Сберегу

- Ребята, совсем забыл. Это наш новый воспитанник - Алексей Пантелеев. Вы уж примите его как следует... - тараторит ВикНикСор, закрывая за матерью дверь.   Черных впервые видит его через грязное стекло окна, которое уже давно не мыли. Пантелеев кажется ему немного напуганным, но виду не подаёт. "А он не такой как они.,"-невольно проносится в голове Янкеля...     Ребята ведут себя по-хамски с матерью ВикНикСора, обворовывают её. Нагло едят её лепёшки, смеются.     Черных сидит на кровати, прижавшись к железной спинке и смотрит на всё "действие" со стороны. Вдруг он замечает черномазую макушку, торчащую из под одеяла. Лёша. Он тоже был в стороне. Так, значит, воспитан. Бывший гимназист. Ещё и стишки пишет! Нет, долго ему в ШКИДе не пробыть, порядков не выдержит...     Пантелеева силой вытаскивают с кровати и заставляют стоять босым на холодном полу. - Нельзя старую женщину обворовывать! - упирается Алексей. - Граждане шкидцы! Небывалый случай! В нашей республике появилась ангелоподобная личность! - кричит Японец. - Идиотина! - вырывается у Лёши.   Один против шайки. Казалось бы, нечестно. Но что толку говорить о чести вчерашним беспризорникам. Кто-то громко кричит: - Тёмную гаду! Тёмную!    Гимназиста толкают на кровать и накрывают простыней. Японец выключает свет и все мальчишки бросаются бить бедного Пантелеева. Эта анархия продолжается до тех пор пока в комнате не включается свет и Купа не видит у выключателя высокую фигуру Виктора Николаевича. Он медленно подходит к кровати, на которой лежал Алексей и безэмоционально говорит: - Иди за мной...    ВикНикСор выходит из комнаты, а за ним и Пантелеев, натягивая рубашку на окровавленную пижаму, и вытирая кровь из носу. - Теперь настучит на нас. Факт. - произносит Цыган. - Конечно настучит. - встревает Черных. - Пантелеев - это вам не я! Он не будет перед вами хвост подгибать!    Алексея сажают в изолятор и у Черных впервые сжимается сердце. Почему не помог? Не хотел? Или не нужно было? Он и сам не знал, но чувствовал себя виноватым.    Три дня он приходил к обшарпанной двери изолятора и, постояв с пять минут, запускал руку в пшеничного цвета волосы, взъерошивал их и уходил. Этот парень определённо вызывает у него противоречивые чувства...     Несмотря на убеждения учителей, даже после изолятора Лёшу почти все сторонились, кроме Гриши и ещё пары мальчишек. Прячась на переменах в туалете, Алексей не шёл на контакт.     Вот и сейчас он стоит, опершись руками об раковину и смачивает водой так и незажившую губу. Григорий осторожно стучит в старую дверь, заставляя Пантелеева обернуться. - Янкель, ты чего? - Проверить зашёл. Как ты тут? - Нормально. - отворачивается брюнет, вытирая кровь с нижней губы. - Не три. Ты так только хуже сделаешь, дай я.    Черных подходит ближе к гимназисту и достает из кармана платок. Он осторожно вытирает алую жидкость со рта Пантелеева, заставляя его залиться краской. - Ну вот и всё. - заключает Черных. - Кажется, крови больше нет. - Спасибо. - тихо произносит брюнет и улыбается уголками губ.    Григорий отходит от брюнета к окну и достает из кармана штанов спички и самокрутку. Он неспеша затягивается сигаретой и выдыхает белые клубы дыма. - Трудно тебе здесь. - Чего? - не понимает Пантелеев. - Лёш, ну я же вижу, как тебе нелегко...    Алексей медленно опускает голову и теребит край чёрной рубашки. Гриша вновь подходит к нему и кладёт руку на плечо брюнета, затем протягивает ему сигарету. Пантелеев молча затягивается и выпускает дым через ноздри. - Лёш, ты только не прячься больше. Если опять приставать будут-меня зови, хорошо? Я уж с этой ватагой договорюсь. - Хорошо. - отвечает Лёша и вытирает рукавом нос.    Они так и стояли и курили одну самокрутку на двоих, пока Пантелеев вдруг осторожно не прижался щекой к груди Черных. Гриша сначала немного опешил, но потом тоже обнял его и уткнулся носом в ухоженные волосы гимназиста. Пантелеев был немного ниже и Черных было удобно целовать его в макушку, а Алексею упаиваться запахом Янкеля, отдающем дешевым виноградным табаком. И их уже не беспокоило ни отрытое настежь окно "для курения," ни растаявшая на грязном кафельном полу сигарета. Им только и хотелось вот так стоять и обниматься и всё равно что скажут учителя и "шкидцы!" - Лёш, я тебя никому не отдам, слышишь? - Я знаю...

И не надышаться тобою мне, И не убежать , мы на одной волне. Нас не удержать, мы станем нежней, Я всё смогу. Я тебя найду среди сломанных стен, С нас небо рисует странные тени И мы с тобою танцуем в этой пустоте, Я тебя сберегу...