Прости, что полюбил меня

— Со мной все в порядке. Шуга — Хен! Это ненормально! Чимин *** Аккуратно открыв дверь, Чимин медленно высунул голову из комнаты. Есть хотелось жутко, поэтому, хочешь не хочешь, нужно было выходить. К счастью, Шуги нигде не было видно. Сделав шаг, Пак повернулся к двери и медленно стал ее закрывать, боясь издать хоть малейший шум и привлечь к себе старшего. Но не успел он закрыть дверь, как к нему кто-то подошел сзади и обнял, положив подбородок на плечо. От испуга он готов был плюнуть на еду и остаток дней провести в комнате, никогда больше из нее не выходя. — Хен, ты отдохнул? Пойдем есть. Чимин выдохнул. Это был Гуки. Взяв за руку, Чон повел его к столу. Остальные уже поели, поэтому разбрелись по комнатам. — А где Юнги-хен? Гук нахмурился. — Хен, зачем он тебе, когда у тебя есть я? — вздохнув, он все же добавил. — В моей комнате, разговаривает с Намджун-хеном и Хосок-хеном. Чимин принялся есть. Чонгук в это время сидел напротив него, упершись о стол локтями и подперев подбородок кулаками. Он неотрывно наблюдал за ним. Когда с едой было покончено, макнэ помог помыть посуду. Как только Пак помыл последнюю тарелку, он направился к дивану. И именно в это время из комнаты вышел Юнги. Он недовольно посмотрел на Гука, после чего переместил взгляд на него. — Я пойду в ванную. Ты, кажется, вчера хотел помочь мне помыться? Чимин нервно сглотнул. Ему пришло еще одно осознание, почему старший тогда его не обматерил за то предложение. Гук, который стоял возле раковины, мигом телепортировался к нему. — Если Чимин-хен и пойдет с кем-то в ванную, то только со мной, — обняв Пака сзади одной рукой, он с вызовом посмотрел на Мина. — Мечтай, — Шуга недобро как-то ухмыльнулся, смотря на макнэ. — В конце концов, он же сам мне это предложил. Рука Чонгука слегка дрогнула. Между этими двумя было какое-то нехорошее напряжение. Но теперь Чимин, по крайней мере, знал, почему Юнги себя так странно ведет. Ревность? Хоть он и не понимал, как старший может ревновать его к макнэ, тем не менее, испытывать его терпение не хотелось. Он еще помнил ситуацию с Мирэ. Благо, она произошла всего несколько часов назад... — Ни с кем я в ванную не пойду. Вы уже взрослые, поэтому справитесь сами. Первым иду я, — Чимин убрал руку Чона от себя, после чего сразу направился в комнату за пижамой и полотенцем. Но не успел он закрыть за собой дверь, как за ним зашел Юнги. Пока он не успел прийти в себя и свалить, тот схватил его за руку, прижимая к двери. — Стой спокойно, я ничего не сделаю. От неожиданности Чимин застыл, как ему и велели. Юнги медленно стал приближаться. Остановился он в паре сантиметров от его губ. Сердце стучало бешено, а дыхание старшего обжигало. Пак и дышать-то боялся, потому что одно небольшое движение - и их губы соприкоснутся. Слегка улыбнувшись, Мин медленно проскользнул мимо губ Чимина к его уху: — Считай это небольшим наказанием за то, что вздумал все-таки меня избегать. Из-за шепота возле уха по телу пробежались мурашки. Старший уже отстранился от него, но он по-прежнему стоял неподвижно. Прямо сейчас он бы слился с этой дверью, если бы мог. Внезапно Мин снова улыбнулся: — Если ты будешь так замирать, я буду считать это приглашением. Имей в виду. После этих слов Чимина как ветром сдуло. Он успел схватить свою пижаму с полотенцем и скрыться в ванной. Забежав в ванную, Пак прижался к двери спиной. Он пытался отдышаться и унять сердцебиение. Кто бы мог подумать, что он будет краснеть и смущаться из-за парня. Только закрыв дверь на щеколду, он смог выдохнуть. Почему-то у него было ощущение, что он не в безопасности, даже если дверь и закрыта. Он бы ее и подпер для подстраховки, если бы было чем, и она бы открывалась