Dum spiro spero

Лежа в кровати, светловолосый юноша наколдовал Темпус. Время показало 3 часа ночи. Драко совершенно не мог заснуть, мучимый тяжелыми мыслями и ворочаясь на постели. Последние три дня были каким-то сюрреалистичным бредом, не укладывающимся в голове. А началось все тогда довольно-таки странно. Драко копался в саду с мамиными розами, которые июльское солнце нещадно жгло прямыми лучами, когда почувствовал, как активизировалась родовая магия, активируя защитное поле за счет связи с владельцем. Странно, подумал тогда Драко, ведь авроры, охранявшие его, прекрасно знали о невозможности пересечь границы поместья, пока на нем стоит родовое заклинание деда Драко, которое либо впускало посторонних по разрешению любого Малфоя, либо должно было этим самым Малфоем быть снято вкупе со всеми прочими охранными чарами. Тогда Драко подумал, что, видимо, Коллинзу прислали на замену новенького, которому не объяснили ситуации с чарами, а самого Драко предупредить забыли. Малфой злобненько улыбнулся. Пусть постоит, подумает. И Робардс пусть побегает. Такие мысли порадовали Драко. Он пожал плечами и продолжил свое занятие. Уже вечером Драко понял, как же ошибался в своей такой глупой радости и каких бед мог избежать, умерив гордость и просто проверив Эндрю Коллинза простейшим патронусом. Сначала из камина вывалилась Панси, вся в копоти и рваной одежде. Девушка громко всхлипнула и кинулась на шею Драко. Ничего не понимая, парень посмотрел на плачущую подругу в своих объятиях, а затем перевел взгляд на вновь вспыхнувшее пламя и зеленое пламя явило Блейза в одежде по состоянию едва уступающему образу Панси и с рассеченной щекой, из которой на порванную некогда белую рубашку капала алая кровь. — Ты жив. Слава Мерлину… — выдохнул Блейз и тяжело повалился в кресло, в котором за минуту до этого сидел сам Драко. Не церемонясь, Забини схватил графин с бурбоном со столика рядом с креслом и глотнул прямо из неудобного горла, проливая на себя знатную часть алкоголя. — Что все это значит? — в состоянии, близком к шоку спросил Драко у друга, на автомате поглаживая все еще рыдающую подругу по спине. — На нас напали. Дом Паркинсонов сгорел при взрыве. Родители Панси мертвы, — при этих словах девушка зашлась в еще больших рыданиях. — Каким-то чудом за секунды до взрыва её отец бросил Панси портал, настроенный на мою парадную. Она появилась, когда мы с матерью пили чай. Не успел я спросить, что происходит, как в дом ворвались авроры, стоящие на страже нашего дома, и объявили о нападении Пожирателей. Один из авроров схватил Панси и, впихнув в камин, назвал твой адрес. Следом впихнули меня. Когда аврор брал порох, чтобы отправить меня, входная дверь взорвалась бомбардой и парадная погрузилась в драку между аврорами и Пожирателями. Аврор отвлекся на Пожирателя, а я растерялся. Их было так много… Я вышел из камина в поисках матери, но меня сбил с ног аврор, отброшенный заклинанием. Следующее полетевшее заклинание распороло мне щеку. Я увидел мать. Она снова впихнула меня в камин и назвала твой адрес. Когда я улетал, я видел, как в мою мать летит Ступефай и она падает… Думаю, сейчас она уже мертва, — как-то отрешенно закончил Блейз. Панси в руках Драко задышала чаще и, резко вздохнув, потеряла сознание. Драко подхватил обмякшую девушку и уложил на стоящую неподалеку софу. Затем подошел к Блейзу, отобрал графин и плеснул себе бурбон. Сделанный глоток обжег пищевод и Драко поморщился. — Так вот, почему чары сработали, — больше для себя произнес Драко. — У тебя сработали защитные чары? — подобрался Блейз. — Значит, скажи спасибо деду. Сегодня от расправы тебя спас именно он. С этими словами Блейз отобрал графин обратно и, делая снова огромный глоток, ушел в себя. Снова сработал камин. В гостиную вступил злой как тысяча чертей Робардс. — Живы. Слава угодникам, — облегчение на миг проступило сквозь озлобленную маску, затем мужчина снова нахмурился. — Ты, — ткнул он палочкой в Драко, — ты слышал, как сработали защитные чары? — Да, — Драко спокойно выдержал взгляд яростных глаз. — Тогда какого черта не связался с Коллинзом?! — было видно, что мужчина еле сдерживает себя, на столько была сильна ярость, переполнявшая его. — Ну я… подумал, что вы просто прислали новичка, а о чарах ему не сообщили, — поняв, на сколько по-детски звучит его оправдание, Драко все же отвел взгляд. — О, — протянул