Ромео и Джульетта по-сейретейски

      «Сегодня чудесный день», - думал Бьякуа ровно до того момента, как красная не то от жары, не то от вчерашней попойки физиономия Ренджи мелькнула в кабинете и сообщила доблестному Кучики о сборе капитанов. - Внештатное собрание? – левая бровь мистера «экспрессивное лицо» приподнялась на один миллиметр, и Абарай понял, что его капитан немало удивлён. – По всей видимости, случилось нечто непредвиденное. Посыльный сообщил что-нибудь? - Никак нет, тайчо! – отрапортовал Ренджи и быстро в почтении поклонился, так же быстро суровый молоток похмелья ударил его по голове, и лицо лейтенанта слилось по цвету с генсейским половичком, который Ренджи вчера любовно притащил для обожаемого капитана. - Не нравится мне это, - задумчиво проговорил Кучики, уже поднимаясь со своего стула с удобной широкой спинкой.       Ренджи, памятуя об опасности резких движений, медленно выпрямился и с большой надеждой поглядел на своего непосредственного начальника. - Мы идём, тайчо?       Лицо Кучики не изменилось, но опытный лейтенант уловил такое выражение, что лицо из зелёного снова превратилось в красное. На сей раз от стыда, так как вопрос был из разряда риторических, глупых, бессмысленных и несколько опасных. Ренджи промямлил что-то вроде «вас понял» и от души понадеялся на то, что капитан решит отправиться на собрание на своих двоих, а не сорвётся в шунпо. Бьякуа же меланхолично подумал о том, что придётся никак не меньше часа слушать о новых задумках сотайчо, бурчание и недовольство половины капитанов, вместо спокойного времяпрепровождения у пруда, в тишине и гармонии. Если, конечно, Ячиру снова не выроет тайный ход в поместье. Подумал и устремился к залу собраний в шунпо.       Надо сказать, не только Бьякуа Кучики не обрадовался внезапному собранию. Конечно, капитаны и лейтенанты без повторного сигнала спешно потянулись к точке сбора. Поди не приди на собрание к сотайчо! Нет, можешь, конечно, не прийти, но только если очень хочется скорее на перерождение.       Двери зала собраний ещё были закрыты, так что шинигами принялись терпеливо ждать. Капитаны собрались в свой круг, а лейтенанты устроились у стены, приветствуя друг друга и быстро делясь какими-то свежими новостями. - Надеюсь, у сотайчо что-то важное, - мрачно проговорил Хицугая Тоширо, - а не как в прошлый раз – полтора часа обсуждений нового стиля для мусорных баков. - Если бы кто-то не выступил с инициативой сделать их ярко-красными, чтобы шинигами за километр видели, куда всё-таки надо бросать мусор, а потом кто-нибудь не добавил, что надо нарисовать на них жестокую расправу как предупреждения неаккуратным, а следующий в шутку не предложил сделать живыми и кусающими кидающих мимо баков мусор, на что кое-кто абсолютно серьёзно и с горящими глазами заявил, что создаст модифицированные баки, которые сами находят и собираюсь мусор, обладают датчиками слежения и встроенными боевыми функциями с учётами битвы с противниками уровня не ниже лейтенантского, то мы бы управились за две минуты, - Киораку попеременно окинул взглядом каждого виновника прошлой двухчасовой болтовни. - Вот и я о том же, - отозвался Тоширо, - мне ещё отчёты доделывать. - Что, Мацумото никак не исправится? – хмыкнул Хирако. - Вместо отчётов на её столе я обнаружил пять пустых бутылок из-под саке, - констатировал Тоширо, - она не исправится, даже если в Сейретее объявят сухой закон. - Друзья, что случилось? – высоченная фигура Комамуры перекрыла свет из окна. - Не имеем ни малейшего представления, - Унохана с улыбкой покачала головой. - Капитан Кучики, вы что-нибудь слышали? – спросил Укитаке. - Я знаю ровно столько же, сколько и вы, - в своей манере ответил Бьякуа, рядом с которым на полу скукожился сине-зелёный Ренджи, а сам взглядом не нашёл лейтенанта одиннадцатого отряда, и настроение устремилось окончательно испортиться. Теперь хладнокровный капитан мечтал только об одном, чтобы его поместье не превратилось в руины до того, как собрание окончится.       Тяжёлые двери зала собраний дёрнулись, и капитаны поспешили прекратить все разговоры. Белоснежные хаори замелькали в просторном помещение, и уже ровно через минуту двенадцать капитанов заняли своими места перед капитаном первого отряда. Тяжёлые двери закрылись, оставив лейтенантов теряться в догадках. - Начнём, - сотайчо стукнул своим занпакто по полу, и остальные капитаны важно приосанились.       Генрюсай медленно оглядел своих подчинённых, словно пытаясь дать им понять, что дело на повестке дня крайне важное. - После победы над Айзеном наконец-то настали мирные дни. Мы стали реже использовать свои духовные мечи, реальные бои уступили место тренировкам. С того дня мы решили направить все силы на поддержание порядка в Обществе Душ и на обустройство благополучной жизни в нём. На первое место на сей раз мы поставили не шинигами, а обычных мирных граждан. Прежде нищие районы наконец-то получили все необходимые блага. Люди благодарны нам, я рад сообщить, что получил большое количество благодарственных писем. Однако.       «Ну вот, - печально вздохнул Киораку, - все неприятности начинались с этого «однако». И как на этот раз нам достанется?». - Однако большинство обратившихся заметили, - продолжил Ямамото, - что шинигами Готея 13 хороши только в размахивании мечом и не имеют ни малейшего представления, что такое искусство. - Я бы попросил не обобщать, - Бьякуа недовольно скривил губы. - Я хочу доказать Обществу Душ, что шинигами – это разносторонние, талантливые личности, а посему, - сотайчо снова стукнул по полу мечом, а Хицугая непроизвольно нервно сглотнул, - я велю объявить по всему Обществу Душ о Дне театра. - Что? – капитаны разом оживились и вылупили глаза на начальника. - Погодите, Генрюсай-доно, - Укитаке растерянно хлопал ресницами, - вы хотите сказать… - Я хочу сказать, Джуширо, что мы выступим перед мирными гражданами с пьесой на сцене и участвовать в ней должны все капитаны и лейтенанты.       Для полной картины замершей сцены не хватало только ветра и перекати-поля. Даже Унохана позволила себе обронить челюсть, а левая бровь Бьякуи поднялась не на один, а на два миллиметра. - Генрюсай-доно, вы верно шутите? – капитан четвёртого отряда поспешила привести себя в порядок. - Ни каких шуток, Рэцу! – отрезал сотайчо. – Сегодня же я издаю официальный приказ о задействовании всех капитанов и лейтенантов в постановке. Я лично за всем прослежу! - Командир, неужто сами будете играть? – Киораку нервно усмехнулся, потому что в упор не представлял, как суровый Ямамото будет корчить из себя книжного героя. - Сыграл бы с удовольствием, - гордо заявил капитан первого отряда, - но тогда у меня будет меньше возможностей проследить за вами. Я буду следить за постановкой, в Генсее это называется режиссёр. - Ямамото – режиссёр, ну всё, приехали, товарищи, - улыбка Хирако сдулась, как воздушный шарик, хорошо хоть без характерного звука. - Я поручаю вам до завтра выбрать и представить мне произведение для постановки. После этого мы распределим роли, вы начнёте разучивать текст, а те, кого назначат декораторами, будут трудиться над оформлением сцены. Всё. Возражений не потерплю. Все свободны.       Ошарашенные капитаны побрели прочь из зала собраний, своим видом окончательно обескуражив заждавшихся лейтенантов. - Вы меня, конечно, извините, - первым заговорил Хирако, - но, по-моему, после победы над Айзеном командир на радостях сошёл с ума. - Ничё не понял, пошёл махаться, - Зараки в предвкушении битвы оскалил белые неровные зубы и направился к выходу, - позовёте, если в этой самой пьесе надо будет драться. - Погоди, от сотайчо так просто не отделаться, и тебя запряжёт, - задумчиво вслед уходящему проговорил Кенсей, - ты куда, Кучики? - Выполнять поручение командира Ямамото – искать пьесу для постановки, - бесстрастным голосом ответил Бьякуа и у нес свою важную персону за дверь. - Честно говоря, с трудом представляю себе капитана Кучики в какой-то роли, - Киораку улыбнулся и почесал затылок, - разве что в роли изваяния или колонны. - Это будет первый случай, когда декорация страшнее главного злодея, - усмехнулся Роуз, - что ж, капитан Кучики всё же прав, нужно скорее выбрать произведение для постановки, пока сотайчо не выбрал сам. - Нет-нет, - половина капитанов враз замахала руками, - если выберет Ямамото, то лучше поменяться местами с Айзеном. - Тогда нам стоит собраться и вместе выбрать. Предлагаю для этого своё поместье, - предложил Укитаке, и это предложение было дружно одобрено. - Плакал мой отчёт, - печально вздохнул Тоширо.       Капитан Кучики в это время стремительно мчался в шунпо к своему дому, надеясь только на то, что от оного остался хотя бы фундамент. По правде говоря, Бьякуа спешил покинуть зал собраний ещё и по той причине, что стоял всё собрание рядом с Киораку, после которого перегар Ренджи показался утончённым ароматом альпийских лугов.       