Черноморский Дозор

В глазах плыло, в ушах звенело, а сердце норовило выпрыгнуть из груди. Гоцман тяжело прислонился к стене и сам не заметил, как сполз на пол. Ощущение было такое, будто его втянули в Сумрак и протащили по всем слоям несколько раз. Волна жара сменилась ледяным холодом, пот, едва успевший выступить горячей испариной, тут же стал холодным и липким, перед глазами плясали разноцветные круги. Губ коснулось что-то прохладное и гладкое. Гоцман сделал глоток и только потом понял, что ему поднесли пить. В первые секунды ему показалось, что он глотнул спирта: пищевод обожгло, в висках застучало, сердце пропустило удар. Однако почти сразу в голове прояснилось, а во рту не появилось привкуса алкоголя. Гоцман понял, что пьет обычную воду. Нет, разумеется, не обычную — заговоренную. Сделав усилие, он опустошил стакан до дна. — Вот на кой вы сами туда полезли? — зудел над ухом Якименко. Кажется, большую часть его гневного монолога Гоцман пропустил, а оставшуюся слушать не собирался. Туман рассеивался, хаос в голове обретал некое подобие порядка. Сердце все еще бешено колотилось, но теперь его стук стал ритмичным и не напоминал танец обезумевшего чечеточника. — Я молодым мозги строю, а вы тут такое откалываете... — Ша, — раздался негромкий, но твердый голос у самого уха Гоцмана. Как ни странно, Якименко замолчал, бросил в их сторону недовольный взгляд, махнул рукой и удалился к своим. Гоцман покосился на сидевшего рядом Фиму, все еще державшего в одной руке пустой стакан, другой проводившего короткие пасы. Поймав его взгляд, Фима на секунду замер. — Шо? Он, на секундочку, прав. Вот объясни мне, шо тебе так медом было намазано в этой псиной берлоге? Зачем ты туда полез вперед паровоза? Гоцман, конечно, мог бы объяснить, но разве Темный поймет? Война потрепала всех, кого-то больше, кого-то меньше, но не было такого человека или Иного, кого бы она обошла стороной. А больше всего пострадала страна и любимый Гоцманом город. Одессе, конечно, досталось меньше, чем некоторым другим, но и на то, что сталось с ней, смотреть без слез было трудно. Люди потихоньку восстанавливали город, Иные помогали, как могли. На фоне разрухи и упадка особенно мерзко было наблюдать шайки нечисти, наводнившие город. За годы войны всякой швали развелось видимо-невидимо. Дозорам было трудно контролировать оборотней и вампиров, да и более важных дел хватало, так что низшие Темные вдоволь глотнули свободы. Война закончилась, а толпы нежити, привыкшей жить на широкую ногу, остались. И конечно, они стекались туда, где теплее и сытнее — на юг, в Одессу. Стаю залетных оборотней Ночной Дозор выслеживал не первую неделю. Своих Гоцман знал всех наперечет, кое-кого даже уважал — герои войны как-никак — и прощал мелкие нарушения. Приезжие — совсем другое дело. Они вели себя нагло, регистрационных печатей не носили, охотились без лицензий, а главное — отбивали у местных территорию, утверждая свое право творить беспредел. Нынешней ночью, после довольно долгой подготовки, Дозор наконец устроил облаву. Однако все пошло не так гладко, как Светлые рассчитывали. Некоторых оборотней взяли, но один ушел, попутно порвав кого-то из ребят. Гоцману стоило больших усилий, чтобы не придушить беглеца на месте, но раскрытие всей стаи было важнее. В итоге беглец привел его в дом, где оборотни отдыхали в человеческом обличие. Не настоящее логово, но уже кое-что. Да, Гоцман поступил не слишком разумно, сунувшись в пасть к оборотням в одиночку. На что он рассчитывал? В первую очередь — на внезапность, во вторую — на силу. В конце концов, он — Светлый маг второго ранга, и, на минуточку, боевой маг. Пусть и молодой, по меркам Иных, но уже достаточно опытный, прошедший войну, сражавшийся и умеющий убивать как магией, так и своими руками. Собственно, оборотни это поняли — что-что, а опасность они чуять умеют — и не рыпались, пока не прибыла подмога. Темное заклятье прилетело Гоцману в спину, когда он сдавал стаю Якименко. Не будь рядом Фимы, неизвестно, чем бы это закончилось. — Взяли его? — спросил Гоцман, усаживаясь удобней. — Кого? — уточнил Фима, все еще водя руками у его головы. — Темного мага, который меня отоварил. — А не было никакого мага. Только оборотни. — И шо, оборотни так умеют? — Я тебя умоляю, если бы они так умели, твой Ночной Дозор давно бы умылся кровавыми слезами. — Тогда шо это было? — Это я и пытаюсь понять. Ну да, Фима его не лечил, он исследовал темное заклятье, поразившее Гоцмана.

***

Война подкосила не только людей, но и Иных. В некоторых городах Дозоры приходилось собирать с нуля, в некоторых остался лишь костяк сторожил. В Одессе дела обстояли получше, и в ближайшее время планировалось совсем исправить ситуацию. Например, буквально вчера откуда-то с Дальнего Востока прибыл новый целитель. Сейчас он внимательно осматривал Гоцмана сквозь Сумрак. Тот в свою очередь изучал его. Разумеется, он доверял врачу, сам привык убивать, так что к тем, кто спасает жизни, относился с уважением и трепетом, но нового сотрудника стоило узнать поближе. Доктор был немолодым, при том как внешне, так и реально. Ранг имел четвертый, но, судя по глубоким мудрым глазам, это с лихвой компенсировалось опытом. Фима расхаживал по комнате как у себя дома, порой отпуская замечания, порой заглядывая целителю через плечо и что-то добавляя. Взял с тумбочки книгу, удивленно посмотрел на Гоцмана и одобрительно покивал. Тот сделал вид, что не заметил. Книгу ему дал Андрей Остапыч, когда Гоцман вернулся в Дозор после окончания войны. С тех пор прошел год, а он так ни разу ее не открыл. Не было в ней ничего особенного — история Дозоров разных стран. — Не думаю, что дело такое серьезное, чтобы привлекать Темного наблюдателя, — наконец сказал целитель. — Наблюдателя? — Фима сделал вид, что оскорблен до глубины души. — Довожу вам до ушей, если не дошло в мозг. Я таки не состоял и не буду состоять в Дозоре. А на шо мне этот геморрой, когда у меня есть свой? Вам показать? Ну шо вы, мне не сложно! Гоцман мне друг, брат и товарищ, шо бы вы себе ни думали. Гоцман хмыкнул, но кивнул целителю, подтверждая слова Фимы: он частное лицо, и Гоцман дает свое разрешение на его присутствие. Правда, верить словам Фимы, что он тут ради Гоцмана, можно так же, как если бы оборотень заявил, что охотится только на капусту. Единственный человек, который когда-либо по-настоящему волновал Фиму, это он сам. И здесь он не ради здоровья Гоцмана (ну, может быть, чуть-чуть), а потому что ему интересно исследовать темную магию, которой припечатали Гоцмана. Справедливости ради, Гоцман ничего не имел против такого расклада, да и, к чести Фимы, тот действительно помогал и ему, и Дозору. По меркам Иных, Фима был очень молод, однако такого искусного Темного мага трудно было сыскать во всей Одессе. Покойный глава Дневного Дозора, пусть Сумрак будет ему прахом, что только не делал, чтобы завлечь Фиму в Дозор. Ничего не действовало. Фима заявлял, что лучше сдохнет свободным, чем будет на чьем-то поводке. Война его сильно изменила. Теперь он активно лез в дела Дозоров. Вот только в основном в дела Ночного Дозора, чем нехило бесил как Темных, так и Светлых. — Ну шо, доктор? — не выдержал Гоцман. — Скока мне осталось? — Не волнуйтесь, — целитель сделал несколько пасов рукой. — Вам повезло, заклинание зацепило не сильно. — Да шо вы говорите? Ему повезло иметь рядом кое-кого, кто знает за темную магию, — вмешался Фима. — Это он снял проклятье, — пояснил Гоцман. — Не до конца снял, — заметил целитель и поднял руку, намереваясь развеять остатки проклятья. — Погодьте, — вмешался Фима. — Я хоть и Темный, но думаю-таки не только о себе. Вы гляньте на чары. Доктор еще раз прищурился. Гоцман последовал его примеру, хотя изучать чары, наложенные на самого себя, весьма сложно. Он видел переплетение линий силы, узлы и блестящие точки заклинаний. Чары били хитрые, и новичку понятно. Гоцман хоть и имел второй ранг, но сам не смог бы ни сплести, ни распутать такие. Впрочем, он был боевым магом и чары привык не распутывать, а разрушать. Правда, изучить их после этого уже не представлялось возможным. — Довольно необычно, — согласился целитель. — Заклятье на вас еще осталось, но оно вам не вредит и, судя по всему, само распадется в ближайшее время. — А знаете почему? — усмехнулся Фима. — Ну? — Это бабские чары. — Думаешь, ведьма сплела? — Вряд ли, — ответил вместо Фимы целитель. — Заклания, конечно, аккуратные и нестандартные, с фантазией сделаны, но слишком ровные и, как бы выразиться… Нет в них изящества, что ли. Не женская работа. — Так я и не говорю, шо делала женщина, — сказал Фима. — Делалось для женщины. — Чтобы женщина использовала эти чары? — засомневался целитель. — Шобы использовать эти чары на женщине, — довольный собой, ответил Фима. — Так шо, Дава, тебе повезло. Будь ты бабой, провалился бы в Сумрак, как та муха в кисель. — Странно, — заметил целитель. — Разве маг, который вас атаковал, не знал, какое заклинание использует? — Это был оборотень, — пояснил Гоцман. — Оборотни так не умеют. — Вот и я так же подумал. Оказалось, у одного был припрятан артефакт с заклинанием. Скорее всего, он даже не знал, шо в нем за заклинание. А вот откуда обортень взял тот атрефакт, вопрос хороший. — Ну так я сниму проклятье? — спросил целитель, вспомнив, зачем он здесь. Фима деликатно кашлянул. — Таки оно не теща, само рассосется за день-два, — сказал он. — А я пока погляжу до этой проблемы. Просто хочу знать, на шо оно было нужно тому художнику, шо его лепил. Явно не боевое заклинание, но где его можно применить, ума не приложу. Гоцман посмотрел на целителя; быть подопытной крысой не хотелось. С другой, стороны чутье подсказывало, что эта информация еще может пригодиться. — Как хотите, — сказал целитель. — Вреда для вашего здоровья я не вижу. Только в Сумрак глубоко не ходите и постарайтесь, чтобы в вас не попадали другие необычные заклинания. Гоцман кивнул. Постараться-то он, конечно, постарается, но обещать не будет.

***

Одесса гудела. Еще бы, приезжал сам маршал Жуков, и мало кто представлял, чего ждать от этого визита. Одни говорили, что маршал прибывает с проверкой и после полетят головы. Другие — напротив, что сам маршал попал в опалу и теперь его отсылают подальше: сначала Одесса, а там и до Сибири недалеко. На улицы в срочном порядке выставили двойные патрули, притом как человеческие, так и Иные. По пути от дома до Дозора Гоцман дважды встретил Темных дозорных. Документы у него не спрашивали, но проводили пристальным взглядом. Гоцман не удостоил дозорных приветствием. Дела в Дневном Дозоре обстояли намного хуже, чем в Ночном. Народу было раза в три больше, но все поголовно низшие Темные да слабые ведьмы. Гоцман остановился у ларька купить папирос. С ним здоровались, ему улыбались. Для всех он был Давидом Гоцманом — солдатом и героем войны. Даже пробегавшая мимо темная ведьмочка мило проворковала: «Здравствуйте, Давид Маркович». Гоцман кивнул в ответ. Это он ее обнаружил год назад. К сожалению, девчонка слишком тяготела к Тьме, и пришлось отдать ее Темным. Она еще жила своей человеческой жизнью, как, впрочем, и сам Гоцман. Пусть он был Иным не год, а почти тридцать лет. Андрей Остапыч с утра бушевал. По-хорошему, ни его, ни самого Гоцмана вообще не должно было быть в Дозоре днем, только дежурный, но Гоцману хотелось допросить взятых ночью оборотней, а это лучше делать днем. Начальника он встретить не ожидал, однако едва переступил порог Дозора, как тут же получил распоряжение явиться в его кабинет. — Чем ты думал?! — негодовал Остапыч. Он сидел за своим столом и прошивал бумагу толстой иглой. Он всегда так делал, когда нервничал. В обычное время не чурался современных веяний, пользовался и дыроколом, и трафаретом, и даже пишущей машинкой. В часы же сильного волнения он возвращался к старине, это его успокаивало. Говорили, когда-то он был городничим и держал всю Одессу в кулаке. Потом его инициировали, он отошел от людских дел, но командирские замашки остались. Глядя на толстого усатого Остапыча, легко было представить его лет сто назад разъезжавшим в крытой кибитке, указывавшим, кому что делать, и берущим взятки поросями. Даже жаль, что это всего лишь байка. На деле Остапычу было куда как больше ста лет. — То, шо ты взял след оборотня, я одобряю, растешь на глазах, — Остапыч прищурился, словно желая убедиться, что у Гоцмана все еще второй ранг, а не первый, как ему предрекали, и тут же продолжил: — Но зачем ты один туда полез? — Потому шо я боевой маг второго ранга, — взвился Гоцман. — Думаете, я с оборотнем не справлюсь? — Со стаей справишься! Это ты можешь, не спорю, но не на глазах у толпы людей. А если бы они начали перекидываться? — Я же следил… — Одного достаточно! — Остапыч хлопнул ладонью по столу. — Даже если бы он никого не тронул, слухи разнеслись бы, как пожар в сухую погоду. — Да мало ли что там кто говорит, — попытался возразить Гоцман. — Сказки эти всю жизнь ходят, никто в них всерьез не верит. Ну, в крайнем случае подтерли бы память. — Вот все б вам молодым подтирать! — снова взвился Остапыч. — Я даже не говорю за то, шо любое наше вмешательство дает право на вмешательство Темным! Я говорю за то, шо головой надо думать! И людям не показываться. Ты, Дава, еще свою первую жизнь живешь, мальчишка, считай, совсем. Талантливый, не спорю, и потенциал у тебя имеется, но мальчишка. И то, шо на тебе сейчас темное проклятье, которое, ты думал, я не замечу, это только подтверждает. Почему, кстати, не сняли до сих пор? — Я его изучаю. — Ты? — прищурился Остапыч. Он явно собирался что-то еще сказать, но в дверь постучались. Не дожидаясь ответа, в проем просунулся Якименко. Похоже, идея допросить оборотней днем пришла в голову не только Гоцману. — Я очень извиняюсь, Андрей Остапыч, — по довольной роже Якименко было понятно, что допрос прошел успешно. — Заговорили наши волчики. Поют, как соловьи: где и когда охотились, кого резали, где прятали. Логово свое сдали. Щас поедем до него. — Вот! — Остапыч указал на Якименко. — Хоть кто-то в этом дурдоме работает! — Да это все Фима! — радостно отозвался Якименко. — У него подход особый… Фразу он не договорил, поймав взгляд Остапыча, в момент ставший из довольного яростным. Ну вот кто его за язык дернул? Теперь проблем не оберешься. — Что значит — Фима?! Гоцман подхватил Якименко под руку и быстро вытолкал из кабинета. Тот еще пытался сопротивляться и что-то бормотал в оправдание. — Какого лешего Темный маг ведет дела Ночного Дозора?! Остапыч перешел на крик, что с ним случалось крайне редко. Теперь уже не выдержал Гоцман. Он терпеть не мог, когда на него орут, пусть и за дело. — Да шо случилось-то?! — вопросил он. — За Фиму промолчим, но шо ты с самого утра взвился, как будто те оборотни лично твою мамашу порвали? Остапыч устало откинулся в кресле. Некоторое время он молчал. Потом поднялся, выпил стакан воды, проверил, плотно ли закрыта дверь, и уселся на диван, где обычно располагались гости. Гоцан пристроился рядом. — Жуков приехал, — наконец выдал Остапыч. — Знаю, — кивнул Гоцман. — И шо нам с того? Это ихние людские дела. — Людские — да не людские, — покачал головой Остапыч. — Жуков он, понимаешь ли, в курсе. — За шо? — За все. За Иных, за Дозоры, за магию. В общем, когда война началась, некоторым избранным людям из верхушки открыли часть Иного мира. Не знаю, насколько много известно Жукову, но, полагаю, достаточно. И это не было бы проблемой, такое и раньше случалось, да произошла оказия. За полчаса до его эшелона подорвали рельсы. Ну, кто-то из местных бандитов, мне за то неизвестно. Но Жуков возьми да начни кричать: а шой-то у вас маги за дорогами совсем не смотрят. Мы их Иные задницы спасаем, а они и пальцем не пошевелят за благо Родины. И все это перед толпой приветствующих солдат, начальников и прочих зевак. Шо тут началось, не представляешь. Жуков не тот человек, которому можно, как ты выразился, память подтереть, и все. С ним работать надо. А он уперся рогом: неча вам скрываться, давайте выходите из тени. То есть из Сумрака. — А чего плохого, если и правда выйти? Остапыч тяжело вздохнул. — Говорю же, пацан пацаном. Ты вот про Хельгу Белую Королеву слышал? — Нет. — А вот почитай! И для мозгов полезно. Заодно много интересного узнаешь. И про войну Светлых со Светлыми, и про разрушенные города, и про растаявшие льды… Остапыч замолчал, переводя дыхание. Кажется, он не столько рассказывал, сколько вспоминал. Гоцман притих, не зная, что на это ответить. — Ладно, — сказал Остапыч спустя пару минут. — Не бери в голову. Езжай до волчьего логова, потом в Дневной Дозор, предъяви ущерб. — Понял. Гоцман поднялся и уже направился к двери, когда Остапыч его окликнул. — Постой. Совсем забыл с этим маршалом проклятущим. Только шо доложили. На Арбузной женщина упала замертво. С виду молодая, и неясно, от чего померла. Похоже, что Иная, но патрульный не разобрал. Ну да оно и понятно, у Темных в патруле выше пятого и нет никого. Съезди, посмотри, шо там к чему. Если надо — разберись, если не наша — передай Темным. Гоцман кивнул. — И не светись. Я тебя умоляю, не светись.