с иронией Глава аврората, — ты подумал. Ну что ж, поздравляю. Твоя ребяческая выходка стоила жизни всем аврорам, защищающим тебя, Паркинсон и Забини… — Что с моей матерью? — вклинился в разговор Блейз. — Миссис Забини мертва. Мне жаль, — сказав это, Робардс снова гневно повернулся к Малфою. — Ты. Это ты убил семьи своих друзей. Тебе стоило всего лишь проверить, всего лишь послать патронуса, и мы бы знали о нападении. Мы усилили бы защиту. Каких-то полчаса… — гневно сокрушался Робардс. И стал расхаживать по комнате. Спустя мгновение гостиную наполнил холодный свет, излучаемый влетевшей рысью. Кошка заговорила голосом Шеклболта: — Робардс, ко мне. Сейчас же! — патронус вспыхнул и испарился. — Да чтоб его мантикоры забрали! — выругался аврор. — Сидеть здесь. Чары не снимать. Допуск никому не давать. И подготовьтесь. То, что будет с вами дальше… скажем так, что бы не решил в итоге Министр — отсидка под домашним арестом покажется вам раем. После этого Глава аврората крутанул булавку на галстуке и исчез в вихре портала. Видимо, сразу в кабинет Шеклболта, подумал тогда Драко. Сейчас же, лежа в теплой постели, Драко корил себя на чем свет стоит. Ах, если бы не эта его самонадеянность… Малфой снова и снова прокручивал все события этих дней в голове, мучимый чувством вины и ответственности. Мысли о том, что это из-за него страдают сейчас его осиротевшие друзья, не давали парню покоя. О, если бы можно было повернуть время вспять! Мысли плавно перетекли на последнее, что он сказал Поттеру. «Я жалею, что принял твое предложение в то время» — бросил он уходящему парню. И верно. Он принял предложение Поттера тогда, в ТО время. Но если бы, наступив своей гордости на горло, Драко подошел к Поттеру раньше, не дожидаясь ТОГО самого времени, когда стало уже слишком поздно для самого безопасного и благоприятного для него исхода, он бы избежал своей самой позорной личной проблемы. Произошедшее с ним в его же доме после шестого курса оставило неизгладимый след на психике парня. С того дня Драко думал о том случае не иначе, как о ТОЙ САМОЙ истории. Сегодня, узнав о предстоящем ритуале, он выдавал просто уму непостижимые пируэты, то и дело срываясь в истерику. Учитывая положение раба, в котором оказался Драко, не удивительно, что его психика не вынесла давления и тут же стала подкидывать картинки ТОЙ САМОЙ истории, доводя Малфоя до исступления, заставляя шарахаться от Поттера, как от прокаженного. На фоне своей истерии Драко даже сумел выбить из лохматого гриффа обещание дать дополнительно защищающую его по всем фронтам клятву. Это немного успокоило Малфоя, но стоило Поттеру сделать по истине слизеринский выверт, истерика накатила на него с новой силой. Он никогда и ни за что бы не признался, но… Драко боялся. Боялся быть зависимым. Боялся мести доводимых до белого каления им самим в школе гриффов. Боялся этого нового, сильного Поттера. В итоге до момента появления на Гриммо Драко так накрутил себя, что последней каплей для его утопающего в море воспоминаний и опасений сознания стало всего лишь нахождение с Поттером в одной комнате. С очень сильным Поттером. Будучи скованным ошейником. Наедине. В комнате с единственной, но просто огромной кроватью. Психика окончательно помахала Драко ручкой. Как ни странно, в чувство его привело искреннее замешательство Поттера. Тот смотрел на него с какой-то непонятной Драко эмоцией. Герой обращался к нему, как к напуганному потерявшемуся ребенку, а его глаза умоляли ответить. Видимо, Святой Поттер сел на своего любимого конька — строить героя и спасать, подумал Драко. И эта мысль, эта параллель со школьным нелепым мальчишкой, который был отлично знаком Драко, на фоне сильного мужчины-незнакомца, коим сегодня предстал Поттер, помогла ему обрести точку опоры и взять себя наконец в руки. В тот момент блондин и подумал об упущенном тогда и сейчас времени, кинув ту фразу уходящему герою. Если бы можно было отмотать все эти события и вернуть время!.. Как же много этих «если бы»… Но и тогда, и сейчас Драко оказался слишком самоуверен, слишком эгоистичен, слишком горделив… И это снова ударило его под дых самым непредсказуемым болезненным способом. Теперь же остается только пожинать плоды проблем, источником которых он сам же и стал. Парень снова перевернулся в кровати и уставился в темный потолок спальни на Гриммо. Ночь обещала быть долгой.

