Хрустальная туфелька

      Жизнь Кросса началась вполне счастливо. Небольшое поместье, отдаленное от городской суеты, любящие его и друг друга родители. Каждый день был наполнен каким-то открытием и весельем. Монохромный малыш и не подозревал о том, что уготовила ему судьба. В возрасте семи лет он узнал, что такое терять. Его дорогой папочка, всегда добрый, весёлый и пышущий жизнью внезапно сгорает как свеча за каких-то пол месяца. Нет больше смеха в уютном поместье, как и самого уюта, нет душевных посиделок по вечерам у камина на мягкой медвежьей шкуре, нет интересных рассказов перед сном, объятий и поцелуев.       Его отец, сломленный горем потери любимого, кардинально меняется. Он больше не играет с сыном, не проводит с ним время. Днями напролет сидит в своём кабинете. Мальчик остался один на попечение слуг. Будто он лишился родителей. Он резко замкнулся.       Поначалу, он пытался достучаться до отца, просил рассказать на ночь сказку или хотя бы погулять немного по саду или городу. Но тот совсем, кажется, не замечал своего сына. Или не хотел замечать. Постепенно Кросс стал все реже выходить на улицу, предпочитая проводить время в библиотеке, где пожилая экономка понемногу учит малыша читать. Со временем это получается у него все лучше и лучше, но малышу совсем не с кем поделиться своими успехами.       Пролетает год, второй. Лучшие друзья мальчика это книги. Жизнь на страницах завораживает его, бьёт красками.       В один из обычных дней в поместье поселился ещё один человек — учитель, что нерадивый отец нанял для своего сына под настояниям все той же экономки. Постепенно они даже находят общий язык. Мальчику нравится изучать что-то новое. Старому мужчине нравится делиться приобретенными за свою жизнь знаниями с тем, кому это действительно интересно.       Проходит ещё год. Кроссу уже десять. Отец впервые за долгое время приходит домой в приподнятом настроение. Через три месяца у Крестика новый «папа» — Гастер (допустим), не имевший титулов, но достаточно богатый господин. С отчимом в поместье приезжают его два сына, погодки Монохромного, — Эррор и Киллер. Они не плохие, нет. Просто все трое не сошлись характерами, предпочитая проводить время каждый в своем мирке.       Спустя одну зиму отец Кросса умирает, и жизнь мальчика превращается в ад. Ряды слуг скуднеют, а некоторые обязанности работы по дому вываливаются на хрупкие плечи Крестоносца, а сам он переезжает на чердак, где в особо холодные зимние ночи продувает так, что зуб на зуб не попадает. Тогда же отчим впервые поднимает на своего пасынка руку и на милом личике появляется шрам в виде красного зигзага под правой глазницей. Малыш лишается всего и становится лишь бесплатной прислугой. Пожилую экономку увольняют. Остаётся лишь учитель, но и тот вскоре сменяется новым, более молодым, который относится к Монохромному как грязи под ногами, о каком уж обучении там могла идти речь. Годы идут. Имение постепенно ветшает. Сил одного юноши недостаточно, но Гастер упрямо не желает тратить деньги на такую «чепуху». С более огромной радостью он потратит их на какие-нибудь глупые наряды или проиграет в карты. Эррор и Киллер относятся к опальному молодому графу с безразличием, но работу ему не усложняют, в отличие от того же отчима. Хоть на том спасибо.       И вот уже Кросс не мальчик, а довольно симпатичный и сильный (тяжелая работа, ёпт) молодой «человек», ему семнадцать. Он знает, что его сводные братья уже влюбленны, но их отец недоволен этим. Он хочет видеть парами своих детей каких-нибудь богатый господ, а не художника и звездочета, но душам же не прикажешь. На почве этого у братьев и появляются какие-то доверительные отношения. Кросс не редко помогал кому-то из этих двух незаметно выбраться из поместья, ведь у Гастера на эти «свиданки» прямо нюх какой-то был. А взамен они бывало делились с юношей чем-нибудь сладким, как могли покрывали его редкие косяки перед «папочкой», незаметно давали книги. Монохромный не знал, можно ли назвать их взаимодействия дружескими, или это все же были сугубо деловые отношения. Наблюдая за ними, Крест не понимал одного…       Что такое любовь? Это понимание он утратил давно, ещё ребенком. Но видя то, как его братья расцветают рядом со своими вторыми половинками и как те отвечают им тем же, в глубине души он тоже желал почувствовать это. Он мечтал полюбить. Но так же отчаянно боялся этого.       В один из весенних дней одиночество его было разбавлено приобретением питомца. Он освободил из мышеловки ещё маленького крысеныша, видимо альбиноса, так как цвет его шкурки был идеально белого цвета, а кровавые бусинки глаз, что будто вынимали из твоего бренного тельца органы. Милейшей души краска оказалась. По каким-то своим соображением он не ушел от Кросса, даже когда выздоровел, и вскоре приобрел имя — Чара. Вот так в жизни Крестика появился такой своеобразный друг. Разговаривая с ним, пусть хвостатый и не мог ничего ответить, юный граф чувствовал как острое одиночество притуплялось.       