***

На Арбузной уже собралась толпа. Среди людей выделялись только грузный оборотень, явно страдающий от жары, и Лешка Тишак — лейтенант милиции. Парня инициировали совсем недавно. Он только-только начал привыкать к жизни Иного, но уже рвался в Дозор. Однако с его седьмым рангом ему полезнее было оставаться в человеческих органах правопорядка, иметь доступ к документам и вообще слушать, что, кто и о чем говорит. Едва завидев Гоцмана, парень подскочил к нему. Оборотень интереса не проявил. — В общем, такое дело… — Тишак покосился на толпу шепчущихся женщин. Гоцман пробормотал заклинание, и дамы, тут же позабыв о происшествии, отправились по своим делам. На всякий случай Гоцман добавил еще пару заклинаний, отталкивающих внимание от места происшествия: люди дозорных видели, но интереса не проявляли. — Говори, — велел он. — По словам очевидцев, женщина упал посреди улицы. Вызвали милицию и скорую. Скорая приехала, развела руками и уехала. Причина смерти непонятна: вроде молодая здоровая баба. Я от постового услышал и вспомнил, как нас в школе при Дозоре учили, что если неясно, от чего человек умер, то вполне возможно, что от магии. — Человек или Иной? — Не знаю, — стушевался Тишак. — Я не пойму. У меня ранг низкий, да и опыта нет почти. Гоцман прошел туда, где стоял оборотень. Как он и ожидал, тело обнаружилось рядом. Одного взгляда хватило, чтобы понять — это их дело. — Шо чуешь? — обратился Гоцман к оборотню. — Во-первых, я перед вами не отчитываюсь, — тот, тяжело дыша, вытер толстую шею платком. — Во-вторых, ничего не чую. Бабой мертвой пахнет, пылью, бензином… И шерстью паленой. Оборотень по-собачьи повел носом. — Хотя это, может, от вас. Вервольфов, что ли, повязали? — Отвечая твоими же словами, я перед тобой не отчитываюсь. — Наших или залетных? — Не ваших, не боись. — Если это стая Сеньки Шалого, — оскалился оборотень, — не церемоньтесь с ним. Он моих племянников подрал. Отправьте его прямо в Сумрак, а еще лучше — лишите охоты до конца жизни. — Добрый ты, я погляжу. Оборотень снова обнажил клыки, то ли улыбался, то ли пытался демонстрировать силу. — Ну так что с женщиной? — нетерпеливо перебил Тишак. — Иная, — коротко ответил Гоцман. — Светлая. Так шо беги, вызывай Дозорных, кто еще на месте. Оборотень явно вздохнул с облегчением, ему таскаться с мертвой Иной не улыбалось. Он отошел в тень, обмахиваясь шляпой, и вполглаза следил за Гоцманом. Тот, в свою очередь, занялся женщиной. На вид ей было лет тридцать: симпатичная, в неброской коричневой юбке, куртке и сапогах. Явно неместная. Местная в такую жару оделась бы легче, а эта, видимо, собиралась уезжать. Гоцман огляделся. Чемодана не обнаружилось. Украли прохожие? Вряд ли. Иная наверняка наложила на свои вещи заклинания. Забрал убийца? Больше похоже на правду. Гоцман еще раз взглянул на женщину. Через плечо у нее была перекинута небольшая сумка. Внутри обнаружились документы на имя Марии Петровой. При взгляде через Сумрак имя не изменилось, однако добавились интересные детали. В паспорте под именем значилось: Светлая, первый ранг, Ночной Дозор города Киева. Внезапно по спине пробежали мурашки. Гоцман обернулся, но колебаний Сумрака не заметил, однако странное чувство, будто он здесь был не один, не отпускало. Гоцман поймал свою тень и шагнул в Сумрак. Гул города тут же стих, краски выцвели, а люди исчезли. Зато появился Иной. Он склонился над женщиной в паре шагов от Гоцмана — невысокий, лысоватый, полный мужчина. Почувствовав взгляд Гоцмана, он поднял глаза. На всякий случай Гоцман приготовил заклинания на кончиках пальцев, но применять их не спешил. Иной был Светлый. Ранг Гоцман определить не смог, значит, выше второго. Немного побуравив Гоцмана взглядом, Иной поднялся и шагнул навстречу. В руках он тоже запас пару заклинаний. — Давид Гоцман, — представился Гоцман. — Второй ранг. Ночной Дозор города Одессы. — Семен, — ответил Иной, видимо, фамилию называть он не собирался. — Первый ранг. — Помолчав, он внезапно добавил: — Ночной Дозор Москвы, но я здесь по личному делу. — Она с этим делом связана? — Гоцман кивнул на мертвую женщину. — К сожалению, да. Семен сбросил боевые заклятия с пальцев и вышел из Сумрака. Гоцман последовал за ним. Тишак удивленно шарахнулся в сторону. Оказавшийся рядом целитель, видимо подоспевший, пока Гоцман был в Сумраке, удивленно поднял глаза. — Я вас не заметил, — сказал он. — А это кто? — Наш коллега из Московского Дозора, — пояснил Гоцман. — Я здесь по личному делу, — повторил Семен. — Ну так расскажите нам за то личное дело, если не секрет. — К сожалению, секрет, — вздохнул Семен. — Вы же понимаете, шо у меня тут мертвая волшебница первого уровня? — Гоцман начал закипать. — Лучше тебя понимаю, — жестко ответил Семен. — Я, между прочим, ее лично знал. Хорошая баба была. И я бы рассказал, будь это мой секрет, но я тут по просьбе друга, так что извините. Какое-то время они сверили друг друга взглядом. — Шо она везла? — наконец спросил Гоцман. Семен не ответил, и это только подтвердило догадку Гоцмана. — Одета как в поездку, а чемодана нет, — продолжил он. — Вы тут рыщите вокруг, явно не дамочку оплакиваете. Да и друг не отправляет поговорить, друг обычно просит что-то забрать. Шо вы должны были у нее забрать? — Не могу сказать, — уперся Семен. — Артефакт? Книга? Насколько это опасно? — Это не опасно, — выпалил Семен. — То есть смотря для кого, конечно, но если вас интересует, не взлетит ли город на воздух — нет. В… м-м-м… в этой вещи магии почти нет. — Но охраняла ее волшебница первого ранга, и забрать должен был тоже не слабый маг. Значит, это все же шо-то ценное. — Ну, — Семен пожал плечами, — как посмотреть. Вот у вас есть что-то, что вам очень дорого? Орден, например, фотография матери, любимая кепка? — Допустим. — Попадись эта вещь мне, я только плечами пожму, а вы за нее сделаете и отдадите все что угодно. Так вот, моему другу эта вещь очень и очень дорога, как и мне, собственно. — Как и тому, кто ее забрал? — Вряд ли. Скорее кто-то хочет использовать ее против моего друга. Я же сразу сказал — это лично дело. Ни вам, ни вашему городу ничего не угрожает. — Ей вы так же говорили? — Гоцман кивнул на мертвую дозорную. Семен недовольно на него посмотрел. — Прощайте, — он развернулся и пошел сквозь толпу. Задерживать его Гоцман не стал, какой смысл, если тот уперся как баран и делу вряд ли поможет? — Ну шо там, доктор? — спросил Гоцман, заметив, что тот уже осмотрел тело. — Как вы-то себя чувствуете? — уточнил целитель. — На вас все еще темное заклятье, хоть оно уже и ослабело. Гоцман махнул рукой: никакого заклятья он не ощущал, и колдовать оно ему не мешало. Доктор вздохнул. — Смерть наступила быстро, — начал он. — Похоже, на нее напали неожиданно. Накинули заклинание, затащили в Сумрак, потом тело выкинули обратно. — Не тем заклинанием, которым угостили меня? — уточнил Гоцман. — Нет. Тут чистая боевая магия. Грубая, резкая, четкая. Нападал явно мужчина. Ваше заклятье скорее для того, чтобы погрузить в Сумрак и удержать там, но не навредить. Это же — смертельное. Правда, непонятно, почему он выбросил тело в реальный мир. Оставил бы в Сумраке, и оно ушло бы на нижние слои. Никто ничего бы не понял. — Потому шо целью была не женщина, а то, что она везла. Некий артефакт, как утверждает столичный дозорный Семен — очень слабый, но очень ценный. Что-то еще? — Не знаю, поможет ли это. Ее убили огненной магией. Что такое огненная магия, Гоцман знал. Не раз видел подобное на поле боя, чаще всего убить пытались его. Последние несколько десятков лет немецкие Иные просто помешались на магии огня и неслабо развили это направление. — Хотите сказать, ее убил фашист? Целитель пожал плечами. — Фашист не фашист, но хорошо знакомый с немецкой школой огненной магии — точно. — Картина маслом, — только и смог выдать Гоцман.

***

Что оборотни устроили логово где-то в катакомбах, догадаться было несложно. Другое дело, что найти его без помощи знающего вряд ли получилось бы — слишком большая территория. Сенька и его шайка расположились на камнях, по очереди курили одну на всех папиросу, изредка перебрасываясь короткими фразами. Дозорные почти в полном составе с красными от недосыпа глазами вытаскивали из пещер трупы. Несмотря на довольно мерзкую картину, Якименко пребывал в прекрасном расположении духа. — Сколько? — вместо приветствия поинтересовался Гоцман. — Тут, — Якименко махнул рукой, — тут, и еще вон там. — Человек сколько? — Да кто ж его знает? Сначала вытащим, потом пересчитаем. — Шо ж ты тогда радостный такой? — Я радостный, шо больше уже не будет, — ответил Якименко. — И шо Темные нам теперь должны ворох Светлых вмешательств. А ты вместо того, шо бы настроение портить, сходи до той норы. Там Фима шо-то интересное нашел. — А ты на кой с собой Фиму взял? Мне Остапыч уже шею намылил, тоже хочешь? — Так они без Фимы не говорят, — Якименко кивнул на довольно скалящихся оборотней. А мы как только приехали, пацан выскочил, говорит: гони пачку махорки, такое покажу. Потенциальный Иной, кстати. Вроде Светлый, но я не особо разглядел. За этими приглядывал, сам понимаешь. Словно почуяв его приезд, из дальней пещеры вынырнул Фима. Давно Гоцман не видел его в таком возбуждении: глаза горели, руки тряслись, словно он нашел потерянную темную библиотеку Ивана Грозного. — Дава! Там-таки есть на что взглянуть! Следовавший за ним пацан лет десяти дернул Фиму за карман. — Дядька, обещал махорку — гони! Фима отмахнулся от него, как от назойливой мухи, сделал короткий пас рукой, и на его ладони появился увесистый сверток. Пацан в восхищении схватил добычу. — Фима! — возмутился Гоцман. — А шо? Мальчишка так и так Иной. Скоро сам подобное будет проделывать. Гоцман глянул через Сумрак. Пацан и правда оказался неинициированным Иным, правда, сейчас он скорее тяготел ко Тьме, должно быть сказалось общение с Фимой, но если провести правильную работу и поймать нужный момент — вполне может стать Светлым. — Претендуешь? — спросил Гоцман. — Да на кой он мне сдался? — пацан явно интересовал Фиму в последнюю очередь. — Идем, ты должен до этого посмотреть. — Василий! — окликнул Гоцман одного из дозорных. — Отвези пацана к Остапычу, пусть он с ним поработает. Передав мальчишку в руки дозорных, Гоцман последовал за Фимой. Эта нора отличалась от остальных. Те, на которые указал Сенька, были с узкими входами, с хорошо протоптанными тропинками и чистыми стенами даже снаружи. Здесь же все было заброшено. Если бы пацан не указал на это место, Гоцман не стал бы искать здесь логово. К тому же камни у входа в пещеру покрывал густой слой копоти, как от сильного огня, а оборотни огонь не любят. Едва они вошли внутрь, как их накрыло густым мерзким запахом: псина, гниющее мясо, моча. Гоцман сморщился, Фима закрыл лицо платком. Тела обнаружились здесь же: порванные на куски, обглоданные, выпотрошенные. — Сколько? — спросил Гоцман, всматриваясь в полутьму. — Здесь — пять. — Ага. — Он достал фонарик, обычный человеческий фонарик, подсветил. — А такое ощущение, шо все десять. Погоди, что значит здесь? — А то и значит. Фима с предвкушающей улыбкой повел его вглубь катакомб. Они прошли по узкому низкому коридору, потом свернули. Стены из кирпичных стали каменными. — Ходи осторожно, тут тебе не Карла Маркса, — предупредил Фима. Гоцман сделал еще шаг и едва не упал от окатившей его силы. Они оказались в просторной пещере. Судя по эху — довольно большой. Своды терялись в темноте, да и стены едва различались. Если же взглянуть сквозь Сумрак, всю пещеру испещряли цепочки заклинаний, красные кляксы источников силы и яркие, почти режущие глаз точки артефактов. — Колдовать можно? — спросил Гоцман. — Я бы не рискнул, — ответил Фима. Гоцман подсветил фонариком: луч вырвал из темноты мертвое тело девушки. На ее лице застыла кровь, шею опутывало что-то вроде колючей проволоки — артефакт, собирающий силу. Судя по всему, пещера была завалена людьми, из которых тянули силу. — Сколько их здесь? — прошептал Гоцман. — Больше сорока, — так же негромко ответил Фима. — В основном люди, но есть две слабые ведьмы и один Светлый маг седьмого уровня. — А сколько артефактов? — Десятки. Так с ходу трудно сказать. — Распутать сможешь? Фима покачал головой. — Даже пытаться не стану. Тут нужен сильный Темный маг. Или даже несколько. — Да я понял, шо не оборотни это соорудили. Какой у него должен быть ранг? Или все же у нее? Может, мы ведьмино логово нашли? — Нет, — уверенно сказал Фима. — Ведьмой тут и не пахло. Помнишь, шо ваш эскулап сказал до твоего гембеля? Нет изюму. Все слишком ровное, четкое, как в том проклятье, которым тебя угостили. Здесь побывал сильный Темный маг. И, мне так думается, не один. — Темный орден? — Может, орден, а может, просто группа товарищей. За одно скажу точно: в одиночку такое соорудить не смог бы и Высший. Нужен один-два сильных мага — первый-второй ранг. Несколько на подхвате, шобы, если шо, унять геволт и не делать беременной голову двум важным людям. А еще кто-то должен похищать жертв и живыми сюда доставлять. — Ну, положим, с этой задачей справятся и оборотни. Оттуда у них и артефакт с заклятьем: либо отдал тот маг, либо сами украли. Найти пару-тройку Темных магов средней силы в Одессе тоже не проблема. Остается главный вопрос. — Кто всеми руководит? — Нет. На кой он это делает? Не зря же он всю эту силу копит, куда-то же он хочет ее пустить. Шо думаешь? — Шо б я знал! — ответил Фима. — Выглядит так, будто готовят темный ритуал, но какой — ума не приложу. Если бы начать распутывать… — Даже не думай. Тебя здесь вообще не должно быть, не говоря уже за то, шо это опасно. — Тогда остается читать книжки. — Почитай, — согласился Гоцман. — А я пойду до тех, кто больше тебя знает. — Дава, ты бьешь меня в самое сердце, — тон Фимы наконец потерял тревожно-мрачные нотки. — Неужели в Одессе есть кто-то, кто знает за Темное искусство больше меня? — Не скажу за Одессу, но, если нужно, они хоть из Китая специалистов привезут. — Ты про Инквизицию? — Ну а про кого же еще? Они повернули назад. Дозорные под руководством Якименко все так же выносили тела. Вонь стояла нестерпимая, и даже заклинания плохо помогали. Гоцман отряхнулся от пыли. — Скажи мне вот что, Фима: ты не заметил там немецкой огненной магии? — В пещере — нет. Европейская школа — да, но, я бы сказал, скорее скандинавская или северо-восточная. — А не в пещере? Фима замялся, и Гоцман понял, что попал в точку. — На входе висели охранные чары, — сдался Фима. — Не там, а здесь, перед волчьим логовом. Я их снял не глядя, подумал: на шо я буду занимать таких важных дядей своими маленькими проблемами? Ты прав, это была огненная магия. За немецкую школу не скажу, но огненная. — Я так и думал, — поморщился Гоцман. — Это от них следы на камнях? — Нет, они здесь уже были, когда мы приехали. — Ладно. Якименко! Выстави сюда охрану, не меньше четырех бойцов, а лучше пять. Внутрь не соваться, никуда не отходить. — А кто город патрулировать будет? — возмутился Якименко. — Закат уже скоро. А еще логово этих шавок разгребать. — Ну так и привлеки этих шавок, шо они у тебя на солнышке греются. Пусть сами свое дерьмо разгребают. А потом расспроси с пристрастием: шо знают, шо видели, кто тут жил, шо делал. А я в центр до Инквизиторов. — А на кой нам Инквизиторы? — Лучше тебе не знать, Леша, ей богу, лучше не знать.