До глубокой ночи свет горел в двух разных точках Сейретея. В одной, в просторном уютном поместье Укитаке, собрались капитаны, в другой, в чистых бараках девятого отряда, лейтенанты. - Что такое пьеса? – Иба от напряжённой умственной работы даже снял любимые очки. - Ты совсем тёмный, - фыркнул Юмичика, вместе с Иккаку прискакавший на местное собрание. - Я тоже не врубился, чего от нас хотят, - нахмурившийся Иккаку поразительно походил на своего капитана. - Я поражаюсь, в какое необразованное общество я попал, - вздохнул Кира, - Ямамото-доно прав, вот поэтому нас и считают пустоголовыми вояками. Вам стоит периодически читать, чтобы хоть как-то отличаться от обезьян с палками. - Кира, ты можешь человеческим языком объяснить остальным, что такое театр? – скосился на лейтенанта третьего отряда Хисаги. Интеллектуальные загоны младшего товарища иногда заставляли и терпеливого Шухея спешно ретироваться.       Кира обиженно скривился, но тут же с чувством собственного достоинства принялся объяснять. - Пьеса – драматическое произведение, состоящее из монологов, диалогов, полилогов с сопутствующими сносками и комментариями, авторскими ремарками, предназначенное для сценической постановки.       Конечно, Иба и Иккаку всё сразу поняли. У последнего от «понимания» даже одна бровь наехала на другую. - Хинамори, переведи, пожалуйста, - попросила Мацумото, потому что к своему стыду почувствовала себя интеллектуалом уровня Иба-Иккаку. - Произведение для постановки на сцене, - робко улыбнулась скромная девушка, и все облегчённо вздохнули, отчего Кира окончательно разобиделся. - То есть нам надо просто сделать постановку, как в классическом японском театре? – Рукия уже прикидывала в уме варианты. - Рукия-сан, боюсь, здесь в силу возраста мало кто понимает, что такое японский театр, - констатировала Нанао Исэ, - в том числе главнокомандующий. - Это действительно проблема, - кивнула Мацумото, - в лучшем случае, только несколько лейтенантов и капитанов бывали в театрах и имеют о них какое-то представление. - Тогда нам остаётся надеяться на этих нескольких, - сделала безрадостный вывод Котэцу Исане.       Лейтенанты и их товарищи дружно вздохнули. - Я не думаю, что всё так плохо, - Кире надоело корчить из себя обиженного, и он вернулся к беседе, - наша задача – просто эмоционально передать слова героев. Это не так сложно, как кажется. Нужно просто вложить собственные чувства в них. Зато у нас будет отличная возможность завоевать симпатии со стороны жителей Руконгая, которые по-прежнему питают к нам весьма противоречивые чувства. - Кира-кун прав, - оживилась Хинамори, - Общество Душ долго раздирали внутренние конфликты, которые мы породили сами. Если мы сможем завоевать симпатии и доверие мирного населения, мы не дадим повода в себе сомневаться. Тогда желающих учинить бунт будет в разы меньше. Как думаешь, Ренджи-кун?       Думать Ренджи-кун не мог, как ни старался, потому что четыре полёта в шунпо утром перетрясли всё содержимое черепной коробки, и всё, на что у бравого лейтенанта хватало сил, это несчастно подвывать и обнимать вручённый Ибой тазик. - Что ж, тогда нам остаётся дождаться, какое произведение выберут наши капитаны, тогда мы сможем помочь им, - сказала Котэцу. - Верно. Тогда идём спать, иначе у меня будут круги под глазами, - Юмичика быстро ощупал кожу на лице.       В одной из точек Сейретея свет погас. В другой же словестные баталии так быстро и мирно не закончились. Что такое театр, к счастью, в стане капитанов объяснять не пришлось, но оттого легче не стало. - Спрашивается, что с этой головной болью делать? – философски спросил Роуз. - Нам кровь из носу надо завтра представить сотайчо пьесу, хоть из пальца высосать, иначе срок заключения у нас будет побольше, чем у Айзена, - проговорил Киораку, опираясь небритой щекой о кулак. - Капитан Мугурума, вы же долгое время жили в Генсее, значит, видели театры, - заметил Комамура. - Я ходил в кино, пьесы в Генсее уже не пользуются большой популярностью, - Кенсей задумчиво постукивал пальцами по полу. - Не думайте сейчас о постановке. Давайте выберем для начала произведение, которое сможет заинтересовать сюжетом зрителей, - Унохана вдохнула ароматный пар, поднимавшийся из чашки с чаем. - Верно, - кивнул Укитаке, - что же сейчас популярно? - Думаю, подойдёт произведение с любовной линией. Она всегда популярна, - заметил Роуз. - О, это интересно! – оживился Киораку. - Хороший вариант, - поддержала Унохана, - любовь всегда интереснее политических разборок. Теперь нужно вспомнить подходящее произведение.       Если до этой минуты обсуждение шло вполне мирно, то варианты для постановки едва не привели к потасовке Сой Фон, рьяно отстаивавшей то, где в главной роли может быть Йоруичи, и радикального Хирако, который предлагал изобразить немую сцену на два часа. Какой-то энтузиаст предложил «Отелло», на что Унохана отрезала, что капитаны с их силищей могут реально ненароком задушить актрису. Киораку предложил поставить «Колобка» и даже выбрал на главную роль самого миниатюрного капитана, на что оскорблённый Хицугая заявил, что не собирается изображать кусок теста, которого в конце съест рыжая хищница, потому что вредных рыжих особ ему хватает сверх меры. Вариант Кенпачи-колобок превратился в кровавую драму, где гигантский кусок теста размером с утёс охотится на жителей леса. Вариант Куроцучи-колобок тоже отмели, потому что нужно завоевать симпатии, а не отпугнуть окончательно колобком с тесаком, иглой и маньячной улыбкой. Вариант Бьякуа-колобок никто предложить не осмелился, хотя Киораку молча подавился за спиной Укитаке беззвучным смехом. - Точно! – вдруг осенило Хирако. – «Ромео и Джульетта»! - Хм, это действительно вариант, Синдзи, - Роуз закивал.       Наспех поведанный сюжет заинтриговал капитанов, и все разом согласились, что это оптимальное решение. Сил на обдумывание ролей под конец собрания уже не хватало, решили оставить на общие рассмотрение с сотайчо. Надо ли говорить, что это было ошибочное решение? По крайней мере на одну ночь капитаны удалились в свои покои, довольные работой.       Сотайчо, который, к несчастью, склерозом не страдал, утром следующего дня снова созвал подчинённых. Хирако доложил ему о выборе, рассказал коротко сюжет. Сотайчо молча слушал, а после разлепил оба глаза и довольно протянул: - Отличная работа, капитан Хирако. В кои-то веки я вами доволен.       Кенсей состроил злорадную мину, на что в ответ получил потрясающую гримасу с развевающимся, как тряпочка, языком от Синдзи.       Ямамото стукнул по полу мечом, так что едва не подпрыгнул даже Комамура. - Одобрено! Ставим «Ромео и Джульетту». Классика зарубежной литературы покажет обширность знаний шинигами, а сюжет с примирением двух враждующих семей после ужасного урока жизни будет им напутствием и предостережением от конфликтов. Я созову все знатные роды, им тоже не мешало поучиться у литературных героев. - Прекрасно, нам ещё и перед знатью позориться, - Хицугая покачал головой. - Капитан Куроцучи, к обеду переправьте из Генсея достаточное количество экземпляров пьесы, - поручил сотайчо, - соберёмся здесь в обед для распределения ролей. Свободны. - «Ромео и Джульетта!» Звучит романтично! – Мацумото пару минут порхала около своего капитана и понесла новость в встан лейтенантов.       Активное шу-шу поползло по Сейретею. Женская часть вторых офицеров уже взахлёб обсуждала, кого же назначат на главные роли, мужская же часть с надеждой пялилась на Хисаги, стабильно переправлявшего в Общество Душ кусочки Генсея, потому что кроме отдельных звуков в название знакомого они ничего не встретили. - Какие вы всё-таки неромантичные, - вздохнула пышногрудая женщина, - это же одна из самых красивых и печальных историй любви! - А драться там надо? – быстро подключился Иккаку.       Дамы закатили глаза, поцокали и оставили типичного представителя одиннадцатого отряда без внимания.       Маньяк интеллектуальной работы, или просто маньяк, или, как его предусмотрительно величают в исследовательской лаборатории, капитан Куроцучи одним щелчком отправил в зал собраний сотню экземпляров пьесы, сбив с ног незнамо как затесавшегося Ханатаро и сбив с толку Абарая, Иккаку, Ибу, впервые видевших такое количество книг. Как заметил Юмичика, некто вообще впервые видел книги.       В течение последующих пяти часов зал собраний превратился в комнату хаоса, раздора, возмущения, ненависти и приговорных приказов. Под строгим взглядом сотайчо шинигами притарабанили широченный стол, за которым разместились все командиры в обнимку со своими экземплярами, и стол поменьше для лейтенантов, которые и так были счастливы, что их в кои-то веки запустили в зал собраний. - Итак, распределяем роли, - хлопнул Ямамото рукой по столу, потому что хлопка мечом стол бы не выдержал, что сотайчо в своё время проверил опытным путём.       