Моему палачу

— Тетя Морган! Тетя Морган! — звонкие детские голоса неожиданно наполняют дом и уже через мгновение по обе стороны от меня возникли две чудные девочки. Дьявольские огоньки в их желтых глазах не сулили ничего хорошего, а до безумие одинаковые ухмылки только подтверждали опасения. — Чего надо, чертята? Кого в этот раз довели быстрее: маму или бабушку? — я не отрываясь смотрела как по стенкам сферического бокала стекает восхитительный Шираз насыщенного багрового цвета. — Обеих! — — Надо же, делаете успехи, моя школа. И все же, что понадобилась моим любимым племянницам от их очень плохой тети! — чуть ли, не прокричав последнюю фразу, я тут же получила ответную реакцию: недовольное бурчание мамы и цоканье сестры. Все-таки отставив бокал, я повернулась к близняшкам, готовая к любому исходу событий. По крайней мере я так думала, но… — Расскажи, кто такой Алекс? — к такому жизнь меня не готовила. Бросив гневный взгляд в сторону террасы, я судорожно пыталась придумать, чтобы такого ответить Елене и Маргарет дабы уйти от этой темы. Заметив, что этот фрагмент моей бурной молодости очень волнующий и болезненный для меня, эти исчадия ада явно настроились услышать эту историю, ведь они так мало знают о жизни своей тетушки. Вот знайте какое преимущество есть у взрослых людей перед детьми? Это возможность купить алкоголь без всяких проблем и в любой неудобной ситуации, когда вы не знаете, как объяснить ребенку тот или иной момент или же вам просто лень, сказать одну очень универсальную фразу: — Рано вам еще такое слушать, подрастете, тогда расскажу. — все, наверное, видели тысячу раз такой типичный момент из вселенной фильмов про супергероев или же из простого боевика, когда главный герой идет по улице, сзади него взрывается здание, а он даже не оборачивается, пытаясь выглядеть максимально круто, хотя на самом деле чуть не наделал в штаны от испугу. Так вот я сейчас чувствовала себя этим самым главным героем. Кое-как пережив семейный сбор, который мама устраивает каждый месяц, я с огромной радостью вернулась в свой укромный уголок с чувством выполненного долга: ни с кем не поругалась. Я люблю свою семью и сделаю все, чтобы родные были счастливы, но мы слишком разные. Разные интересы, взгляды на жизнь, возраст в конце концов. Если старшая сестра еще смирилась с моим выбором жизни, то мама сдавать позиции не собирается. Благо на помощь всегда приходит отец. Он, конечно, тоже не в восторге от того, кем я стала, но хотя бы не пытается воспитывать. Квартира приветливо встретила меня бархатной тьмой, холодом и уже ставшим таким родным запахом фруктового чая. На ощупь добравшись до комнаты, я словно кукла рухнула в кресло напротив большого окна. Казалось, что темнота, испугавшись лунного света, что так старательно освещал комнату через открытые окна, ломится внутрь меня, ища спасения. И она его там нашла. Разум постепенно отключался, унося за собой весь хаос мыслей, даря долгожданный покой. Но кое-что все же осталось в моей голове — это вопрос девочек. Их звонкие, прекрасные детские голоса в миг превратились в рычание монстра, который, словно мантру, повторял одно и тоже: ну же, тетя Морган, расскажи нам про свою первую любовь… Резко поднявшись с мягкого друга, я за секунды оказываюсь около старого, пыльного шкафа. Поворот, табурет уже занял свое место. Шаг, и вот я смотрю на идеальное место для шхеры: самая верхняя полка, самого высокого шкафа. Посеревшая от времени и огромного слоя пыли, маленькая коробочка, напоминавшая шкатулку из фильма ужасов, одиноко стояла в дальнем углу ожидая своего часа. Вернувшись в любимое кресло, я аккуратно стряхнула пыль, борясь с приступом аллергического кашля. Пять лет назад я последний раз открывала этот тайник. Пять лет назад я последний раз рылась в памяти. Крышка заветной коробочки аккуратно опускается на пол. Одно движение руки и теплый мерклый свет, стоящего рядом торшера, выхватывает из темноты содержимое бонбоньерки. Воспоминания постепенно наполняли внутреннюю пустоту, унося далеко в прошлое. Невесомо касаясь, будто боясь обжечься, я медленно обвила каждый предмет. Два билета в театр на «Мастер и Маргарита», мой первый спектакль. Аккуратно свернутый листочек, что хранит твой первый стих. Парочка полароидных фотокарточек, спрятанных за веточкой сухой лаванды и письма. Шесть небольших идеально сложенных конвертиков цвета виридиан темным пятном выделяются на общем