***

Обычно тихий Дневной Дозор сегодня гудел, словно растревоженный улей. На проходной Гоцмана встретил не привычный вампир, а незнакомый Иной, притом ни его цвета, ни ранга Гоцман определить не смог — Инквизитор. — Кто? — меланхолично спросил Инквизитор и смерил Гоцмана ледяным взглядом. Очень хотелось ответить «дед Пихто!», но с Инквизиторами лучше не шутить, даже так банально. — Гоцман. Ночной Дозор Одессы. — Куда? — А шо, есть варианты? Инквизитор стал мрачнее и суровее, хотя, казалось бы, куда еще сильнее. — К главе Дневного Дозора по вопросу Дозора, — отрапортовал Гоцман. Несколько секунд ему казалось, что Инквизитор его просто не пустит. Однако тот все же шлепнул печать на пропуск и вручил его Гоцману. — Последняя дверь по коридору. — Знаю, — буркнул Гоцман и направился к лестнице. Пройдя пару метров, он замедлил шаг. С каких это пор кабинет начальника последний по коридору? Всю жизнь же был на втором этаже. Спиной чувствуя насмешливый взгляд Инквизитора, Гоцман свернул в коридор. На последней двери и вправду висела бумажка с написанным от руки текстом «Виталий Кречетов. Глава Дневного Дозора города Одессы». Лично с Кречетовым Гоцман раньше не встречался. Знал, что тот молод, амбициозен и пришел на смену старому главе, погибшему на войне. Он быстро поднялся от шестого ранга, в котором его инициировали, до третьего, но, как утверждал Остапыч, достиг своего предела. Гоцман постучал, почти сразу раздалось «войдите». Кабинет Кречетова не был похож на кабинет главы Дозора. Более того, он и на кабинет-то походил мало. Большую часть помещения занимали шкафы, забитые бумагами, и коробки, доверху наполненные ими же. Складывалось ощущение, что глава Дневного Дозора переехал работать в архив. За столом — пожалуй, единственным предметом, напоминавшим, что это кабинет начальника, — расположился молодой мужчина, который что-то быстро писал. Мужчина поднял взгляд на Гоцмана, мельком глянул на него сквозь Сумрак и натужно улыбнулся. — Кречетов, — представился он, привставая и протягивая руку. — Временно исполняющий обязанности главы Дневного Дозора Одессы. — Временно, — хмыкнул Гоцман. — Тогда понятно. Я — Давид Гоцман, Ночной Дозор. — А я все думал, когда вы придете, — вздохнул Кречетов. — Ну не вы лично, а вообще из Ночного Дозора. Вы присаживайтесь. Сколько мы вам должны? — Пока неизвестно, — сказал Гоцман, снимая с табуретки коробку с папками и занимая ее место. — Когда все трупы из катакомб вынесем, тогда будет понятно. Кречетов скривился. Ему и самому явно не нравилось держать ответ за низших Темных, но выбора у него не было. — Зачем же вы тогда пришли? — осведомился он. — Затем, шо мы нашли помимо обглоданных оборотнями людей. Гоцман прикрыл глаза и отправил Кречетову картинку — все, что видел в катакомбах: темное логово, людей, амулеты, заряжающиеся силой. — Это что? — опешил Кречетов. — Это то, шо делают ваши собратья. — Не надо говорить за всех, Дневной Дозор к этому отношения не имеет. — Имеет не имеет, а разбираться будет. — Как же не вовремя, — Кречетов устало потер глаза. — Дайте догадаюсь — Жуков. — Тут кроме Жукова проблем хватает, — ответил Кречетов. — Начать с того, что я сейчас единственный сильный маг в Дозоре. Остальные — низшие Темные да ведьмы-первогодки. Я, конечно, могу выделить вам охрану… — Не нужно, — прервал его Гоцман. — Поставить ведьм охранять артефакты — все равно что пустить козла в огород. — Найти кого-то вне Дозора потребует времени, а я сам на чемоданах сижу, того гляди дернут в Москву. Надеюсь, что в Москву, а не передумают в последний момент и не отправят куда-нибудь на Дальний Восток. Ничего не имею против Дальнего Востока, но… — Я понял. — А тут, понимаешь, оборотни лютуют, вампиры распоясались, инкубы откуда-то повылезали. И не знаешь, то ли уже навести порядок и дисциплину, то ли плюнуть на все, завтра же все равно уезжать. — Я бы выбрал дисциплину. — А тут еще Жуков этот. Вы, кстати, слышали о Жукове? Гоцман пришел говорить не о Жукове, но прерывать не стал. Во-первых, когда еще послушаешь откровения главы Дневного Дозора, пусть и временного. Во-вторых, ситуацию с Жуковым тоже следовало держать на контроле. — Наши помогали ему в войне. Ведьмы погоду подходящую ворожили, оборотни немцев по лесам грызли. Не буду преуменьшать заслуг Светлых, они тоже участвовали… Я к тому, что Жукову обо всем этом известно. Вы с ним лично встречались? А я встречался, хоть и стоял в заднем ряду. Жесткий человек. И вот он начал на полном серьезе говорить о том, что ведьмы должны обеспечивать урожай и летную погоду. Целители — лечить советских людей, оборотни — бороться с вредителями, и все в таком духе. И все это публично перед толпами людей. Благо, что не по радио. А маршал победы — это не сапожник на углу. Люди ему доверяют. Послушают да и задумаются. Никак маршал правду говорит, есть на свете ведьмы да оборотни. Инквизиция от таких дел с ног на голову встала. Собрали экстренный комитет. Призвали европейских коллег. Завалились всей оравой. А где им разместиться? Где пространства больше, то есть в Дневном Дозоре. Другие на моем месте гордились бы, а мне как-то нерадостно. Кречетов демонстративно обвел взглядом свой кабинет. Гоцман побарабанил пальцами по столу. — Значит, Инквизиция теперь у вас харчуется? Я с самого начала собирался до них ехать. — Дневной Дозор претензий не имеет, — быстро сказал Кречетов. — Передавайте дело Инквизиции. Найти Инквизитора в здании, полном Инквизиторов, оказалось непростой задачей. Каждый попадавшийся Гоцману на пути смотрел на него как на пустое место. Когда он пытался заговорить, его игнорировали, а в кабинеты просто не пускали. Наконец Гоцману удалось разглядеть знакомую рожу среди кислых мин. Он перехватил Инквизитора у самого кабинета, куда стекались остальные. Его имени Гоцман не помнил, но знал, что тот был местным и занимался спорными вопросами по Одессе. — Ночной Дозор! — почти выкрикнул Гоцман, хватая Инквизитора за руку. Поступок был рискованный, можно и руки лишиться, но то ли Инквизитор растерялся, то ли узнал Гоцмана, но отвечать магией не стал. — Не сейчас, — выдавил он, пытаясь высвободить руку. Вместо объяснений Гоцман ударил по нему воспоминанием: яркие жилы силы, лицо мертвой девушки с засохшей кровью. Инквизитор замер. Удивительно, что Гоцман вообще смог пробить защиту, еще более удивительно, что Инквизитор прислушался. — Дальше, — велел он. Гоцман принялся перекачивать свои воспоминания ему, попутно поясняя все словами. — Мы поставили охрану, — тараторил он. — Но сами видите, какая сила там собрана. Мы даже людей трогать не стали, побоялись, что все может рвануть, а ведь некоторые из них еще живые. — Прискорбно, — согласился Инквизитор. — Прискорбно будет, если вся эта мощь попадет не в те руки. Если этот маг или маги придут за своим, мои бойцы их не остановят. Я уже не говорю за то, шо в этом случае грозит всей Одессе и вам лично. Инквизитор пожевал губами. — Завтра мы отправим отряд и все ликвидируем. — Что значит завтра?! — Гоцман не выдержал и ухватил Инквизитора за лацканы пиджака, встряхнул так, что у того клацнули зубы. — Завтра значит завтра, — холодно ответил Инквизитор. По пальцам Гоцмана побежали искры, он судорожно отдернул руку. Инквизитор оправил костюм, спокойно продолжил: — Ночь — время Ночного Дозора. Вот и охраняйте найденное добро. Я понимаю, как это выглядит. В любое другое время мы уже неслись бы туда, но сегодня особенный день. Жуков приехал. — Да шо вы меня все этим Жуковым пугаете? — Сколько вам лет, товарищ Гоцман? Гоцман понял, что Инквизитор отлично знает, кто он и что из себя представляет. — Сорок четыре, — сказал он. — Сорок четыре, — усмехнулся Инквизитор. — Да, я пацан, я знаю. Мне за то уже сегодня говорили. — Вы не пацан, товарищ Гоцман, вы — младенец. Для вас Инквизиция — это что-то такое сродни суду, который решает спорные вопросы Тьмы и Света. А я помню, что бывало, когда Иные пытались показаться людям, помню настоящую инквизицию, человеческую, с пытками, подземельями и кострами, которые не успевали прогорать. И поверьте мне на слово, не допустить подобного сейчас гораздо важнее каких-то сомнительных ритуалов. Так что думайте обо мне что хотите, но на место я отправлюсь завтра, а сегодня у меня есть дела поважнее. Например, отговорить маршала Жукова от выступления по радио и объявления на всю страну об Иных. Инквизитор еще раз оправил и без того прекрасно сидевший пиджак, дернул было дверь кабинета, но обернулся. — Кстати, на вас темное проклятье, — сказал он. Прежде чем Гоцман успел возразить, Инквизитор повел рукой. В голове зашумело, в глазах заплясали солнечные зайчики, но спустя пару минут все прошло. Гоцман не почувствовал себя по-новому, ощущение было такое, словно он весь день таскал в кармане что-то увесистое и теперь, наконец, от этого избавился. Не абы какое избавление, но заметно. Инквизитор улыбнулся уголками губ, коротко поклонился и скрылся за дверью кабинета, оставив Гоцмана в гордом одиночестве и расстроенных чувствах, зато без темного проклятья.

***

Прежде чем отправиться домой и наконец выспаться, Гоцман заглянул в Ночной Дозор. Остапыч оказался занят с пацаном, похоже, его получилось обратить к Свету. Якименко прессовал Шалого и его стаю. Те божились, что не имеют никаких дел с Темными магами, а в ту часть катакомб вообще не заходили — не их территория. Якименко, разумеется, не верил и продолжал наседать. Гоцман понаблюдал несколько минут и оставил допрос Якименко. Шалый явно не врал, но и всей правды не говорил. Гоцман решил, что вернется к полуночи и сменит Якименко. Дел было по горло, но и отдохнуть стоило. Лечь в постель в восемь вечера для человека странно, для сотрудника же Ночного Дозора восемь вечера сродни полуночи. Какое-то время Гоцман ворочался в постели. День выдался насыщенным, однако из головы почему-то не шли слова Остапыча про тающие льды. С самого детства Гоцман привык доверять своему чутью, поэтому просто поднялся и взялся за книжку, подаренную Остапычем. С одной стороны, книга была довольно стандартная — «История Дозоров», такую советовали всем молодым Дозорным да и только что инициированным Иным. Однако это издание отличалось от тех, что раздавали в школе при Дозоре. Во-первых, оно было очень старым, события заканчивались шестнадцатым веком. Во-вторых, оно было написано на шведском языке и явно шведом, потому что истории шведского Дозора отводилась едва ли не половина всей книги. Откуда такая раритетная вещь у Остапыча, Гоцман не знал, но кое-какие соображения имел. В кабинете Остапыча встречались шведские вещи, а сам он любил рассказывать про свои подвиги под Полтавой. Выглядело это обычно как байки, но кто знает, кто знает. Открыв книгу, Гоцман взглянул сквозь Сумрак. Слова остались незнакомыми, но смысл он теперь понимал. Найти упоминание Белой Королевы оказалось довольно просто. Похоже, она жила в то время, когда писалась эта книга, и автор был ею очень впечатлен, потому что подробно описывал все события, случившиеся по вине этой дамочки, хоть к Дозорам они почти не имели отношения. Все началось где-то в конце пятнадцатого века, точной даты не было, но создавалось именно такое ощущение. В далекой холодной Швеции один дозорный обнаружил в захудалой деревушке девчонку — потенциальную Светлую, да не обычную, а невиданной до сели силы. Девочка очень быстро училась и к девичеству стала уже Высшей. Светлые ликовали — в их стане прибавилось сильных магов, — однако недолго. Девица оказалась себе на уме. С момента инициации ее терзал вопрос: зачем магам скрываться от людей. Похоже, ее учитель не смог внятно ей объяснить, и мысль надолго засела у девчонки в голове. Какое-то время она жила у себя на севере, никого не трогала, в конфликты не ввязывалась. А потом началось. В один прекрасный день она появилась в большом городе и на главной площади выдала все, что знала об Иных, да так, что услышали все — от бургомистра до последнего нищего. Как ни странно, людей это не слишком взбудоражило. Они и так верили в богов, святых, ведьм и прочих волшебных существ. А вот Иные переполошились не на шутку. Тут же нашлись сторонники дамочки, притом как среди Светлых, так и среди Темных. Правда, цели они преследовали разные, но на первых порах было не до споров, ведь остальная часть Иных их действия крайне не одобряла. Волшебницу попытались усмирить, но не тут-то было. Высшая Иная сама по себе большая сила, а уж подготовленная, с парой десятков сильнейших артефактов… К тому же вокруг нее быстро сбилась группка преданных соратников, тоже не из слабых. Началась самая настоящая война. Дневному и Ночному дозору пришлось объединиться и бросить крик о помощи. Но даже вместе с сильными магами из других стран Дозорам понадобилось несколько лет на усмирение мятежа. Волшебницу прозвали Белой Королевой за искусное владение снежной магией. В одной из битв она обрушила на Дозоры целый ледник, пропитанный заклинаниями. Каким образом ее удалось победить, в книге не говорилось, видимо, старым добрым «навалиться гурьбой». Но даже эта победа была не совсем победой. Белая Королева сбежала куда-то на юг, и о дальнейшей ее судьбе не упоминалось. Возможно, она умерла, а возможно, живет по сей день. Гоцман захлопнул книгу. История, конечно, была интересной, но не слишком поучительной. В чем вред от признания людям, он так и не понял. Из этой истории получалось скорее: не иди против большинства и против Дозоров. Надо будет спросить у Остапыча, подумал Гоцман, укладываясь обратно спать.

***

Мишка Карась устроился на куче тряпья, укрылся старой шинелью и приготовился уснуть. Днем его провели сквозь Сумрак, объяснили, что он теперь маг, прочитали слова Великого Договора. Все это Мишка воспринял как данность. Он и прежде чувствовал себя особенным: животные его любили и никогда не кусали, другие мальчишки если и обижали, то не сильно, прохожие давали мелочи больше, чем остальным. Когда-то ему хватало и этого, теперь же, став Иным, он обрел невиданные силы. Он больше не мерз, как-то само получалось согреться. Голод притупился, хотя есть все равно хотелось. Андрей Остапович сказал, что он сможет сам колдовать себе еду, правда, для этого нужно учиться. Вот разве что тяга к папиросам осталась, курить хотелось ужасно, но если он сможет наколдовать себе еду, то уж папиросы и подавно. Странно, раньше Мишка подумал бы, что проще всего заставить кого-то магией отдать ему еду и папиросы, сейчас же эта мысль пришла в голову в последнюю очередь. Наверное, потому, что он стал Светлым. Андрей Остапович объяснил, что это не значит хороший, это скорее тот, кто думает не только о себе, но и о других. Наверное, это было правдой, Мишка помогал другим ребятам, когда такая возможность выдавалась. Он поежился под шинелью. Андрей Остапович предлагал остаться, учиться в школе, жить на специальной квартире. Мишка покивал, но сбежал при первой же возможности. Он еще помнил Херсонский приют и тяжелые сапоги, бьющие в живот. Нет уж, лучше на воле, тем более с такими возможностями, которые у него теперь появились. Мишка уже почти уснул, как вдруг послышался визг тормозов и прямо в лицо ударил свет фар. Мишка открыл глаза. К катакомбам подъехала машина. Из нее выскочили два амбала, тащившие под руки третьего — то ли пьяного, то ли мертвого. Вслед за ними показался другой — подтянутый, в строгой военной форме. Мишка прищурился, как его учил Андрей Остапович, и посмотрел на приехавших сквозь Сумрак. Получилось не с первого раза, но все же получилось. Амбалы поросли шерстью и обзавелись клыками — оборотни, тот, которого они тащили — напротив, совсем не изменился, даже стал чуть прозрачнее. Человек, понял Мишка, да к тому же едва живой. Он перевел взгляд на третьего, тот явно был у них главным. Мишка еще плохо различал Иных, но сразу понял, что военный отличается от него, должно быть Темный. Рассмотреть получше не вышло. Из катакомб вынырнули еще несколько человек. Нет, Иных. — Ночной Дозор! — крикнул один из них. Оборотни бросили человека и ринулись вперед. В руках у одного из защитников катакомб что-то блеснуло. Первый оборотень упал, второй увернулся и вцепился в Иного. Из машины выскочили еще несколько человек, на ходу сбрасывавших одежду и перекидывавшихся в волков. Завязался бой, но длился он недолго. Темный Иной, приехавший с оборотнями, что-то сжал в руке и ударил. Мишка следил, открыв рот. У Темного из руки вырвалась огненная плеть. В считанные секунды она разрубила напополам и Иного, защищавшего катакомбы, и напавшего на него оборотня. Темный обернулся и ударил второй раз, снося голову другому Светлому. Мишка вскочил и побежал. Ему уже доводилось видеть что-то похожее. Правда, тогда он думал, что это обычный огонь. Фашисты жгли дома точно так же. Фашисты. Эта мысль ударила, словно молот. Мишку охватила паника. Темные, Светлые — все это было новым, еще не изученным. А вот фашистов он знал, видел, на что они способны, и прекрасно понимал, что их надо бояться. — Взять! — услышал он голос за спиной и понял, что его заметили. Тут же послышался топот лап. Оборотень, за ним гнался оборотень. Мишка рванул что было мочи, свернул на тропу, которую знал как свои пять пальцев, надеясь, что оборотень на ней замешкается. Тот и вправду чуть отстал, но недостаточно, чтобы от него оторваться. В страхе Мишка глянул себе под ноги, ловя свою тень. Даже темной ночью она четко вырисовывалась на земле. Мишка шагнул вперед и оказался в Сумраке. Ощущение было такое, словно он провалился по колено в песок. Движения стали медленными, тягучими. Пустыря не стало, вокруг тянулся сплошной туман. Как ни странно, но бежать стало немного легче: исчезли камни и обломки зданий, которые нужно было перепрыгивать или оббегать. Мишка огляделся. Впереди сквозь туман маячил свет. Ночной Дозор — там точно помогут. Сзади послышался рык. Похоже, оборотень пустился за ним сквозь Сумрак. Мишка что есть мочи бросился на свет. Рык все приближался. Мишка схватил кусок тумана и запустил им в оборотня. Послышался визг, но скорее удивленный, чем болезненный. Лязг клыков становился все ближе, и Мишка понимал, что не успеет. К тому же первый прилив сил прошел, и теперь бежать становилось все труднее. Холод окутывал, связывал ноги, тянул последние силы. Надо было возвращаться, но в обычном мире шансов против оборотня не было совсем. Внезапно прямо перед Мишкой возник силуэт. — … Сумрака… — разнеслось эхом обрывки фразы. Что-то пролетело мимо Мишки, едва не задев его самого. Оборотень взвыл и повалился на землю. В следующий миг Мишку ухватили за ворот и вытащили в нормальный мир. Пахнуло теплом, жаркой Одесской ночью, жизнью. — Ночной Дозор! — рявкнул Иной, что вытащил его. — Рыпнешься — и твоя шкура пойдет мне на коврик. Мишка не сразу понял, что эти слова были адресованы не ему. Он оглянулся и увидел лежащего на земле голого мужика, зажимавшего рукой кровоточащий бок. Дозорный подхватил Мишку на руки, погладил по голове, от чего тому стало совсем тепло. — Не бойся, малыш, он тебя не тронет. Страх немного отступил, и Мишка вспомнил, что случилось перед тем, как на него напал оборотень. — Фашисты, — прошептал он. — Фашисты!