Капитаны разом напряглись, Кучики ушёл в астрал. Нет, представитель благородной семьи с огромным уважением и особым трепетом относился к искусству, но ему также было очевидно, что руками шинигами пьеса будет безнадёжно испоганена. Бьякуа предпочёл медитацию, дабы его утончённый вкус не испытал культурный шок. - Начнём с главных героев. Ромео, кто он из себя? – сотайчо придвинул к себе экземпляр пьесы и один глаз разлепил в сторону Хирако. - Благородный юноша, дворянин по рождению, утончённый, хорошо образован и хорошо воспитан, умён, романтичен, - монотонно проговорил Синдзи, искренне надеясь, что его безликий скучный голос сотайчо не понравится и гроза минует. На всякий случай при этом заставил свой левый глаз пару раз дёрнуться, дескать, не вышел я ни кожей, не рожей. Капитан Унохана сразу же предложили Укитаке. - Он, конечно, благородный, утончённый, умный и так далее, - собрат Укитаке по цвету волос, Мугурума Кенсей скептично окидывал взглядом капитана тринадцатого отряда, - только Ромео ещё очень энергичный, пышет здоровьем, а я боюсь, нашего Ромео во время страстного диалога под балконом Джульетты в порыве чувств хватит удар. Или того хуже, не доживёт до встречи с Джульеттой. Джуширо, без обид. - Зато пьеса будет очень короткой, - шепнул Абарай на ухо Хисаги. - Да, пожалуй, не вариант, - покачал головой Комамура, - а то придётся всем составом откачивать Ромео.       Теперь под удар попал Хицугая Тоширо. - Ромео юн, но не выпускник детского сада, - фыркнул Хирако. - За языком последите, капитан, - Хицугая мастерски испустил убийственные флюиды, - вы тоже для Ромео не подходите. Он должен признаться Джульетте в чувствах, а не троллить её с постной физиономией. - Предложите тогда свой вариант, капитанчик Хицугая? – Хирако так обрадовался, что его кандидатуру отмели, что случайно страх потерял.       К счастью, Тоширо не взорвался. В ближайшие полчаса Синдзи благоразумно молчал, пока его выковыривали из ледяной глыбы. Правда, Кенсей делал это чисто для отчистки совести, тихонечко так шкребал зубочисткой по льду. - Может, капитан Комамура? – спросил Киораку. - Ты бы ещё Зараки Кенпачи предложил, - фыркнул Кенсей. - А что? Вместо страстного признания вызовет Джульетту на бой. Чем не любовь? - Нет-нет! – Роуз замахал руками. – Общество Душ только отремонтировали, ему ещё жить да жить!       Далее вариант Ромео – Куроцучи. Сой Фон заметила, что речь Ромео превратиться в научную лекцию, а Маюри, чего доброго, препарирует Джульетту. Поскольку психика зрителей подобного не вынесет, вариант отпал. Укитаке предложил своего старого товарища. Киораку, приосанившись, важно заявил, что у него-то толк в сердечных делах есть, на что Кенсей в свою очередь заметил, что Ромео должен сразить Джульетту пылкой речью, а не перегаром, и изливать ей искренние чувства, а не приставать, как старый бабник. Киораку же отмёл кандидатуру Кенсей, потому что шкаф с ирокезом на благородного подростка не смахивает.       Кандидатуры среди капитанов стремились к нулю, а вот риск быть назначенным терявшим терпение Ямамото рос в обратном направлению, а поскольку решение сотайчо – это приговор, варианты нужно было предложить как можно скорее. - Почему обязательно капитан? Давайте возьмём на главную роль лейтенанта? – находчивый Киораку выдавил улыбку, дабы сотайчо прекратил тянуться к своему мечу.       Взгляды капитанов с надеждой направились к лейтенантскому столу, где сидели Сасакибэ, Омаэда, Иба, Хисаги, Кира и Абарай. Оттаявший Хирако начал: - Этот старый, этот толстый, этот мрачный, этот как будто сидел, этот сам плаксивый, как девица, а этот вообще похож на пахана местной группировки. Последний вариант получится не «Ромео и Джульетта», а «Красавица и чудовище». - Меня сейчас обидели или похвалили? – Ренджи включил мыслительные процессы, Рукия и Мацумото за его спиной тихонько угорали. - Вы снова меня позорите, - прорычал Ямамото, так что у капитанов под столом коленки затряслись, отчего этот самый стол начал подскакивать на высоту, пропорционально равную силе определённых коленок, - не логики, не внимательности. Чему я вас столетиями учил?! Очевидно же, по логике ясно, кто идеально подходит на роль благородного умного мужчины! - На роль благородного умного мужчины, - задумчиво повторила Унохана.       На секунду её глаза распахнулись, как два сигнальных фонаря, а потом женщина улыбнулась. - Ведь верно, Ямамото-доно, всё логично. - Что логично? – икнув, спросил Хирако. - Благородный и умный. Кто же?       Дошло разом до всех. Разом с характерным «чпок» глаза выскочили из орбит. Благородный и умный не отреагировал, потому что ещё находился в астрале. Сигнал об опасности слишком поздно поступил в мозг, и индикатор эмоций Кучики – левая бровь – медленно поехал вверх. - Я? – холодно спросил Бьякуа, но его интонацию можно было перевести, как: «Сотайчо, вы больной?». - Именно! – Ямамото хлопнул ладонью по столу, отчего капитаны разом подскочили, а Хицугая, подлетевший выше всех, ещё и больно стукнулся коленками об стол. – Ромео сыграет капитан Кучики. Благородный, хорошо воспитан, умён и тонок. Идеальный вариант. - Сотайчо слегка не заметил, что это эмоциональная роль, - прошептал Киораку, - а лицо Кучики не меняется, даже когда он кромсает врага Сенбонзакурой. - Нии-сама!!! – счастливо протянула Рукия, осыпав пол сердечками из глаз. - Мой капитан! Вот это класс! – грянул Ренджи, но тут же воздержался от дальнейших изливаний, потому с участием в пьесе капитана его шансы быть в неё затянутым стремительно увеличивались. Ренджи подумал, если он превратится в тихого и невидимого, его авось не заметят. - Я выбрал, - прозвучал приговор от сотайчо. - Хороший вариант, Ямамото-доно! – включился скорее Хирако. – Мы все поддерживаем!       Одной проблемой сразу стало меньше. Только одной. Теперь Синдзи прикидывал, мстительный ли Кучики. Если да, то им хана.       Позориться и спорить Кучики Бьякуа не стал. Зато кандидатов в его списке «Убить при случае» стало значительно больше». Ичиго даже на время уступил правящую позицию.       Пришло время выбрать главную героиню. Сой Фон ждала с нетерпением этого часа, и едва сотайчо выговорил слово «Джульетта», на одном дыхании выпалила: «Йоруичи-сама!!!». Ямамото проскрипел согласие и ткнул пальцем в какое-то ультрановое средство оповещения. Через пару секунд вышеназванная уже застыла перед капитанами. - Шихоин Йоруичи! – Ямамото приосанился. – Для тебя появилась важная работа. - Слушаю, - дама сердца и печёнки Урахары хищно оскалилась и так вальяжно развалилась на полу, что Хирако лишил Ренджи титула и перед звание пахана местной группировки ей.       Ямамото подробно объяснил задачу, упомянув важность постановки и цели, правда, так и не смог понять, в какой момент Йоруичи сбежала. - Шихоин Йоруички, а ну стоять!!! – проревел сотайчо. – Вернись немедленно, вредная кошка! Сейчас же покажи мне свою бесстыжую морду! Если ты сию минуту не вернёшься, я прикажу арестовать тебя!       Конечно, бесполезно. «Шин-Шин» шустро сшиншинилась. Ещё пару минут капитанско-лейтенантский состав слушали вопли, типа: «Тысячу лет заключения! Нет, сто тысяч! Изгнать из Общества Душ! Обломать усы, оторвать хвост! Я тебе, паршивка, ещё кнопки на стуле припомню!». - Решаем дальше, - сказал сотайчо, когда ему надоело орать.       На сей раз выбрали более ответственную Хинамори. Хинамори так впечатлилась, что приняла горизонтальное положение с ваткой генсеевского нашатыря у носа. Киораку предложил артистичную Мацумото. Тоширо решительно отмёл этот вариант. Джульетта – приличная, непьющая девушка, а Мацумото хорошо если на сцену выползет. К тому же заставить его лейтенанта выучить большой текст вообще из разряда «миссия невыполнима».       Кандидатуру Ячиру в Джульетты отмели по той же причине, что и кандидатуру Тоширо в Ромео. Нанао как главный редактор газеты, ответственная за информационную часть событий, отпала автоматически. Котэцу сказали, что она неартистична, да и ростом едва не с самого Кучики. Нэму в артистки при большом желании не запишешь, а два молчуна на сцене – это уже перебор. Рукия прекрасно подходила на главную роль. Её неописуемо счастливое «Нии-сама!!! Я СОГЛАСНА!!!» оглушило капитанов одновременно с воплем Ренджи «Да щас!!!». От кандидатуры Рукии спешно отказались, пока Ренджи не обанкаился. Правда, капитаны не могли сказать, успел бы Ренджи принять форму Хихио Забимару и расфигачить зал или красивые розовые лепестки нашинковали бы его раньше. И тут настал кризис, потому что женские кандидатуры закончились. Омаэда с задних рядов в Джульетты записал Юмичику. А что, мол, и так на девицу похож, авось и зрители не отличат. Юмичика оскорбился до глубины души и заявил, что варвары ничего в красоте не понимают. И вот тут Абарай радостно предложил позвать того, кто разруливает все пиковые ситуации в Сейретее.       