Ее Джек

Джек живет на своей работе и не спит нигде кроме. Энвен немного злит, что их встречи проходят где-то там, а не в ее комнате. Ее, бледно-зеленой, пятиугольной и с бешеным количеством подушек на кровати. У Джека хорошо, но у нее - лучше. За исключением того, что за стеной спят родители. Энвен наливает себе кофе и присаживается на краешек его рабочего стола. Джек сидит в своем кресле и руки держит за головой. На Энвен только ночнушка - легкая и короткая, а Джек щурится: - Гвен сейчас будет. - И сколько у нас минут? - спрашивает Энвен, постукивая пальцами по столу. - Не больше двух, - отвечает Джек и отъезжает на кресле подальше от нее. Вид у него серьезный, такой, что, если не знать, то можно подумать, что Джек гонит ее домой. Но Энвен знает его - всю свою жизнь. Знает все, что нужно знать, чтобы понимать с одного взгляда, о чем Джек думает. Она отставляет огромную кружку с кофе и идет к нему. К своему Джеку - со встречами посреди ночи на его работе, с переплетенными руками за ужином у них дома так, чтоб никто не видел, с поцелуями на кухне, сексом в ее комнате, пока родители заняты рассказами Рекса, с кофе в его кабинете из огромных кружек и расследованиями загадочных вещей в Кардиффе по воскресениям. На коленях у ее Джека всегда удобно и смешно, в его объятиях - уютно и весело. Энвен смотрит на часы позади него и засекает две минуты. Дарит Джеку невесомые поцелуи и дразнит съехавшей набок ночнушкой. Расстегивает пару пуговиц его рубашки и тихо шепчет: "Приходи ко мне, как закончите ловить своих монстров". Руки Джека не успевают проникнуть к ней под ночную рубашку - Энвен выскальзывает из его объятий, забирает его браслет с телепортом со стола и исчезает. * Она валяется на ковре в своей комнате и смотрит на часы чуть ли не все время. Проходит час, два и начинается новый день. Отец несколько раз заходит пожелать ей спокойной ночи, а после из-за стенки вместо телевизора слышится его храп. Мама не возвращается, телефон не звонит. Энвен мучает свою ночнушку, то поднимая ее чуть-чуть, то отводя в сторону. Ей остро не хватает Джека. У нее на потолке зеленые тени, во рту пересохло, а все мысли лишь в одном направлении. Ее стол завален конспектами и университетскими учебниками, под кроватью фантики, но Энвен даже не думает все это убирать. Джек позвонит и предложит прийти к нему. Точнее, заманит ее к себе, притянет, как магнит, как паук, затянет в свою паутинку и больше не выпустит - до утра. Джек храбрый и безрассудный, но отчего-то очень боится ночевать у нее. Энвен перекатывается со спины на живот и вытягивает вперед руки, пытаясь достать один из валяющихся на полу у комода фотоальбомов - с красно-зеленой обложкой. Энвен любуется первой фотографией в альбоме - пятилетняя она сидит на плечах у Джека и держит в руках водяной пистолет, заглядывает на следующую страницу - мокрый отец вытирает полотенцем свой ноутбук. Веселый у нее выдался день рождения в тот год... От воспоминаний ее отвлекает пришедшее сообщение от Джека. Энвен лениво поднимается и нажимает кнопочку на браслете, чтобы оказаться снова в Торчвуде. Джек, очевидно не ожидавший ее так быстро, стоит в одних только брюках и ищет чистую рубашку. - Да забей ты, - Энвен подходит ближе и отвлекает его от поисков. - Всех поймали? - Абсолютно. - Герои. - Несомненно. - Это надо отметить. - Ты, кажется, приглашала. Энвен не успевает удивиться - Джек просто тянется к своему браслету, который по-прежнему на ее руке, и одним нажатием на нужную кнопку отправляет их прямо в ее комнату. В комнату, где царит недельный бардак. Ей стыдно - безумно стыдно. И даже щеки краснеют, что случается очень редко. Они падают на кровать - хорошо, что почти ничем не заваленную. Энвен чувствует тяжесть Джека на себе, его опьяняющий запах и его руки на своем теле, но думает только о том, что на ковре раскиданы вещи. Джек говорит ей что-то и целует, Энвен отвечает, а смотрит по сторонам - немного рассеянно. Она чуть приподнимается, чтобы дать Джеку спокойно стянуть эту ее дурацкую ночную рубашку и тянет чуть дрожащие руки к его брюкам. Джек вдруг отстраняется и смотрит на нее осуждающе и серьезно. А Энвен понятия не имеет, о чем он сейчас думает. - Энвен, я и так знаю, какой у тебя в комнате бардак. Я работаю с твоей мамой, забыла? Он смеется, и Энвен сразу легче. Ночнушка летит куда-то к альбомам, брюки Джека - к окну. На часах чуть больше двух. * Утро врывается неожиданно, словами "Вставай, Энвен!" и мамой в дверном проеме. Джек лежит рядом, под одним с ней одеялом и в пол голоса ругает себя за то, что проспал. Энвен ждет нравоучений, каких-то разборок или чего-то в духе "Джек, тебе две сотни лет, а ей и двух десятков-то еще нету!". Но мама просто смотрит на них, ведет плечом и немного растерянно поправляет волосы. А потом уходит, аккуратно прикрыв за собой дверь. И ни Энвен, ни Джек, забывшиеся в поцелуях и запутавшиеся в простынях, не замечают слезы на щеках Гвен. Впрочем, может оно и к лучшему. Энвен не мучают вопросы, а Джека - совесть. Они вместе и им хорошо. А у Гвен есть Рис. Всегда есть.