***

Гоцман проснулся за секунду до того, как в дверь постучали. Он подскочил на кровати, моментально накидывая на пальцы боевые заклинания. — Давид Маркович! — раздался голос Василия — дозорного и по совместительству водителя. — Там чепэ! Гоцман выслушал Василия и велел тому ждать в машине. Пока он одевался, проклинал на чем свет стоит Инквизиторов, оборотней и самого Жукова. Ведь чувствовал же, что что-то случится. Накинув на себя все имеющиеся артефакты, некоторые из которых были темными, Гоцман выскочил из дома и так и замер на пороге в одном сапоге. Зарево от катакомб виднелось даже из центра города. Судя по всему, большая часть энергии просто выплескивалась в пустоту и тут же поглощалась Сумраком. — Что произошло? — спросил Гоцман, забираясь в машину. Василий тут же утопил педаль газа, и автомобиль рванул с места. — Черт его знает, — ответил он, лихо выкручивая баранку. — Кто-то из наших среди ночи наткнулся на оборотня, который гнался за мальчишкой. Думал, обычная охота без лицензии, а оказалось, пацан — Иной. Да вы его должны помнить, вчера у катакомб подобрали. Его Остапыч инициировал, хотел в школу при Дозоре пристроить, а он сбежал. — Ближе за дело. — Ну так пацан вернулся в свои катакомбы, а тут Темные. Я не все понял, пацан кричал «фашисты, фашисты», а потом как полыхнуло на всю Одессу! Как полыхало, Гоцман видел и сейчас и прекрасно понимал откуда. Вчера он побоялся разгребать заклинания в пещере, тот же, кто залез в катакомбы, не боялся. Либо знал, как все устроено, либо ему было плевать на свою жизнь. Гоцман склонялся к первому варианту. Не стал бы случайный Темный так рисковать. Фима вот уж насколько умелый маг, а и тот не сунулся. Картина вырисовывалась довольно простая. Темный маг явился в свое логово, не зная о том, что оно раскрыто Ночным Дозором. Завязалась драка, и Темный победил. Ребята, оставленные охранять катакомбы, либо мертвы, либо сильно ранены. Зная, что место раскрыто, маг решил забрать свои артефакты. Почему он не сделал этого по-тихому, Гоцман не знал да и не особо хотел сейчас рассуждать на эту тему. Вот поймает гада, так сам у него и спросит. Машина вылетела на проселочную дорогу, чуть впереди виднелся другой автомобиль Дозора. На горизонте в очередной раз полыхнуло, похоже Темный был еще в катакомбах. Это хорошо, до них осталось минут пятнадцать пути на хорошей скорости, а там он не уйдет. Внезапно впереди взвилась стена огня. Грузовик Дозора, налетевший на нее со всего маху, подпрыгнул и вылетел с дороги. Гоцман кинул в него пару защитных заклинаний, но грузовик и без того был заговорен мама не горюй. Тем не менее он опрокинулся на бок, и его пришлось ставить на колеса. Якименко, весь в пыли, ругаясь на чем свет стоит, замахал Гоцману, мол, езжай не останавливайся. — Ходу! — велел Гоцман, нейтрализую огненные чары. — Не сбавляй! Василий кивнул и на всех порах пронесся мимо опрокинутого грузовика. Гоцман старался прощупать дорогу и угадать возможные ловушки. Пару раз он нейтрализовал легкие чары, но не был уверен, что справится с чем-то серьезным. Зарево над катакомбами стихло. Темный явно закончил там свои дела. Вдалеке уже стало видно его машину — военный грузовик. В него впрыгнули несколько Иных, издалека было не разобрать детали, но ауры точно принадлежали не людям. Спустя пару секунд грузовик тронулся. — За ним! — крикнул Гоцман, приподнимаясь на сидении. Он выбросил руку вперед, ударяя заклинанием, но промахнулся. Военный грузовик вильнул, но остался на дороге. В следующую секунду из кузова вылетел маленький камень и рассыпался облаком пыли в воздухе. — Вот же! — воскликнул Василий. — Не тормози! — послышалось откуда-то сбоку. Василий привык подчиняться и на полном ходу въехал в облако. Гоцман рефлекторно закрыл лицо рукавом, понимая, что это такое: вдохнешь — потом месяц будешь отращивать новые легкие. Однако облако разошлось в стороны, над машиной повис купол защитного заклинания. Поставил его не Гоцман и уж тем более не Василий — маг шестого ранга, который все свои силы и умения тратил на просчет вероятностей в пути. Миновав облако, автомобиль вновь выехал на проселочную дорогу. Впереди совсем близко мчался военный грузовик с Темными. А справа неожиданно из ниоткуда появилась еще одна машина. Из ниоткуда — в прямом смысле: вылетела прямо из Сумрака. Гоцман такое видел впервые. За рулем сидел уже известный ему Иной Семен — сотрудник Ночного Дозора Москвы, находившийся в Одессе по личному делу. Похоже, дело было не таким уж и личным. В кабине виднелся еще один Иной, но рассматривать его не было времени. Грузовик Темных шел на большой скорости, однако, судя по всему, не был заговорен, и Светлые его быстро нагоняли. Из кузова вылетел еще один камень, Гоцман разбил его прямо на лету, не дав проклятью активироваться. В следующий миг из кузова полетел целый ворох камней, капель, металлических и деревянных загогулин. Гоцман поставил щит, вливая в него столько силы, сколько смог, однако финал был неожиданным. Среди выкинутых артефактов боевых не оказалось, часть просто упала на песок, часть же высвободила силу. Гоцмана обдало волной силы. На секунду ему показалось, что его ранг взлетел до Высшего. Все опустошенные им артефакты зарядились, а чары на автомобиле напитались до краев. Темные там что, идиоты что ли? Вместо того чтобы бить на поражение, дали врагу заряд силы? Из кузова грузовика показались две злые морды. Не идиоты, понял Гоцман, — оборотни, которые понятия не имели, что делать с артефактами. Гоцман воспользовался заминкой и ударил по колесам. Грузовик подпрыгнул, колесо с громким хлопком лопнуло, но тут же на его месте возник водоворот пламени. В следующий миг в огненные превратились и остальные колеса. Оборотни выпрыгнули из кузова, и оказалось их совсем не двое. Трое огромных волчар приземлились на капот автомобиля Гоцмана, еще двое атаковали машину Семена. Гоцман ударил одной рукой по первому волку, другой — по второму. Третий же оборотень нацелился на водителя. Похоже, в своем деле они были не такими уж и идиотами. Если Ваську атакуют, Гоцман не успеет перехватить управление, и Темный грузовик уйдет. На соседней машине Семен уже снес одному оборотню голову, попутно разнеся лобовое стекло. Второй ловко уворачивался, норовя схватить Семена сквозь образовавшуюся дыру. И тут раздался рев, от которого оборотни вздрогнули и поджали хвосты. Еще через секунду на капот машины Семена выбрался огромный медведь. Одним движением лапы он смахнул оборотня на дорогу. Недолго думая, медведь прыгнул на машину Гоцмана. Автомобиль задрожал от тяжести, его начало заносить. — Тормози и жди меня, — велел Гоцман Василию, а сам перепрыгнул в машину Семена, снеся заднюю дверцу. Тот воспринял это как само собой разумеющееся, даже слегка подвинулся, пока Гоцман перебирался с заднего сидения на переднее. — В бардачке пара артефактов, — бросил Семен. Стекла не было, но ветер в лицо не бил. Гоцман мельком огляделся. Машина была не просто заговорена, складывалось ощущение, что она вся состояла из заклинаний и артефактов. — Спасибо, я со своими, — ответил Гоцман, забираясь рукой за пазуху. Этот артефакт он держал на крайний случай, но, похоже, это он и был. — Сможешь разбить его чары? — спросил Семен. — Постараюсь. Гоцман сжал в руке колючий амулет, почувствовал, как кровь шипит на иглах. В следующий миг его окутало коконом защитных чар. Артефакт был темный и высасывал много силы, но сейчас благодаря тупым оборотням Гоцман был накачан той силой под завязку. Он рванулся вперед, вылез через дыру, зияющую на месте лобового стекла. В лицо ударил ветер, но Гоцман этого почти не почувствовал. Он ударил дважды. Сначала ледяным копьем — проверенным оружием против немецкого огня, потом обычным мечем мага. Этого было достаточно, чтобы темная магия на колесах дала сбой. Грузовик моментально охватило пламя. — Что ты делаешь?! — закричал Семен. — Она же сгорит! Он попытался бросить заклинания, чтобы сбить пламя, но Гоцман его отклонил. Семен затормозил, да так резко, что Гоцман вылетел вперед, прокувыркался сквозь горящий грузовик и приземлился на другой стороне. Магический кокон трещал, но держался. Сумрак всколыхнулся. Гоцман приготовился отражать атаку Темного, но ее не последовало. Горящий грузовик внезапно потерял управление и въехал в ближайшее дерево. Семен, притормозивший рядом, бросился к нему. Он что-то шептал вперемешку с бранью и водил в воздухе какой-то палкой. Спустя пару минут он выдохнул и успокоился. Гоцман проковылял к нему. — Шо, не было того, шо вы искали? — осведомился он. Семен хмуро посмотрел на него. — Вы хоть представляете, что было бы, если бы она сгорела? — Снова кинули бы меня в огненные чары? — Простите, — виновато сказал Семен. — Но она слишком нам дорога. К тому же на вас защита. Кстати, Темная. Откуда? — Места знать надо. Так шо у вас украли? — Друга, — буркнул Семен. Гоцман понял, что больше Семен ничего не скажет.

***

У катакомб уже собирался народ. Василий пригнал машину и теперь деловито ковырялся в капоте. Якименко ругался на чем свет стоит. Гоцман разделял его мнение. Двое дозорных, оставленных охранять темный схрон, были убиты, еще трое тяжело ранены. Подъехавший целитель — Гоцман наконец узнал его имя — Арсенин Андрей Викторович — старался изо всех сил помочь им, накладывая исцеляющие заклинания одно за другим. Судя по всему, дела обстояли не лучшим образом. Ребят погрузили в дозорный грузовик и увезли в город. Остапыч хоть и не был силен в целительстве, зато прекрасно умел выбивать лучших специалистов и сильные артефакты у Инквизиции. Доктор Арсеньев с ранеными не поехал, видимо, сделал все, что мог. Он переключился на оставшихся. Правда, его помощь не особо понадобилась. Светлые, участвовавшие в погоне, были невредимы, а оборотни мертвы. Притом Дозорными убиты оказались не все, некоторые сгорели заживо. Осмотрев их, Арсеньев обнаружил следы сломанных печатей, в которых заключалась огненная магия. Чуть в стороне сонно зевал временно исполняющий обязанности главы Дневного Дозора Кречетов. За магическим ограждением, устроившись на камушке и смиренно сложив руки на коленях, сидел Фима. Завидев Гоцмана, он подскочил и замахал рукой. Гоцман кивнул, но выходить за ограждение не спешил. Фима надулся, всем своим видом показывая, что обижен. Гоцман подошел к Якименко. — Ну шо тут? — Да шо! — Якименко в сердцах махнул рукой. — Все поснимали, двоих наших грохнули. Там щас кошмар какой-то творится. Заклятья все спали. Трупы на глазах разлагаются, вонища, грязища, Сумрак бурлит. Подоспел Кречетов. — Я внутри еще не был, но по вашему описанию похоже, что маги забрали заряжавшиеся амулеты. О сохранности не особо заботились. Половина так и не дозарядилась, сила просто ушла в Сумрак. Жалко, конечно, столько добра пропало. — А людей вам, значит, не жалко? — огрызнулся Гоцман. — Не особо, — не стал отрицать Кречетов. — Но они все равно умерли, а так умерли бесцельно. — Не совсем, — ответил Гоцман. — В нас парой заклятий запустили. И по дороге цельный ворох артефактов рассыпали, тупицы. Так шо шо-то они с собой унесли. — Унесли? — переспросил Кречетов. — Они что, ушли? — А я знаю? — пожал плечами Гоцман. — Машина сгорела, кто-то сгорел вместе с ней. Был ли там тот Темный маг, шо артефакты сгреб, узнаем, когда пепел просеем. Но шо-то мне подсказывает, шо не было его там: оборотням печати сломал, а сам ушел через портал. — На портал способен только Высший, — усомнился Кречетов. — С такими артефактами — не обязательно. Но и без них маг неслабый. В одиночку все снял, ничего не напутал и сам не сгорел. Да и заклинания у него сильные. Мгновенно машину на четыре огненных колеса поставил. Если бы оборотни не накосячили, может, и ушел бы от нас. Так что мне нужен список Темных магов от второго ранга и выше. И местных, и приезжих. — Вы же понимаете, что я могу вам его предоставить только по запросу Инквизиции? — заметил Кречетов. — Да и в этом случае не уверен, что в принципе смогу такой составить. Из катакомб высунулась медвежья голова. Удивительно, как такая туша протиснулась в узкий проход. Медведь вылез, отряхнулся, от него явно разило тухлятиной. Пара секунд — и на его месте стоял рослый косматый мужчина. Проигнорировав присутствующих, он направился к ожидавшему у машины Семену. — Это кто? — спросил Кречетов. Якименко тоже вопросительно поднял брови. — Дозорные из Москвы, — пояснил Гоцман. — Они здесь неофициально. — Тогда почему участвуют в расследовании? — возмутился Кречетов. — Вот сам у них и спроси, — огрызнулся Гоцман и, вопреки своим словам, направился к столичным коллегам. — Тут ее нет, — негромко докладывал перевертыш. — И не было. — В грузовике тоже, — кивнул Семен. — Значит, он ее где-то прячет. — О чем шепчемся, господа хорошие? — поинтересовался Гоцман. — Я таки хочу поинтересоваться за ответы и не отпущу вас, пока не услышу хоть шо-то, шо мне понравится. — Это Давид Гоцман, — пояснил Семен своему приятелю. — Местный дозорный. Хороший боевой маг, но молодой совсем. Это Медведь. Мы здесь вместе по поручению друга. — И много еще друзей у вашего друга? — Очень, — кивнул Семен. — Но здесь только мы. Спрашивайте, что вам интересно, я отвечу на то, что смогу. Медведь неодобрительно покосился на Семена, но тот махнул рукой. — Дело становится серьезным. Сначала Машу убили, теперь местных дозорных. — Шо должна была вам отдать Маша? Из-за чего весь сыр-бор? Семен пожевал губами, видимо решая, как лучше рассказать о том, о чем рассказывать нельзя. — Это некая вещь. Я уже говорил, силы в ней почти нет. — А если влить? — предположил Гоцман. — Зря Темные, шо ли, тут силу копили? Семен усмехнулся. — Если вернуть ей силы, то Темным самим не поздоровится. Нет, в нынешнем состоянии она не опасна. — Значит, ее украли для того, шобы насолить вашему другу, — решил Гоцман. — Вот и мы так подумали, — кивнул Семен. — Поэтому надо найти вещь до того, как похитители начнут шантажировать нашего друга. — Кто ее украл? — Мы не знаем. — Тогда как нашли? — По запаху, — впервые подал голос Медведь. Гоцман недоверчиво на него посмотрел, но не похоже было, чтобы он шутил. — По запаху, — подтвердил Семен. — И дальше планируем искать так же. Так что простите, но помогать вам мы не будем. Наша цель — вещь нашего друга. Найдем ее и заберем. Если по пути узнаем что-то о Темном маге или магах, сообщим. Нет… Семен красноречиво развел руками. Гоцман не стал возражать. В конце концов, таскаться за столичными гостями в надежде, что перевертыш что-то учует, ему не улыбалось. Пожав обоим руки, отмахнувшись от поинтересовавшегося его самочувствием Арсенина и бросив короткое «потом расскажу» Якименко, Гоцман отправился за заграждения. — Давид Гоцман! — Фима уже не выглядел ни взволнованным, ни расстроенным, ни даже обиженным. Теперь он был просто недовольным. — Я таки лечу через всю Одессу с мыслью, шо его уже нет в живых, а он такой радостный даже не смотрит в мою сторону! — Можешь забыть за свои артефакты, — сказал Гоцман. — Забрали их. Фима открыл рот и выпучил глаза. — То есть вот какого ты обо мне мнения?! — возмутился он. — Артефакты, значит, мне интересны, а не жизнь друга! Шобы ты знал, почувствовал, шо мой артефакт сработал. А я же просил использовать его только в крайнем случае. Шо, случай был настолько крайним? Гоцман неопределенно пожал плечами, но, видя, что Фима готов разразиться гневной тирадой, все же ответил: — Если бы не он, я бы сгорел в магическом пламени. Доволен? — Шо мне с твоей смерти? Стакан водки и кусок хлеба. Так, а шо таки за Темные артефакты? Гоцман усмехнулся, достал папиросу, закурил. — Видел зарево? — Тю! Да кто его не видел, полыхало так, будто жгли Помпеи. Мои соседи, вот уже кто люди до последней капли крови, и то подскакивали. Так шо случилось? — Явился маг, который все это организовал, увидел наших. Убил двоих дозорных и поскидал артефакты в мешок, не заботясь об их готовности. — Варварство, — возмутился Фима. — Думается мне, шо неслабый тот маг, второй-первый ранг. — Вероятно. — А таких не так уж и много по городу. А уж тех, кто владеет огненной немецкой магией, и того меньше. — А кто тебе сказал, шо он с нашей улицы? Не обязательно. — Не обязательно, — согласился Гоцман. — Но местные должны за него знать. — Я не знаю, — быстро ответил Фима. — Я не говорю, шо ты знаешь. Но не в жись не поверю, шо ты не знаешь того, кто знает. Фима сделал вид, что задумался. — Я, конечно, могу повспоминать, — протянул он. — Тока шо мне с того будет? — А шо хочешь? — «Темное слово» Авсиньи Киевской. Вы его год назад у бабки Глаши конфисковали. — Нет. — На время. — Нет. — Только почитать. Гоцман задумался. Запрос в Инквизицию он, конечно, подаст. Но сколько они будут его рассматривать? Тем более что магическая угроза городу ликвидирована, а Темный маг с парой оставшихся артефактов — рядовая проблема, решать которую должен Ночной Дозор. — Только почитать, — кивнул Гоцман. Фима едва не кинулся ему на шею. — Но в схроне Ночного Дозора, в моем присутствии, ничего не записывать и никому не рассказывать. Хоть одна живая душа узнает, и я с тобой больше не заговорю. — Я могила, — Фима сдал вид, будто закрывает рот на замок. — Ни живая, ни неживая. Да и не стал бы я таким с кем-то делиться. — Вот в это верю, — хмыкнул Гоцман. — Так шо там за знающих? — Есть один человечек, — начал Фима. — Ему известно все и за Темных, и за Светлых, и вообще за всю Одессу. Только ему надо заплатить. Гоцман закатил глаза. — Тоже книжку почитать? Или шо: кровь девственниц, кожа младенцев? — Рублики, — усмехнулся Фима. — Советские рублики.

***

Еще вчера у мальчишки был самый низкий, седьмой, ранг, сегодня же Гоцман видел уверенный шестой. Правда, прежде, чем пацан дорастет до пятого, пройдет много лет, да и пятый, вероятнее всего, станет его пределом, но тем не менее рост впечатлял. — Давай сначала, — велел Гоцман. — Я только лег спать, — начал пацан. — Как вдруг слышу — машина тормозит. — Покажи. — Чего? — Представь все, что случилось вчера, и передай это мне прямо в голову. Не бойся, я помогу. — Я и не боюсь, — ответил пацан. — Я просто не знал, что так можно. — Можно, — кивнул Гоцман. — Если останешься в Дозоре, еще и не такому научишься. Пацан насупился: ему явно хотелось учиться, но в то же время не хотелось оставаться. Должно быть, для него дозорная школа что-то сродни детдому. — Я же тебе не просто учиться предлагаю, — продолжал Гоцман. — Я же тебя в Дозор зову полноценным работником. Ну то есть сначала в школе подучишься, законы наши узнаешь, а потом милости прошу — охранять любимый город от Темных сил. Мальчишка колебался. — Зарплата опять же хорошая, — вбил последний гвоздь Гоцман. — Но да ты не спеши, обмозгуй все, прими решение. А сейчас давай покажи, шо вчера было. Пацан и правда оказался способным. Не с первого раза, но все же отправил воспоминание Гоцману. Тот поймал и помог удержать. Он видел, как подъехал военный грузовик, как оборотни выволокли полумертвого человека, как вышел Темный. Вот только в отличие от мальчишки Гоцман мог рассмотреть некоторые важные детали. Лицо Темного скрывала ночь, но Гоцман отчетливо видел его ауру. Маг едва-едва дотягивал до второго ранга. Не такой сильный, как думал Гоцман. Спустя пару минут он понял, почему ошибся. Темный был просто обвешан артефактами. Как минимум три очень сильных на теле и еще несколько на руках. Гоцман не слишком хорошо разбирался в артефактах, но даже он понимал, что такие сложные и сильные вряд ли маг третьего ранга мог соорудить сам. А значит, либо он их украл, что маловероятно — на сильных артефактах и защита стоит хорошая. Либо ему их дали. Так что Гоцман вернулся к изначальной версии — темный орден. — Хорошо, — сказал Гоцман. — Позволишь мне их оставить? Надо кое-кому показать. Пацан кивнул. — И еще одно, — внезапно вспомнил он. — Почему ты назвал их фашистами? — Тот, который главный у них, наших огнем спалил, — пояснил мальчишка. — Я видел такое раньше. Мою тетку похожим заклинанием убило, только я тогда не понимал, что это заклинание, а теперь понимаю. Гоцман кивнул. Фашисты не фашисты, а тот Темный маг владел огненной магией. По всему получалось, это он убил киевскую дозорную Машу и похитил нечто ценное для друга московского дозорного Семена. Вопрос теперь стоял не кто он, а что собирался делать, и главное — кому это было нужно. В том, что в истории есть еще одна более могущественная сторона, Гоцман не сомневался.