Ичиго от сигнала удостоверения чуть в потолок на ракете не улетел, на бегу ляпнул учителю что-то вроде «Меня понос замучил» и после больно довольной улыбки Урахары поскакал по сейкаймону, попутно поприветствовав Чистильщика и обругав Урахару недавно позаимствованными у Гриммджо словами. Урахаре икнулось ещё раз, когда Ичиго поприветствовал асфальт Сейретея собственным лицом.       Правда, стандартные приключения не помешали рыжему шинигами заявиться в зал собраний с пафосным видом бравого пирата. Бравады хватило ровно до той минуты, как ему предложили роль Джульетты. Когда физиономия Куросаки начала отображать сто эмоций в секунду, Укитаке поспешил заверить, что всё это на благо Общества Душ и к тому же он лучше всех знает Кучики. Взгляды Бьякуи и Ичи встретились. - По-моему, Ромео и Джульетта очень любили друг друга, а не очень хотели убить, - нервно кашлянул Кира.       Хирако глянул на застывших героев и представил их в соответствующей одежде. Приступ истерики пришлось останавливать всё тем же проверенным Хицугаей способом. - Кстати, прошу заметить, кандидатуру Уноханы никто даже не предложил, - шепнул Киораку Укитаке, - видимо её за женщину никто не считает. - Что вы сказали, капитан Киораку? – зловещая фигура Рэцу зависла над двумя друзьями, и те спешно впечатались в стол. - Абсолютно ничего, капитан Унохана, вообще ничего, - выдавили оба.       Ичиго панически озирался вокруг в поисках на этот раз помощи себе. Все знакомые старательно прятали взгляды, так что Куросаки понял – помощи не будет. Он снова глянул на Бькую. Впервые весь из себя правильный Кучики и весь из себя бунтарь Ичиго сошлись во мнении. Ичиго сообразил, надо срочно предлагать кандидатуру, а то через пару дней ему придётся позориться на всё Общество Душ и за его пределами, надев платье и парик. Как будет выглядеть дамский наряд на спортивной фигуре Куросаки, он даже не желал представлять. - А… это… может… ещё… - лепетал Ичи, чувствуя себя донельзя родным мастеру красноречия Ренджи, - Иноэ! Точно! Иноэ же подойдёт!       Ямамото задумался, через пару минут довольно кивнул. Ичи и Бьякуа одновременно облегчённо вздохнули. Иноэ переправили через десять минут, и всем сразу стало ясно, что робкая, но одновременно решительная, красивая, эмоциональная девушка прекрасно подходит на роль Джульетты. А ещё она не знает толком Бьякую и не боится его.       Дальше казалось проще. Казалось. Нет, кандидатуры подбирались поразительно быстро, только как заметил Кенсей, сотайчо выбирал просто первых попавшихся, в книгу даже не глядя. Таким образом и по следующим аргументам Ямамото на роли были назначены: 1. Ромео – Бьякуа – благородный, умный, что с актёрскими данными, не имеет значения. 2. Джульетта – Иноэ – единственная адекватная девушка. 3. Отец Джульетты, глава семьи Капулетти – Ичиго – чтобы хоть как-то внятно объяснить зрителям, почему Ичиго и Бьякуа пару месяцев назад стремились друг друга укокошить. 4. Мать Джульетты, леди Капулетти – Сой Фон – как Ичи женили на Сой Фон, не понял никто. 5. Кормилица Джульетты – Унохана – знает толк в заботе, к тому же в случае непредвиденных событий сможет быстро подлатать актёров.       Следующая пара, скажем так, озадачила даже Унохану и Куроцучи. 1. Отец Ромео, глава семьи Монтекки – Зараки.       Занавес. Иккаку даже в пьяном бреду не мог себе представить Кенпачи отцом Бьякуи. 2. Мать Ромео, леди Монтекки – Рукия.       Муж – Зараки, жена – Рукия, их отпрыск – Бьякуа. Рукия сперва потрясла зал ультразвуковым «Нии-сама!!!», не представляя даже, что теперь нии-сама будет звать её мамой. Нии-сама тоже это себе слабо представлял. Зараки было фиолетово.       Когда зал отошёл от шока, оставшиеся роли распределили так: 1. Тибальт – Ренджи – характер похож, кстати. 2. Меркуцио – Иккаку – с Ичи дружит, и хватит. 3. Бенволио – Укитаке – Укитаке просто обязан быть на сцене, чтобы хоть как-то уравновесить престранный выбор сотайчо. 4. Эскал, князь Вероны – Роуз, рассудительное спокойствие ещё прибавит уравновешенности актёрскому составу. 5. Граф Парис – Хицугая.       Теперь Кенсей окончательно убедился, что сотайчо прочитать текст не удосужился. Только зал морально пережил семью Монтекки, как нарисовался жених, который дышит в пупок невесте.       Приговоры были подписаны, сотайчо мигом поручил Нанао напечатать объявления с афишами и расклеить по всему Обществу Душ. Попавшие под раздачу молча поползли из зала собраний. Сотайчо решал технические моменты. Кто же теперь сошьёт костюмы и сделает грим? Гримёром, ну кто бы сомневался, вызвался Юмичика. Швей в Сейретее было не мало, но ни одна не имела представлений об одежде Европы в Средние века. Тогда Иноэ порекомендовала навыки швеи Исиды. Ичи нервно сглотнул. Исида прекрасно разбирался в женской моде, но вот только мужская как-то мимо. К слову, почему его одноклассник шьёт женские платья, Ичиго задумался впервые.       На следующий день закипела работа. Подопытным-приговорённым раздали их тексты и предупредили, что надо вызубрить всё слово в слово за неделю. Бьякуа только презрительно фыркнул. Неделя? Сотайчо считает его склеротиком? Под строгим взглядом Кучики пришлось зубрить текст Ренджи. В целом, учили старательно. Зараки тоже старался. Сидел перед книгой и задумчиво глядел на неё. Роуз нашёл подстраховку в виде суфлёров, которые будут из-за сцены подсказывать слова тем, у кого отшибло память. В случае Кенпачи, вообще рассказывать ему его роль.       Быстро появились объявления и афиши. Простому населению имена и их роли ничего толком не говорили, зато шинигами дружно зависли над списком ролей и не отмирали до самого дня пьесы. Исида с важным видом заявил, что все костюмы берёт на себя, но есть одно «но». В Средние века мужчины носили некое подобие колготок. Сотайчо велел, чтобы всё было стилизовано как надо. Исида на пару дней скрылся в Генсее и с победным видом вернулся с упаковкой белых колготок. Унохана скептически окинула необычный предмет гардероба и заметила, что капитаны и лейтенанты такого никогда не видели, а потому в процессе одевания возникнут сложности. Посему колготок нужно как минимум тысячу пар. Маюри наконец-то почуял работу для себя, утащил колготки в лабораторию и с дикой скоростью наштамповал их целый склад, сделав материал более прочным. Глава лаборатории решил похвастаться перед бывшим начальником и отравил образцы Урахаре. Урахара вернул их быстро, сказав, что добавил кое-что в состав ткани. - Если над ними постарался Урахара, лучшее вообще не надевать, - с опаской сказал Ичиго, - или сразу спросить, что с нами будет. - Ой, да ладно тебе, Куросаки-кун! – пропел Урахара. – Я всего лишь сделал так, чтобы они не сползли в самый ответственный момент. Представь, сцена признания Ромео под балконом Джульетты, во время которой с Ромео сползают колготки.       Хирако ещё раз впал в истерику, помня, кто играет Ромео.       Так или иначе, декораторы вовсю трудились над оформлением сцены, Исида маньячно мастерил одежду, актёры зубрили текст, сотайчо всем и каждому заявлял, что он режиссёр.       Назначенного дня все ждали с содроганием. Жители Общества Душ инстинктивно побаивались актёрский состав, шинигами предчувствовали какой-то хаос, сотайчо всё больше нервничал, а актёрам ничего не оставалась, как молча ждать дня позора.       Объявленный день начался задорным гоготом народа. Ворота Сейретея впервые распахнули для простых жителей, огородив, разумеется, определённые улицы от посетителей. Сцену сколотили на большой площади, которую заливала толпа зрителей из местных жителей, простых шинигами и дворянских семей. Юмичика с неописуемо счастливым видом вытащил из шкафа всю имеющуюся косметику и с этой горой направился в палатку для актёров. - Исида-кун, какая прелесть! – Иноэ восхищённо глядела на принесённые одноклассником наряды.       Дамы есть дамы. Даже Сой Фон украдкой с интересом поглядывала на платья. Мацумото распотрошила свои запасы генсеевской косметики и взяла на себя роль гримёра для женской половины актёров. В мужском палатке одеваться никто не спешил. - Это что? – Иккаку с сомнением держал перед глазами замысловатый прикид, где штаны по какой-то причине отсутствовали. – Вместо косоде? С хакама странно смотреться будет. - Вы снимите свои хакама и наденете вот это, - Исида водрузил на стол ящик с колготками. - Чего я больше всего боюсь, - мрачно проговорил Ичиго.       Как надеть эти странные верёвочки, долго соображали все. Ичиго, у которого две младшие сестры, которых он когда-то сам одевал, опыт как раз имелся. Пришлось временному шинигами на своём примере показывать. Правда, Ичиго подумал, когда он успел дожиться до того, что показывает вот такой пример. Мужчины внимательно следили за младшим товарищем, критично оглядели результат, и Иккаку заявил, что не наденет это позорище. Стоявший в палатке единственный из всех в колготках Ичиго почувствовал себя донельзя глупо.       