внутрь… Чимин думал, что своим отказом он заденет Юнги, и тот начнет его избегать, что ему будет неудобно находиться рядом с ним, и что он будет испытывать неприятные чувства при виде него. Именно поэтому он переживал, как ему теперь вести себя со старшим, чтобы не причинять тому неудобств. А это что сейчас было?! Помывшись, Пак разработал план, чтобы не пересекаться с Юнги. Нужно выбежать, открыть дверь в спальню, крикнуть Мину, что он может идти в ванную, и сразу бежать в комнату Тэхена, дожидаясь там, пока старший уснет. План — идеальнее не придумаешь. Набрав в грудь побольше воздуха, Чимин выбежал из ванной, подбежал к двери спальни, после чего резко открыл ее: — Хен, я закончил, можешь идти! Захлопнув дверь, Чимин только кинулся к комнате Тэхена, как внезапно налетел на Юнги. План, как оказалось, не совсем идеальный. Он не учел того, что старшего может и не оказаться в комнате... Из-за неловкости Пак не мог поднять голову и посмотреть на Мина. — Прошло лишь чуть больше двух часов с тех пор, как ты мне отказал, а ты уже кидаешься в мои объятия, — улыбнувшись, Юнги за подбородок поднял голову Чимина на себя, заглядывая ему в глаза. — Может, и на свидание тогда согласишься? В очередной раз вспыхнув и промычав что-то нечленораздельное, Пак высвободился из рук старшего, тут же скрываясь в комнате Тэхена. Из спальни, в которую прокричал Чимин, высунулась голова Джина. Он стал вертеть ей во все стороны. — Я, кажется, слышал голос Чимина?.. *** Джин уже спал, но Чимина еще не было. Он отсиживался в комнате Тэхена. Не то чтобы Юнги ждал его возвращения, просто уснуть он, во всяком случае, не мог. Спустя время дверь комнаты открылась, и в нее заглянул Пак. Он тихо закрыл за собой дверь и на цыпочках стал пробираться к своей кровати, боясь разбудить старших. После того, как Чимин лег, прошло минут десять, но у Шуги уже все чесалось, чтобы подняться к нему. Нельзя! Это будет уже слишком нагло с его стороны. Нельзя-нельзя-нельзя! Его все равно не пустят! Плевать, можно по ходу дела что-нибудь придумать! Взяв подушку, Шуга аккуратно стал подниматься к Чимину. Он знал, что младший не спит, но, возможно, это даже и к лучшему. Кинув подушку на кровать, он только хотел лечь к Паку, как в его грудь уперлась нога младшего под одеялом. Весь его вид кричал, что Юнги здесь не место. — Не бойся, насиловать не буду, — Мин прикусил язык, увидев, что глаза Чимина стали в два раза больше, и он медленно стал натягивать одеяло по самые уши. Видимо, о таком младший вообще не думал. До этого… Ну супер! Кто его за язык только тянул! Опустив голову, Юнги закусил губу. Он совсем не хотел уходить. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы его не прогоняли. — Ты меня спрашивал о моих снах. Если тебе еще интересно, я могу ответить на все твои вопросы. Сегодня мне разбили сердце, поэтому я не хотел бы страдать еще и во сне. А сегодня мне как раз, думаю, приснится один из моих кошмаров, — Мин украдкой посмотрел на младшего, пытаясь увидеть реакцию на свои слова. Конечно, он не мог знать, приснится ли ему сегодня кошмар. Но он раскусил Чимина. Младший слишком переживал о других. В противном случае он не повелся бы на его угрозы о том, что он покинет группу вместе с ним, и от этого все пострадают, не пошел бы с ним за продуктами, испытывая при этом нереальную неловкость, а просто сбежал бы, и не терпел бы все колкости, которые он сегодня ему сказал. Пользоваться этим, конечно, плохо, но что Юнги еще остается. Он не чувствовал сильного сопротивления со стороны Пака, поэтому не мог себя остановить. Видя, как младший смущается, он мог улыбаться и жить дальше. Нога, которая так еще и упиралась в грудь , слегка дрогнула, после чего все же