фоне. В этот раз память сыграла со мной злую шутку, пробуждая самое сокровенное и светлое чувство, что я так старательно пыталась сохранить в первозданном виде. Ненавижу себя за эту слабость… Оказавшись за письменным столом, мне чудом удается найти ручку и пару листов в том бедламе, что творился на нём. Глубокий вдох. Выдох. «Знаешь, а я ведь все еще помню тот день. Помню ту случайную встречу, тот мимолетный взгляд, что врезался в сердце, наполняя странным и неведанным мне чувством. Помню твою ухмылку и забавный принт на футболке. Помню все… Это был один из тех дней, когда всё, что могло пойти не так, пошло не так. Ссора с родными, потеря любимой книги и очередной вечер одиночества. В тот момент мне казалось, что жизнь не имеет смысла и мысли о суициде уже не казались такими плохими. Не спеша я бродила по улочкам небольшой провинции, стараясь забить голову любой увиденной мелочью, любым объявлением, чем угодно лишь бы удержаться от соблазна пополнить ряды русалок, становясь самой обсуждаемой новостью месяца нашего небольшого городка. Остановившись около старенького домика, я с нескрываемым интересом изучала его. Красный кирпич идеально сочетался с деревянными окнами, подвесными уличными светильниками медного цвета и прекрасными Качими, что подобно снегу усыпали овальную клумбу. Кажется, тогда во мне начал зарождаться эстет. Очарованная этим видом, я не заметила, как ты, выйдя на крыльцо соседнего дома, прожигал меня своим ледяным взглядом. Окликнув по имени, ты быстро оказался рядом, окутывая запахом чернил и жженой бумаги. Окинув тебя взглядом, я отчаянно пыталась вспомнить от куда мне так знакомы эти глаза и ухмылка. Неожиданно совсем рядом послышались крик и звуки бьющейся посуды. Ты молча взял меня за руку, уводя в сторону леса. — Господи, Морган, ты как всегда не вовремя, — и я узнала тебя. Дойдя до детской площадки, спрятанной за парочкой деревьев, где мы играли с тобой когда-то в детстве, ты, подарив мне мимолетное объятие, пробурчал что-то вроде: «рад тебя видеть». Постепенно вспоминая забавные моменты из детства, я не отрываясь смотрела на тебя, отмечая, как ты изменился: хомячьи щеки уступили место острым скулам, короткий ёжик на пару с ухмылкой придавали некую дерзость, а высокий рост делал тебя явным фаворитом среди остальных мальчишек. Моё сердце сделало кульбит и, пропустив удар, забилось с невероятной силой. Это всё напоминало дурацкую сцену из дешевых романов, что так любила сестра. Но не успели бабочки в животе начать свои игрища, как ты, извинившись, быстро направился в сторону дома, услышав очередной крик… Если бы я знала тогда, чем это все оберется, убежала бы. Как можно дальше, как можно скорее, не смея обернуться на твой зов. Но я осталась, тем самым подписав себе смертный приговор, который ты так прекрасно исполняешь. А ведь я любила тебя. Искренне и до безумия преданно я ждала взаимности долгие годы, измученная постоянными мыслями о тебе, глотала слезы по ночам, когда ты хвастался очередной девушкой, читала все твои стихи наизусть, мечтая, что когда-нибудь ты напишешь его для меня…и ты написал. Однажды, вырвав из меня из ада собственных мыслей, ты всего лишь за каких-то пару лет смог сделать меня самой счастливой девушкой на планете, когда даже самое банальное сообщение вызывало во мне бурю неконтролируемых эмоций. Настолько сильную, что после нее не останется ничего, она сжигала меня дотла. И вот, вновь сидя в гордом одиночестве, после очередного такого «пожара» я осознала, что никогда не смогу забыть тебя, никогда не смогу от тебя избавиться». Отчаяние и мерзость к самой себе от собственной беспомощности заполнила пустоту внутри, делая меня абсолютным рабом твоей личности. За долгие двадцать два года я убедилась в том, что дьявол реален. И это не маленький красный человечек с рожками и хвостом. Он может быть прекрасен, ведь он падший ангел. И был любимчиком Бога. Ты — мой дьявол… Ты — мой палач…» Подписав в уголке дату, я несколько раз аккуратно сложила листок. Приятное чувство легкости пришло сразу же, как я запечатала письмо в конверт. Подписав черными чернилами на обратной стороне «Моему палачу», я еще некоторое время смотрела на этот маленький прямоугольник, осмысливая случившиеся. Кажется, у наркоманов это называется срыв. Усмехнувшись собственному сравнению с этой категорией людей, я положила конверт в бонбоньерку, снова пряча её на верхнюю полку шкафа. — До встречи.