Назревал бунт, который был подавлен в долю секунду вошедшим в палатку сотайчо. Одного его взгляда хватило, чтобы орда мужчин ломанула к ящику. В течение часа количество колготок в ящике значительно поубавилось, как и предполагала Унохана. С грубой руганью колготки рвались, брались новые. Ренджи готов был поспорить, что в какой-то момент с губ капитана Кучики сорвалось забористое слово. После бесконечной нецензурной ругани костюмы были экипированы. Вошедший в палатку для гримировки Юмичика получил психологическую травму. К такому жизнь его не готовила. Гримировал он приговорённых ещё под впечатлением, поэтому молчал, но, когда вышел из палатки, истерика нагнала и его.       Наконец-то актёры готовы. Сотайчо знаком потребовал тишины. Он поприветствовал гостей, поблагодарил их за визит, выказал надежду, что пьеса, поставленная общими усилиями и большими стараниями капитанами и лейтенантами Готея 13, понравится всем зрителям и дал отмашку начинать пьесу.       Сасакибэ, обладавший прекрасной дикцией, к слову, в своём обычном нормальном наряде вышел на сцену и достаточно выразительно прочёл вступление.       Занавес медленно пополз в стороны. Шинигами из массовки изображали жителей Вероны на рыночной площади. Исида при всей своей маньячности физически не успевал сделать несколько сотен женских и несколько сотен мужских костюмов, поэтому с отмашки сотайчо массовке разрешили выйти в своём, только без мечей. Зрители замерли в ожидании. За сценой послышалось бурчание. - Я не выйду. - Пойдёшь, и ещё как. - Я сказал, я не выйду. - На перерождение захотелось? - Согласен, но я не выйду. - Вперёд и с песней!       Чей-то пинок вытолкал на сцену первых актёров. Открывать пьесу должны прогуливавшиеся слуги Капулетти, которые устроят драку со слугами Монтекки. Первые жертвы в колготках заставили вылупиться подавляющее большинство зрителей. Хирако неделю порхал от радости, что его не взяли в пьесу. Рано радовался. За пару дней до премьеры сотайчо вручил ему небольшой текст и сказал, раз талантом не вышел, будет играть слугу. Белые колготки и зачёсанная назад чёлка красоты его образу не придавали. - Грегорио, уговор: перед ними не срамиться, - наконец-то произнёс своими слова Хирако. - Что ты! Наоборот. Кого ни встречу, сам осрамлю. - Ну… как бы… точно наоборот… - подумал весь девятый отряд.        У Мацумото аж лицо вытянулось. В таком наряде Хисаги она ещё не видела. Надо сказать, причесать Хисаги и спрятать его татуировки не удалось, поэтому Шухей выглядел довольно своеобразно.       Их диалог вполне устроил бы театральных критиков. Сотайчо довольно глядел на своих подопечных, периодически косился на зрителей и становился ещё более довольным от их заинтересованных лиц. В качестве слуги дома Монтекки на сцене появился уже в понятном наряде Омаэда. Колготки от Куроцучи и Урахары пережили жестокое издевательство и всё-таки налезли на необъятную фигуру лейтенанта. Правда, визуально он превратился в довольно противную гусеницу. Его зрелищное появление немного отвлекло зрителей от Хирако и Хисаги. Сой Фон мысленно добавила в список смертельных приёмов новый. Психологический. Теперь следовал один из опасных моментов в постановке – драка, рисковавшая превратиться в настоящую. Сотайчо предупредительно зыркнул на капитана и лейтенантов, и драка получилась больше похожей на ладушки.       На сцене появился Укитаке. Зрители на его наряд особого внимания не обратили, потому что сложно было понять, во что одет мужчина с белыми волосами и белой кожей. Просто нечто белое. Его игра пришлась по вкусу всем. Решение выдвинуть его на роль было и впрямь хорошим. Всё шло будто бы неплохо. Настал черёд Тибальта.       Ренджи стоял за сценой, ожидая своего выхода, и морально настраивался. - Просто представь, что ты в очень неудобных штанах, - постарался подбодрить Ичиго. - У самого-то вышло? - Нет.       Ренджи встряхнулся, сжал губы и проревел: - Я мужик! Я справлюсь!       И со словами «Как, ты сцепился с этим мужичьем? / Вот смерть твоя – оборотись, Бенвольо!» выскочил на сцену. Сотайчо чуть-чуть перекосило. Экзотическую причёску Ренджи Юмичика старательно превратил в симбиоз гулек и косичек. Татуированное лицо под гульками и косичками глядело довольно устрашающе, но эффектность выхода портили всё те же колготки.       Снова по сюжету драка. Ренджи катастрофически боялся изображать потасовку с Укитаке, боясь случайно отнять остатки здоровья у слабого капитана, поэтому опасливо приблизился к нему и медленно ткнул в него пальцем. Укитаке, по счастью, сообразил, что это была драка, и после короткой паузы издал болезненный крик, так что Ренджи едва сознания не лишился. - Что тут за шум? Где меч мой боевой? – Ичиго храбро шагнул на сцену.       Куросаки искренне радовался, что его выход был не первым, поэтому на его наряд зрители уже внимания особого не обратили. Только Исида исподтишка вытащил телефон. - Костыль ему! Меча недоставало! – гневно произнесла свои слова Сой Фон.       Стараниями Мацумото Сой Фон в кое-то веки походила на женщину, а её отряд был приятно впечатлён, впервые увидев капитана в женском платье.       Хирако на капитана второго отряда внимания не обратил, зато её реплика заставила его задуматься. Он живо представил Ичиго с костылём вместо меча и подумал, что с силой и дуростью Куросаки он вполне может навалять пустым и костылём. А ещё представил битву с Айзеном, где Ичи и Айзен ожесточённо лупят друг друга костылями. - Подать мне меч! Монтекки – на дворе / И на меня свое оружье поднял, - прочёл Ичиго свои строки и замер в ожидании.       Вот это, пожалуй, была сама опасная минута. Мало того, что сейчас на сцене должен появиться глава Монтекки, так ещё он должен рваться в битву.       Сцена подпрыгнула вместе со всеми актёрами – это Кенпачи шагнул на неё. Шагнул и заставил абсолютно всех зрителей и актёров вылупиться на себя. Таращились даже те гости, что прихрапывали на задних рядах. Игра остановилась по меньшей мере на десять минут.       Сотайчо никак не мог представить Зараки Кенпачи, накачанного верзилу, в колготках, но представить, что его ещё и причешут, он даже не предполагал. Юмичика очень старался выпрямить «иглы дикобраза», поэтому вылил на них весь свой гель для волос и час колдовал с расчёской. Вроде вышло, но через десять минут, когда довольный Аясегава покинул палатку, «иглы» старательно попытались принять прежнюю форму. Гель им не дал. После непродолжительной битвы вышло то, что сейчас лицезрят гости. Кудряшки.       Сой Фон добавила в свой список самый опасный – сто процентов смертельный приём, уничтожающий психику противника на корню. Храбрый сотайчо впервые в жизни испугался Кенпачи. Вот теперь Абарай точно не мог представить, что Зараки – отец Бьякуи, и с опаской думал, каким же выйдет на сцену его капитан.       Кенпачи всем своим видом давал понять, что хочет произнести свою стандартную фразу. Ичиго начал отчаянно сигналить суфлёру, потому что понял, что морально не переживёт вызов на битву от кудрявого пирата в колготках. Седой суфлёр во всё горло постарался проорать слова Кенпачи: - Ты, Капулетти, плут! Пусти, жена!       Зараки и не думал повторять, так что суфлёр понял, он стал официальным голосом Зараки Кенпачи до конца игры. Сотайчо устрашающе помахал своим мечом, Зараки громко фыркнул и отошёл. Половина Сейретея облегчённо выдохнула. Или весь.       Рукия поспешила выступить. - К дерущимся не дам ступить ни шагу!       Крохотная супруга Монтекки рядом с мужем выглядела как микроскопическая фея, но глядела так воинственно, что зрители ей поверили. Роуз вышел с красивой сильной речью.       Снова черёд Монтекки. Суфлёр старательно выкрикивал слова, тогда как лицо Кенпачи не менялось. Укитаке поспешил отвлечь зрителей от несостыковки и произнёс свои слова. Пока вели речь он и Рукия, зрители чуть-чуть оправились от потрясения. Наконец Рукия замерла, хлопая ресницами, потому что сейчас выход дражайшего нии-сама. - А вот и он. Вы здесь как бы случайно. / Увидите, я доберусь до тайны, - произнёс Укитаке и повернулся в сторону Ромео.       Сой Фон определённо до этого поторопилась с выводами. Бьякуа не дал Юмичике издеваться над своей причёской и приводил себя в порядок сам, в отдельной комнате, поэтому до этой минуты его никто не видел. Кучики сделал косой пробор в роскошных волосах, одну часть собрал в пучок, другую оставил распущенной. Он шёл так гордо, что даже колготки выглядели на нём просто образцом стиля. Пафос – наше всё. Он один выглядел НОРМАЛЬНО. - Ромео, с добрым утром! – воодушевлённо сказал Укитаке. - Разве утро? – Бьякуа дёрнул всей бровью.       «Ну, - подумал Ренджи, - сегодня он эмоционален как никогда!». Укитаке повёл с Кучики беседу по своим ролям. - Ты любишь? – спросил Бенволио. - Да, и томлюсь тоскою по любви.       «Да ладно?», - скептически протянули шинигами, а Рукия на них разъярённо вылупилась. Худо – бедно, хотя для Сейретея, вообще суперуспешно, завершили первую сцену. Актёры удалились, чтобы декораторы быстро сменили место действия. Занавес снова открылся. Дом Капулетти. Ичиго понадеялся, что до этой минуты у Исиды закончилась память в телефоне и больше фото он сделать не сможет. - Монтекки и меня оштрафовали. / А разве трудно было б жить в ладу? - Да, это странно. Два почтенных старца — / И почему-то вечно на ножах. /Однако вы мне не дали ответа.       Хицугая держался довольно храбро, капитан десятого отряда не привык пасовать перед трудностями. Его выход на сей раз вызвал волну ути-пути. - Ну чё вы ржёте, - с еле сдерживаемым смехом упрекнул Киораку других шинигами из зала, - мальчонка пришёл в колготах в детских сад на утренник.       Мацумото постаралась за кашлем скрыть смех, получился кашель как у курильщика с двадцатилетним стажем. - Как мило, - протянула капитан Унохана.       Юмичика один из бутылей геля для волос вылил на волосы Тоширо и старательно их зачеса назад. В белых колготочках худенький невысокий Хицугая действительно не выглядел как мощный капитан с одним из сильнейших занпакто.       Тоширо старался делать вид, что не слышит это бесконечное «ути-пути» из зала и продолжил диалог с Ичиго. Куросаки выглядел рядом с Хицугаей как не в меру накаченный балерун. - Я повторю, что я уже сказал: / Ведь дочь моя совсем еще ребенок. / Ей нет еще четырнадцати лет. / Еще повремените два годочка, / И мы невестою объявим дочку.       Ичиго и Тоширо ушли. Вернулись Укитаке и Бьякуа, произнесли свои слова, вторая сцена завершилась. Декорации снова поменяли, настала пора зрителей встретиться с женской половиной Капулетти.       Сой Фон и Унохана вышли со своими словами. Что сказать? Рэцу Унохана выглядела невероятно красиво. Шею её закрывал воротник платья, поэтому капитан четвёртого отряда позволила себе часть роскошных волос подобрать, а часть оставить спадать волнами на спину. Пофигичстичный Кенпачи немного оживился. Четвёртый отряд горделиво вскинул головы. Одна из женщин-капитанов действительно блистала красотой.       Красивую картину дополнила собой Иноэ. Исида сделал пару снимков, а также успел сфотографировать, как Ичиго глядит на одноклассницу. Сфотографировал и усмехнулся. Что ж, это было предсказуемо. Иноэ впечатлила прекрасной актёрской игрой, Ямамото совсем растаял и потерял бдительность.       Сцена четвёртая. Ромео и его друзья в масках приходят на праздник в дом Капулетти. Иккаку маске очень обрадовался, а потому понадеялся, что одиннадцатый отряд его не узнает. Дело не только в колготках. Юмичика притарабанил парик и посадил его на клей. Глядя на себя в зеркало, Иккаку не мог понять, Юмичика перестал разбираться в моде или он это ему так своеобразно за что-то отомстил.       Эпичный дамский парик с гигантскими, поднятыми в высокую причёску кудрями, походил на очень большой поварской колпак. С Иккаку и начались изменения в сюжете.       До него дошла очередь произносить свои слова, Мадарамэ должен был сказать сперва всего одну фразу («Ромео, нет, от танцев не уйдешь»). Сказал. - Кучики-тайчо, то есть, парень с иностранным именем, там вроде что-то про танцы было.       Суфлёр припечатал лицо ладонью. Иккаку быстро понял внушительный пинок и начал произносить слова, которые ему подсказывал шинигами за сценой. Сыграли. Снова занавес и перестановка. Теперь должна быть самая яркая, зрелищная часть – праздник. Шинигами в обычной форме на веселившихся смахивали бы мало, поэтому им срочно выдали бантики на головы и велели улыбаться и танцевать. Хорошо, что Ичиго знал, что это по сюжету праздник, потому что решил был, что глядит на наркоманов в угаре. Шинигами имели о танцах ровно такое же представление, как о театре. Никакое. Каждый дёргался так, как считал, что танец выглядит именно так. Ичи подумал, если сейчас Иккаку в эпичном парике начнёт плясать свой танец счастливчика, играть дальше Куросаки не сможет.       Иккаку чёкаться не решился, и Ичиго смог нормально произнести свою речь. Он должен был вести беседу с родственником. Как с Хирако, сотайчо в последний момент решил, что играть дядю Капулетти будет Кенсей. Девятый отряд смех сдержал, поскольку, скажем так, удивился. Зато Киораку гоготал во всю, потому что тот самый «шкаф с ирокезом» в белых колготках ещё нескоро решится спорить с ним.       Режиссёр велел Парису пригласить на танец невесту, то есть Джульетту. Тоширо подошёл к Иноэ. Зал хлопнул глазами. - Она по сюжету младше, да? – послышалось среди зрителей. Нокаут. Существенно похолодало, потому что терпение Хицугаи заканчивалось.       Пока Иноэ танцевала с «женихом», Ренджи должен был заметить Ромео и выступить с гневной речью. Ренджи набрал в лёгкие побольше воздуха: - Ромео! Нет… Там голос вроде, что-то там про меч. Я должен вам сейчас расправой пригрозить, но, тайчо, честное слово, я так не думаю! - Что он несёт? – Сасакибэ спешно перелистывал книгу. – Таких слов там точно нет.       Лейтенант ещё раз пролистал книгу и подумал, зря сотайчо не провёл ни одной репетиции. Правда, он о таком даже не знал.       Суфлёр тоже понял самостоятельность Абарая, начал подсказывать, но Ренджи упрямо нёс своё. - У нас Кучики! Кто его вообще впустил? Там, типа я ужасно оскорбился. Щас буду морду бить. Наверное. Не помню. Короче, Ичиго, сейчас твои слова. - Ты о Ромео? – с нажимом спросил Ичиго. - Чего? – нахмурился Абарай. – Ну, в смысле, о Кучики? Да. Короче, Ичиго, он что-то здесь танцует, ты типа тоже должен злиться.       Суфлёр психанул и закрыл книгу. - Без разговоров! / Угомонись! – Ичиго предпринимал последние попытки вернуться к пьесе.       Ренджи, мозги которого перетряхнуло от испугала за Укитаке, угомониться не собирался. - Короче! Эй ты! Иди отсюда, пока тебе я шею не свернул! - Он камикадзе, да? – шепнул Изуру Рукие. - Да, только неосознанный, - Рукия в свою очередь вместо старого знакомого краснела от стыда, - посмотри, он действительно думает, что говорит правильные слова. Если начнёт говорить о занпакто, тогда будет конец. - Ты не уходишь? А вот тебе! Реви!..       Договорить Ренджи не успел. Ичиго спешно огрел товарища по голове, и тот с ужасным грохотом рухнул на пол. - Ты пьян, племянник! – теперь пришлось и Ичи импровизировать. – Иди поспи! Ах, ты спишь уже? Слуги, сейчас же унесите его в спальню!       Ренджи потащили за кулисы, не потрудившись даже поднять его, отчего Абарай существенно подпортил фасад. Бьякуа в который раз доказал, что он невероятно терпелив, потому что после всех выражений Ренджи, он не использовал Сенбонзакуру. Правда, нет гарантии, что он не сделает это после пьесы.       Диалогу с Джульеттой зритель снова не поверил, и тайчо решил во время смены декораций поговорить с Кучики. Теперь готовились декорации для признания Ромео. Пока шинигами громоздили картонный балкон, сотайчо недвусмысленно дал понять, что, если сейчас Ромео не покажет искренние эмоции, ходить Кучики двести лет в этих колготках. На всякий случай Ямамото пригрозил и остальным и попросил говорить погромче, потому что с задних рядов плохо слышно. Да что ж наш главнокомандующий так ошибается?       Иноэ заняла своё место на псевдобалконе, Бьякуа прикинул, переживёт ли он двести лет в таком наряде и решил всё же приказ сотайчо выполнить. Но так, чтобы тот надолго запомнил.       Шторы разъехались, зал замер в ожидании. Ромео начал речь в своём репертуаре, косясь на Ямамото, и тут вдохнул и… - О милая! О жизнь моя! О радость! – Иноэ подскочила на балконе и вытаращилась на Ромео, зал потерял дар речи.       Бьякуа хмыкнул. - Стоит, сама не зная, кто она. / Губами шевелит, но слов не слышно. / Пустое, существует взглядов речь! / О, как я глуп! С ней говорят другие. / Две самых ярких звездочки, спеша / По делу с неба отлучиться, просят / Ее глаза покамест посверкать. / Ах, если бы глаза ее на деле / Переместились на небесный свод! / При их сиянье птицы бы запели, \ Принявши ночь за солнечный восход. / Стоит одна, прижав ладонь к щеке. / О чем она задумалась украдкой?       Он так эмоционально махал руками, таращил глаза и так экспрессивно читал свои слова, что ушатал окончательно и бесповоротно всех зрителей. А ещё шинигами впервые видели огромные круглые глаза сотайчо. Иноэ постаралась играть красиво, но Бьякуа теперь был вне конкуренции. Кучики с таким напором говорил о любви, что до конца диалога в зале зависла абсолютная тишина. Киораку начал резко трезветь. Бьякуа произнёс последние слова из этой сцены и ушёл за кулисы. Занавес закрылся, и зал разразился овациями. - Понравилось? – подивился Иккаку.       