исчезла, очистив дорогу. Пока Мин ложился рядом с Чимином, тот с подозрением сверлил его взглядом. На самом деле, он очень хотел ближе придвинуться к Паку, но решил, что нужно сдержаться хотя бы в этом. Младший отодвинулся от него как можно дальше, упираясь спиной в перила и натягивая одеяло до глаз. Юнги все молчал, так как не знал, с чего ему начать. Да и вообще, нужно ли начинать. Со стороны же Пака послышался непонятный бубнеж. Из-за того, что младший говорил шепотом, стараясь не разбудить Джина, и его рот был накрыт одеялом, ничего понять было нельзя. Шуга медленно потянул руку к Чимину. Он взялся за край одеяла, аккуратно опуская его и тем самым освобождая рот младшего. — Я ничего не слышу, — он улыбнулся. Нет, можно было бы, конечно, просто сказать это, чтобы Пак сам отодвинул одеяло, но разве он мог упустить возможность дотронуться до младшего? Пусть это и было всего на секунду... — Хен, ты можешь уже начать рассказывать о снах, — сказав это, Чимин тут же вернул одеяло на прежнее место. Юнги лег на спину, уставившись в потолок. Он никогда никому не рассказывал об этом. Он и сейчас не хотел. Но раз уж пообещал… — Мои кошмары начались пару лет назад, примерно через полгода после моего переезда в Сеул. Со средней школы я хотел заниматься музыкой. Я хотел жизнь посвятить ей, писать и петь свои песни. В то время я только этим и грезил. Но мои родители были против этого. Они рубили все сразу на корню — рвали мои записи, запрещали ходить на музыкальные кружки, ломали инструменты, на которые я с таким трудом копил. Они постоянно твердили, что у меня ничего не получится, и что я слишком бездарный для этого. Всеми правдами и неправдами, мне все же удавалось заниматься тем, чем я хотел, втайне от родителей. Мы были не из богатой семьи, поэтому они хотели, чтобы я поступил на госслужащего и имел стабильную работу. Каждый раз, когда наш дебют откладывался, я думал, что, возможно, они и правы. Юнги ненадолго замолчал. — Как только я окончил школу, то тут же заявил родителям, что хочу перебраться в Сеул и заниматься музыкой. На что они мне сказали, что если я это сделаю, то могу забыть о их существовании, что они не станут мне помогать, что им стыдно иметь такого сына, которому крышу снесло такими глупыми мечтами. Это была моя первая потеря. После небольшой паузы Мин продолжил: — Было тяжело, не хватало ни времени, ни денег, чтобы заниматься тем, чем я хотел. Но спустя время у меня получилось завести друзей среди андеграунд-рэперов. Я был рад, что теперь не один. Мы вместе проводили выступления и записывали треки. Но те, кого я считал друзьями, на самом деле и не были ими. Записи и треки, что я писал, все чаще стали пропадать. Я писал довольно много музыки, поэтому не сразу это заметил. Что-то они продавали, что-то присваивали себе. Возможно, тогда мне было слишком страшно оставаться одному, поэтому я просто закрывал на это глаза. Через несколько месяцев я единственный раз решил сходить на прослушивание. Ничего в моей жизни не менялось, поэтому я хотел сделать хоть что-то. Как ни странно, но меня взяли. Мне пообещали, что здесь я смогу писать свою музыку, и мой голос будет услышан. Я был рад. Но когда мои «друзья» узнали об этом, они высмеяли меня. Они сказали, что только отбросы рэпа могут податься в айдол-группу. Друзьями они были, конечно, не важными, но это была моя вторая потеря, которая и подкосила меня. Снова оставшись один, я боялся доверять людям. Разве можно кому-то довериться, если от тебя отвернулись родители и друзья, которым ты больше всего доверял? Именно тогда и начались мои кошмары. Я потерял все. Даже желание заниматься музыкой, ведь именно из-за нее я и лишился всего. Я жил на автомате, потеряв цель в жизни и