Желание

Когда Гэвин смотрит на Ричарда, то ему хочется сдохнуть и убить кого-нибудь. Желательно не живого и механического, напичканного различными нахуй никому не нужными функциями. Ему хочется вылить горячий свежий кофе из кофемашины на кофеварку с холодными серыми глазами, которая принесла этот самый кофе, портя идеальный белый цвет его костюма. А ещё ему хочется затащить этого ебанутого андроида за ближайший не просматриваемый камерами угол и целовать его до боли в губах и сладкой дрожи в коленях. Было бы прекрасно, если бы только поцелуями не ограничилось. Но Рид может только смотреть на широкую крепкую спину искусственного человека и дрочить-дрочить-дрочить, сидя дома и представляя, как он ебёт своего высокомерного механического напарника. Или как самый охуенный напарник грубо имеет его во все щели, не сдерживая себя. У Гэвина куча фетишей, отсутствие тормозов и странное чувство в груди, но границы он соблюдать умеет и, чёрт возьми, как это поразительно для него — держать себя в руках. Когда Гэвин злобно рычит и огрызается, взглядом метая молнии или, внезапно, тепло улыбается, смягчаясь буквально на мгновение, становясь до сотни сбоев в минуту красивым, Ричард хочет стать девиантом и изнасиловать напарника в ближайшем переулке, заламывая чужие руки и с силой насаживая человека на свой механический, но от этого не менее чувствительный, член, а потом нежно выцеловывать каждый сантиметр его повреждённого тела в знак извинения. Ричард понимает, что он очень и очень близок к девиации из-за этого человека, из-за того, что он может хотеть, но RK понимает, что это ни к чему хорошему не приведёт. В первую очередь для Гэвина. Когда Рид звонит Ричарду из какого-то дешёвого бара и заплетающимся языком называет адрес, прося себя забрать, то второй бросает все свои дела и вызывает такси. Гэвин не так уж и часто ему звонит. Ещё реже он что-то просит, кроме кофе, конечно же. Тириум будто стал горячей, а чувства острей. Гэвин. Позвал. Его. Помочь. Такси, слава RA9, приехало довольно таки быстро. Почти так же быстро оно доставило мигающего жёлтым андроида на место. RK попросил подождать его и направился в бар. Деревянный, простенький, с очень сомнительной репутацией и точно такими же клиентами. Как раз место для такого отбитого на всю голову и конченного, как Гэвин. Ричард быстро нашёл своего напарника, полулежащего за дальним столиком и подошёл к нему, кладя руку на плечо. На столе стояло несколько пустых бутылок из под чего-то крепкого и полицейский жетон, который Гэвин быстро, хоть и сильно запутываясь в рукавах, убрал. Человек вздрогнул и посмотрел на андроида затуманенным взглядом. Он положил свою немного дрожащую руку на ладонь Рича, в его глазах плясали черти, и уже через мгновение Гэвин тащил андроида за собой в сторону выхода, спотыкаясь о свои ноги, что-то пьяно бурча под нос. Когда до выхода на улицу оставалось пару метров, он сильно сжал ладонь на руке андроида и прижал того к себе, увлекая в быстрый и горячий поцелуй, отдающий алкоголем и стерильной чистотой. Его вело. Как же его, блядь, вело. От собственных пошлых мыслей, от по-животному дикого взгляда андроида, от быстрого красного мигания диода и от тёплого искусственного языка, трахающего его рот. Гэвин глухо стонал, когда андроид прокусывал его губы и зализывал раны, когда Ричард сжал его в крепких объятиях, притягивая детектива как можно ближе к себе, когда он сам обхватил лицо RK и под его руками медленно расползался скин, развратно оголяя белый пластик. Рид знал, что, возможно, утром он пожалеет об этом, ведь у него чертовски отличная память. Особенно, когда он пьян. Но сейчас ему было глубоко похуй на завтрашнего себя. Главное то, что андроид уверенно толкает его к выходу, на свежий воздух, а затем к оставленной машине такси. По пути домой, на заднем сидении авто, они не могли друг от друга оторваться даже на мгновение, ведь они так давно хотели этого. Ричард покрывал шею пьяного напарника укусами и засосами, от чего последний задыхался, блаженно закатывал глаза и судорожно хватал напарника за плечи, теряя последние крупицы рассудка. Дома у Ричарда основательно снесло крышу. Он набросился на человека с животной жаждой, вжимая его в стену и разрывая одежду на кусочки. Он хотел всего Гэвина, без остатка. Он метил его алеющими укусами, подтягивал за ягодицы к себе и вжимался своим пахом в его. Руки давно блуждали по такому одновременно восхитительно красивому и неидеальному телу, сжимая всё что можно, проверяя, насколько детектив пиздатый. А Гэвин не отставал, на мгновения перенимая первенство и накидываясь на светлый пластик, вылизывая и целуя его, посылая сладкие импульсы по всему искусственному телу. Они оба боролись за доминирование во всём, будь то работа или секс, и им эта бешеная борьба нереально въёбывалась, похлеще красного льда с виски. Когда они оказались в комнате, Ричард грубо толкнул Гэвина на кровать и навис сверху, внимательно смотря в лихорадочно блестящие глаза, желая спросить разрешение на продолжение, но им не нужны были слова, ведь эти двое понимали всё так, молча, лишь смотря в глаза друг