***

С утра Гоцман отправился в Дневной Дозор. Во-первых, чтобы соблюсти все формальности, во-вторых, чтобы, когда Остапыч начнет мылить ему шею за самовольство и связь с Темными, честно ответить: «Я пытался». На проходной в этот раз дежурил не Инквизитор, а целый отряд Инквизиторов из четырех Иных. Гоцмана допросили — по-другому язык не поворачивался это назвать, — осмотрели и вместо бумажки навесили временную печать, как на вампира. Гоцману стоило больших усилий все стерпеть и промолчать. Конфликты сейчас ему нужны были в последнюю очередь. Кречетов обнаружился все там же — в крайнем кабинете, заваленном бумагами. Гоцман ожидал увидеть хоть какое-то просветление, однако с его прошлого визита бумаг только прибавилось. — Вон туда поставь, — Кречетов, не отрываясь от писанины, махнул рукой куда-то в угол. Потом замер, почувствовав, что вошел явно не тот, кого он ожидал, и поднял глаза. — А, это вы. Не ожидал вас сегодня. Гоцман проглотил вертевшиеся на языке оскорбления и отрапортовал, как задумывал: — Давид Гоцман, Светлый, второй ранг, Ночной Дозор Одессы. Имею дело до главы Дневного Дозора. Кречетов открыл было рот, но Гоцман не дал ему сказать. — В связи с расследованием Ночным Дозором гибели Светлой волшебницы, незаконного создания Темных артефактов в огромном количестве, убийства двоих сотрудников Ночного Дозора Одессы, а также охоте без лицензии в особо крупных размерах прошу предоставить мне список всех Темных магов от третьего и выше ранга силы, проживающих на территории города Одессы в настоящее время. Имею официальный документ с печатью. Гоцман отдышался и выложил на стол означенную бумажку. — В Инквизицию я тоже продублирую, — сказал он будничным тоном, снимая с уже знакомого табурета стопку папок и присаживаясь напротив Кречетова. Тот мельком глянул на бумагу и тяжело вздохнул. — Даже если бы я очень хотел, а я, сами понимаете, не хочу, я бы вам этот список сейчас не дал. И никто не даст. — Я подам жалобу, — сказал Гоцман. — Вы не в курсе, да? — Чего? — Жуков требует личной встречи со всеми членами обоих Дозоров и Инквизиции. — Да сдался вам этот Жуков! — в сердцах воскликнул Гоцман. — Я который день работать из-за него нормально не могу. Не верю, шо нельзя просто взять и подтереть человеку память. — Я-то с вами согласен, — вздохнул Кречетов. — А вот наши старшие коллеги думают по-другому. Ваш Темный маг всем сейчас до фени. К тому же логово его нейтрализовали, угрозу магической катастрофы сняли… — Он сам все снял, ни вы, ни мы тут ни при чем. — Это уже дело десятое. О том, что он виновен в смерти Светлых, не спорю, и когда его поймают, Дневной Дозор претензий иметь не будет. Но сейчас он последнее, что меня волнует. Я лично организовываю встречу Дозоров и Жукова. Перевод отменили на неопределенный срок. Что этот сумасшедший человек собирается говорить и делать, ума не приложу. Чем все это грозит, вам, между прочим, в том числе, — тоже. Так что я ваш запрос принял, но займусь им не раньше, чем разрешится ситуация с маршалом. Хотите писать жалобы — флаг вам в руки. Уполномоченный Инквизитор по Одессе в кабинете двести семь. Кабинет двести семь Гоцман нашел без труда. На двери лаконично значилось «Наим» — то ли сумеречное имя, то ли просто фамилия. Гоцман постучал и, не дожидаясь ответа, дернул дверь. Внутри обнаружился тот самый Инквизитор, который вчера назвал его младенцем. — Здрасте вам, — не сдержался Гоцман. Очень хотелось заехать Инквизитору по роже — по-человечески, кулаком. Но от одной только мысли печать начинала нагреваться. — Моих людей там, значит, убивают, а он и бровью не ведет. — Иных, — холодно поправил Инквизитор. — В чем дело? Гоцман, не стесняясь и не скупясь на выражения, пересказал, в чем дело. Иногда приходилось себя останавливать, печать обжигала слишком сильно. — И чем вы недовольны? — прервал его Инквизитор. — Темная угроза ликвидирована, оборотни пойманы. Артефактов пропала самая малость. — А Темный маг, положивший моих лю… бойцов, ушел. — Ну так ловите его, это ваша обязанность. Гоцман стиснул зубы, сделал глубокий вдох, ненадолго задержал дыхание. «Поймаю, — подумал он. — В этом можете не сомневаться. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал». — У меня официальный запрос до Инквизиции, — старясь говорить спокойно, сказал он. На стол перед инквизитором легла копия бумаги, которой он только что оставил у Кречетова. — Прошу выдать список всех Темных магов Одессы от третьего и выше ранга. — Третьего? — переспросил Инквизитор. — Вы говорили, он сильнее. — Проверяем все версии, — уклончиво ответил Гоцман. — Хорошо, оставляйте. — Вы мне его выдадите? — не понял Гоцман. — Я это рассмотрю, — ответил Инквизитор. — Когда будет время. — То есть никогда, — буркнул Гоцман и, прежде чем Инквизитор успел ответить, вышел из его кабинета, напоследок громко хлопнув дверью.

***

Фима ждал его у здания Дневного Дозора, меланхолично прислонившись к стене, щелкая семечки и время от времени здороваясь с прохожими. Увидев Гоцмана, он стряхнул шелуху с рук и направился к нему. — Дава, у тебя таки сейчас из ушей пойдет дым, я это вижу, даже не заглядывая в Сумрак. Гоцман только махнул рукой. — Шо-то случилось? — Кроме того, шо моих парней порубил какой-то залетный Темный маг, по пути чудом не разнеся Одессу, а Инквизиторам на то положить большой и толстый — ничего. — Отказались помогать? — В том-то и дело, шо не отказались; если бы отказались, можно было бы потом им за то предъявить. Так они же, хитрые морды, заяву взяли и велели ждать. А чего ждать — пока тот Темный еще кого-то грохнет? — Я, конечно, дико извиняюсь, а шо может быть важнее ополоумевшего мага с мешком артефактов? Нет, я для себя знаю пару вариантов, но для Инквизиторов? — Жуков, — сказал Гоцман, хоть Фима явно не ждал ответа. — А шо Жуков? — Хочет, шобы Иные перестали скрываться и работали на благо советских людей. — Не, ну если бы меня попытались заставить работать на чье-то благо, я бы еще не так забегал, но шо-то мне подсказывает, шо у Инквизиторов другие резоны. — Нет, я их отчасти понимаю. Ты про Хельгу Белую Королеву слышал? — Удивлен, шо ты слышал. — Читал тут недавно перед сном, — пожал плечами Гоцман. — Так вот она тоже сначала просто на площади речь толкнула, а потом Иные друг друга чуть не поубивали. Я так думаю, сам по себе Жуков не так уж и важен, ну сболтнет лишнего, всегда можно сказать, шо перегрелся под жарким южным солнцем. Но если его услышат такие, как та Хельга, да и начнут самоуправство творить? Такое ж начнется — волос стынет. Так шо я на Инквизицию не в обиде, но если она не хочет мне помогать, я сам найду решение. Фима только довольно хмыкнул. — Вот пошто тебя первыми Светлые нашли? Инициировали бы наши, цены тебе среди Темных не было бы. — Ладно, — махнул рукой Гоцман. — Веди меня уже к твоему знатоку. Знаток обретался в местном кинотеатре, звали его Рудик, и он внезапно оказался человеком, правда необычным. Поправив халат техника, он пристально посмотрел на Гоцмана, не сквозь Сумрак, но как-то по-особенному. — Если бы я знал, что ты приведешь этого, не стал бы соглашаться, — наконец выдал он. — А шо такого? — ничуть не смутился Фима. — Я Даву знаю с малых лет, готов за него жизнью поручиться. — Мне твоя жизнь ни к чему, а если он принес плату, таки я спрячу свою гордость и отвечу за его вопросы. Не серчай, любезный, но уж больно не люблю я таких, как ты, которые всем и поровну. — Светлых? — подсказал Гоцман. — Коммунистов, — глазом не моргнув, пояснил Рудик. Гоцман хмыкнул и протянул ему конверт. Рудик внимательно пересчитал деньги, проверил на свет, прошуршал над ухом и довольно кивнул. Конверт исчез в его кармане, а сам Рудил улыбнулся так искренне, что никто бы не заподозрил его в нелюбви к Светлым коммунистам. — Таки что вы имели спросить? — Я ищу мага, — начал Гоцман. — Темного, третий ранг, с натяжкой второй. Боец, убийца, знаком с немецкой огненной магией. Рудик задумался. — В Одессе много Темных магов. Большинство из них третий-четвертый ранг. И боевых из них немало. Вот, Кречетов хотя бы, нынешний начальник Дозора. Говорят, только с виду скромный, серый и вежливый. На деле в бараний рог согнуть может. — Нет, его бы я узнал. — Вы с ним лично встречались? — Почти. Я бы мог описать ауру, но тебе это все равно ничего не даст. — Аура-шмаура. Дайте больше подробностей, я дам вам больше людей. — Он знает катакомбы, — начал проговаривать Гоцман, одновременно думая над своими словами и давая Рудику пищу к размышлению. — Значит, либо местный, либо жил здесь раньше. Сейчас еле дотягивает до второго ранга, значит, раньше был ниже — четвертый-третий. Хорошо владеет боевой магией, значит воевал. Основное оружие: огненная немецкая магия, а она довольно свежая, значит, и маг молод. По меркам Иных молод, моего возраста, может, чуть старше, но выглядит наверняка моложе. Мишка запомнил, что он был невысокий и крепкий. А в подручных у него ходят оборотни. Ну, знаешь кого похожего? Рудик молчал, но по его лицу было понятно, что у него появились мысли. — Когда я был маленьким, — начал он, — жил у нас по соседству один бандит. Рисковый малый. Грабил средь бела дня. Убивал без разбору — ментов, других бандитов, простых прохожих. И никто его не мог приструнить. Везло ему как не в себя. И была у него невеста. Красавица такая, что как вспоминаю, так передергивает всего. Никогда больше таких красивых женщин не видел. Ведьмой ее кликали. Он ее любил безумно. Я почему их и запомнил. — Ближе к делу, — поторопил его Гоцман. — Так я и так ближе. Потом началась война, всем стало не до того. А со мной в один день приключилась такая история, что я стал видеть странное. — Различать Иных, — пояснил Фима. — Сам человек человеком, магию не знает, а Иных как-то отличает. — Не как-то, по глазам, — поправил Рудик. — Ну да не суть. Лет прошло много, я вырос, стал в этой вашей Иной жизни понимать, и тут объявляется этот бандит, ничуть не постарев. Только не бандит он уже, а солдат. Выправка военная, взгляд суровый, я таких за версту чую, форма опять же почти новая. Люди-то по большей части и не обратили на него внимания, но кое-кто да вспомнил. И что бандитом был, и что в армии никогда не служил. Ну я-то дело просек. Иной он, Темный. Ранги ваши я не вижу, но знающие люди, то есть Иные, говорили, что не особо сильный — пятый, вроде, или четвертый. — И шо заставляет тебя думать, шо он наш Темный маг? — А вот и слушайте. Сижу я, значит, однажды в пивной, и он там же сидит в компании трех амбалов. Мама не горюй, такие в подворотне разденут, так запросто и кожу снимут вместе с портками. Я так искоса кошусь на них — Темные, но какие-то странные. Вроде и не люди совсем. — Оборотни, — понял Гоцман. — Я так же подумал, — кивнул Рудик. — Допил свое пиво, расплатился. Думаю, надо валить от греха подальше, и тут подходит к нему какой-то малый. Я даже не успел разглядеть, человек или из ваших. Подходит, значит, и без разгону ему: «А где твоя цаца?». У того глаза потемнели, морда красная стала. Малый схватился за горло, и, могу поклясться, на нем волосы загорелись. — Так загорелись или нет? — Я толком не видел, — сказал Рудик. — Собрал ноги в руки — и бежать, пока меня не зацепило. Но вот вы до меня сейчас пришли, и я вспомнил. Солдат, с оборотнями знается, огнем владеет, местный, да не совсем. Все сходится. — Когда, говоришь, он в город вернулся? — Да с полгода назад. — Сколько времени нужно, чтобы организовать все как в той пещере, шо мы нашли? — Гоцман повернулся к Фиме. — Месяца четыре, может, пять, — тот пожал плечами. — Плюс найти место, подбить оборотней, наладить все так, чтобы никто не чухнулся. — То на то и выходит. Морду егойную сможешь описать? — Зачем морду? — возмутился Рудик. — Я знаю имя. — Ну так что ты мне тут мозги компостируешь?! — Так вы не спрашивали. Чекан его звали. — Это кличка? — Это фамилия. Хотя и кличка тоже. На моей улице Чекана все знали, пуля его не брала, менты поймать не могли, бабы любили. Хоть он на баб и не смотрел особо. Только на свою. Ида ее звали. Ида… Фамилию не помню. Ида… Из кинотеатра Гоцман вышел в приподнятом настроении. Дело наконец сдвинулось с мертвой точки. — Если бы я знал, шо у тебя есть такие полезные друзья, давно бы ему тот конверт притаранил. — А то ты не знал, шо они у меня есть, — заметил Фима. — Но нет же, мы все такие гордые, сами с усами. Будем по помойкам шлендрать, головой в огонь бросаться, но помощи у друга не попросим, потому что нам западло просить у Темных. Кстати, куда мы идет? — Мы идем в Ночной Дозор. — Мы? — Да, мы. Я побазарю с Сенькой Шалым. Его стая квартировалась в тех же катакомбах, могли что-то знать. А ты засядешь за конфискованные книжки и не выйдешь, пока не разузнаешь мне все за пещеру. — Я подам жалобу! — картинно возмутился Фима, но тут же расплылся в улыбке. — Спасибо.

***

Сенька Шалый ерзал на стуле, пытаясь устроиться поудобнее, и сонно жмурил глаза. Якименко пытался расколоть его весь день, но так и не преуспел. — Ну ще вы ко мне пристали, — скулил Шалый. — Я ничего не знаю ни за каких Темных магов. В этот момент Гоцман даже был готов ему поверить, слишком уж честная у него была аура. Однако он хоть и был молодым Иным, но опыт уже имел и о том, что Темным, особенно низшим, верить нельзя, знал прекрасно. — То есть случайно вышло, что вы устроили логово рядом с пещерой, где Темный заряжал полсотни артефактов? — спросил Гоцман. — Ну да! — радостно подтвердил Шалый. — И за то, что в двух метрах сорок с гаком людей вялятся, ты тоже не знал? — Нет! — Сеня, ты понимаешь, шо тебе грозит вышак? Дневной Дозор тебя не перекроет: мало того шо из-за твоей стаи они теперь должны уйму светлых вмешательств, так ты еще здорово насолил местным оборотням. Они только рады будут, если тебя и твоих прихвостней оставят без лицензий на всю жизнь. А жизнь у вас будет долгая. Долгая, но крайне скучная. Шалый зло засопел. В его глазах явно читалось: ну давай, попробуй посадить меня на цепь. — У тебя баба есть? — вкрадчиво спросил Гоцман. — Щенки? — У вас щенки, у нас дети, — огрызнулся Шалый. — Значит, есть. Послушай меня внимательно, Сеня. С тебя уже спросу нет, развоплотят, как только дело будет закончено. Прихвостней твоих — тоже, даже не думай. Но вот свою семью — женщин, детей — ты еще спасти сможешь. Вот тебе мое слово, Сеня, бабам — жизнь, детям — помилование и лицензии. — Да не знаю я ни за каких Темных магов! — взвился Шалый, его глаза загорелись, а клыки выступили из-под верхней губы. — То, ще там силой пахло, так ще с того! Место там такое! — Какое? — Особенное! Не знаю, в Сумрак проще ходить, держаться в нем дольше. Когда добычу грызешь, сила из нее прям хлещет, и все тебе. Я потому стаю туда и привел. — И Темного не побоялся? — Не было там Темного! Говорю же, место такое. — А когда появился маг? — Да с полгода назад. — А говорил, не знаешь за мага. — И не знаю! Я того мага не видел ни разу. И ще он в той пещере делал, не знаю. — В какой пещере? — В самой козырной. В катакомбах такое место есть — пещера, в ней ще-то навроде центра всего. Я однажды в Сумрак зашел да сразу на второй слой провалился. Думал, конец мне, а нет, выдюжил, будто на первом. Только подняться долго не мог, барахтался, как муха в киселе, несколько часов. Ощущение такое, словно ты и на первом, и на втором слое сразу, и немножечко в обычном мире. Тонкая грань между слоями Сумрака. Гоцман о подобном слышал, но не знал, что такое существует прямо у него под носом. — Ну и шо дальше? — Ще? — Пришел маг, отжал у вас пещеру? — Да я же говорю, не видел я того мага. Полгода назад заявилась стая Эвы. — Шо за Эва? — Ну, Эва он и есть Эва. — Оборотень? — Да. Матерый, зараза. И стая у него сплошь мордовороты. Драка знатная вышла. Половина наших полегло, но и мы их отделали мама не горюй. — Но победили все же они. Сенька насупился. — У них приблуды колдовские были. Куда нам против темных заклинаний? Отжали у нас козырную пещеру. Я бы на месте Эвы вообще из катакомб выгнал и след замел, а он — нет, устроился в той пещере и паре прилегающих ходов. Мы отодвинулись немного, но совсем не ушли. — И они вас больше не трогали? — Если на их территорию не заходить, то нет. — А ты заходил? — Оно мне надо? — Сеня, — сказал Гоцман. — Ты меня темным заклинанием отоварил. И сделал то заклинание маг, шо в ваших пещерах обретался. Так шо одно из двух: либо ты на него шестерил так же, как и другие, либо артефакт своровал. — Ничего я не крал! — выкрикнул Шалый. — Я честно забрал трофей. Сцепились мы с одним из ихних. Я его загрыз, а щепочку с камнем снял. — Значит, про мага ты все-таки знал. — Догадывался. Оборотни сами себе такие цацки не сделают, а украсть столько слабо даже Эве. Значит, их кто-то снабжал. — А кто — не знаешь? — Маги, ясен пень. — Маги? — насторожился Гоцман. — Не один? — Я не знаю. — Говори — и перед развоплощением увидишь семью. — Ну, я не с одного эвиного подручного амулеты снял, — неохотно начал Шалый. — Нас хоть низшими и кличут, а силу мы все равно чуем. И силы той было ого-го. С каждым днем все больше и больше. И у Эвы и его стаи артефактов все больше и все разнообразнее. Вот мы иногда и затевали драку с кем-то из егойных, с новеньким, кто еще не особо примелькался, но артефакт уже получил. Выследим его в городе, щеб на нейтральной территории. Драка, все по-честному — победит, так победит, нет — не сфортило, значит. — Надо думать, фортило им редко. Шалый самодовольно заухмылялся. — Ближе за дело. — Так вот. Снимали мы, значит, с них артефакты, и некоторые были амулеты как амулеты — темные, все дела. А некоторые… — Шалый замялся. — Светлые, шо ли? — удивился Гоцман. — Ну не Светлые, но и не Темные. То есть как бы Темные, но что-то такое в них было, что понимаешь — не Темные. Может, маг бы и сказал толковее, а я объяснил как мог. — Понятно, — буркнул Гоцман, хотя ничего ему понятно не было. — Шо-то еще хочешь добавить? — Может, и хочу, — неожиданно ответил Шалый. — Ну так добавляй. — И ще мне за это буде? — А с чего бы тебе шо-то было? Ты же ничего не знаешь за того мага. — За мага не знаю, но знаю за его мотивы. Гоцман вопросительно поднял брови. — Знаю, чего он хочет. — И чего? — Вышка вместо развоплощения, — быстро выпалил Шалый. — Обычно просят наоборот, — усмехнулся Гоцман. — Ты же понимаешь, что тебя ждет жизни без охоты. — За мою жизнь позвольте решать мне. — Я просто предупредил, шоб потом не жаловался. Так чего хочет тот маг? — Бабу! — Шалый заржал, будто отколол самую смешную шутку в своей жизни. В другой ситуации Гоцман не выдержал бы и двинул Шалому в клыки, но теперь он кое-что знал о Темном маге и слова Шалого имели для него смысл. Отсмеявшись и поняв, что желаемого эффекта он не достиг, Шалый продолжил: — Самого мага я не видел, и щто он в той пещере делал, не знаю, но иногда он выпускал погулять огненную девицу. Не настоящую, конечно, начарованную из огня, но выглядела она почти как живая. Красивая, статная, танцевала полночи, а потом рассыпалась пеплом. Не знаю, кто она, но я даже среди своих не видел, чтобы так скучали по бабе. — Спасибо, Сеня, — искренне сказал Гоцман. — Ты и правда мне очень помог. Будет тебе жизнь. И Гоцман вышел из допросной, оставив растерянного Шалого.