испытывая постоянную боль потери. В компании я никого не подпускал к себе. Трейни приходили и уходили. Я не хотел к кому-либо привязываться, боясь снова кого-то лишиться. Я вел себя довольно холодно, поэтому многие просто боялись ко мне подходить. Довольный собой, Юнги слегка усмехнулся: — Я настолько привык быть один, что в какой-то момент стало казаться, что мне и не нужен никто, что так будет проще. Но вскоре ко мне подошел Джун. Он не боялся меня, как остальные. Несмотря на все маты, которые я пускал в его адрес, он все равно подходил ко мне с улыбкой и садился рядом. Он был первым за долгое время, с кем я стал более или менее общаться. Затем Джун подтянул ко мне и других трейни. Я стал более терпимее относиться к людям, но подпускать к себе слишком близко по-прежнему не хотел. Я каждый день твердил себе не привязываться к кому-либо, потому что они могут в любой момент исчезнуть. Как было бы здорово, если бы можно было себя просто запрограммировать на что-то. Но так как это невозможно, хотел этого или нет, но я стал привязываться к парням из компании. Мне становилось жаль, когда кто-то из них покидал агентство. Если говорить о моих снах, то в них у меня есть все — родители, друзья, желание заниматься музыкой. Со временем в них появились и мемберы. В этих снах они не покидали меня. До определенного момента. До момента, пока я не понимал, что все вокруг меня ненастоящее. Понимая это, я не воспринимаю все как сон, мне кажется, что я попадаю в иллюзию, в которой с восходом солнца я снова всего лишусь. Я знаю чувство потери, поэтому каждый раз испытываю страх. Но как бы я ни старался во сне хоть что-то изменить и сохранить все, что мне дорого, все оказывалось напрасно. Как только поднималось солнце, все снова меня покидали. Раз за разом. Отчаяние, безысходность, страх, и если я досматриваю сон до конца, то еще и чувство потери. Это все, что я чувствовал последние пару лет. Замолчав, Юнги тяжело вздохнул, поворачивая голову к Чимину. Вид младшего заставил его застыть. Тот сжимал в зубах одеяло. Его глаза были красными, а брови слегка нахмуренными. Казалось, он всеми силами старался сдержать слезы. Мин улыбнулся. Вот как его можно не любить? Он никогда никому не рассказывал о своей жизни, переживаниях и кошмарах, но сейчас, чем дольше говорил, тем четче осознавал, насколько сильно хотел выговориться и рассказать кому-то, о чем он переживал все это время в одиночку. Но сейчас он не мог продолжить, так как видел, в каком состоянии находился Чимин. Кажется, Пак понял все без слов. Он постарался натянуть на себя улыбку: — Хен, я в порядке, продолжай. В порядке он, как же… Шуга улыбнулся в ответ, но продолжить не решился. Как бы ни хотел высказаться, он не мог и дальше мучить младшего. Пак снова прочитал его мысли. Он сел на кровати, протер щеки и, похлопав несильно по ним, улыбнулся уже более искренне. — Я, правда, в порядке. Хен, продолжай. Как ты понимаешь, что попал в иллюзию? Что это за иллюзия? Почему иллюзия? Юнги за локоть уложил Чимина обратно. На этот раз младший не шарахался его. Как много он может ему рассказать, чтобы тот не чувствовал давления? Посомневавшись еще немного, он все же продолжил: — Эти сны… Поначалу они настолько меня пугали, что первое время я боялся засыпать. Но со временем понял, что в некоторых снах, в отличие от реальности, я могу прекратить свои страдания. Я нашел способ не досматривать сон до конца и проснуться раньше, чем кого-либо лишусь. Эти сны очень реалистичны. До мельчайших деталей они похожи на обстановку в реальности. Это то место, где я уснул — компания или общежитие. И все хорошо до того момента, пока мое сознание не подсказывает мне, что все вокруг — фальшивка. Это может быть какая-то