Чистый лист.

Ты снова сидишь перед чистым листом. На нем еще нет ничего, он пуст. И эта пустота пугает сильнее ночных страшилок в детском лагере. Ты конечно скажешь, что все это ерунда, и что даже в детстве ничто не могло тебя напугать. Я и поверю - конечно же, а как иначе. Только ночью буду крепче тебя обнимать. Тебе может и не страшно, а мне вот очень. Но монстры, прячущиеся в темноте не так страшны, как те, что кроются в белизне холста перед тобой. Она затягивает, да так, что вынырнуть потом невозможно. И не важно, какого он цвета и формата - они всегда кроются в белом. А точнее - в пустоте. Они снова и снова смотрят на тебя, скалятся в ехидных усмешках. "А получится ли на этот раз?" Бросая беглый взгляд на свои старые шедевры (Ты всегда смущаешься, когда я так называю созданное тобой. Но что это, если не шедевры? Я не знаю), чувствуешь еще большее сомнение. "А если на этот раз ничего не выйдет? Или выйдет плохо?" И ты медлишь в нерешительности, теряя счет времени. Давно ли ты уже так сидишь? Сколько минут, часов? Понятия не имею. Твой чай уже закончился, но подниматься и идти ставить чайник на плиту совершенно не хочется. И дело не только в лени-матушке. Стоит обернуться - и те самые монстры проломят препону тонкого листа и вцепятся в тело жадными до плоти когтями. Ты знаешь это так же четко, как и то, что вода - мокрая, а мои руки - холодные. Словно я тоже принадлежу к тем тварям, что без устали следят за тобой из белизны. Но я - не они. Они распугивают все идеи, что непрерывно вихрем крутятся в твоей голове (И я никогда не смогу сдержать улыбку, при виде того, как ты делишься ими со мной - сумбурно, взбалмошно, и так, что понимаю только я). Ты устало трешь рукой глаза и глубоко вздыхаешь, словно хочешь сдуть все, что так долго не дает тебе заполнить этот чертов белый лист. Но чудища - не карточные домики, что мы вместе порой строим от скуки. Они куда крепче, и не рассыпаются в прах от простого дуновения. А жаль. "Бездарность. Форменная. Вы это видели вообще? Многие могут лучше. Многие делают лучше. Бред один такие, откуда только такие берутся." Пальцы твоих рук нервно теребят край листа, словно хотят от него избавиться. А заодно и от всего, тобою когда-либо созданного. Нет уж. Я бережно сохраню каждый урывок каждого твоего творения, даже если ты, смеясь, будешь называть меня Смаугом. Я знаю, что за этим смехом кроется благодарность и никогда - жестокая насмешка. Ты все еще сидишь перед чистым, как свежевыпавший снег, листом. Ты никогда не скажешь этого, но ведь тебе нужна помощь, верно? У тебя всегда достаточно сил, чтобы справиться с демонами самостоятельно. Я знаю это, лучше, чем кто-либо другой. Мне лично довелось увидеть твои шедевры, и то, как они создавались. Перед моими глазами разворачивалась не одна битва с чудовищами, достойная сказаний и баллад в лучших традициях Севера. Но знаешь, не обязательно все делать в одиночку и тратить последние силы. Времена, когда тебе приходилось драться до последнего вздоха, прошли, просто позволь мне встать с тобой плечом к плечу. Дай свою руку, я вложу в нее карандаш. Мы с тобой таких дел наворотим, что нынешние чудовища будут до конца своих дней трястись в страхе. Слышишь мой боевой клич? И демоны его слышат. Пусть их, пусть знают, что отныне здесь будут биться двое. Вот так, линия за линией - это просто. Достаточно лишь чуть-чуть запятнать эту белизну, и пустота сама заполнится. В ней больше не будет места чудовищам. Я слышу твой смех. Он - громче любых горнов для монстров. Он - древняя песня, песня победы, что веками пели наши предки, а теперь поем и мы. Этот клич без слов, но слова здесь и не нужны. Ты смотришь на меня и улыбаешься, тепло-тепло, так, что до самых кончиков пальцев пробирает. Мы победили, верно? Надо это отметить. А завтра я повешу твой новый шедевр на стену. И настанет моя очередь смущаться, когда ты будешь говорить, что он наш.