Минул уж восемнадцатый год, а в жизни Кросса и не намечается каких-либо изменений. Все та же подпольная деятельность с Эррором и Киллером, та же тирания Гастера. Вообщем все стабильно и привычно.       — Крест! Ты несносный мальчишка! Мне долго ещё ждать свой завтрак?! — осточертевший крик Гаста вывел юношу из нерадостных мыслей. Он поспешил подхватить три подноса с едой и подняться к господским спальням.       Первым делом он зашел в комнату отчима, сразу же получив нагоняй за свое «опоздание». Следом он осчастливил завтраком братьев. Где получил свои честно заслуженные шоколадки, так как этой ночью вывел их на «прогулку». Дальше ему следовало накормить всю домашнюю скотину, а потом до блеска отдраить холл и парадную лестницу. Как уже говорилось, обычный ничем не примечательный денёк. Пока Кросс не заметил просунутый под дверью конверт. Тяжело вздохнув, он вытер руки прямо о полы своей рубашки и поднял письмо. По написанному на лицевой стороне, стало понятно, что это приглашение на бал в честь возвращения принцев из какой-то длительной поездки. Он поспешил отнести конверт отчиму, который усиленно пытался научить своих детей навыком музицирования, настраиваясь на ещё один сеанс мозгосношения, но нет. Получив в свои руки письмо, тот воспрянул духом.       — Мальчики, это приглашение на бал в королевский дворец. — пропел Гас, помахивая распечатанным письмом. — Знаете, что это значит? Это шанс заполучить не абы кого, а самих принцев!       По кислым минам «мальчиков» было видно, как они «рады» этому известию. Они с надеждой посмотрели на Кросса, но тот только развел руками, быстрее ретируясь из комнаты.       Уже вечером, выпроводив эту троицу, а главное отчима, Монохромный вздохнул с облегчением, и, пристроившись на широком подоконнике в холле с книгой, шоколадом и Чарой, он приготовился провести время в свое удовольствие, а главное в тишине! Но не тут то было! В середине комнаты вспыхнули голубые искры, которые начали увеличиваться, а потом так же внезапно исчезли, как и появились. Но на их месте уже парил невысокий скелетик, разодетый в белую и голубую одежду. За его спиной полупрозрачные стрекозиные крылышки, а в руках длинная тёмно-синяя палочка с навершием в виде звёздочки. Кросс подумал, что у него поехала крыша и со всей сосредоточенностью впился глазами в страницы книги.       — Эй! Игнорировать вообще-то невежливо! — недовольно возмутился фей? своим высоким голоском. В его взгляде читалась какая-то неприязнь, но на «губах» натянута доброжелательная улыбка.       — Невежливо появляться в чужом доме без приглашения или разрешения войти. — безэмоционально бросил Монохромный, стараясь не думать о том, что у него едет крыша. Фей ведь не бывает? Значит у него просто бред.       — Я Крестный Фей! — возмущённо пискнул он, оскорбленный таким пренебрежением к своей персоне.       — И что? Значит для тебя нет понятия «частная собственность» и элементарных правил приличия? — устало хмыкнул Крестик, закрывая книгу. Видимо этот глюк от него так просто не отстанет. А ведь такая возможность посидеть в тишине пропала…       — Да как ты..! — нежеланный гость слегка заискрил от такого отношения, намереваясь проклясть вообщем-то правого в своей позиции скелета. Но потом он вспомнил, зачем он вообще явился в этот дом и поутих, снова натягивая на лицо дежурную добродушную улыбку. — Я здесь, чтобы исполнить твою мечту. — сладко пропел он.       — Избавить меня от отчима что-ли? — скептически поинтересовался законный наследник поместья.       — Что? Нет! Я помогу тебе попасть на бал, конечно же! — самодовольно провозгласил фей и смерил графа оценивающим взглядом. — Правда, придется много поработать.       — Нет, спасибо. — Кросс снова уткнулся в книгу. — Не заинтересован.       — Да-да, я знаю, что это мечта каждого, но повезло именно тебе… Стоп! В смысле не заинтересован?! Все заинтересованы в том, чтобы попасть на бал и стать парой принца Дрима!       — Нет, спасибо, как-нибудь обойдусь без этого «счастья». — снова выразил весь свой скепсис Икс, раздумывая над тем как выпроводить из дома этого ненормального, пока он не натворил дел.       — Ох, ты такой стеснительный, что пытаешься казаться равнодушным. — наигранно умилился поведению Кросса Блу. На самом деле, согласие самого Монохромного на эту авантюру его мало интересовало. — Ничего не говори! Я все сделаю сам!       