***

— Дава! Гоцман замер посреди коридора. Тон Андрея Остапыча не предвещал ничего хорошего. Если он узнает, что Гоцман провел Фиму в схрон Ночного Дозора да еще позволил ему читать конфискованные темные книжки, Гоцман не то что вылетит из Дозора — пойдет под трибунал Инквизиции. — Где тебя носит?! — возмутился Остапыч. — Почему утреннюю планерку пропустил? — Сеньку Шалого допрашивал, — ответил Гоцман, понимая, что Остапыч про Фиму ни сном ни духом. — А с каких пор у нас планерки по утрам, мы же Ночной Дозор? — Вот с этих самых! — погрозил ему пальцем Остапыч. — Завтра маршал Жуков собирает Дозоры у себя в присутствии Инквизиции. Быть всем в полном составе! — А улицы кто патрулировать станет? — А за это пусть Дневной Дозор затылки чешет. В их время все это будет. Шоб быть в здании Дневного Дозора ровно в полдень без опоздания! И шоб без выкрутасов мне! — Да кто вообще такой этот ваш Жуков?! — Дава! — Понял, понял. В полдень и без выкрутасов. Остапыч вытер платком вспотевшую шею. Было понятно, что старый опытный Иной весь на нервах. — Это шо? — Остапыч кивнул на папки, которые Гоцман нес под мышкой. — Для дела, — уклончиво ответил тот. — Ладно, работай, — кивнул Остапыч. — Я до Дневного Дозора, проверю приготовления, побазарю с Инквизиторами. Остаешься за главного. А завтра… — Полдень, Дневной Дозор, как штык! — отрапортовал Гоцман. Остапыч удовлетворенно кивнул и направился к выходу. Гоцман наконец выдохнул. По пути к схрону ему никто не встретился. Да и не до того всем было, чтобы перебирать конфискат. Якименко пытался хоть что-то выжать из мертвых оборотней и растерянных артефактов. Арсенин корпел над раненными. Рядовые ребята рыли носом землю за убитых товарищей. Остапыч носился в мыле из-за предстоящей встречи с Жуковым. Оставался разве что новобранец Мишка, но он предпочитал спортзал и полигон, где можно было оттачивать заклинания. Гоцман снял охранные чары с дверей схрона и проскользнул внутрь. Больше всего схрон напоминал склад, чем он, собственно, и являлся. Длинные ряды полок, коробки, банки, папки и одинокий стол в центре комнаты, за которым сейчас расположился Темный Иной. Фима поднял голову, посмотрел на Гоцмана поверх очков и кивнул. — Ты таки узнал шо-то полезное от Сеньки? — Да. Гоцман кинул папки на стол и устало опустился на скамейку рядом с Фимой. — И шо? — не сдавался тот. — А у тебя шо? — Я таки первый спросил. — Фима! Я сейчас из Шалого информацию клещами по крупинке вытаскивал, фигурально выражаясь, разумеется, не заставляй делать то же самое с тобой! Шо нашел? — Много чего, — Фима снял очки и отодвинул книгу. — Вот ты знал, шо та Белая Королева, за которую ты мне утром мозги компостировал, хоть и родилась в Швеции, а померла в Одессе? Ну, то есть на берегу Черного моря. — Прекрасно ее понимаю, — буркнул Гоцман. — Если бы мне предложили выбрать, где помереть, я бы тоже выбрал, где теплее. — Таки она не выбирала. После того как ее революция провалилась, она бежала, прихватив пару соратников и десяток могучих артефактов. Сначала ее путь лежал на юг, но потом… — Вот на кой ты мне говоришь за ту шведку? Ну померла и померла, нам заботы меньше. Кстати, откуда Авсинья вообще за нее знает? — Ниоткуда, это из другой книжки. Гоцман подскочил на месте. — Как из другой?! Я тебе что сказал: сиди и ничего не трогай! Ты хоть понимаешь, шо меня в шею выгонят, если узнают, шо ты конфискованные книги читал, не говоря уже за то, шо охранные заклинания тебя просто-напросто могли испепелить. — Ой, да какие там защитные заклинания, — махнул рукой Фима, но, поймав разгневанный взгляд Гоцмана, пояснил: — Это не магическая книжка, а обычная историческая хроника. Такую даже в человеческой библиотеке можно достать. — Я тебе шо велел делать? — не унимался Гоцман. — Искать за темные артефакты в пещере. — Так я и искал, — пожал плечами Фима. — Прочел книжонку той Авсиньи: ни стиля, ни фантазии. Привороты, отвороты, бабские заклятья. Мне стало скучно, я решил переключиться на шо-то более познавательное. Нашел то, шо не грозило мне остаться кучкой пепла без аминя сверху, и не заметил, как пролетели три часа вместо тех сорока минут, которые ты мне обещал. Иосиф Могилец отлично пишет, почитай на досуге. — Ага, уже побежал, — буркнул Гоцман. — Значит, в книге Авсиньи за темную пещеру ты ничего не нашел? — Да я тебя умоляю, в этой исторической хронике за темные святилища больше, чем у вашей хваленой Авсиньи. Вот, например, древние кельты соорудили капище на особом месте, где грань между нашим миром и Сумраком была тоньше всего. Они входили в Сумрак, спускались, насколько могли, и призвали своих умерших родичей и друзей, а те поднимались к ним с нижних слоев. По словам некоего Петера, однажды ему удалось вызвать самого Мерлина. Мне, правда, интересно, на кой Мерлину отзываться на призыв какого-то там Петера? Вот если бы тебя из Сумрака вызвал какой-то неизвестный поц, ты бы явился? — Навряд ли. Только на кой тому Петеру меня звать? — Ну, положим, Давид Гоцман сдался бы всего паре-тройке Иных, один из которых присутствует здесь. Но вот будь ты не Давидом Гоцманом, а, скажем, самим Мерлином, желающих нашлось бы вагон и маленькая тележка. Например, на севере есть такая темная секта, зовут себя братьями Регина. Мечтают вернуть из Сумрака некоего Фафнира, сумеречного дракона, за что не раз были биты как Светлыми, так и Темными. Немудрено: судя по рассказам современников, Фафнир был тем еще мамзером, и шо такого хорошего он сделал тем братьям Регина, непонятно. — Погодь, — картина маслом в голове Гоцмана начала обретать осмысленные очертания. — Одно дело — хотеть кого-то вернуть, другое дело — суметь это сделать. — Ну да, те братья так и не смогли… — Да я не за то. Это в принципе возможно — вернуть кого-то из Сумрака? — Если бы спросили меня, я бы сказал, что нет ничего невозможного. — Фима! — Да шо ты орёшь, как тётя Роза на дядю Абрама? Я не знаю, я никогда не пытался. Кое-что слышал то там, то тут… — А если бы попытался? Вот представь: я сгинул в Сумраке, и ты очень хочешь меня вернуть. — Оно мне надо? Шо б ты мне круглые сутки мозги ел? — Фима, ситуация чисто теоретическая. Ну представь, шо я тебе должен. Вот так должен, шо ты меня из Сумрака решил достать. Шо бы сделал? Фима задумался. Похоже, ломать голову над поставленной задачей ему понравилось. — Для начала нужно место, — сказал он. — Где тонкая грань между слоями Сумрака. — Как в наших катакомбах, — кивнул Гоцман. — Я не знал, — удивился Фима. — Я тоже. Мне Шалый рассказал. И в той пещере, где темные артефакты заряжались, — самое козырное место. Легче всего спуститься на нижние слои. Шо еще? — Ну, понятно, шо сила. Артефакты, лучше много. — Как в пещере. А лучше все место сразу превратить в сплошной артефакт. — Да, — согласился Фима. — Силы вышло мама не горюй. Если бы Темный не запаниковал и не полез все снимать, хватило бы на несколько таких ритуалов. Но сила и место не самое главное. Нужен равноценный обмен. — Шо это? — Когда Иной уходит в Сумрак, его тело растворяется, ну, навроде того. Я точно не знаю. Душа там остается или еще какая приблуда, только вытянуть ее в обычный мир нельзя — нужно тело. Это называется аватар. И абы какое тело не подойдет. Нужно, чтобы аватар был, как бы сказать, очень похож на того, кого хочешь вытащить. Возвращаясь к нашей чисто теоретической ситуации. Я хочу вытянуть тебя. У меня есть место, есть сила. Мне нужен аватар, шоб твою душонку в него подселить. То бишь Иной, Светлый, второго ранга, ну плюс-минус. Ну и желательно мужик. Мне бы конечно хотелось увидеть тебя в бабском теле, но, боюсь, ты на то не согласишься. — А теперь оцени картину маслом, — Гоцман так воодушевился, что даже пропустил последнюю реплику Фимы мимо ушей. — Игорь Чекан, — он открыл принесенную с собой папку. — Инициирован в одна тысяча девятьсот двадцать шестом году. При инициации имел пятый ранг. Неоднократно задерживался Ночным Дозором за нелицензированное колдовство. С тридцать девятого года исчез из поля зрения Дозора, предположительно покинул Одессу. Фима взял в руки не слишком толстое досье на Чекана, имевшееся в Ночном Дозоре. — Тридцать девятый год, — задумчиво сказал он. — Думаешь, ушел в армию? — Думаю, начал искать пути. — Пути чего? Вместо ответа Гоцман открыл второе досье. — Ида Кашетинска, Темная, ведьма. Фима присвистнул. Женщина на портрете действительно была красивой. — Пятый ранг, но было куда расти. Состояла в отношениях с Чеканом. Оторва еще похлеще своего хахаля. Не признавала ни Дозоров, ни Инквизиции. Я показал этот портрет Сеньке Шалому, и тот признал ее. Ее призрачный образ, сваянный из огня, Темный маг, засевший в катакомбах, выпускал погулять по ночам. — Значит, наш Темный — точно Чекан. Я же говорил, Рудик знает за всех в Одессе. — Не будем за Рудика, лови мысль дальше, — продолжил Гоцман. — Ида Кашетинская погибла в схватке с Ночным Дозором аккурат в тридцать девятом. В тот момент Чекана рядом не было, поэтому его не привлекли. Гоцман замолчал, давая Фиме время все обдумать и сложить дважды два. — Что же получается? — спросил сам себя Фима и тут же ответил: — Женщину, в которой он души не чаял, убивают. Он наверняка винит себя: не оказался рядом, не защитил. Тридцать девятый год, начинается война на севере, он подается в солдаты да так и остается в Финляндии. — Оттуда рукой подать до Германии с ее огненной магии. А может, и прямо там есть какой орден, обучающий всех желающих, — вставил Гоцман. — Он начинает изучать новую для себя магию с целью вернуть зазнобу, но тут неприятность — война. Да таких масштабов, каких не видывали со времен Македонского. Светлые против Светлых, Темные против Темных. — Он пережидает войну, — продолжил Гоцман, — возвращается туда, где умерла его возлюбленная. Место имеет значение? — Не знаю. Да, должно. Он возвращается туда, где она умерла. Находит подходящее место в катакомбах. Организовывает малину и мохнатых поцев, шобы не делать себе проблем по маленьким нуждам. Но не успевает: его раскрывает Дозор и приходится в спешке бежать. Все гладко выходит. — Все да не все, — Гоцман недовольно поморщился. Мозаика складывалась, вот только дыры в ней все равно оставались. — Дава, да шо тебе опять не нравится? — возмутился Фима. — А зачем он так долго ждал? — Копил силу. — На шо? На то, шобы вытащить из Сумрака ведьму пятого ранга? Ты сам видел, там такой заряд был, словно он в придачу к невесте собирался достать всю ее родню до седьмого колена. Или этого твоего сумеречного дракона. — И шо ты за это думаешь? — Думаю, он был не один, — сказал Гоцман. — Чекан такая же шестерка при некоем крупном игроке, как Эва при Чекане. — Шо за Эва? — Оборотень. Вожак стаи, шо людей Чекану таскала. Думаю, за те годы, шо Чекан пропадал, он не только магии выучился, но и нашел себе друзей по разуму. И расклад был такой: Чекан возвращается в город, организует пещеру с артефактами, собирает достаточно силы. А потом они вместе тянут из Сумрака кого пожелают. Баба Чекана — это так, косточка верному псу. Настоящая рыба куда как крупнее. А главное — задница прикрыта. Выгорит — хорошо, раскроются — все можно свалить на Чекана. Гоцман замолчал. Мозаика почти собралась, но открывшаяся картина ему категорически не нравилась. Некая огромная сила пришла в его город и хочет поднять большой гевалт. — Как считаешь, кого тот неизвестный подельник Чекана собирается тащить из Сумрака? — подал голос Фима. — Не знаю, но сдается мне, шо точно не свою бабу. — Думаешь, чужую? Гоцман сел. — Думаю… Фима, дай мне ту книжку. — Мемуары Арсиньи? — Да сдалась мне твоя Арсинья! Ту, с исторической хроникой. Говоришь, место имеет значение? — Гоцман судорожно листал книгу в поисках нужной страници. — А знаешь, кто еще помер прямо на берегу нашего моря? Конечно знаешь, ты же меня за то просветил. Та шведская революционерка. Он наконец открыл нужную страницу и сунул под нос Фиме. — И шо тебя навело на эту мысль? — усомнился Фима. — Ну кроме того факта, шо ее бренное тело покоится где-то на дне Черного моря прямо у нас под носом. — А то, — победно сказал Гоцман, — шо Жуков, герой войны и главнокомандующий Красной Армии, последние несколько дней мутит ну прямо за то же самое, шо та шведка. А теперь представь. Жуков навел тут шмон, запугал Инквизицию, а некоторых Иных так и вообще убедил своим веским словом за то, шо пора открыться миру. И тут появляется эта цаца уся в белом и начинает, как в старые добрые времена, вещать за революцию. — Н-да, — согласился Фима. — Так-то оно все красиво получается. Но грустно. Я одну гражданскую войну пережил, вторую, теперь — уже среди Иных, не хочу. Фима немного помолчал, разглядывая то портрет Белой Королевы, то фотографию Иды в досье Ночного Дозора. — Слушай, — наконец сказал он, — шо-то все равно не сходится. Та Хельга была Светлой, не говоря уже за то, что Высшей. — Думаю, Светлые тут тоже замешаны, — ответил Гоцман. — Сенька сказал, что отжимал у эвиных прихвостней странные амулеты. Вроде темные, но не совсем. Но Сенька все же оборотень. Наверняка маг увидел бы, что Тьма напускная. — Не уверен, что так можно, но допустим, — согласился Фима. — Но где ты возьмешь Высшую Светлую для аватара? Начнем с того, шо в Одессе таких просто нет. А даже если бы случайно оказалось, много ты видел Светлых, добровольно ложащихся под темный ритуал? — Заклинание, которым по незнанию меня припечатал Сенька, — вспомнил Гоцман. — Вот для чего оно нужно. Чтобы отправить Высшую в Сумрак и удерживать там против ее воли. — А я снова возвращаюсь за то, шо Высшую еще надо найти и до места довезти. — Убитая Светлая на Арбузной! — осенило Гоцмана. — Таки убитая, — уточнил Фима. — И таки не Высшая. Нет, как аватар, может, и сгодилась бы, но в масштабах мировой революции как-то мелковато. — Ее убили быстро и четко, целью было то, шо она везла. Я подумал, шо артефакт незаряженный, но Семен сказал: тому, кто ее зарядит, самому не поздоровится. И всю дорогу он говорил «ее». Я решил, он так вещь именует, но шо, если она — это она? Женщина, лишенная силы. Не зря же Семен чуть ли не в огонь бросился, боясь потерять друга. Так не того друга, который отправил его за вещью, а ее — женщину-друга. Вот почему они с Медведем собирались отыскать ее по запаху. — Выходит, на Арбузной было не ограбление, а похищение? — Семен так же сказал, — кивнул Гоцман, — ее похитили. Единственное, чего не пойму, почему мы ее не чувствовали ни на Арбузной, ни в катакомбах, ни когда гнались за Чеканом и его бандой. Семен был уверен, что она там, но женщину мы не видели. Будь она даже совсем лишена силы, будь даже человеком, должны были понять. — А если она не была человеком? — задумчиво сказал Фима. — Не понял. — Если ее преобразовали… м-м-м… во что-то? В предмет. — А такое возможно? — с сомнением спросил Гоцман. — Если тебя волнует мое мнение, я бы сказал — возможно шо угодно. Но если тебя интересует мнение кого-то более компетентного, то вот. Фима перелистнул страницу с портретом Белой Королевы и начал что-то читать. Ближе к концу он остановился, продемонстрировав еще одну картинку. Снова женщина, но теперь уже не выглядящая как благородная, скорее типичная ведьма из сказок. — Здесь пишут, шо некая ведьма очень сильно насолила Инквизиции, нарушив чуть ли не все законы Иных. Ее хотели развоплотить, однако она знала столько всего, чего не знал никто больше, шо ее не убили. Подробностей нет, но говорится, шо она пребывает в теле ворона и по сей день. — Вот и патрульный, который мертвую волшебницу обнаружил, говорил, шо пахнет паленой шерстью. — Значит, у нашего мага есть место, есть сила и есть подходящая волшебница для аватара, — подытожил Фима. — Выходит, он в любой момент может начать ритуал. — Выходит, так, — кивнул Гоцман. — И шо мы будем делать? — Для начала выведем тебя отсюда, пока Остапыч не вернулся, а там уже посмотрим.

***

Чекан не торопясь шел по дороге. Впереди уже виднелось море. Солнце палило нещадно, а песок забивался в нос и глаза. Можно было воспользоваться порталом, но он и так потратил артефакт на один, когда уходил от Дозора, и силы стоило поберечь. К тому же путь пешком хорошо прочищал мозги и давал время подумать. Все летело к чертям: годы обучения и месяцы подготовки. А все из-за проклятого Дозора, который неизвестно как вышел на его пещеру. Чекан говорил Эве, что соседнюю стаю надо было гнать в шею, но нет, тому хотелось драки и соперничества. Чекан закрывал на это глаза, в конце концов, Эва может выпускать пар как ему вздумается, главное — чтобы это не мешало делу. Как оказалось — зря. Именно это дело и погубило. Впрочем, ни с Эвы, ни с его стаи теперь нечего было взять — все они мертвы. Чекан не был уверен, что поступил правильно, разрушив с таким трудом созданную сеть в пещере, но другого выхода он не видел. Повезло, что Ночной Дозор не разобрал все в первый же день. Большая часть силы просто ушла в Сумрак. Многие артефакты растеряли идиоты Эвы во время погони. Один пришлось потратить на создание портала, чтобы сбежать из горящей машины. Однако кое-что Чекану удалось сохранить. Он не был уверен, что этого хватит на ритуал, но теперь и сам ритуал откладывался на неопределенный срок. Нужно было искать новое место. Но новое место наверняка потребует больше силы. Проклятье! Чекан вышел к морю, спустился с горы, подошел к маленькому рыбацкому домику. Грек сидел на берегу и кипятил воду на костре. Он искоса взглянул на Чекана и вернулся к своему занятию: ни расспросов, ни упреков. Чекан устало опустился на камень, расстегнул ремень, стащил куртку, подставил тело прохладному бризу. — Ночной Дозор добрался до пещеры, — сказал он. — Знаю, — негромко отозвался Грек. — Я снял, что смог. Это малая часть того, что готовилось, но я унес самые сильные артефакты. — Вижу. — За нами гнались, пришлось сломать печать Эве и его прихвостням. — Знаю. — Им помогали чужаки: Светлый первого ранга и перевертыш. В Одесском Дозоре таких нет. На этот раз Грек промолчал, только удивленно взглянул на Чекана. Похоже, его знание не безгранично. Чекан и не ждал ответа, смотрел, как волна накатывает на берег. Смех Иды — самое прекрасное, что Чекан слышал в своей жизни, а улыбка — что видел. — Знаешь, — улыбается она. — Я ведь тебя околдовала. По-настоящему. Это было мое первое колдовство после того, как меня обратили. Ты был таким красивым, сильным, независимым. И совсем не смотрел в мою сторону. — Неправда, — отвечает он. — Я сразу тебя заметил. Это ты ходила, нос задрав. Она смеется и бьет ногой по воде, отправляя в его сторону соленые брызги. Он терпит пару секунд, потом бросается вперед, сгребает в охапку, притягивает к себе, крепко целует. — Прости, — шепчет она, когда их губы размыкаются. — За что? — За то, что приворожила тебя. — Я не против, — он снова ее целует. — Вот только я сам Иной, на мне бы твои чары не сработали. Чекан выпускает Иду из объятий, и они идут вдоль берега, держась за руки. — Тебе стоит затаиться, — говорит он спустя пару минут. — Ночной Дозор тебя ищет. — Ну пусть попробует найти. — Это не шутка. Ты задела их за живое — сильно ранила одного из них. К тому же на глазах людей. — Люди, — брезгливо выплевывает Ида. — Люди — низшие создания, призванные служить нам, Иным. Не понимаю, почему остальные этого не признают. — Будь осторожна. С такими речами и до Инквизиции недалеко. — Но ведь ты меня защитишь? Она оборачивается к нему и обнимает за шею. — Даже ценой своей жизни, — отвечает он и тянется к ее губам. — Передай ему, что теперь надо искать новое место, — сказал Чекан, выныривая из своих воспоминаний. — Не надо. Чекан удивленно обернулся к Греку, тот встретил его насмешливым взглядом. — Ритуал пройдет завтра на том же месте. — Там больше нет силы, к тому же охрана Дозора, а может, и Инквизиции. — Тех артефактов, что ты унес, вполне хватит, — ответил Грек. — А насчет места не беспокойся. Он все устроит. Чекан поднялся и направился в хижину. Настроение стремительно поднималось. Завтра, уже завтра случится то, к чему он шел почти семь лет. Чекан скинул сапоги. Достал из-под кровати бутылку вина, приложился прямо к горлышку. — Твое здоровье, — отсалютовал он в сторону стола. — Скоро все будет очень-очень хорошо. Правда, Оленька? Чекан погладил чучело по перьям. Сова смотрела на него стеклянными глазами.