***

В комнате недалеко по соседству также бессонно ворочался Гарри Поттер. Стоило сомкнуть уставшие глаза, как перед внутренним взором вставал образ обезумевшего от страха и паники Драко, жавшегося к стене. Гарри никак не мог понять, неужели два далеко не самых разрушительных на памяти Гарри магических всплеска могли так до чертиков напугать Малфоя? И еще эта непонятная фраза про «ночевать вдвоем», от которой сердце Гарри екнуло и тут же ушло в пятки, стоило ему увидеть лицо Драко в тот момент. Неужели он надумал себе, что Гарри станет его использовать? Но ведь в их сцепку вплетено так много всего, что Гарри бы просто не смог! И уж точно не захотел бы… Где-то в глубине сознания пронеслась темная мыслишка, что Гарри врет сам себе, и конечно захотел бы, но он быстро отбросил ее. Парень окончательно забил на возможность заснуть. Он отбросил сбившееся одеяло и подошел к окну. Поттер легко взобрался на подоконник, призвал невербальным Акцио пачку сигарет, прикурил одну и, выпустив с наслаждением дым, прислонился лбом к холодному стеклу, вглядываясь в темноту. Мысли о том, что Малфой видит в нем законченного неуравновешенного маньяка, не меньше, резали ножом по сердцу. Брошенная блондином фраза просто добила Гарри окончательно. «Я жалею, что принял твое предложение в то время». Гарри перевел это, как «я жалею, что занял твою сторону и что ты вообще выжил». «Эх, Драко! Знал бы ты, что выжил я только благодаря любви к тебе, как бы пафосно это ни прозвучало…» — подумал Поттер, вздохнув. Гарри даже сейчас толком не смог бы сказать, когда именно возникло это чувство. Нет, Драко всегда вызывал у него целую гамму эмоций. Вот только распределить все это по полочкам и наконец признаться самому себе удалось далеко не сразу. Так когда же это началось? Когда именно его детская враждебность приобрела оттенок настороженной заинтересованности, а та переросла в настоящую зависимость? Гарри вспомнил их первую встречу у Мадам Малкин и мягко улыбнулся. Он помнил, каким сказочным тогда ему казался магический мир, какими загадочными все его жители. И этот самый напыщенный мальчишка, крутящийся на табурете в новой мантии, показался тогда Гарри смешным взъерошенным воробушком, только что самостоятельно вылетевшим в первый раз из гнезда и невероятно гордившимся этим действом. Поттер не понимал тогда, о чем перед ним так активно распинался светловолосый паренек, но глаз не мог отвести от его милого личика, от плавных отточенных движений при жестикуляции. Так бы тогда Гарри и простоял, не способный поддержать диалог, а только ловивший слова милого незнакомца, как в ателье появился Хагрид и спешно потащил Гарри за собой. Следующая сцена в поезде определила все их дальнейшие отношения в школе. А ведь Гарри тогда просто замешкался, не успел объяснить, что Драко не прав насчет Рона и можно дружить всем вместе, когда заметил обиду в серых глазах и быстро убирающуюся руку. После этого Драко только и делал, что цеплял их Трио. Больше всего, как сейчас понимал Гарри, доставалось как раз Рону — за то, что Гарри предпочел его. Гермиону Драко фактически и не цеплял, не считая пары раз брошенного фирменного «грязнокровка» с таким выражением лица, будто отгоняет назойливую муху и не более. Самому Гарри чаще выпадал финал каждого подобного столкновения: драка-МакГонагалл-лишение очков-отработка. На первом курсе Гарри злился. На втором недоумевал, почему Малфой все никак не отпустит тот случай, ведь это такой пустяк! На третьем же, после того, как Драко ранил Клювокрыл, Гарри впервые почувствовал к нему жалость. Тогда он тайком пробрался в Больничное крыло под мантией-невидимкой отца, сам не зная, в чем хочет убедиться. Он увидел Драко совсем одного, сжавшегося во сне в маленький комочек. У Гарри сбилось дыхание от увиденного — таким беззащитным и невинным казался его враг во сне. «А враг ли?» — подумал тогда Гарри, — «Всего лишь напыщенный мальчишка, пытающийся соответствовать своему отцу». С тех самых пор Гарри уже не мог так же