Лисий парад

Хиромаса сидел на энгава с госпожой Кудзунохой и изо всех сил пытался развлечь ее неторопливой беседой. Беседа продвигалась черепашьим шагом, человек, не искушенный в придворных делах, давно бы уснул. Кудзуноха не интересовалась поэзией, музыкой и погодой, она постоянно сворачивала разговор на Сэймэя. Хиромаса охотно поддерживал, с теплотой в голосе отзывался о нем, но Кудзуноху почему-то больше волновали темные стороны сына. — Но их нет, госпожа, — растерянно сказал Хиромаса. — Сэймэй всегда приходит на помощь, ни разу не применил свою магию в дурных целях… — То есть ты думаешь, что знаешь Сэймэя лучше меня? Он посмотрел на нее: нелюдской красоты женщина с белоснежными волосами, ее лисье происхождение выдавали глаза: в них отражались листья деревьев и пушистый хвост. Она не любила скрывать его, когда навещала сына. А Хиромасу, похоже, давно считала своим. Но это не мешало ей ни во что его не ставить. — Я довольно часто провожу время с Сэймэем и думаю, что знаю о нем кое-что… «Чего не знаете вы», — хотел закончить Хиромаса, но что-то в выражении лица Кудзунохи заставило его промолчать. — Кое-что — возможно. Но только я знаю настоящего Сэймэя, — Кудзуноха мечтательно улыбнулась и обмахнулась хвостом. — Ты думаешь, он всегда был таким спокойным, таким всепонимающим? Да даже сейчас… как ты думаешь, где он? Хиромаса точно не знал. Сэймэй попросил его дождаться мать, а сам ушел. Было за полдень, когда это случилось. — Должно быть, у него дела. — А я знаю, куда он пошел и… как. Она захохотала и стала кататься по полу. Хиромаса изумленно наблюдал за этим дивным зрелищем. Будь она в лисьем обличии, это смотрелось бы премило, в человеческом же выглядело жутковато, словно в нее демон вселился. Наконец она успокоилась и снова чинно уселась рядом. — Я бы показала тебе, но не могу. Тебя растерзают. Придется тебе поверить мне на слово. И она поведала Хиромасе фантастическую историю о том, что довольно часто Сэймэй устает от человеческого облика, оборачивается лисом и принимает самое живое участие в Лисьем параде. Лисы выходят из лесов, собираются вместе, пьют, едят и веселятся, бьют в импровизированные барабаны. Часто лесной еды им становится мало, и они идут к людям, где убивают курочек и другую домашнюю птицу. А если люди пытаются оказать сопротивление, то и их. Нельзя вставать на пути у Лисьего парада. — Сэймэй бы никогда не убил человека, — с жаром возразил Хиромаса. — Даже в другом обличии он остался бы собой. И уж конечно, он не стал бы воровать пищу. — Воровать! Какие громкие слова! — снова захохотала Кудзуноха. — Лисы берут ровно столько, сколько им нужно для пропитания, а люди? Кто ворует у природы? Кто обчищает леса? Кто осушает реки? Хиромаса молчал. — Сколько рыбы поставляют на императорский стол, скажи. Затрудняешься? Так не спеши осуждать лисиц. И да, мой Сэймэй во время парада ничем не отличается от других лисиц, даже ты бы не смог его узнать. И он бы тебя не узнал. — О чем спор? Хиромаса обернулся. Сэймэй стоял перед ними, как будто бы только что возник из воздуха. Обнял прильнувшую к нему мать, улыбнулся Хиромасе. — Мама снова что-то тебе наплела про меня? Больше ее слушай, такого придумает. Давайте пить сакэ, заждались, да? И они пили сакэ и много разговаривали, Хиромаса слушал их вполуха и думал о том, что иногда слова не просто слова. И что даже у Сэймэя есть другая сторона, о которой ему не следует знать. Когда Сэймэй протянул руку, что налить ему сакэ, Хиромаса увидел на его рукаве прилипшие куриные перышки, покрытые засохшей кровью. Но он ничего не сказал другу.