другу. Минута, полторы, две… И они срываются, словно голодные дикие псы с цепи. Когда Ричард разрабатывал его анус, Гэвин блаженно стонал, чувствуя давление и боль, смешанные с удовольствием и радостью. Гэвин насаживался на чужие пальцы, умоляя о большем и Ричард его услышал. У андроидов вместо сердца тириумный насос, усердно качающий голубую кровь, разгоняющий её по трубкам-венам, охлаждающий биокомпоненты. И RK900 не исключение. Но, несмотря на это, у RK900 всё внутри горит, разрывается и тянет, охлаждается буквально на мгновение, а потом снова начинает с усиленной мощностью нагреваться. Заново, ещё и ещё. Насос не справляется со своей первоначальной задачей. Но RК900 не беспокоится по этому поводу — он в принципе не должен беспокоиться. Он не беспокоится от того, что его диод ебашит красным, таким ярким, что, кажется, можно ослепнуть, если посмотреть на него. Ему плевать, что в глазах всё алое от новых, всё время появляющихся, уведомлениях об ошибках, что он словно искрится, оголяя пластик и дико ухмыляясь. Программой не предписано — он знает, но он хочет, ему это нравится. Возможно, его отправят в Киберлайф для полной диагностики и выявления ошибок, впоследствии для их ликвидации (а может для его деактивации и замены на более улучшенную модель), но ему, честно говоря, было плевать и на это. Плевать, пока голодные глаза цвета пожухлой травы смотрят на него, пока тёплые руки с силой притягивают его к себе, пока горячее красивое тело лежит под ним. Пока внутри ненасытный огонь острого желания захлёстывает все его биокомпоненты, сжигая всё, что можно и нельзя. У людей в груди тёплые, живые сердца, всё время сокращающиеся мышцы и множество органов. У Гэвина Рида внутри всепоглощающий огонь, три бутылки пива, виски и член андроида, резко входящий в его задницу. У Гэвина Рида космос на рёбрах и тёмные звёзды по всему телу, невыносимо сильное желание и жажда жёсткой ебли. До невозможности стоять на ногах, до сорванных голосовых связок, до блядской дрожи во всём теле. Он прогибается в спине настолько, блядь, сильно, что даже Ричард охуевает, что у андроида ошибку на ошибку, и насос всё усиленее качает тириум. На столько невъебенно, что RK презрительно ухмыляется, нажимая на поясницу человека и склоняясь к его шее. До хруста позвоночника, искр в глазах, приятно-болезненных ощущений внизу. Даже кибер-шлюхи из пресловутого «Эдема» не шли ни в какое сравнение с ним. Ричард с удовольствием проводит по бокам человека с оставленными им же следами, резко входит в его тело и механически рычит — контроль над собой давно потерян. Ещё тогда, когда пьяный человек, которого Ричард вернул домой из какого-то захолустного бара, прижал андроида к стене и впился в его губы голодным поцелуем, кусая до синей крови и зализывая заживающие на глазах ранки. Теперь у «тупой жестянки» окончательно сдали тормоза. Он грубо схватил детектива за бёдра и приподнял его над кроватью, будто пушинку, хотя это было далеко не так, вжимая в себя, проникая как можно глубже, заставляя человека стонать и кричать, словно он обдолбаная шлюха на подростковой вечеринке. Гэвин скребёт своими короткими ногтями по плечам андроида, раздирая ахуенно мягкую искусственную кожу, пачкаясь в голубой крови и смешивая её со своей, красной, ощущая невъебенный жар внутри и ахуенную радость предвкушения, умоляя ускориться, заставляя быть грубее, блядь-Рич-молю-не-останавливайся. А Ричарда и просить не надо, он чертовски рад исполнить даже самые грязные желания своего напарника. И даже больше. Он не видит ничего, кроме невероятно красивого, по-настоящему мужского лица напротив, не слышит ничего, кроме сорванного голоса человека под собой, не чувствует ничего, кроме сладкой дрожи детектива. Блядь-блядь-блядь! Ричард грубо раздвигает ноги детектива шире, наваливаясь на него, вдавливая в скомканную и в некоторых местах порванную постель, глухо рыча механическим голосом — динамики давно полетели к чертям собачьим. Он втрахивал Гэвина в кровать с такой силой, что в ушах заложило, а в глазах всё плыло. Человек различал лишь алый цвет, заполняющий всю тёмную комнату и своё имя среди ахуенно красивых помех. Рич-Рич-Рииич. RK900 положил одну руку на голову детектива и жадно впился в искусанные и опухшие красные губы, врываясь своим пластиковым языком и встречаясь с человеческим, а вторую опустил вниз, между телами, сжимая красный опухший член детектива, размазывая смазку вдоль всей длины и обводя выступающие вены. Рида била крупная дрожь, словно у него приступ эпилепсии, а андроид в ответ на это ещё сильнее ускорялся, буквально выдаивая из эрегированного члена оргазм. Ричард чувствовал, знал, что осталось совсем немного. Гэвин кончал долго и громко, всё его тело сводило судорогой и он ещё долго не мог пошевелить и пальцем, а андроид сильно прогнулся в спине, теряя буквально весь скин и отправляясь на быструю перезагрузку. Системы не выдержали такого жара и желания. На утро Ричард принесёт детективу на работу его любимый кофе с пончиками, а Гэвин затащит его в укромный уголок и набросится на него, обхватывая крепкие бёдра андроида ногами и целуя-целуя-целуя.