***
Ривер Сонг влетела в черный тоннель, лишь на один кадр не успев схватить за рукав скафандр. Неужели она была настолько далеко, что дверь казалась ей мышиной норкой? Или же стеллажи были несколько большими небоскребами, чем ей сперва показалось? А-а-а, проблемы пространства, пусть этим занимаются те, кому больше нечем. Женщина бежала по черной ленте, окруженной темнотой со всех сторон, но вскоре ей стали попадаться белые квадраты дороги, четко чередующиеся с черными, но ни с какими прочими. «Ого! Наконец-то что-то новенькое!» — воодушевилась женщина и побежала быстрей, что, однако, нисколько не сказалось ни на скорости ее передвижения, ни на времени приближения к цели. Она бежала и бежала, бежала и бежала так долго, что поняла — этому не будет ни конца, ни края, ни смысла. Черно-белые квадраты чередовались как звенья цепи, замкнутой в круг, а поскольку вокруг этого серпантина была одна темнота, то понять что вообще происходит, кроме того, что отсюда так просто не выбраться, было не по чему. Из тени в тень что-то шмыгнуло. Она не услышала это, и не увидела, а просто почувствовала. В абсолютной тишине и почти абсолютной темноте такое бывает. — Кто здесь? — немного взвинчено спросила она, крутя звуковой отверткой из стороны в сторону. — Тебе песнями, — раздался скучающий, как у продавщицы мороженного на Аляске, голос справа, — или сказками? — спросил все тот же голос слева. — Да хоть греческим хором! — едва сдерживаясь прикрикнула Ривер, — только скажи, что это за место, как отсюда выбраться и не видел ли ты скафандра, маленькой девочки или девочки в скафандре? — Кхе-кхе, — прокашлялся голос, — ну что же. Прокашливался он довольно долго, прочищая горло, шипя и вроде как плюясь, пока Ривер не сообразила, что так странное создание пытается битбоксить, и не то, чтобы сильно удачно. — Может, перейдешь ближе к делу, миленький? Из тебя, правда, отличный исполнитель, только я немного тороплюсь, — сладким голосом, не желая, чтобы проводник сорвался с крючка и кинул ее здесь одну, но и устав высматривать с черными мыслями черную кошку в черной комнате, спросила археолог. Темнота обиженно засопела. — Между прочим, я не столько исполнитель, сколько ученый! Но, тем не менее, немного побухтев и пошипев, тень начала выдавать звуки в осмысленном порядке, с каждым словом заходя все больше и больше в правую сторону: — Ночь и день сменяя, Чернота бежит по краю. Ривер Сонг, я знаю, Жить тяжело, теряя. Иди вперед, ищи цель, Помни что/кого ты ищешь, Все остальное прогудит Старый шмель… — Ты мне что, рэпчик решил сейчас почитать, этим ты тут занимаешься? — в голосе Ривер Сонг завибрировала едва сдерживаемая ярость. Не первая, и уж точно не последняя в этой истории. — Я доношу информацию заложенным в меня способом, только и всего, — зафыркал, как старый радиоприёмник, голос, — завожу Песнь, если вы понимаете, о чем это я. — Какой еще, к свиньям собачьим, шмель?! — возопила Сонг. — Старый, старый шмель, и можно не поминать собак, пожалуйста? — Ты должен дать мне больше информации, или хотя бы показать направление. И лучше сделать это быстро, пока я не смешала все здесь в один серый ком, — звуковая отвертка зажужжала в ее руке, и из темноты донесся явно испуганный кошачий вой и шипение. — Вперед иди, я же тебе сказал, иди вперед, ищи цель, что непонятного? — А ты не лжешь мне, дружок? — ехидно качая головой произнесла Ривер. — Ну я же завел тебе песнь, а не рассказал сказку, которую ты рада была бы услышать, так все было… вроде? — Вроде? — Я не уверен, ты меня разнервировала, а когда я нервничаю, я перестаю помнить! — Так-так-так! Стой, скажи, скажи мамочке, что за старый шмель? — Жили-были старик со старухой… нет, не то, старик с молодухой? Клара с кораллом? Капальди и Клара? Снова не то, тогда кто? Жили были Кто… и с Кем? Не помню, не помнююю, пррроклятый склерррроз! — промяукал раздраженно голос, и в нем становилось все меньше звуков, похожих на человеческую речь, и все больше на кошачьем… хотя сперва Ривер не поняла, что он произносит обрывки из сказок и песен на разных языках различных рас, эпох и планет. — Вы говорили, я толстая рыжая кошка, а ему нууужна серая, вы говорили мнеее, — внезапно взвыл он прокуренным голосом и осекся, словно