яро реагировать на выпады слизеринца. Весь четвертый курс Гарри было попросту не до чего. Шел Турнир, вокруг происходила непонятная чертовщина, а шрам все время болел. А когда Том возродился… изменилось вообще все. Тогда, сидя на поминках Седрика в Большом зале, Гарри невольно задумался, что же теперь будет с Малфоем, ведь его отец точно вернулся в услужение Господину. Гарри перевел взгляд на Драко. Тот сидел бледнее обычного, с темными кругами под глазами, ничего не ел, и лишь кивал иногда в ответ Паркинсон, которая ему что-то говорила, активно жестикулируя. Приняв для себя неожиданное решение, сразу после поминального обеда Гарри встал из-за стола и посеменил следом за Драко, который вышел из зала минутой ранее. — Эй, Малфой! — нагнал его Поттер в конце пока еще пустого коридора. — Чего тебе, шрамоголовый? — выгнув бровь, буркнул притормозивший Драко. — Эээээ… на самом деле я не знаю, как у тебя спросить, но… Что ты будешь делать дальше? — запинаясь произнес Гарри, чувствуя, как румянец заливает щеки и шею. — Оооочень красноречиво, Поттер! — противно протягивая гласные ответил Малфой. — Ну, раз ты так интересуешься, дальше я собираюсь идти собирать вещи. Открою тебе секрет, Потти, вечером приедет Хогвартс-экспресс развозить учеников домооой, ту-ттууууу! — как недалекому ребенку глумливо расписал Малфой, и примерзко хихикнул. — Ты знаешь, я вообще-то о более глобальных планах, — переборов себя, выпалил Гарри, — Семейных планах. В сфере услуг. Или еще лучше — услужения. Все краски разом сползли с лица Малфоя. — Не знаю, о чем ты. В любом случае — это не твоего скудного ума дело! — прошипел не хуже гадюки разозленный блондин. Затем развернулся и быстро стал покидать коридор. Гарри понял, что все пошло совсем не по плану, и главное так и не было сказано. — Малфой, погоди! — крикнул в спину удаляющемуся слизеринцу брюнет. — Что-то еще, очкастый придурок? — не поворачиваясь и не сбавляя темпа, спросил Драко, давая понять, что что бы не было сказано, на продолжение диалога можно не расчитывать.  — Просто знай, что… передумать никогда не поздно. Просто… подойди ко мне, если это случится, — негромко, но четко выговорил Гарри. Услышав это, Малфой резко остановился на несколько секунд, после чего сорвался с места и быстро скрылся за поворотом. Более ничего в рамках данной темы сказано не было и весь пятый курс Драко Малфой вел себя как задница в своем обычном режиме. До тех пор, пока не произошли события в Министерстве, где задержали Люциуса. То, каким Малфоя увидел в поезде Поттер, дало понять, что за лето изменилось очень и очень многое. Драко был напряжен и сгруппирован. Он резко дергался к палочке при малейшем непонятном для него движении, и поза его тела выглядела так, будто он готовится тут же сорваться на бег. Он сильно похудел, кожа его была настолько бледной, что с легкостью выдавала расположение вен. Гарри пробрался с целью подслушать, надеясь узнать информацию о странном поведении Малфоев в Лютном. И конечно был обнаружен Малфоем! Получив в лоб неожиданный Петрификус, Гарри понял, что явно прогадал со своей маскировкой. Он упал на пол и мантия слетела, являя его взору слизеринца. — Поттер. Ну конечно, — фыркнул Малфой, запечатывая двери и завешивая окна заклинанием. — Всегда, везде ты суешь свой длинный нос. Это тебе за отца. Услышав это, перед глазами Гарри увидел мелькнувший начищенный ботинок и почувствовал, как его нос ломается с противным хрустом. Лицо тут же залила густая кровь, стало больно и немного щекотно от сбегающих ручейков. Гарри расслышал в голосе Малфоя целый спектр всего: горечь, злобу, ненависть и… обреченность? Гарри мог видеть только потолок вагона, но он слышал, как Малфой расхаживает взад-вперед где-то у его головы. — Ты ведь даже не представляешь, что ты сделал! — как будто самому себе бормотал под нос Малфой, продолжая метаться по вагону. — Он защищал меня, Поттер! А теперь… теперь я в полной жопе!!! — в голосе Драко слышались истерические нотки. — И все из-за