Он взмахнул волшебной палочкой и по комнате закружила магия. Бедного недовольного Крестоносца стащило с подоконника против его воли. Он даже не чувствовал, что может управлять своим телом. Голубая магия фея заструилась по костям, изменяя его привычную одежду на… Вот тут Кросс застыл в оцепенении. В зеркале, которое шло на всю правую стену холла, он увидел себя. Но то, в ЧЕМ он себя увидел... Этот псих переодел его в платье! В платье, представьте себе! Такое среднестатистическое жемчужно-белое с нежно-сиреневыми вставками платье с открытыми плечами и вырезом на спине до лопаток, с не туго завязанным корсетом, слава Богу, хоть без декольте и просто с морем подъюбников. От тугого воротничка шел капюшон, что закрывал половину лица, как раз скрывая обличающий шрам. Как это все держалось на нем? Да и в районе груди была не маленькая такая выпуклость.       Монохромный с паникой ощупал себя. Этот ненормальный смог как-то заставить его плазму появится против воли самого Кросса, да ещё и именно женскую.       — К-как… — только и смогла вымолвить шокированная жертва треклятого фея.       — О! В этом нет ничего сложного! Но тебе следует поторопиться, ведь ещё немного и ты опоздаешь на бал! — весело воскликнул Берри, мимолётно помечтав о том, чтобы экипаж Крестика слетел в кювет и он разбился.       — Да не хочу я ни на какой бал. Особенно в таком виде. — холодно отрезал Икс, подбирая спереди юбки платья и пытаясь уйти. Ключевое слово — «пытаясь». В этот момент, уже готовясь встретиться лицом с полом, он понял, что этот ненормальный ещё и туфли на него напялил! Хуже и быть не может.       — М-да, как так то? Там же всего пара сантиметров. Ну ты и неуклюжий. — не удержался от насмешки ББ. Почему он злой? Он не злой, а ревнивый и влюбленный в Дрима. — Но у нас нет времени что-то с этим делать.       Тело будто снова прекратило слушаться Монохромного. Он поднялся с пола и на негнущихся ногах вышел на крыльцо.       — Теперь экипаж… Хм… — задумчиво пробормотал фей. — Используем классику! Взмах палочки и перед крыльцом тыква превратилась в красивый экипаж. Ещё один взмах — из пролетающей мимо стайки сверчков шестеро стало статными гнедыми, уже запряженными в карету. Как завершение, последнее движение палочки и Чара превратился в человеческого подростка. Он будет исполнять роль кучера.       — Это все. Удачи! — мило, но жутко пожелал Блу, натягивая на лицо улыбку. — «Надеюсь она тебе не поможет.»       Мысленно матерясь, околдованный Кросс забрался в карету. Он ему девица какая-то, чтобы в этих бочках ездить? Ах да, судя по платью, то именно, что и девица. Нет, конечно у них свободное королевство и тут нормально относятся к тому, что кто-то из таких рас, подобных его, можно носить как мужскую, так и женскую одежду, но все же… Тяжёлые раздумья, в коих в большинстве своем было больше кровожадный картин с расправой над феем, что его в это втянул, продлились ещё где-то полчаса, а потом карета подъехала к замку и ему пришлось вылезти наружу, опять не по своей воле, что сказать. Ещё и этот Чара, на морд-… Кхм, на лице которого было написано все веселье мира, как подобает слуге, помогающий ему галантно спуститься по двум ступенькам из кареты.       Похоже, эту бывшую мышь все только забавляет! Кросс злобно зыркнул на ещё одну жертву колдовства, но опять же не смог и слова вымолвить, лишь подойти к воротам, мило и очаровывающе улыбнуться (на этом Икса самого чуть не стошнило) и протянуть одному из стражников приглашение. Чертов фей, когда он успел ему это то сунуть? Как было бы хорошо, если бы его просто не пустили, но нет. Стражник только посторонился, давая бедному скелетику пройти в холл. Осталось лишь пересечь его и вот, из арки в конце коридора видны праздничные огни и украшения, слышна нежная музыка, кокетливый смех дам, да тихий гомон голосов… Блеск. Неминуемая «гибель» все ближе и ближе.       Монохромный зашёл в зал, хорошо хоть его никто не заметил, праздник уже начался. Это дало ему, уже вернувшему контроль над телом, возможность шмыгнуть вдоль стены под спасительную тень колонны и перевести дух.       Но не тут-то было! На этом злоключения графа не закончились! Он прижался вовсе не к каменной, прохладной и спасительной колонне, а к какому-то весьма живому и тёплому скелету! Судьба, за что ты так жестка?       Кросс смущённо заливается краской смущения и поднимает взгляд на незнакомца, собираясь извиниться, всё-таки он так влетел в него, и просто уйти не извинившись было бы грубо, но… Он глупо и банально, как это бывает в романах в мягком переплете, тонет в глубине голубого зрачка его неожиданно препятствия. Скулы бедного графа против воли заливаются фиолетовым румянцем ещё сильнее, и его душа, доселе будто бывшая в спячке, совершила свой первый удар, что фейерверком взорвался в черепе. Перевернутое сердечко быстро забилось, посылая по телу неожиданное тепло, остающееся лёгким покалыванием искорок на кончиках пальцев. За спиной Монохромного будто распахнулись крылья, а с плеч исчез тяжкий груз последних лет. В общем, малыш влюбился. Вот так глупо и с первого взгляда, как это бывает в бульварных романах для томных дам.