мелочь. Например, обеденный стол может быть немного меньшего размера, чем в реальности, или вместо моей новой кровати, может стоять старая, или люди, которых я знаю, начинают вести себя не как обычно. Все это мне подсказывает, что я в иллюзии. И меня охватывает паника, так как я знаю, что будет в конце. И так как обстановка в моем сне очень схожа с реальностью, я нашел единственный способ, как не досматривать его до конца. Я просто убиваю себя. И не касаясь, Юнги почувствовал, как Чимин напрягся. — В итоге я просыпаюсь. После этого мне ничего не снится какое-то время. Он ненадолго замолчал. — Но есть и другой кошмар, в котором обстановка уже не такая для меня благоприятная. Когда я понимаю, что все это ненастоящее, вокруг меня все начинает проваливаться в темноту. Я не знаю, что появится рядом со мной в следующее мгновение, поэтому ничего не могу сделать. Мне остается просто ждать, когда все закончится… Если выбирать, то я бы предпочел видеть только первый сон, который похож на реальность, потому что с ним я могу покончить в любое время. Но примерно три месяца назад случилось кое-что, что заставило меня думать, что я действительно схожу с ума. Мин снова замолчал. Это то, о чем он переживал больше всего. — Я впервые перепутал сон и реальность. Чимин резко сел, ошарашено смотря на Юнги. Но Юнги, не смотря на него, снова за локоть уложил его обратно. — Со мной все в порядке. И это был единственный раз. Не уверен, что тогда произошло, но я действительно думал, что нахожусь во сне. Мин задумчиво закусил губу. — В компании нам дали пару дней, чтобы мы съездили к родителям. Как ты понимаешь, поехать к ним я не мог. Еще как только меня приняли в трейни, я позвонил им, но они лишь бросили трубку, как только я заикнулся о музыке. Не думаю, что они пустили бы меня на порог, если бы я к ним заявился тогда. Джун с Хосоком уехали еще вечером. У Чонгука родители уехали в отпуск, поэтому он остался. Тэхен не был бы Тэхеном, если бы не перепутал даты, поэтому он уезжал только днем. А Джин-хен остался из-за меня. Он знает, что мне периодически снятся кошмары, из-за которых я мечусь и стону во сне, пугая младших, поэтому старается будить каждый раз, когда замечает что-то во мне странное. Кстати, комнату мы делим именно поэтому. Он один не боится спать со мной. Юнги слегка ухмыльнулся. — Тогда Тэхен с Джин-хеном сидели за кухонным столом. Я думал, что это очередная иллюзия, поэтому, как только вышел из комнаты, уже по привычке пошел на кухню к ножам. Я взял нож и направил его на себя, но прежде чем успел его вонзить, ко мне подлетел Джин-хен, вырывая его из моей руки. Он стал орать на меня, но я его не слушал. Лишь сказал, чтобы он отвалил, что я хочу выбраться отсюда. Я хотел взять другой нож, но и шага не успел сделать, как хен со всего размаха врезал мне. Боль была сильной. И именно она показала мне, что я чуть не натворил. Я тогда больше удивился, чем испугался. Я был убежден, что все это иллюзия, что все это сон. Не знаю почему, но я был уверен… Зато Тэхен перепугался за нас двоих. Его всего трясло, и он рыдал навзрыд. Джин-хен тогда здорово намучился с нами. Он пытался выведать у меня, что произошло и унять истерику Тэхена. Я не знаю, что делал Чонгук, но он не выходил из своей комнаты. Я был рад, что он всего этого не видел. Мне пришлось вкратце рассказать Джин-хену о своих снах. Не о всех и не обо всем. Ровно столько, сколько нужно было. С тех пор хен стал прятать ножи на ночь и запретил мне спать в студии, только в танцевальном зале или в общежитии, только под его присмотром. Наверное, боится, что в студии я могу снова перепутать сон и реальность, выйти на улицу и броситься под машину. Юнги улыбнулся. Но вот Чимин совсем не оценил