тебя!!! Гарри услышал, как Драко, наконец, остановился и сделал глубокий вдох. Затем блондин появился в поле зрения и скривившись навел на него палочку. Гарри зажмурился, ожидая боли, но был несказанно удивлен, почувствовав останавливающуюся кровь. — Приятной поездки в Лондон! Хоть кровью по дороге не захлебнешься… — сказал Драко, все еще глядя на него со смесью злости и брезгливости. Потом исчез из поля зрения и Гарри услышал удаляющиеся к выходу шаги. Послышался звук открывающейся двери, затем вздох. — Мне жаль, Поттер. Я о Блэке. И… о ситуации в целом. Ты не жилец. Впрочем, видимо, как и я. — послышался хлопок двери и удаляющиеся шаги. А Гарри лежал, ошарашенный услышанным. Это был самый настоящий крик о помощи, правда в стиле Малфоя. Вновь прокрутив в голове все сказанное, гриффиндорец понял, что ему очень жаль парня. Сердце Гарри сжалось от воспоминания о последних сказанных словах. Он понял, что больше всего в голосе Драко сквозила тяжелая безысходность. Блондин просто поставил крест на своей дальнейшей судьбе и, походу, даже не будет пытаться бороться. С тех пор Гарри решил следить за ним. Время полетело, как выпущенный на волю снитч. Гарри усердно выполнял данное себе тогда в поезде обещание, ни на минуту не расставаясь с картой мародеров и систематически бросая проверяющие взгляды на Малфоя на обедах и общих занятиях. Он видел, что слизеринец все так же ходит словно в воду опущенный — отрешенное выражение не покидало лица, а пустые серые глаза уже стали сниться Гарри по ночам. Шли дни, но ничего не менялось. Друзья, конечно же, хоть и не сразу, но заметили его повышенный интерес к светловолосому слизеринцу. «Ты преувеличиваешь, Гарри! Ничего такого Малфой не планирует. Ну какой из него Пожиратель?» — твердила ему Гермиона. «Это же Хорек, дружище! Да что ему станется?» — недоумевал Рон. Но Поттер все так же упорно продолжал гнуть линию о том, что у слизеринца проблемы и ему нужна помощь. И даже не замечал, что с каждым взглядом все больше задерживает глаза на блондине, все больше рассматривает его — обеспокоенно, но с нарастающим интересом. Гарри влюблялся и даже не замечал этого. А потом Драко стал пропадать. Сначала с общих пар, где Паркинсон или Забини передавали извинения и говорили, что юноше нездоровится. Потом Малфой стал реже являться на обеды в Большой зал. В те минуты, когда Гарри видел его в живую, его сердце сжималось — Драко еще больше похудел и осунулся. Движения его были замедленны, будто его долго держали в плену и наконец выпустили на прогулку. А затем Поттер заметил, что Драко покидает слизеринские комнаты и исчезает на седьмом этаже прямо с карты. Долго думать не пришлось — Малфой занимал выручай-комнату. Но как бы в дальнейшем Гарри не пытался — попасть туда он так и не смог. Поттер решил было словить слизеринца в коридоре и, прижав того к стенке (от этой мысли Поттеру стало жарко), напрямую спросить, что происходит и предложить помощь. Снова. Как на четвертом курсе. Однако Малфой, словно прознав о его планах, стал ходить везде исключительно в компании кого-либо из слизеринцев. Гарри снова попытался достучаться до друзей со своей теорией. — Да как же ты не понимаешь, Герм! У Драко явно проблемы! Ему нужна помощь! — распалялся Гарри, снова и снова приводя свои скудные доводы и догадки подруге. Рон молчал, недоверчиво сложив руки на груди. — То есть, уже Драко? С каких пор? — перебила его пламенные речи Грейнжер. Гарри осекся. — Вот что я скажу тебе, Гарри. Ты говоришь, ему нужна помощь, но забываешь, что от тебя он ее никогда не примет. Говоришь, что он что-то задумал, и это что-то явно связано с В…Тем-кого-нельзя-называть, но забываешь, что находишься в замке, где директор по-прежнему Дамблдор. И уж он то точно ничего такого не допустит. Гарри, ты вечно следишь за ним, глаз от него не отводишь, стал называть его по имени… Прозрей уже! Твоя нездоровая одержимость Малфоем явно перестала быть праздным интересом на почве опасений. Скажи, ты… влюбился в него? — тихо