зажав себе пасть лапами. Ей показалось, что он все еще мурчит по-кошачьи, когда он внезапно продекламировал что-то на французском и начал неистово драть когтями поверхность, пытаясь вспомнить продолжения, и все никак не имея возможности достать его из памяти: — Le prince ne tarda pas à arriver au château où deux gardes profondément endormis, tenant leur lance à la main, semblaient prêts à défendre l'entrée du palais. Il découvrit la chambre où la princesse reposait et… et… et…* (*Принц быстро зашел в замок, где два глубоко спящих охранника, держа в руках копья, были готовы защищать вход во дворец. Он обнаружил комнату, где покоилась принцесса, и… и… и… (фр.)) — Так ты скажешь мне... — уже куда более ласково начала было Сонг, когда неистовствующий кот вспорол черное полотно перед ней и во весь голос завыл: — Воооон! Иди туда! Отсюда! Живо! Ищи цель! — и после того, как Ривер впопыхах выбежала «отсюда» прямиком «туда», мгновенно успокоился и уселся у входа, вылизываясь и мурча. — Но… — Просто помни о том, кого ищешь и обязательно найдешь. В конце концов, это же библиотека, а к любым историям, особенно к тем, которые показывают на экране, всегда есть сценарии, надо просто найти, — умиротворенно промяукал он и стал зализывать прореху со своей стороны до тех пор, пока она не склеилась, снова заточив его в черно-белой цепи. Ривер с удивлением увидела, как цепь задвигалась, словно пестрая лента, и перед ней после надписи «Ривер Сонг и Доктор, золотая коллекция», замелькали кадры с ней и с Доктором в тот раз, когда они добрались, наконец, но увы, к Поющим Башням. — Но ты же Доктор, ты найдешь выход, — прочитала она по своим же губам, и, хоть губы Доктора ответили совсем не то, что она хотела бы услышать, его глаза сказали: он задумался и ищет решение. — Нет, все-таки, что за старый шмель? — задумчиво проворчала себе под нос Ривер Сонг, в сотый раз просмотрев запись, всегда обрывающуюся за мгновение до их — она помнила его — поцелуя.С Ривер Сонг хватит!
7 ноября 2018 г. в 04:52
Все когда-нибудь да кончается. Мы привыкли считать это верным по отношению к другим, но уж точно не к себе. Ривер Сонг, отчаянная любительница жизни и ненавистница правил, оказалась запертой в месте, которое шло ей как нельзя менее кстати. Библиотека, самая колоссальная во всей Вселенной, набитая городами, лесами, озерами и океанами книг, та самая, куда она, на свою голову, повела группу, стала отныне и ее спасением, и тюрьмой. Вашта Нерада, так звали существ, обгладывающих за долю секунды плоть до костей, именно они стали причиной того, что вот уже сотню лет библиотека была на карантине. Тысячи людей пропали, так и не вернувшись домой.
Доктор достиг своей цели — вызволил всех тех несчастных читателей, что были заперты в виде сохраненных копий, так и не отправленных по телепорту домой. Но, хоть люди и прочие разумные существа, любящие чтение и заплатившие за это, покинули библиотеку, в ней все же остались другие. Этот мир оказался набитым не только пыльными фолиантами: внутри него, в ядре, где жило сознание маленькой хозяйки, кипела жизнь литературных персонажей.
«Окажись на моем месте Доктор, — думала она, — обхватил бы руками голову и не затыкался от счастья еще несколько дней, не давая себе передыху даже на то, чтобы вдохнуть. Ботаник и библиотека, вместе на целую вечность, какая пара могла бы быть более счастливой? А у меня нет даже моего дневника, загруженного сюда, чтобы я могла быть хотя бы с его тенью из моих счастливых воспоминаний!»
Ривер, предпочитающая видеть в литературе только источник информации, еще один инструмент, с помощью которого можно добиться желаемого для интересной жизни, но уж никак не призрачную подмену самой жизни, совсем скоро взвыла с тоски. Причем это вот «скоро» наступило почти сразу, не прошло и нескольких недель, как она осознала, что осталась здесь взаперти, без Доктора, предположительно навечно, а «взвыла» было не фигурой речи, а очень громким… шумом.
— И незачем так орать, немедленно замолчите, иначе я буду жаловаться! — отчаянно басила фрёкен Бок со второго этажа улицы Вулканусгатан 12, что в Стокгольме, — Матильда не может спать из-за вас уже вторую неделю подряд, а это плохо сказывается на ее здоровье.
