-таки конец октября, а они без верхней одежды, и холод даёт о себе знать. — Не звезда. Легенда, — поправляет Тейлор, прижимаясь в ответ. В этот момент на Лондон падают первые хлопья снега. Хрупкие и быстро таящие, они кружатся от слабых порывов ветра и ненадолго задерживаются на лицах музыкантов, на несколько секунд тонкой пеленой ограждая от внешнего мира. — Ты теперь однозначно похож на Санту, — смеётся Брайан. — Вернее, на Белую королеву! — На себя посмотри! Сам-то уже со снегом сливаешься, старикан! Только туманного замка тебе и не хватает, — ничуть не обиженно парирует Роджер. Пелена рассеивается, и их тут же находят, зовут к остальным. Они машинально отодвигаются друг от друга, незаметно оставив за спиной намертво сцепленные руки, и идут следом. — Мне кажется, я наконец дома, — неожиданно шепчет Брайан так тихо, что никто не слышит, когда коридор заканчивается и на них устремляются сотни, тысячи пар глаз. Никто, кроме одного единственного, которому он посвятил большую часть своей жизни; который не оставил его, прошёл с ним тернистый путь от начала и до… нынешнего момента. До конца у них ещё есть время. — Мне тоже, — так же тихо откликаются совсем рядом. И сильнее сплетаются пальцы.