К чему приводят путешествия

      Тяжёлая деревянная дверь открылась бесшумно, впуская посетителя. Среди  высоких потолков и царящего в небольшой комнате полумрака пришелец казался меньше, незаметнее. Но, даже так, Шерлок заметил его. Тихо зашуршали какие-то бумаги, которые, ещё секунду назад, граф так внимательно разглядывал. Хотя, казалось бы, что можно разглядеть в дрожащем свете пары свечей? — Джон! — в голосе  Холмса сквозило удивление и любопытство. — Душа моя, что-то случилось? Доктор поежился ни сколько от подобного обращения, сколько от холода, царящего исключительно в кабинете Холмса. Джон и раньше это замечал, но как-то не придавал значения. — Мистер Холмс, так… — Шерлок, прошу. — Мягко прервал его граф. И без того напряжённый, Джон занервничал ещё сильнее. Он вытянулся в струнку и сжал кулаки. Словно перед ним стоял не благородный господин, впустивший сбившегося с пути доктора. Уотсон выглядел так, словно перед ним был враг. Опасный и не предсказуемый. — Мист… Шерлок, так больше не может продолжатся! — Выпалил Уотсон. — Как же, душа моя? — Спокойно спросил Шерлок, плавно поднимаясь. Тихонько скрипнули ножки сдвинутого кресла. — Оставьте, Шерлок. Я почти месяц нахожусь в вашем поместье! — Доктор упрямо смотрел прямо в глаза графа. Он надеялся выглядеть убедительно, серьёзно. Уотсон был намерен покинуть это место, вернуться в цивилизацию. Однако на Шерлока его слова не возымели нужного эффекта. — Ох, мой милый доктор. — Ласково сказал он, делая шаг к нему, мягкий ковёр поглотил звук его шагов. — Неужели вам здесь не нравится? Поколебавшись, Джон кивнул. Граф замер. Похоже, он не ожидал такого ответа. В дрожащем желтоватом свете свечей Джон мог видеть, как удивлённо распахнулись серые глаза Холмса. — Послушайте, Шерлок. — От волнения во рту пересохло, голос охрип. Джон машинально облизнул губы. — Сезон дождей прошёл вот уже как две недели назад, дороги безопасны. Не то, чтобы мне было неприятно ваше гостеприимство, но вы, фактически, держите меня здесь в плену! Шерлок резко подскочил к нему. Джон испуганно охнул и попятился. — Что вы хотите сказать, доктор? — Почти прошипел Холмс. — Неужто вас здесь удерживают силой? — Да, черт возьми! — Потеряв терпение,  Джон перешёл на крик. Он так устал от этого мрачного места, от его недружелюбных обитателей. Раньше лишь Шерлок, хозяин поместья, помогал ему смириться с таким положением вещей. Но что, если Холмс и есть виновник этой нелепой ситуации? — Когда я сказал, что собираюсь уезжать, ваши слуги заперли меня, Шерлок! Я неделю просидел под «домашним арестом». А теперь не могу найти ни свою повозку, ни лошадей, ни даже походных сапог! — Вы были не в себе, Джон. Наш доктор отметил вашу бледность и ухудшение аппетита. Вам нельзя отправляться в дальнюю дорогу в таком состоянии. Кроме того, весной в наших местах много разбойников. К зиме их число сократиться. Это просто смехотворно! Просидеть здесь, под замком, почти целый год! К тому же, Уотсон сомневался, что потом его отпустят. Черт возьми, а ведь когда-то это место казалось Джону настоящим даром Божьим. Действительно, обстоятельства тогда складывались для Уотсона крайне удачно. Мало того, что его впустили в роскошные апартаменты Холмса, так сам граф велел накормить заплутавшего доктора горячим ужином и предоставить ему лучшие покои. Джон отметил, что слуги действовали неохотно, бросая на доктора странные, словно укоряющие, взгляды. На следующий день, во время завтрака, граф заявил, что глубокой ночью был ужаснейший ливень. Что было странно, ведь Джон спал достаточно чутко, но ничего не слышал. «Дороги размыты, ехать сейчас — чистой воды самоубийство, доктор Уотсон. — С, как тогда казалось, беспокойством сказал Холмс. — Но не волнуйтесь, доктор, вы можете оставаться здесь, сколько вам угодно. Кстати, могу я называть вас Джон?» И неделями Уотсон сидел в покоях. Помимо вечерних разговоров с графом, его развлечением были книги. А что ещё остаётся делать целыми днями, когда на улице холод и дожди, а прислуга чуть ли не разбегается при появлении Джона? На все вопросы Уотсона о подобном поведении хозяин поместья не отвечал. Как правило, он вздыхал и переводил тему разговора. И смотрел на Джона долгим, испытующим взглядом. Тем временем Холмс уже вплотную приблизился к доктору. Тёмным силуэтом он возвышался над Джоном. Уотсон снова нервно облизнул губы. Он не мог видеть лица графа из-за скудного освещения, но готов был поклясться, что дыхание Холмса задержалось на миг. — Верните мою повозку, Шерлок. — Упрямо покачав головой, просипел Джон. — Верните моих лошадей. И верните, черт возьми, мои сапоги! Это был подарок! — Их нет. — Что? — Как же Джон надеялся, что просто ослышался! — Повозка отправилась на дрова, зимы здесь суровые, надо готовиться уже сейчас. Лошади попадут на наш ужин в качестве горячего. Что до сапог… Нашему садовнику они были нужнее. Джон потрясённо замер. Внутри все сжалось от осознания происходящего. — О, душа моя, не пугайтесь так! — Заметил перемену в настроении Шерлок. — Я куплю вам новую пару! Граф шагнул ещё ближе. Хотя, казалось бы, куда уж ближе? Он фактически прижался к телу доктора. Джон чувствовал исходящее от него не тепло человеческого тела, а холод, словно Холмс и не был живым. — Джон, я куплю все, что только захотите. — Шепнул Холмс прямо на ухо Уотсону, обдавая горячим дыханием. — Но вы останетесь здесь.