***

В здание Дневного Дозора выстроилась небольшая очередь. Два инквизитора у входа пропускали всех по одному, притом как Светлых, так и Темных, которые здесь работали. Если последние несколько дней город гудел, то теперь просто встал с ног на голову. Все патрули сняли, а поддержание порядка взяла на себя Инквизиция. Еще утром Гоцман почуял что-то неладное. Сумрак бурлил, шел волнами, колдовать даже самые простые заклинания было очень сложно. Явившись пораньше в Ночной Дозор, он обнаружил вместо Остапыча уже знакомого Инквизитора Наима. Тот не стал его слушать и, уж конечно, отвечать на вопросы. Лишь дождавшись, пока Ночной Дозор соберется полностью, Инквизитор снизошел до объяснений. Все Иные, состоявшие в Дозоре, обязаны были присутствовать на встрече с маршалом Жуковым. В здании Дозора останется один Инквизитор — он, Наим, — на всякий случай. Просто чтобы не оставлять такой важный объект без присмотра. Насчет порядка в городе не стоит волноваться. Инквизиция приняла меры: город опутан заклинанием, не позволяющим творить сложную магию сильным Иным, а слабым так и вообще перекрывающим доступ к Сумраку. В подробности он не вдавался, однако и так было понятно, что дела обстоят серьезно. В половине двенадцатого дозорные погрузились в машины и двинулись к Дневному Дозору. Гоцман надеялся, что сможет перекинуться хоть парой слов с Остапычем, но, похоже, тот уже был на месте. У Дневного Дозора собралась немалая толпа оборотней, вампиров и ведьм. Правда, стоило отдать должное Инквизиторам, очередь двигалась быстро. Когда Гоцман вошел внутрь, то понял, что холл отгорожен от остального пространства сильным магическим барьером. Инквизитор велел сдать все артефакты и предупредил, что любое несанкционированное колдовство будет караться немедленно. Печать на этот раз не повесили, видимо, проще было наложить блокирующие заклинания на здание, чем каждому выдавать печать. В большой зал уже стекался народ. В дверях обнаружился взмокший и взволнованный Остапыч. Гоцман направился к нему, но тот заговорил первым. — Дава! Помоги Виталию Егоровичу, стульев не хватает. — Вот уж не думал, шо у Иных бывают такие человеческие проблемы, — заметил Гоцман. — Ты мне тут давай без этого всего, — Остапыч погрозил пальцем, полез в карман за платком. — Нельзя здесь колдовать. Благо Виталик молодой еще, не отвык от человеческой жизни, вспомнил, шо у них по кабинетам стулья есть. — Я вообще-то хотел поговорить. — Потом! Все потом. Вот с Жуковым разберемся, и болтай себе вволю. А сейчас делай, шо велено. Виталий Егорович! Принимайте помощника. Подоспевший с двумя стульями Кречетов кивнул и молча махнул рукой, призывая Гоцмана следовать за ним. У него, похоже, тоже сдавали нервы. Обычно спокойный и меланхоличный, сейчас он едва не пускал молнии из глаз. А попадавшиеся ему на пути подчиненные шарахались в стороны и прижимались к стенам. К тому времени, как Гоцман и Кречетов принесли последние стулья, дозорные уже собрались и расселись, заняв почти все места. Кречетов, ничуть не смутившись, двинулся к первым рядам. Рядом с Остапычем сидела молоденькая ведьмочка, которая тут же подскочила, едва завидев Кречетова. — Виталий Егорович, а я вам тут место заняла! — Брысь, — прошипел сквозь зубы Кречетов, и ведьма ретировалась так быстро, словно через портал. — Ты тоже. Сидевший рядом грузный оборотень, тот, что нашел мертвую волшебницу на Арбузной, зло на него покосился, но все же место уступил. — Садитесь, — кивнул Кречетов Гоцману. — Вот если только отменят перевод, построю их так, что глаза поднять бояться будут. Распоясались совсем. Он что-то бубнил себе под нос, но Гоцман его не слушал. Он внимательно рассматривал тех, кто сидел чуть впереди за длинным столом. Маршала Жукова он узнал по форме, орденам, да и видел его фотографии в газетах. Однако интересней было наблюдать за его окружением. Несколько офицеров ничем не выделялись, а вот капитана, стоявшего прямо за спиной маршала, Гоцман знал. Это был Семен, сотрудник Ночного Дозора Москвы, правда сейчас ничего Иного в нем не наблюдалось — обычный человек. Рядом обнаружился и перевертыш Медведь. Его тоже не получалось отличить от других людей. Семен поймал взгляд Гоцмана и едва заметно кивнул. Гоцман присмотрелся, пытаясь понять, не является ли и маршал Иным, но у него ничего не вышло. Даже не потому, что маршал был человеком, — его окутывало защитное поле, отталкивающее любую магию, и банально взглянуть через Сумрак не получалось. Не удивительно, что Инквизиция так забегала. Может, Жуков и был простым человеком, но Иными артефактами пользовался вполне охотно, и кто знает, что еще у него было припрятано в рукаве. Часы на стене пробили двенадцать раз, и в зале воцарилась тишина. Жуков прокашлялся. — Здравствуйте, товарищи, — сказал он негромко, но голос было слышно и в дальнем конце зала. Наверное, Жуков ждал громогласного приветствия «здравья желаю, товарищ маршал!», но его не последовало. Иные продолжали сидеть на своих местах и молча смотрели на маршала. — Значит, так, — протянул маршал. — Понятно. Что хочу вам сказать, товарищи. Вы зажрались! Он стукнул кулаком по столу так, что некоторые молодые Иные подпрыгнули на месте. Гоцман покосился на Остапыча: тот сидел красный и потный, изредка вытирая лицо платком. Кречетов, напротив, снова надел беспристрастную маску. Похоже, он уже предвкушал, как отыграется за все свои унижения на низших. — Что же это получается? — продолжал между тем Жуков. — В стране разруха, голод, разгул бандитизма, а они тут жируют. По залу прокатился шепоток. — Что-что? — Жуков картинно приложил руку к уху. — Есть что сказать? Сидите в своем Сумраке, когда враг родную страну рвет на куски! Тут зал просто взорвался негодованием. Многие воевали и как солдаты, и как Иные. — У меня наставница на фронте погибла, — выкрикнула одна из ведьм. Кречетов быстро обернулся и гневно на нее посмотрел, заготовленная тирада так и осталась невысказанной. — Разрешите, товарищ Жуков, — Остапыч поднялся с места. — Вам прекрасно известно, что, едва возникла угроза, Иные так же, как люди, отправились на фронт. Не все, но многие… — Вот именно, что не все, — прервал его Жуков. — Я ваши законы знаю: не лезть в дела людей. А почему? Почему советский человек должен умирать в бою, когда вы тут прячетесь за свои амулеты. — А ты, значит, не прячешься? — буркнул Гоцман. — Что? — Жуков тут же перевел взгляд на него. — Дава! — зашипел Остапыч. — Пусть говорит, если ему есть что сказать, — снова вмешался Жуков. Гоцману было, ох как ему было что сказать, но Остапыч просил без выкрутасов, так что он уже стиснул зубы и приготовился молчать в тряпочку, когда поймал взгляд Семена. Тот одобрительно кивнул. В голову закрались сомнения, но Гоцман привык доверять своему чутью, а чутье сейчас советовало высказать все, что он думает. Гоцман поднялся, Остапыч — наоборот, обреченно опустился на стул. — У меня имеется шо сказать, товарищ маршал, — начал Гоцман. — Я сам воевал. Весь фронт прошел, был ранен неоднократно. Да, сражался магией, так и немцы не с голыми руками шли. А вы прежде, чем меня в чем-то обвинять, на себя бы посмотрели. Вы здесь единственный с защитным артефактом. — Да потому что с вами надо держать ухо востро! — Со мной — надо, — согласился Гоцман. — Я хоть и Иной, но и голыми руками навалять могу. — Вы мне угрожаете? — вкрадчиво поинтересовался Жуков. — Вовсе нет, я просто… — Увести его! — выкрикнул Жуков. — Взять под стражу! Отдать под трибунал! Первыми к Гоцману ринулись Семен и Медведь, скрутили руки, повели к выходу. — Не дергайся, — шепнул Семен. И Остапыч, и Кречетов повскакивали с кресел, но были усажены обратно Инквизиторами. — Продолжим, — раздался позади голос Жукова. Гоцмана вывели в коридор, провели по лестнице на первый этаж. Дежурившие там Инквизиторы преградили им путь. Семен вытащил из кармана какую-то бумажку. — Нам велено оказывать любое содействие, — властно сказал он. — Этот человек пойдет под трибунал. Сейчас мы доставим его в изолятор. — За пределами здания вам с ним не справиться, — ответил Инквизитор. Гоцман от такого даже дар речи потерял. Никаких тебе «не положено» или «оставим до выяснения» — забирайте и делайте, что хотите. Если бы на месте Семена оказался настоящий военный, Гоцман показал бы, чему научился за время войны. — Ничего, — усмехнулся Семен. — Мы и сами с усами. В следующий момент он накинул на Гоцмана цепь, самую настоящую цепь — с крупными звеньями, изъеденными ржавчиной. Сразу стало трудно дышать, будто все силы разом покинули тело. На самом деле так и было, цепь блокировала магию, теперь Гоцман мог колдовать не лучше человека. Инквизитор удивленно поднял брови, но все же кивнул, выпуская их из здания. Снаружи все осталось так же, Гоцман не чувствовал Сумрак, не видел свою тень, ему вдруг стало холодно и неуютно. — В машину, живо, — велел Семен. — И веди себя так, будто ты пленный, но не усердствуй. Гоцман пару раз дернулся, крикнул «сам залезу» и погрузился в ту самую машину, на которой Семен догнал его у катакомб. Семен устроился за рулем, Медведь сел сзади рядом с Гоцманом. — Давай уже гони, — нервно сказал он. — Пока не чухнулись. — Чухнут, если погоню, — огрызнулся Семен. Он плавно вывел машину на дорогу и повел ее на север, туда, где располагалась военная прокуратура. — Можно уже снять? — Медведь поерзал на сиденье, расстегнул верхнюю пуговицу. — Присоединяюсь к вопросу, — подал голос Гоцман. Семен пару раз напряженно глянул в зеркало заднего вида, немного помолчал, потом все же кивнул. — Вроде купились. Медведь облегченно вздохнул и вытянул из-под рубашки такую же цепь, какая болталась на шее у Гоцмана, стащил ее и бросил на пол машины. — Ты далеко-то не убирай, нам их в сохранности надо сдать, иначе век не расплатимся, — заметил Семен. — Эти артефакты — собственность Инквизиции. По всем документам они в схроне европейского бюро. Медведь отмахнулся, но цепь все же подобрал и сунул в карман. Дальше он снял цепь с Гоцмана и тоже спрятал. Гоцман напряженно потер шею. Вроде и следов не осталось, а ощущение было прескверным. — А теперь, господа хорошие, вы мне все расскажите, — сказал он. — Тут, кстати, направо.

