Восемь томов

— «...нанёс Слепковой удар по голове тяжёлым тупым предметом, вследствие чего у неё оказался проломлен череп, и мозговая жидкость вытекла наружу, залив документы, лежавшие на столе». Какая к чертям мозговая жидкость, что он несёт? — Что ты хочешь от простого мента, пишущего протокол, Лёха? А что это ты, кстати, так увлечённо читаешь, ещё и вслух? Толик только пришёл на работу, и вид коллеги, погружённого в чтение, поразил его до глубины души. Обычно в очереди на работу Алексей стоял последним, а первым оказывался почему-то исключительно в очереди на обед или отгулы. — Ты не поверишь, но я всё равно расскажу. Это ошизенно, только нам, кажется, нужен сейф. У тебя ключ? — У меня, а что за золотые слитки прислали на сей раз? Сейфов у них на самом деле было несколько, разного размера: в конце концов, контора занималась оценкой; конкретно Толик, а вместе с ним Лёха и ещё полдюжины сотрудников — оценкой изделий из драгоценных и полудрагоценных металлов. Но не ко всем сейфам был доступ у каждого сотрудника, что естественно. Понятно, что по такому профилю частенько приходилось работать на доблестные органы правопорядка, и для полицейских заказов, на которые обычно ставили как раз Толика с Лёхой, у них имелся отдельный сейф. На всякий случай. Если бравые полицейские приедут забирать свои материалы, им совершенно не нужно совать нос в заказы от лиц гражданских. Но доверять ключ от сейфа бездельнику Лёхе было всё равно что выкинуть его, потому Толик предпочитал держать ключ при себе. — Итак, расскажи же мне... А что это за тома на столе? — Ты проник в суть вещей, друг мой Толик! Это тома дела. Уголовного, прикинь? — И нахуя они нам? — Да нахуй не сдались, какой-то дебил зачем-то нам их прислал. Посылкой. Почтальон ругался как сапожник, пока приволок. Оригиналы, представляешь? Я проверил, подписи и печати все синенькие. — А что оценивать-то, прислали? — На удивление да. В пакетике с надписью «улика 4». Идиоты какие-то. Не, ты послушай, послушай, какой слог! А логика, логика изложения! «Слепкова сидела в кресле, придвинутом к столу, уронив голову (в скобках: разбитую) на столешницу. На стене перед Слепковой — пятно крови приблизительно круглой формы, размером 8х11см. На запястьях рук — ссадины, напоминающие следы тугой верёвки, которой предположительно были связаны руки. Сама верёвка не обнаружена. На спинке кресла — два кусочка черепа с длинными волосами (в скобках: как у Слепковой), один 0,5х0,6см, второй 0,3х0,4см. Глазные яблоки залиты кровью, на лбу гематома 6х7,3см. В дальнем правом углу комнаты — большая лужа крови непонятного происхождения (см. фото 3 с линейкой). На столешнице — кровавые отпечатки рук, предположительно Слепковой, потому что руки Слепковой заляпаны кровью. На документах, лежащих на столе, — кровь и мозги». Мозги, ты вдумайся, Толик! Мозги! Наверное, того усталого мента, который это писал, не приходя в сознание. Возможно, незадолго до того получив молотком промеж глаз, предположительно от начальства. — Лёха, да погоди ты! Нам что, прислали оригинал уголовного дела, и ты, вместо того чтобы кипеш поднять, сидишь его читаешь? Тебе делать нечего? — Анатолий Борисович, ты зануда. Я позвонил по указанному в деле телефону... тьфу ты, господи, стиль перенимаю, короче: следак в отпуске, никто ничего не знает, отстаньте, гражданин. Что ещё я должен делать, по-твоему? — Оценивать, что там надо оценить? Лёха досадливо поморщился. — Да было бы что оценивать, бижутерия вульгарис, красная цена четыреста рублей, кулончик на цепочке, девочка тринадцати лет может решить, что золото. Кулончик красивый. Заключение напишу, не смотри на меня так, мне интересно, что там с этой Слепковой случилось! Толик накрылся фейспалмом и, оправдывая свою репутацию зануды, проследил, чтобы, когда чтение однообразных документов Лёхе наскучит, он запер все несчастные восемь томов в сейф. В конце концов, если в полиции судьбой этой посылки никто не заинтересовался, им-то что, больше всех надо, что ли? Второй акт комедии они с Лёхой имели удовольствие наблюдать двумя неделями позднее, когда следователь Ясеневский изволил выйти из отпуска и обнаружил исчезновение восьми томов уголовного дела. Когда он позвонил, трубку снял Толик, и ему не сразу удалось понять, кто это вообще и чего он хочет: бедняга заикался и мямлил что-то довольно невнятно. Наконец, разобрав слова «дело» и «восемь томов», Толик радостно воскликнул: — А, вы следователь? Ясеневский? Из отпуска вышли? Облегчённо-счастливое лопотание в трубке подтвердило его догадку, и Толик пригласил господина следователя в гости: заодно, мол, и экспертное заключение заберёте, вместе с остальным делом. Следователь Ясеневский оказался весьма любопытным представителем живой природы: лицо у него было бледно-зелёное, под огромными испуганными глазами залегли тёмные круги, а руки мелко тряслись. — Я... Дело... — предпринял он ещё одну попытку объясниться, но потому махнул трясущейся рукой, достал удостоверение, уронил его, поднял и всучил Толику. — Восемь томов, — выдохнул несчастный, и выражение его глаз стало таким, что сжалился бы, наверное, и офицер гестапо. — Совершенно верно, восемь томов, — подтвердил Толик. — Сейчас отдам, только вы это, на всякий случай бумажечку мне напишите, что забрали их. А то мало ли, в машине забудете или в кафешке, а мы виноватые потом окажемся. — Зануда ты! — с укором сказал Лёха и поставил перед беднягой следователем гранёный стакан, наполненный прозрачной жидкостью. — При исполнении же человек! — Сегодня можно, — со значением произнёс Лёха. Следователь что-то согласно мугыкнул, хватанул стакан залпом, присел и наконец смог отдышаться. — Спасибо вам, парни, — сказал с чувством, — я уж думал, поседею нахуй. Стажёр, мать его, расстарался! Я ему велел материалы на оценку отправить, он и... отправил, дебил! Даже копии не оставил! Да чтоб я хоть раз ещё что-то кому-нибудь поручил... Да чтоб я... Эх! Лёха сочувственно похлопал следователя по плечу. — Да чо уж там, у нас, что ли, идиотов-стажёров не бывает? Бедолага обнимался со своими восемью томами, как с потерянными в детстве родственниками, только что слезами их не поливал. Потом он уехал, пообещав Толику с Лёхой золотые горы за помощь и человеческое понимание. — Вот бывают же идиоты, — покачал головой Лёха. — А потом мы удивляемся, что у ментов всё наперекосяк, — поддакнул Толик. И они углубились в работу, старательно не вспоминая собственные косяки, достойные увековечивания в анекдотах про дебилов. Ведь если о них не вспоминать, то их вроде бы и нет, правда же?