его чувство юмора. — Хен! Это ненормально! Ты должен обратиться к психологу! — Пак схватил его за руку. Шуга хмыкнул: — Как я уже говорил, тогда у меня было подавленное состояние, и я не имел в жизни цели, просто существуя. Поэтому думал, что даже если и перепутаю так однажды сон и реальность, то это, возможно, даже и к лучшему. Тем не менее, Джин-хен меня так же заставлял сходить к психологу. Я почти согласился, но вскоре пошли слухи о возможном нашем дебюте. Если бы в компании узнали, что у меня такие проблемы, как думаешь, они бы позволили мне дебютировать? Я терпел все это не ради того, чтобы меня после всего этого вот так поперли из компании. Хоть моя страсть к музыке практически исчезла тогда, я не мог допустить, чтобы все мои жертвы пропали напрасно. Было видно, что Чимина не устроила такая отмазка. Некоторое время он что-то недовольно бубнил себе под нос. — Хен, ты не должен себя убивать! Как бы сложно тебе не было! — привстав, он серьезно посмотрел на Мина. Сейчас было не время, но у Юнги промелькнула мысль, что Чимин очень милый. Он не мог не улыбнуться. Прямо сейчас он должен бы был чувствовать тревогу, вспоминая и рассказывая все впервые кому-то, но рядом с младшим чувствовал лишь спокойствие и трепет. Эта улыбка заставила Чимина еще сильнее нахмуриться. — Я не шучу! Обещай! — Знаю, — Шуга с трудом заставил себя сделать серьезное выражение лица. — Не волнуйся, я все тщательно проверяю. — Нет! Хен, обещай, что больше не будешь этого делать! — Пак практически нависал уже над Мином. — Хорошо. Обещаю, — Юнги стоило огромных усилий, чтобы снова не улыбнуться и не вызвать очередную волну гнева в свою сторону со стороны младшего. Чимин снова лег нормально, после чего стал читать лекцию о том, как это безрассудно с его стороны продолжать так будить себя, после случившегося. Что он должен хотя бы ущипнуть себя, чтобы понять сон это или нет. А Юнги терпеливо все выслушивал. Он не стал напоминать младшему, что воспринимает все как иллюзию вокруг себя. Он не думает, что это сон, поэтому, когда нужно, просто не может додуматься до такого. — Что насчет меня? — наконец, закончив читать нравоучения, Чимин обратил внимание на самого Мина, который с плохо скрываемой улыбкой смотрел на него. — Почему ты приходишь ко мне? Тебе становится легче? «Конечно. Ведь именно ты позволил мне вздохнуть спокойно в реальности и не чувствовать всего этого давления. Один только твой вид делает меня счастливее и избавляет от всех страхов. Именно в тебе я нуждаюсь больше всего, и именно тебя я боюсь потерять больше всех. Из-за тебя мое сердце сходит с ума. Только тебя я подпустил к себе так быстро и так близко. Только тебе я могу рассказать все, что не мог рассказать остальным. И сейчас, рассказав, что меня пугает, я нуждаюсь и люблю тебя еще сильнее». — Если так, то ты позволишь мне спать с тобой каждую ночь? — слегка облизнув нижнюю губу и закусив ее, Юнги придвинулся к Паку. Моментально вспыхнув, Чимин полностью скрылся под одеялом. Улыбнувшись, Мин положил руку ему на голову. Он не мог всего этого сказать. Он и так переживал, что после такого откровения, младший будет чувствовать давление и жалость. Мысль, конечно, промелькала, что он мог хотя бы таким способом держать его рядом с собой, но он тут же прогнал ее прочь. Он никогда не сделает этого, что бы с ним ни случилось в конце всего этого. Через минут десять Пак вынырнул из-под одеяла. Он накрыл им и Юнги. А еще через десять — он уже сладко сопел. Слегка приподнявшись, Шуга дотронулся губами до лба младшего. Поцелуй был легким, еле заметным, но таким необходимым. Взяв за руку, он положил голову на плечо Чимина. Все-таки, что бы тот ни говорил, но он абсолютно точно пахнет апельсинами.