***

Машина мчалась по центральной улице, ловко обгоняя другие автомобили и порой объезжая случайных прохожих. Похоже, магическая сеть Инквизиции повлияла не только на Иных. Людей было мало, даже торговки, которыми город обычно кишел, стояли далеко не на каждой улице. — До конца, там на светофоре направо и пока не упремся в кованые ворота, — велел Гоцман. — Куда мы едем? — осведомился Семен, но, доехав до светофора, свернул направо, не дожидаясь зеленого. — За помощью, — ответил Гоцман. — Надеюсь, у вас есть в запасе пара хороших артефактов, — сказал Семен. — Надежда только на них, с этой инквизиторской сеткой нормально колдовать не получится. — Я почти все свои вчера потратил, но знаю, у кого точно есть. Вот тут можно остановить. Тормоза завизжали, и машина встала как вкопанная. Гоцман ударился о переднее сиденье. Медведь крепко вцепился в кресло, похоже, был привыкший. Гоцман высунулся между передними сиденьями и пару раз протяжно посигналил, потом выбрался из машины под недовольное ворчание Семена. Прошло не меньше минуты, прежде чем из дверей дома показался Фима. Выглядел он крайне скучающим, но Гоцман прекрасно видел, как у него горели глаза. — Ну и шо ты тут разбибикался, — начал он. — Меня потом соседи заедят: кто приезжал, шо хотел, откуда я их знаю… — Времени в обрез, — прервал его Гоцман. — Бери большой мешок, сгружай туда все свои артефакты, и поехали. — Скажите пожалуйста! — возмутился Фима. — Меня интересуют два вопроса: с чего вдруг я должен все бросить и бежать тебе на помощь и что мне за это будет? Кстати, а ты не должен торговать фасадом перед Жуковым? — А тебе разве не положено про это не знать? Фима закатил глаза, мол, разве есть в этом городе что-то, о чем он не знает. — Решай быстрее, — сказал Гоцман. — Или ты с нами, или нет. — Но ты же меня совсем не мотивируешь, Давид. — Если мы не остановим ритуал, вернется шведская баба и устроит вторую революцию. Ты сам говорил, шо еще одной гражданской войны не хочешь. Фима неопределенно пожал плечами. — Ладно, черт с тобой. Заберешь все артефакты, шо останутся от Темного мага, и пещеру всю прочешешь. — И «Время Тьмы», — быстро добавил Фима. — Я точно знаю, что она у вас есть. — Даже я не знаю, что она у нас есть. Но да ладно, только если я после всего еще останусь в Дозоре. Фима кивнул и скрылся в подъезде. Гоцман направился к машине, встал рядом, закурил. Семен открыл дверцу, но выходить не стал, тоже достал папиросу. — Он ведь Темный, — то ли спросил, то ли сообщил он. — И шо? — С Темными не стоит иметь дел. — С ним можно. Семен покачал головой. — В другой ситуации я бы не стал брать с собой Темного, но он, похоже, ненамного старше вас, еще не растерял человеческие принципы. Но будьте осторожны, ничего хорошего вам эта дружба не принесет. Гоцман зло отбросил окурок. — Давайте за свою жизнь я буду думать сам. А вы будете за свое дело. Кстати о деле. Пока Фима собирает нам, между прочим, обмундирование, просветите меня за подробности. — В ближайшее время должно произойти нечто очень серьезное, — сказал Семен. — Вот опять вы не словами, а намеками. Знаю, ритуал, цель которого — вытянуть из Сумрака некую особу. Семен открыл рот, потом громко выругался. Удивление на его лице было вполне искренним. — Вы не знали, — понял Гоцман. — Нет, — подтвердил Семен. — Нас отправили сюда забрать очень важную вещь. — Вернее, человека. Семен на секунду замялся. — А вы думали, только в ваших столицах умные люди бывают? — усмехнулся Гоцман. — Мы тут тоже мозгами думать умеем. — Не человека — Иного, — продолжил Семен. — Высшую волшебницу, лишенную силы и заточенную в чучело совы. Мою хорошую подругу. Я думал, все будет просто: приехал, забрал, уехал. Но все пошло наперекосяк. Машу убили, Ольгу похитили. Мы с Медведем выслеживали ее, но след смогли взять, только когда полыхнуло в той пещере. А потом вы знаете. — До некоторых пор. Шо дальше? — А дальше нас вызвал товарищ Жуков. — Дайте догадаюсь: товарищ Жуков и есть ваш загадочный друг? — Да. Нет… Не совсем. — Товарищ Жуков не совсем ваш друг? — Мой друг — не совсем товарищ Жуков. Да это сейчас неважно. В общем, он нас вызвал и велел пока ни во что не вмешиваться. Сказал, в день собрания должно состояться что-то серьезное, вот тогда-то мы во всем и разберемся. — Как же вы разберетесь, если не знаете, в чем? — Он сказал, мы не пропустим. А еще разрешил взять кого-то из местных на подмогу. Я подумал — вы отличный кандидат. Я только не знал, что к вам прилагается Темный довесок. — Это кто еще к кому прилагается, — раздался недовольный голос. — Шоб вы знали, этот доходяга не выжил бы без меня ни когда был человеком, ни ставши Иным. — Залезай в машину, — велел Гоцман и сам сел на переднее сиденье рядом с Семеном. Машина сорвалась с места, едва хлопнули дверцы. — Куда? — спросил Семен. — Похоже, вы больше меня знаете. — К катакомбам. — Думаешь, он все же вернется туда? — поинтересовался Фима сзади. — Там же сейчас охрана. — Нет там никакой охраны. Все на встрече с Жуковым. — Но Инквизиторов же должны были оставить? — Вот мне интересно, Фима, откуда ты такой осведомленный, если в Дозоре не состоишь, с ведьмами и колдунами не общаешься? — Да я просто предположил, шо ты кипятишься, — всплеснул руками Фима. — На вот лучше, надень. Не совсем такой, как был, но тоже хорош. Пользоваться в крайнем случае, не забыл? — Да помню, помню, — проворчал Гоцман, принимая артефакт. — Кстати, нас не познакомили. Дава все время забывает за хорошие манеры, особенно когда занят делом. Ефим Петров, можно просто Фима, Темный. Пятый ранг. Семен фыркнул. — Вот это вы зря, — заметил Гоцман. — Я мага искуснее не встречал. Страшно представить, что он сможет лет через сто-двести. Да, это Семен, а рядом с тобой — Медведь. — Те, шо из Московского Дозора, — Фима не спрашивал, а утверждал. Семен недовольно покосился на Гоцмана, тот сделал вид, что не заметил. — Медведь, — протянул Фима, разглядывая своего соседа. — Оборотень, значит. — Перевертыш. — Неважно. — Он залез в свой мешок, немного покопался там и извлек серебристую подвеску в виде головы волка, закрепленную на толстую цепочку. — Думаю, подойдет. Поможет перекинуться, а дальше уже магия сильно и не нужна. Медведь принял молча, немного повертел в руках артефакт, хмыкнул и надел на шею. Фима удовлетворенно кивнул. — А вот объясни мне, на кой ты делаешь артефакты для оборотней? — возмутился Гоцман. — Я делаю их для себя, — ответил Фима. — А уж какая в них магия заложена, тебя не должно волновать. На вот, возьми. Ледяное копье, против огненной магии самое то. Тройное лезвие, я знаю, ты его любишь. Это для защиты. А это — просто с силой. Он передал Гоцману несколько артефактов, тот развешал их на себе. — А вас, товарищ дозорный, чем-нибудь угостить? — поинтересовался Фима у Семена. — У меня свои, — буркнул тот. — Да и не умею я с темными обращаться. — Мне же больше достанется, — сказал Фима и принялся нацеплять артефакты на себя. — Ты шо делаешь?! — возмутился Гоцман. — Готовлюсь. Или думал, я пущу тебя одного? Шо б ты все мои артефакты потратил, а те, шо есть у того мага, поразбивал? — Да ты же в бою ни разу не… Закончить Гоцман не успел. По Сумраку пронеслась волна, машина подпрыгнула, Семен зло выругался. Гоцман почувствовал легкость, но прежде, чем успеть обрадоваться, понял, что произошло. Хваленое инквизиторское заклинание дало сбой. Нет, не сбой, оно просто было разрушено. Иные вновь могли черпать силу из Сумрака, колдовство давалось так же легко, как и прежде. — А оба Дозора сейчас нянчатся с Жуковым, — закончил Гоцман начатую про себя мысль. — Если мы не повернем, в городе начнется черт знает шо. — А если повернем, черт-те что начнется в мире! — воскликнул Семен и дернул рычаг скорости. — Держитесь! Машина прибавила ходу, хотя и так неслась на всех парах, и нырнула в Сумрак. Стало тихо, словно в уши набилась вата, перед глазами поплыл туман. Салон стал старым, облезлым, но теперь были видны нити заклинаний, опутывающие всю машину и снаружи, и изнутри. Гоцман огляделся. Сумрак бурлил, шел волнами, кое-где вспучивался пузырями, Семену приходилось объезжать такие места. Впереди, там, где должны были располагаться катакомбы, возник столб света, словно маяк или огромный прожектор. — Темный ритуал, говоришь? — усмехнулся Семен. — Светлую они со дна тянут, для того им Ольга и нужна. — Разве Темный маг может провести светлый обряд? — усомнился Гоцман. — Я такого не видел, — ответил Семен. — Но это не значит, что такого не может быть. Вот сейчас и проверим. Он снова дернул рычаг передачи. Машина шла медленно, словно по бездорожью в ливень, но столб света приближался стремительно. — Осторожней, — заметил Гоцман. — Там грань между слоями Сумрака тонкая, можно сразу на второй слой провалиться. — Ну, положим, я на втором выдюжу, даже на третьем. А ты? — С артефактами — да. — Тогда, как доберемся, мы с тобой сразу вниз, а Медведь — наверх. Он в обычном мире полезней. Сомневаюсь, что этот Темный действует один. Ему должен кто-то помогать или хотя бы охранять. А ты… — Семен обернулся к Фиме. — Присмотрю за машиной? — Хорошая мысль. Только ничего не трогай тут. — Семен взглянул на приближающийся столб света. — Приготовились! Раз, два… На «три» он затормозил. Или так показалось. Гоцмана кинуло вперед, он выставил руки, ожидая удара о лобовое стекло, но его не последовало. Он приземлился в собственную тень и почти против своей воли провалился в нее. Гоцману доводилось бывать на втором слое дважды, но очень недолго. Здесь почти не было звуков, красок, запахов, вообще ничего, кроме плотного тумана и серого неба. Рядом остался только Семен. Немного вдалеке туман закручивался в воронку, значит, ритуал только начался. — Идем глубже, — скомандовал Семен и шагнул в свою тень. Гоцман последовал за ним. Спускаться и правда было легко, словно входишь на первый слой. Да и силы Сумрак тянул меньше. Гоцман навесил на пальцы заклинания, и они ему пригодились. Едва оказавшись на третьем слое, он тут же был атакован. Щит сработал как надо, и темное заклинание не причинило вреда. Гоцман отправил в сторону нападавшего тройное лезвие, но и у того оказался щит. Грузный бородатый мужчина плел заклинание. Он был слаб, очень слаб, ранг шестой, с натяжкой пятый, но его увешивали артефакты, как шары новогоднюю елку. Семен уже сражался сразу с двумя — посильнее, но гораздо хуже вооруженными. Бородатый сплел заклинание и запустил им в Гоцмана, тот снова бросил тройное лезвие, одновременно уворачиваясь. Надо бить по артефактам. Бородач двигался медленно, неуклюже, будто и впрямь был древним стариком. Послышался приглушенный крик — это Семен достал одного из своих противников. Гоцман высвободил боевой артефакт, отращивая хлыст вместо правой руки, ударил раз, другой, третий и, когда старик ожидал очередного удара, другой рукой бросил тройное лезвие в цепь, держащую самый сильный артефакт. Этого оказалось достаточно. Старик тут же упал на колени. Гоцман срубил еще один артефакт. Старик даже не пытался сопротивляться — нырнул обратно на второй слой. Гоцман помог Семену добить второго и огляделся. Водоворот здесь казался дырой в камнях. Семен осторожно посмотрел в пролом, но, как и Гоцман, увидел только темноту. — Надо идти ниже, — сказал он. Гоцман не чувствовал себя обессиленным, вполне мог бы пройти и ниже, вот только он знал, насколько обманчивым бывает такое чувство. Сенька Шалый говорил, что едва смог выбраться со второго слоя. — Постарайся не потратить все артефакты, — сказал он Семену. — Иначе не выберемся. Четвертый слой встретил их холодом. Гоцман мгновенно продрог, изо рта пошел пар. Семен же, наоборот, раскраснелся и покрылся испариной. Местность совсем изменилась. Исчезло ощущение киселя, в котором вязнешь, пропал вездесущий туман. Даже немного добавилось цветов. Небо здесь было бело-розовым, а песок под ногами, тянувшийся, насколько хватало взгляда, переливался перламутром. Гоцман приготовился сражаться, но на четвертом слое обнаружилось только двое Иных. В коренастом мужчине он узнал Темного мага Чекана, женщина же была ему незнакома. Чекана окутывал кокон защитных чар. В руках он держал книгу и что-то тихо из нее читал. Женщина была обнажена, но опутана толстыми цепями, не дававшими ни уйти назад, ни вообще пошевелиться. Силы в ней почти не было. — Ночной Дозор! — выкрикнул Семен, выхватывая из кармана артефакт, напоминающий ножницы, и отправляя его навстречу женщине. Она же не выдержит, понял Гоцман, сорвал с себя один из кристаллов, наполненных силой, и бросил вдогонку семеновым ножницам. Цепи распались, женщина на глазах начала бледнеть, но тут же поймала заряженный камень и вновь приняла обычный облик. Она посмотрела на Семена с осуждением. — Рано, — прошептала она. В следующий миг ее и Чекана отделил круг огня. Чекан не переставал читать заклинание, но при этом умудрился поставить защиту. — Ольга, выходи! — крикнул Семен. — Выходи, мы справимся! Женщина будто его не слышала, смотрела куда-то в центр круга. Внезапно Чекан замолк, оборвавшись на полуслове. Рядом с ним начал проступать силуэт. Так бывает, когда Иной выходит из Сумрака, только медленнее. Кто-то поднимался с нижнего слоя. Спустя пару минут рядом с Чеканом стояла светловолосая белокожая женщина в простом длинном платье. — Я могу вернуть тебя обратно в мир живых, — быстро сказал Чекан, — но у меня есть условие. Ты вернешь мне мою подругу. Женщина посмотрела на него как на пустое место. — Ты будешь ставить мне условия, Темный? Она обернулась к Ольге, окинула ее с ног до головы оценивающим взглядом и с места ринулась на нее. Ольга отскочила, задев плечом огненную стену, но даже не поморщилась. Женщина, явившаяся из глубин Сумрака, попыталась ее схватить, но получила кулаком по хорошенькому личику. — Почему она не в цепях? — повернулась она к Чекану. — Выведи мою подругу, тогда будет в цепях, — ответил тот. — Кто тебя послал? — Какая разница? — Нам просто интересно, кому потом спасибо говорить, — подала голос Ольга. Вместо ответа женщина снова бросилась на Ольгу. Они сцепились, как торговки на базаре, не поделившие покупателя. Одна — давно мертвая и бесплотная, другая — почти лишенная силы. Чекан с книжкой в руках стоял чуть в стороне, яростно матерился, но в бабий бой не вступал. Семен пытался разрушить огненное кольцо, раз за разом отправляя в него заклинания, но безуспешно. Гоцман тоже достал ледяное копье и влил в него побольше силы. Семен взглянул на него и сплел хитрое заклинание. Они ударили вместе. Защитное кольцо устояло, но огонь опал. Недолго думая, Гоцман вновь ударил копьем. Чары выдержали и в этот раз, но, похоже, готовы были рассыпаться. Вот только и запас силы Гоцмана подходил к концу. — Завершай ритуал! — выкрикнула женщина. — Сначала ты вернешь мне Иду! — Нет времени, закончи — и получишь свою девку! Чекан явно сомневался, взволнованно смотрел то на книгу, то на женщину. — Поклянись. — Клянусь Светом. Женщина отпустила Ольгу, быстро отшатнулась на другую сторону кольца и выставила вперед руку. На ладони на мгновенье вспыхнул яркий белоснежный шарик. Чекан вновь открыл книгу и начал говорить. Ольга сразу упала на колени, стала бледнеть, женщина же — напротив, обрела четкость, ее глаза заблестели, а щеки слегка порозовели. — Чекан, — сказал Гоцман Семену. — Бей по нему. Он опустошил последний артефакт, что дал ему Фима, теперь вовек с ним не расплатится, и ударил копьем. Огонь зашипел и опал. В этот же момент в руках Семена возникла цепь — та самая, с помощью которой он прикидывался человеком. Цепь попала точно в Чекана, обвилась вокруг него, связывая руки. Книга упала на песок. Женщина попыталась ее перехватить, но у нее ничего не вышло. Она по-прежнему была бесплотным духом. А теперь, когда Чекан перестал читать, и вовсе не могла удержаться на этом слое. Несколько секунд, и от нее остался лишь размытый силуэт. — Кто тебя нанял? — спросила Ольга, подойдя к Чекану. Тот молчал. — Тебе ее не вернуть. А вот заставить его заплатить можешь. — Он обещал. — Он соврал. Назови имя! Чекан посмотрел Ольге в глаза, открыл было рот, но внезапно замер. Его шею пронзило огненное копье. — Всем выйти из Сумрака! — громогласно разлетелось в тишине. — Инквизиция! Чекан повалился на песок, глядя мертвыми глазами в розовое с алыми разводами небо. Его тело начало таять, медленно погружаясь в песок, словно просачиваясь на нижний слой. — Выйти из Сумрака! — снова повторил голос. Ольга примирительно подняла руки и первая шагнула назад. Семен тут же последовал за ней. Гоцман обернулся. Позади него стоял уже знакомый ему Инквизитор Наим, что остался дежурить в здании Ночного Дозора. — Зачем ты его убил? — спросил Гоцман. — Выйти из Сумрака, — в очередной раз повторил Инквизитор. — Он же был скован. — Он получил, что хотел, встретился со своей любовью. А теперь, дозорный, назад, пока я не отправил тебя за ним. — Сейчас, — кивнул Гоцман, дотрагиваясь до амулета на шее. — Только книжечку заберу. — Это собственность Инквизиции, — возразил Наим. — Это конфискат Ночного Дозора. Мы ее выбили собственными силами, а ты пришел, когда уже салют запустили. Да еще и пленного убил. — Это собственность Инквизиции, — зло повторил Наим и сделал шаг к книге. — Вот отправишь официальный запрос, и мы его рассмотрим. Недельки через две, может, три. Наим зло стиснул зубы и отправил в Гоцмана сноп искр — боевое заклинание, целился на поражение. Тот был готов и ловко отпрыгнул. Заклинание его слегка задело, но защита выдержала атаку, не дрогнув. Наим ударил снова, а Гоцман бросился к книге. Что такого важного в ней было, что Инквизитор ни в какую не хотел отдавать ее в руки Дозора? Собственность Инквизиции… — А вот скажи мне, мил друг, не дай бог, конечно, это ты ее сейчас себе присвоить решил или она уже во владении Инквизиции? Гоцман добежал до книги, нагнулся, поднимая ее. Сделать это быстро не получилось, и очередное заклинание Наима пришлось точно в него. Огненная плеть вполне могла пробить защиту, а вместе с ней и самого Гоцмана, если бы он воспользовался положенным ему артефактом Ночного Дозора. Однако на нем был выданный Фимой, который мало того что выдержал атаку, так еще и впитал в себя часть силы. Гоцман поднялся, отряхнулся, повертел в руках книгу. На ней и вправду стояла печать Инквизиции. — Полагаю, если начать выяснять, окажется, шо доступ к этой книженции был у тебя, — сказал Гоцман. Мозаика, наконец, выстроилась в правильном порядке. — Вот почему ты не хотел сразу разбирать те артефакты в пещере — давал время своему прихвостню. А как пел красиво: костры человеческой инквизиции, зарево, пепел. Только не было никаких костров. Когда та шведка решила революцию устроить, Иные сцепились с Иными, а люди в стороне остались. И сдается мне, только ты оставался в городе, пока остальные Инквизиторы нянчили Жукова, и мог разрушить то заклинание, шо город связывало. — Вы не докажите… — Еще как докажу, — Гоцман сунул книгу в карман и шагнул назад. Только бы Наим не решил сразу выйти в реальный мир. Только бы хватило защиты. Но то ли Наим был не так силен, чтобы выйти напрямую с четвертого слоя, то ли слишком хотел достать Гоцмана в Сумраке. Наверное, так было проще объяснить все остальным: дозорный не рассчитал своих сил и помочь ему Инквизитор не успел. Выходить было еще труднее, чем входить. На третьем слое Наим попал в него дважды, но броня держалась. Инквизитор бранился сквозь зубы, видимо, не ожидал, что победить будет так сложно. На втором Гоцман увернулся и сам отправил в Наима ледяное копье, что дало ему немного времени. Первый слой с его туманом-киселем был уже родным и знакомым. Гоцман поймал свою тень и легко вышел из Сумрака. — Цепь! — крикнул он, едва оказавшись в обычном мире. Быстрее всех среагировал Медведь, а может, только у него осталась цепь. Он размахнулся и запустил ее в Гоцмана, тот сделал шаг в сторону, и цепь точно попала в только что вышедшего из Сумрака Наима. — Это нападение на Инквизитора, — возмутился тот. — Вас ждет трибунал! — Кого из нас ждет трибунал, позволь решать компетентным органам, — ответил Гоцман, тяжело опускаясь на песок. Осколки амулета слетели с его шеи. — Это он? — спросила Ольга; на ней уже было легкое хлопковое платье, видимо, наколдованное кем-то из друзей. — Он, — кивнул Гоцман. — Вызывайте подкрепление. — Дава! — подоспел Фима. — Тебе таки ничего нельзя доверить! Второй артефакт за несколько дней! Я уже молчу за то, что тебя таки зацепило заклинанием. Фима уселся рядом и положил ладонь Гоцману на лоб. Сразу стало легче, сил прибавилось, а в голове просветлело. — Я все ждал, когда ты появишься, — сказал он. — Думал, сунешься в Сумрак за нами. — Я шо, совсем идиот, со своим пятым кидаться на самое дно? — возмутился Фима. Гоцман только усмехнулся. — А за использованные артефакты я с тебя стрясу по полной, — сказал Фима, снимая остатки заклинания Наима. В паре метров от них открылся портал.

***

Маршал Жуков все еще был похож на маршала Жукова, но что-то в нем неуловимо изменилось. Кожа стала смуглее, а глаза — чуть раскосыми. Если посмотреть свежим взглядом, то маршал Жуков вовсе и не был похож на маршала Жукова. В большом зале остался только он и незнакомый Гоцману Инквизитор. Остальные усмиряли почувствовавших свободу Иных на улицах Одессы. — Если бы ты не приехал так быстро, Семен, — сказал лже-Жуков, — вы бы взяли его с поличным, еще и важного свидетеля не потеряли бы. — Если бы вы мне все сразу объяснили, Борис Игнатьевич, я б и действовал как надо, а не как бог на душу положит, — обиделся Семен. — И Маша бы не погибла. — Машу мне жаль не меньше, чем тебе, но она знала, на что шла. — Она знала, а я нет. И очень хочу услышать объяснения. Борис Игнатьевич не-Жуков красноречиво посмотрел на Гоцмана и притихшего рядом Фиму. — Ну уж нет! — возмутился Гоцман. — Второй раз вы меня не выгоните, Георгий Константинович, или Борис Игнатьевич, или как вас там величают на самом деле. — Гесер, — спокойно сказал не-Жуков. — Можете величать меня просто Гесер. Но Темный уйдет. — Думаю, можно оставить, как наблюдателя от Дневного Дозора, — подал Голос Инквизитор. — К вашему сведению, я не состою и никогда не состоял в Дозо… — Фима! — не выдержал Гоцман. — Закрой рот с той стороны. Если тебя сейчас выгонят, я тебе пересказывать потом не стану. Гесер глянул на Фиму, что-то прикинул, видимо, понял, что вреда от него не будет, и кивнул. — Мы действительно очень тесно работали с товарищем Жуковым в годы войны, — сказал он. — В том числе и с пленными Иными. Уже после окончания войны нам попался некий маг, который много и охотно говорил о возвращении Белой Королевы. Он не знал подробностей, но был уверен, что это случится очень скоро. Мы начали расследование и вышли на этого вашего Чекана. Однако по всему выходило, что кто-то ему помогает, и этот кто-то — Инквизитор. Когда Чекан приехал в Одессу, на место гибели Белой Королевы, стало понятно, что ритуал планируется в ближайшие месяцы. Но когда? Просчитать очень трудно, а значит, надо вынудить магов сделать это тогда, когда нужно тебе. Во-первых, привезти в Одессу обессиленную Светлую Высшую. Прости, Семен, тебя вызвали, чтобы был где-то рядом на случай, если понадобится помощь. Делом должна была заниматься Маша, но что-то случилось, полагаю, она недооценила врага и погибла. Так или иначе, но Ольга попала в руки Чекана, и теперь у него был подходящий аватар. — Ты знала? — спросил у нее Семен. — Конечно, — кивнула Ольга. — Дело опасное, но за это мне снизят срок наказания. — Теперь второй момент, — продолжал Гесер. — Навести побольше шуму, собрать Инквизицию, убрать Дозоры с улиц. Да к тому же подстегнуть идеей разоблачения перед людьми. Маршал Жуков с этой задачей прекрасно справился. А дальше вы и так все знаете. После речи Гесера Инквизитор выдал всем присутствующим бумаги и взял подписку о неразглашении. Ольга выпросила разрешение остаться в человеческом теле до конца дня, и они с Гесером ушли через портал. Семен сказал, что завтра они с Медведем уезжают, но сегодня еще есть время искупаться в море. А то за всю командировку так ни разу и не сходили на пляж, коллеги в Москве засмеют. Гоцман и Фима покинули Дневной Дозор и побрели по улице; хотелось развеяться, греться на солнце и просто дышать. — Кстати, ты знаешь, кто это был? — прервал молчание Фима. — Великий Гесер, — сказал Гоцман. — Глава Московского Дозора и вообще примечательная личность. — Ага, — кивнул Фима. — А девица — его боевая подруга. Весьма поучительная история с ней вышла. — Фима, — прервал его Гоцман. — Вот шо ты себя ведешь порой как бабка с рынка? — Не интересно — я могу и помолчать. А история и впрямь занятная, о том, шо не стоит заключать сделок с Темными, когда ты Светлый. — Удивительно, шо такую историю ты собираешься рассказывать мне. — Таки кроме меня на свете еще много Темных. — Хорошо, — сдался Гоцман. — Так и шо там с той Ольгой? — Все случилось за год до войны, — довольно начал Фима. — Однажды произошло неприятное событие.