В работе писателя главное что? Вдохновение, конечно! Без правильного вдохновения писатель ничего не напишет и даже не притронется к ручке с бумагой или клавиатуре ноутбука. Вдохновение может прийти из ниоткуда и уйти в никуда.
Генри Миллса вдохновлял звук дождя за окном, шум листвы, аромат кофе, шелест тканей. В общем все, что носило эстетично-теплый характер. Каждый раз Генри нуждался в правильном вдохновении для того или иного сюжета, и на одну книгу его хватило, а вот следующий бестселлер все никак не появлялся и о славном писателе стали забывать.
Миллс решил попробовать себя в темном нуарном детективе, действие которого хоть и происходит в нашем времени, атмосферой напоминал какие-то криминальные девяностые. И какой же детектив без девушки, которая сначала кажется второстепенной фигурой, а потом…
— Точно! Девушка! Нужна девушка! — воскликнул Генри, подскочив на стуле после долгих изучений монитора ноутбука с оборванной на середине главой.
Не перебивай! Так вот, девушка сначала будет казаться второстепенным персонажем, который, на первый взгляд, просто так, для «красного словца», но на самом деле она станет гвоздем программы и весь сюжет закрутился вокруг нее.
Девушка. Ему нужна девушка. Для книги, естественно, а может и для жизни тоже.
— Красивая, — перво-наперво подметил Миллс. — Утонченная, холодно-притягательная. Как Снежная королева, — Генри продолжает размышления, расхаживая по комнате с блокнотом и карандашом, пытаясь сделать наброски будущей героини. — «Пухлые губы растягивались в хищной улыбке, когда она смотрела на чудака, сидящего на скамейке с газетой двадцатилетней давности в руках и в шляпе-котелке, сплющивающей его белокурые волосы…» — проговаривает писатель, выштриховывая на блокнотом листе силуэт девушки и отдельно — ее губы, растянутые в улыбке. — Она должна быть розой, погруженной в яд. Ядовитая. Сводящая с ума. Медленно душащая свою жертву. Как… как… — тут Миллс замирает в центре комнаты и выкрикивает, вознеся взгляд на ладонь с карандашом, устремленную к потолку: — Айви! Темноволосая девушка с ядовитым блеском в глазах.
О да! Эта девушка однозначно подходила на роль роковой женщины. Айви Белфри. Даже имя звучит загадочно и пропитано тайнами, запертыми на замок в самом дальнем углу души девушки. Она соблазнительна, элегантна и в меру стервозна. Идеальный сосуд с идеальным балансом качеств девушки, вокруг которой закрутится сюжет.
За окном, под которым находился рабочий стол Генри, лениво плыли осенние облака, окрашенные в такой же огненно-рыжий как деревья на улице. Душный воздух с пряным запахом прелой листвы и, кажется, корицы медленно вползал в обитель писателя, навевая новые и новые мысли. О, Айви! Знала бы ты, что поработила этого трудягу, став «гвоздем программы» в его книге. Возможно, она знала.
В квартире Миллса полтора часа раздавалась отбивка пальцев по клавиатуре. Строка за строкой новая героиня, получившая мягкое имя Шерле, становилась все более соблазнительной и прекрасной. Совершенной. Идеальная фигура, жесты, манеры, речь — все, что можно назвать идеалом Миллса. Давайте сделаем вид, что забыли, кто является прототипом Шерле.
Когда писатель почувствовал, что шея затекла, а глаза уже не фокусировались на клавиатуре, он решил пойти подышать свежим воздухом и, возможно, встретить в парке Белфри, где она часто бывает после работы.
Сумерки уже вступали в свои права и на улицах загорелись фонари. Окна домов тоже поочередно загорались, наполняя переулки мягким жёлтым светом. Генри однозначно любил осенние вечера, когда под ногами шуршат листья, лицо обдает ещё еле теплым ветерком, а над головой — бескрайний бархатно-синий небесный купол, усыпанный миллионами звезд-бриллиантиков, разрезанный узорами листьев.
В это время на улицах много людей, спешащих с работы домой, толпящихся на остановках и на переходах. Генри никуда не спешил, а лишь наслаждался происходящей суетой, которая тоже имеет отдельное место в его детективе. Исчерчивая мерными шагами улицы, писатель настиг свой любимый уголок парка, то была скамейка под большим старым дубом, с которой можно было наблюдать, кажется, за всем миром. Одинокий тусклый фонарь подсвечивал это местечко и это как назло кстати для Генри в этот момент, он достал из сумки блокнот и карандаш и продолжил наносить штрихи на лист, вырисовывая фигурки своей новой героини, делая рядом маленькие приписки, описывающие происходящее. Так, например, в самом центре листа появился яркий набросок, если можно так назвать штриховку, сделанную простым карандашом, как Шерле подходит к главному герою, повиливая соблазнительными бедрами, до середины стянутыми кожаной юбкой-карандашом, цокая высокими шпильками, которые, казалось, были продолжением той черной полоски, на темных полупрозрачных чулках, «разрезающей» изящную ножку.