Офицеру тоже захотелось сорваться шквал аплодисментов, а ещё не хотелось уступать капитану Кучики, поэтому, когда началась новая сцена, Иккаку принялся горланить свои слова так, что зрители на заднем ряду снова оживились, а шинигами на сцене заткнули уши. - О! Там что-то происходит! – сказал один из гостей.       Укитаке влиянию офицеров не поддавался, зато хорошо помнил наказ сотайчо после предыдущей сцены. Ор Укитаке Киораку не слышал больше четырёхсот лет. От неожиданности даже дотрезвел до конца. Правда, истошных криков капитана тринадцатого отряда хватило примерно на пару реплик, после чего он плавно сдулся и уже шептал полуобморочным голосом. Диалог Меркуцио и Бенволио напоминал странный контраст из грохота отбойного молотка и заговорческого шёпота. Когда говорил Укитаке, зрители напрягали слух и вытягивали шеи, когда вступал Иккаку, резко отскакивали назад. Ичиго посчитал в данном случае самым удачным сравнением зрительного зала с фитнес-тренировкой на гимнастических шариках.       Таки явился Ромео. К контрастному сочетанию отбойного молотка и заговорческого шёпота прибавился холерик после десяти банок энергетика. Вышла Унохана. Киораку постарался припомнить, а слышал ли вообще её вопли когда-нибудь.       Кричать капитан Унохана не стала. Её ласковый взгляд реанимировал Укитаке, отключил отбойный молоток и выдал холерику коробку успокоительного. Унохана улыбнулась залу. Зал мгновенно выучил весь текст «Ромео и Джульетты», даже Мацумото. - Любопытно. Себе, говорите, на посмеянье? Но дело не в этом. Кто мне скажет, где найти молодого Ромео?       Шинигами разом ткнули в Кучики, причём вместе с шинигами из зала. Нет, ну мало ли, может, капитан Унохана за паузу забыла, который мужик в колготках – Ромео. Терпение Рэцу никто испытывать не стал. Бьякуа глянул на предателей, и на сей раз дёрнул обеими бровями. - О нет, - выдохнул Ренджи и сполз по стеночке на пол (Ханатаро всхлипнул, он ведь только поставил лейтенанта на ноги и даже сделал его лицо более-менее узнаваемым), - капитан в ярости…       Капитан проговорил что-то ледяным тоном, Унохана сыграла обиду. - Если это он на мой счет, ему не поздоровится, будь он вдесятеро вострей двадцати таких же выскочек. Я покажу ему, как смеяться надо мною! А если не покажу, все равно найдутся, которые покажут. Подлый хвастун! Ты это со своими сударками так разговаривай или с кем-нибудь из твоих поганых забулдыг!       Слова как раз из пьесы, но говорила их капитан с такой хищной улыбкой, что плохеть начало не только Ренджи. Конец речи тоже исключительно по пьесе, но Бьякуа мгновенно вспыхнул, потому что его дворянскую особу ещё ни разу не называли «поганым забулдыгой». Атмосфера накалилась.       Бьякуа профыркал свои строки и завершил их искренним пожеланием Унохане уйти. Что ж, и у терпения капитана четвёртого отряда есть предел. - Мой друг, вы нетерпеливы, - спокойно начала женщина, - не вам указывать на выход моей персоне. - Капитан Унохана, не те слова, - слабо протянул суфлёр за сценой. - Ещё мне паж прыщавый не указывал, что говорить. - Ой, беда… - выдавил Киораку и прижал к себе свой меч.       Сцена уже должна была меняться, но герои не спешили выходить. Декораторы, как ни странно, этого не заметили и в указанное время начали выносить новые конструкции. «Это уже артхаус какой-то, - констатировал Хирако, - или артхаос. Хотя на стройку тоже похоже». - Пора уж вам покинуть сцену, - выдавил Бьякуа, - вы зрителям мозолите глаза. - Хотите я вам помогу уйти за сцену?       Или другими словами «Хотите я вам нос сломаю?». Джульетта робко маячила позади, так что мило беседовавшие товарищи её не заметили. - Хм, пора кормилице и вправду удалиться, - Укитаке постарался сгладить намечавшийся кровавый конфликт и намекнуть Рэцу, что сейчас уже другая сцена. - Хотите я вам в своей больнице отдельную палату подготовлю?       Укитаке забыл, куда и зачем шёл. - Вы не в себе. Пойдите прочь! – Сой Фон высказала всё открытым текстом. - Сейчас пойду, попутно просигналю, чтобы помощники мои ещё одну палату обустроили.       Сой Фон подтянула к себе миниатюрный передатчик производства Куроцучи: «Нужна помощь. Срочно высылайте омницукидо». - Супруга, что случилось? – скорее выскочил на сцену Ичиго, пока сюда особый отряд не нагрянул. – С чего же медлит кормилица Джульетты? - С того, что двинулась слегка умом, - ответит Бьякуа. - Ты посмотри, сколько сегодня новых пациентов? – всплеснула руками Рэцу.       Суфлёр за сценой уже бился в истерике. Ну вот зачем он сутками читал? - Я не позволю сына моего обидеть! – Рукия яростной пчелой вылетела на сцену. – Друзья, держитесь ближе. Все вместе врага мы сможем одолеть! - Хорошая идея! Одобряю! – кивнул отец Джульетты. - С Ромео только я имею право драться! – помятый Тибальт подоспел к своему капитану. – Не дам в обиду его я никому! - Нас много, числом её завалим! – Иккаку уже шёл с мечом на перевес. - Дурдом какой-то, но я с вами, - дядя Капулетти, он же Кенсей спешил следом, - вот он подраться тоже очень хочет!       Хисаги вообще домой хотел, поэтому старательно упирался пятками в пол, но Кенсей уже поймал кураж и со скрипом тащил помощника в гущу событий. - Меня забыли что ли? – протянул обиженно Хирако. – Я как-то тоже поразмяться рад. - Ура, смахнуться!!! – Кенпачи вылетел на сцену, раскидав актёров как кегли.       Суфлёр невольно захлопал в ладоши – это были первые самостоятельно произнесённые слова Кенпачи в пьесе. - Да вы офонарели что ли??? – гневный голос Париса невольно одёрнул Мацумото, которая приготовилась лицезреть боевик и уже откупорила бутылочку саке.       На свою беду Парис застыл рядом с Монтекки. Если Джульетте он дышал в пупок, то Монтекки он дышал в колени. - Вы там поосторожней, уважаемый! – Киораку постарался прокричать Кенпачи предупреждение. – А то ненароком затопчите мальчонку!       Терпелка Хицугаи лопнула. - Я щас всех разом положу!!! - Друзья, кучней держитесь! Ей будет так сложнее нападать! – Сой Фон приготовила свой занпакто. - Всё верно! Я буду рядом! – Рукия положила ладонь на рукоять меча. - Ну вы вообще-то враги, Монтекки, Капулетти, - как бы между прочим заметил Роуз. - Не до того сейчас! Нам главное – завалить! - Ну всё, я долго сдерживался! – Ренджи скрючил страшную физиономию. – Банкай! Хихио Забимару!       Ренджи успешно обанкаился, раскидав тех, кого не раскидал Кенпачи. Абарай радостно помчался в бой, как-то даже не подумав, что мужик в белых колготках, в меховой накидке, с гульками и косичками, да ещё с татуировой физиономией устрашающе ну вообще не выглядит. Следом обанкаился Иккаку, добив психику Юмичики видом мужика в высоком кудрявом парике и с двумя топорищами. Про колготки не забываем. Дальше кутерьма шикаев и банкаев заставила мелькать перед зрителями воинственного шкета из детсадовской группы, какого-то чувака вверх ногами с перекошенной улыбкой, шкафа в хоккейной маске с ирокезом, дохлячка с двумя мечами, ползущего где-то на переднем плане, паникующую Джульетту, отчаянную швею с луком, пузатую гусеницу с ядром, незнамо откуда взявшуюся Йоруичи, психанувшего суфлёра с битой, а вокруг красивые розовые лепесточки шинковали декорации.       Ичиго панически оглядел поле боя. Когда кудрявый пират взмахом меча раздолбал лестницу и все актёры оглохли от ударной звуковой волны, Ичиго понял, что разрулить конфликт не получится. Раз не получится, чего уж там?       Накачанный балерун с гигантским тесаком и мрачной рожей ломанул в гущу сражений. На пару с растрёпанным Ромео он двойной атакой запульнул во врага. Сцена вообще не рассчитывала на подобную нагрузку, и вся конструкция со страшнейшим грохотом полетела вниз, актёры ещё в полёте бутузили друг друга.       Когда пыль немного улеглась, стало ясно, что победила всё равно Унохана. После того, как все актёры рухнули на землю или друг на друга, удачно стукнулись головами, потому что наконец-то вспомнили про пьесу, зрителей и режиссёра.       Сасакибэ подорвался с места. Он ведь не сказал финальные слова. Правда, теперь их точно придётся изменить. - Две семьи внезапно помирились! Объединил их общий враг. Перед лицом опасности они забыли об обидах, и… вам того советую, друзья!       Зал на минуту замер и вдруг разразился громкими овациями. Аплодировали долго, свистели, кричали «браво», вставали с мест. - Им понравилось?.. – Хирако громко хлопнул ресницами левого глаза, потому что правый уже оплыл от чьей-то миниатюрной пятки. - Да ладно… - Киораку с содроганием повернул голову в сторону сотайчо.       Ямамото хлопал с такой довольной рожей, какую Готэй 13 не видел вообще никогда с момента своего основания! - Чё правда проканало? – паханским говоров выговорил Хицугая, похожий сейчас не на детсадовца, а почему-то на Эйнштейна.       