— О, не надо так с ней, милочка, — шепотом, слышным через два стеллажа, с места 221-би по полке Бейкер-стрит, что в отделе британской приключенческо-детективной литературы, отвечала ей миссис Хадсон, — мой постоялец говорил, что она недавно понесла худшую утрату, куда большую, чем Те-кто-вечно-жив-но-не-жил, и будет кричать, пока в ней не выкипит вся надежда.
— Значит, вам пора закупиться берушами, — яростно проорала Ривер Сонг, — потому что моя надежда не выкипит никогда! А поскольку здесь у меня горло не из плоти, то не стоит надеяться на то, что я хоть когда-нибудь ОХРИПНУ! — последнее слово она провизжала на такой частоте, что звуковая отвертка в ее кармане одобрительно зажужжала.
— Где здесь выход? Я хочу знать, как выбраться отсюда! И поскорее, бесполезные пылесборники!
— Ну, где здесь выход, зависит скорее от того, как ты сюда вошла, чем от направления в пространстве, не так ли? — промурчал кто-то на явно чеширском диалекте, свешиваясь с ветки, что выросла прямиком из древесины книжного шкафа.
— Я знаю как сюда вошла, и выхода там уж точно нет, — зло прошипела Ривер Сонг.
— В таком случае, следует поискать что-нибудь новенькое, — широко улыбнулся голос прямо у ее уха. Волосы что-то задело и Ривер, резко развернувшись, сдернула за лапу здорового толстого кота, решившего поиграть с ее кудряшками.
— Даже не вздумай морочить мне голову этими дурацкими головоломками, шерстяной блохосборник, я тебе не какая-то потерявшаяся в своей голове девчонка.
— Разве? А у нас тут несколько другая информация, — нимало не смутившись ответил кот, обвивавшись вокруг ее руки и, перетекая вдоль своего же узора на шерсти, взобрался на ее плечо.
— О чем это ты?
— Видишь ее? — промурчал шепотом Чеширский кот ей на ухо и указал хвостом на тень в углу, где возле дверцы, которая в сравнении с небоскребами стеллажей казалась не больше, чем мышиная норка из «Тома и Джерри», показался крошечный скафандр.
— Пожалуйста, помогите. Космический человек снова съел меня! Спасите, пожалуйста, кто-нибудь! — детский голосок, в котором почти угасла всякая надежда, доносился прямиком из скафандра.
— Это… это что еще за шутки? — спросила доктор Сонг, и, хоть и говорила она довольно тихо, особенно по сравнению со своими последними вокальными экзерсисами, в ее интонации была вплавлена такая жгучая угроза, что Чеширский кот как-то сам собой растворился в воздухе и материализовался уже на безопасном (по крайней мере от ее когтей) расстоянии.
— Всего лишь одна потерянная и потерявшаяся девчонка, — промурчала его улыбка с одной полки, в то время как хвост и вся прочая задняя часть благоразумно таяла здесь и появлялась где-то в другом месте.
Скафандр почти добрался до дверки-норки, и Ривер сочла за лучшее поспешить со всех ног вдогонку.
— Если это какая-то уловка, то я вернусь, и, уж поверьте мне на слово, разнесу здесь все к чертовой матери, — задыхаясь на бегу выпалила она, — у меня есть звуковая отвертка, а книги, как мне говорили, отлично горят при 451 градусе по Фаренгейту! Так что очень не советую пытаться меня одурачить! — прокричала она, влетая в арку черной дыры.
Ее голос умолк резко, будто его отключили.
— Вот это счастье, а я думала, что она не замолчит больше никогда, — проворчала Злая Мачеха, — у меня от ее визгов разыгрался ревматизм! Все-таки, кто бы что ни говорил, а ты мастер своего дела, Крысолов. Отличная приманка. От этих девчонок одни неприятности. И им точно не место в отделе детской литературы!
— Девчонки! О да, девчонки нынче разбегались! Не к добру все это, — испуганно заозирался Серый Волк, перебирая в когтях какую-то грязную тряпицу, в останках которой все еще можно было заметить красно-бурый цвет.
— Уффф, я уж думала, они все белье порвут на бегу. А не порвут, так испачкают, — низеньким хлопотливым голоском проговорила Ухти-Тухти, снимая с прищепок черную ткань норки, стряхивая ее и придирчиво рассматривая. А ведь траурная ткань должна быть чистой и выглаженной наилучшим образом, иначе это было бы просто ужасно неуважительно.