«Секретное» место Миллса было довольно востребовано его «вдохновением на шпильках», после работы в 20:43 она старалась приходить к дубу и просто сидеть, «пахая» землю дорогими шпильками, размышляя о своем. И сегодняшний день, точнее вечер, не был исключением. Как по волшебству в не-магическом-мире писатель и его муза встретились, их прямые пересеклись.
Карандашный набросок сошел с листа и вот в нескольких метрах от себя Генри видит Айви Белфри — ту самую, на десятисантиметровых каблуках, в узкой, короткой юбочке, в косухе с шипами на плечах, черным кружевным чокером, стягивающим белую шейку, и губами, все также растянутыми в хищной ухмылке. Писатель улыбается приближающейся девушке и забывает о том, что на его коленях лежит блокнот с изображением очаровательной «Шерле».
— Привет, чудик, — усмехается брюнетка.
— Здравствуй, Шерле… — Генри на секунду выпадает из реальности, поняв, что сказал что-то не то. Айви оборачивается, вдруг парень не с ней вообще, но, не заметив никого за собой, удивлённо смотрит на писателя, указав на себя ладонью, словно спрашивая: «Ты мне?» — Айви. Извини, — Генри усмехнулся своей ошибке.
— Да уж, впервые меня называют другим именем, — Белфри качает головой и садится на скамейку рядом с Миллсом. — Что рисуешь? — девушка указывает на блокнот.
— А… да ничего… просто, — замялся парень, пытаясь куда-нибудь деть блокнот… и себя. Книжка безжалостно падает, но Айви успевает ее подхватить и отвернуться от Генри так, чтобы он не выхватил блокнот у нее.
— Айви! Чертовка, отдай! — Миллс пытался дотянуться до вещи так, чтобы не навредить брюнетке и своему драгоценному артбуку.
— Ну блин, что там такого? — засмеялась Белфри, пролистывая зарисовки и… — Ага-а, — тянет она, наткнувшись на листы с пометкой «Шерле».
Генри понял, что уже поздно отбирать у прыткой Айви свою книжку, решив смириться с происходящим. Он откидывается на спинку лавочки, скрещивает руки на груди и поджимает губы, наблюдая за тем, как брюнетка изучает наброски.
— Это же я, черт побери! — подытоживает девушка, ткнув коготком в последний набросок. — Ты следишь за мной?!
— Нет, не слежу! — с каким-то наездом восклицает Генри. — Просто я пишу новую книгу и мне нужна была девушка… — Айви снова удивлённо смотрит на парня. — В детективах же всегда есть роковые дамы, — подмечает писатель, усмехнувшись.
— Ну ладно, — как-то недоверчиво произносит Айви, вернув хозяину его блокнот. — С тебя первый экземпляр с автографом! — ставит условие она.
— Хорошо, — кивает парень, убрав блокнот обратно в сумку.
— И вот ещё что, — Айви принимает такую же позу, что и парень, смотря ему в глаза. — Ты не станешь ее убивать!
— Это уж как получится, — смеётся парень. Айви смеётся в ответ.
Через минут сорок Генри проводил Айви домой и направился к себе. Теперь у него было ещё больше вдохновения и желания писать свой нуарный детектив, который получил название «Роковая девушка».
***
Спустя полгода
Первые полосы всех журналов пестрили рецензиями на книгу Генри Миллса «Роковая девушка», киноиндустрия словно сорвалась с цепи и каждая кинокомпания хотела перекупить права на экранизацию, книга стала самой продаваемой всего за месяц!
«Генри Миллс снова вернулся на полки магазинов и побил все рекорды прошлых продаж почти в пять раз! Его книга уже переводится на десятки языков!» — вещают новостные каналы и радиостанции.
Генри сидел на кухне и не верил своим глазам и ушам, он никак не мог принять тот факт, что наконец-то пережил «писательский кризис» и исполнил свою мечту стать популярным автором, но он не знал, что станет популярным в детективе.
В коридоре послышались шаги и сонное посапывание и вот через мгновение на входе в кухню стоит очаровательная девушка, ещё не полностью проснувшаяся, но уже такая милая и идеальная в шелковой комбинации нежного лавандового цвета. Милашка потягивается и, поправив волосы, произносит:
— Доброе утро, чудик.
Генри поднимается со стула, подходит к девушке, приобнимает за талию и, чмокнув в пухлые губки, не растянутые в хищной ухмылке, произносит:
— Доброе утро, моя Шерле. Моя Айви Белфри.