Зал продолжал аплодировать. Сасакибэ взглядом показал, что пора выйти на поклон. Те, кому удалось встать или хотя бы поползти, взялись за руки и поклонились зрителями, попутно кряхтя, потому что в этот момент половине в спины вступило.       Ещё не веря в счастье, в частности в то, что их не будут убивать, готэйцы ещё пару минут поулыбались зрителям, а когда те двинулись к выходу, шваркнулись снова на землю. Унохана заботливо поворковала над каждым с вопросом «Где болит?», на что половина ответила: «А то вы не знаете…».       Довольный Генрюсай пребывал в очень хорошем настроении и через Сасакибэ передал Готэю, что сегодня и завтра у них всех выходной. Следующее собрание проведут через неделю. Весьма своевременно решение, потому что и сегодня, и завтра готэйцы и так бы не вышли на работу, точнее, все, кроме четвёртого отряда.       Через пару дней Унохана вылечила то, что покалечила сама (по большей части, заслуги других не будем принижать). Ичиго вышел из больничного крыла и наконец-то свободно вздохнул. Теперь можно переодеться в своё нормальное. Куросаки заспешил в бараки тринадцатого отряда, где приветливый хозяин Укитаке предоставил комнаты для Ичиго и его друзей. Парень зашёл в свою комнату, вытащил из сумки брюки, по которым он так соскучился, и принялся снимать колготки. В принципе, его примеру последовали все приговорённые мужчины.       Отчего на сей раз по Сейретею разнёсся дичайший ор с разных сторон, дамы не поняли. Через неделю сотайчо собрал всех капитанов и Ичиго с друзьями в зале собраний и выразил им благодарность за труд. - Со сценой вы слегка перестарались, но Сасакибэ сказал, так по сюжету было надуманно.       Расцеловать Сасакибэ захотелось даже Зараки. - Только вот отчёты вы так и не доделали. Я ведь обещал сурово наказать, если ещё хоть раз задержите? Я не буду ничего делать. Вы и так себя наказали на месяц.       Мужчины переглянулись и стиснули зубы. Собрание оказалось коротким. Ичи поспешил скрыться в родном мире, чтобы скорее забыть кошмары последней недели, а шинигами яростно погрузились в работу.       Прежде чем увидеть родной мир, Ичиго снова, уже с бесстрастной рожей, бежал перед Чистильщиком, тот приветливо подмигнул старому знакомому и ускорил ход. Родной мир встретил яркими красками, приятными ароматами и твёрдой для кобчика землёй. Куросаки махнул напоследок Иноэ и Исиде и побрёл домой.       Жизнь снова вошла в привычное русло. В Обществе Душ шинигами занимались своей работой и тренировками, Унохана лечила уже последствия чьей-то сугубо индивидуальной глупости, Бьякуа уходил в астрал, Ренджи его оттуда выводил своей слегка не интеллектуальной физиономией, Маюри мастерил что-то в лаборатории, Кенпачи искал того, с кем можно смахнуться.       Ичиго направился утром в школу. В классе уже почти все собрались, хотя до начала первого урока осталось двадцать минут. - Куросаки, привет! - Привет, Тацуки! - Как жизнь? - Нормально. Если не считать утренних воплей отца и объяснений, что это он распевался. - Ты, кажется, выглядишь окрепшим. Наделю тренировался где-то? - Ну, можно и так сказать. - И-чи-го! Доброе утро!!! – пропел Кейго и скакнул вперёд в порыве обнять друга.       Ичи инстинктивно отошёл, и Кейго полетел вниз, в полёте отчаянно вереща и уцепившись руками за то, что смог достать – за штаны Ичи. Штаны, конечно, сползли до пят. - Ичиго… ты… - прохрипела Тацуки, - ты… НОСИШЬ КОЛГОТКИ??? - Это термобельё! – выпалил Ичи и натащил штаны назад.       Ага, поверили они, как же. Учитель впечатлилась не меньше, поэтому слегка запинавшимся голосом проговорила: - Куросаки, проследуй за мной в кабинет директора. Там вызовем твоего отца. Нужно срочно поговорить о твоём моральном и психологическом воспитании…       «Ну всё, Урахара, тебе капец», - мысленно вынес приговор Ичиго. Что сказать? Ведь знал же, что от разработок Урахары нужно держаться за тысячу миль, желательно в другом мире. Когда в комнате поместья Укитаке Ичиго решил снять ненавистные колготки, у него это не получилось. Ткань намертво приклеилась к коже и не сдвигалась вообще. Страшные мысли сразу же закрались в голову. После дичайшего ора по всему Сейретею Урахара с довольной лыбой заявил, ничего страшного. Кологоточки скоро сами слезут, ну ведь подстраховка была, а то сползли бы во время выступления, вот позору бы было. Скоро слезут. Какой-то месяц. Какой-то месяц Киске Урахара будет каждый день икать.       Ичиго не сообщил отцу, по какому делу мотался в Общество Душ, и уж тем более не рассказал о своей специфической проблеме. Эмоциональная учительница в красках описала Исину увиденное и своё мнения о причинах. Исин испуганно таращился на сына, губы дёргались, вот-вот разрыдается. - Господин Куросаки, вам стоит больше времени проводить с сыном, больше времени уделять ему и его воспитанию. Мальчик пошёл не по тому пути. Нужно на него повлиять, чтобы он не надел… чего-нибудь похлеще, - наставлял директор. - Да, безусловно, - лепетал Исин, - я стану примерным папой, а Ичиго больше колготок не наденет. - Надеюсь, он не у вас их позаимствовал? - Нет, что вы!       Ичиго подавился смешком, за что сразу же получил звучного леща. - Можете быть свободны. - Быстро снял колготки и вернулся в класс, - угрожающе выговорил Исин, когда с Ичиго вышел в коридор. - Я не могу, - выдавил Ичи.       Исин сурово нахмурился, а Ичиго приготовился держать оборону. Даже если он объяснит причину, рассказ про то, как он выступал в колготках на сцене, а они на каком-то суперклее и ещё месяц не снимутся, прозвучит вообще неубедительно. А если он ещё добавит, что в таких же колготках скакал по сцене Бьякуа, Укитаке, Хицугая, Ренджи, Хирако, Кенсей и прочие, папаня вообще запретил ему общаться с этими ненормальными.       Мужчина пару минут сурово и хмуро глядел на парня, а потом пустил фонтан слёз и соплей. - Ичиго, ну как же так? Ты этим уже давно увлёкся? Почему же это? Папа что-то пропустил? Ты только расскажи мне, я всё пойму. - Не неси чепухи, старый дурень! – рявкнул Ичиго, закинул рюкзак за спину и стартанул по коридору.       Бежать он старался быстрее, но благодаря воплям Исина, о колготках узнали те, кто даже Ичиго не знал. Глотать позор дома и снова слушать бредовые вопросы отца Ичиго не вынес бы, поэтому предпочёл храбро вернуться в кабинет. Урок начался. Учительница объясняла новый материал, иногда смотрела на Ичиго, качала головой и цокала языком. Тацуки ехидно ухмылялась, а Ичиго почти каждую минуту яростно шептал: «Это термобельё!».       Интересные новости стараниями балаболки Кейго долетели даже до младших школ и местных банд. Ичиго не знал, радоваться или нет, что последние теперь опасливого его обходят стороной. К вечеру дома обстановка была та ещё. Юзу и Исин заплаканными глазами таращились на Ичиго, а Карин ехидно ухмылялась. Ичи постарался скорее уснуть, чтобы хоть как-то ускорить процесс забывания.       Утром он собрался в школу и спустился, как обычно, за завтраком. - Что в новостях? – спросил он Юзу, жуя тост. - Обвал одних акций, рост цен на рыбу и так далее, - рассказала девочка, - всё собрал в школу, Ичи? - Ага. - Колготки не одолжить? – ухмыльнулась Карин. - Обойдусь, свои есть.       Ну, не только Ичиго ждал конца месяца. В Сейретее рядовые шинигами старались лишний раз не глядеть на капитанов и лейтенантов. Нет, конечно, все снова носили хакама, да вот только…       Бьякуа стоял у пруда и любовался водной гладью. В его поместье было тихо и спокойно, потому что Ренджи старался не напоминать и о своих колготках под штанами.       Кенсей и Хисаги выстроили перед собой весь отряд и проинструктировали его перед началом большой тренировки. - Смелость, упорство, мужество – вот наш девиз. Если кто посмеет вести себя как девчонка, вытолкаю из отряда взашей. Ясно?       Порыв сильного ветра заставил шинигами замереть на полуслове. Хисаги сглотнул. - Только попробуй издеваться, - прошипел ему Кенсей. - Что вы, тайчо… я не посмею…       Ветер трепал хакама капитана и лейтенанта, и весь отряд пялился на двух смелых, упорных и очень мужественных мужчин, которые, конечно, с девчонками не имеют ничего общего.       Хицугая корпел над отчётом, потому что от бесконечно хохочущей Мацумото добиться чего-то было совершенно невозможно.       Пока Укитаке хворал, Рукия командовала отрядом. Она выстроила проштрафившихся новичков в шеренгу, ходила перед ними, как надзиратель, и читала лекции голосом Бьякуи. - Капитан Кучики, - вдруг произнёс новичок, и Рукия обернулась.       Мужчина и впрямь шёл к ней. - Что-то случилось? – пропела Рукия. - Поручения для нашей семьи, мама.       Новички слегка обалдели, Рукия замерла, так как не знала, как лучше отреагировать, чтобы не обидеть нии-сама, а нии-сама развернулся в противоположном направление, бурча под нос: «Всё из-за тебя, старый маразматик», - и сверкая перед шинигами лодыжками в колготках, помчался в своё поместье.