закончила Гермиона. Рон ахнул и скривился, по-прежнему не проронив ни слова. Гарри открыл рот и хотел было возразить, но потом махнул рукой, встал, схватил карту и мантию и направился к выходу из гостиной. — Я так и знал, что вы мне не поверите. Не обязательно было сейчас плести эту чушь, Гермиона. Я просто хотел поддержки своих друзей, — расстроено закончил Гарри и вылетел из гостиной. — Ох, Гарри… — Гермиона все еще смотрела на хлопнувшую за другом дверь. — Только не говори мне сейчас, что на полном серьезе считаешь правдой то, что сказала про Хорька, — пробубнил Рон, потирая виски. Гермиона многозначительно посмотрела в ответ. Рон выпучил глаза. — Вот бля!.. — выругался рыжий и, скомкав лежащий рядом Пророк, который читал до «серьезного разговора» с другом, шпульнул его в тлеющий камин. — Да что ж за напасть! Лорд возродился, писаки из Пророка борзеют с каждым днем, отец в больнице, меня травят, а мой друг — гей, влюбленный в мудака… Рон схватился за голову и побился о сложенные колени. Гермиона тяжело вздохнула: — Думаю, он еще сам не осознал своих чувств. — Когда он разобьет ему сердце, я не буду утешать его! — в колени пробубнил Уизли. Гарри же вылетел из комнаты, будто подгоняемый летящими в пятки Ступефаями. Как же они не могут понять? Ведь Гарри всего лишь хочет помочь! И вовсе не нужно было Гермионе придумывать этот бред про влюбленность! Гарри даже затормозил, вспомнив это, и привалился к стене. «А настолько ли она не права?» — пролетело глубоко в сознании, но Гарри тряхнул головой, будто отгоняя муху, и решил подумать об этом позже. А сейчас… Достав карту, Поттер быстро нашел точку с надписью «Драко Малфой». Неожиданно тот оказался в туалете для девочек, который давно оккупировала Плакса Миртл. Гарри развернулся к лестницам с полной решимостью, что вот сейчас он наконец-таки все выяснит и они поговорят. Гарри дошел довольно быстро — злость на друзей и на самого Малфоя за упрямство и глупость подгоняла его. Сцена в туалете поразила Гарри: он резко втянул воздух и в шоке замер в дверях. Драко плакал. Плакал безысходно и навзрыд. Сердце Гарри сжалось, будто пойманная птица. Все заготовленные слова для разговора вмиг вылетели из головы. Его вздох заставил Малфоя поднять голову. Вмиг заплаканные глаза наполнились узнаванием, затем — жгучей ненавистью. Драко развернулся и, не дав Поттеру и слова сказать, запустил в него Круциатус. Не ожидавший подвоха Гарри среагировал мгновенно, посылая в ответ недавно вычитанное заклятие Сектумсемпра, которое часто крутилось в голове. Круциатус Малфоя пролетел мимо увернувшегося Гарри. Заклятие самого Поттера попало точно в цель — Драко навзничь повалился на пол туалета, а его рубашка быстро стала принимать алый оттенок. Гарри в шоке уставился на эту картину и замер возле истекающего кровью Малфоя, не зная, что ему делать. Сзади послышались шаги. Как в каком-то немом кино Гарри отметил, что появился Снейп и, оттолкнув его, присел возле Драко. Профессор зелий стал нашептывать непонятное Гарри заклинание и с каждым словом кровь возвращалась к хозяину. Затем Снейп подхватил Драко на руки и бросив "Встретимся в моем кабинете, Поттер", понес Драко в больничное крыло. Гарри еще какое-то время стоял истуканом посреди женского туалета. Когда он стал отходить от произошедшего и смог более-менее ясно мыслить, он решил забить на разборки со Снейпом и отправился в Больничное крыло, предварительно надев мантию. Мысли путались. Гарри до конца не мог осознать, что только что чуть не убил человека. Человека, о котором так волновался. Человека, которому хотел предложить помощь. Человека, которого он… Не закончив про себя мысль, Гарри понял, что стоит у дверей в Больничное крыло. Тихо отперев их и бесшумно проскользнув внутрь, Гарри увидел, что в пустынном помещении темно и занята только койка у окна в дальнем углу. Подойдя ближе, Гарри увидел лежащего на белых простынях такого же бледного беспомощного Малфоя и… понял, что пропал. Гермиона оказалась права, черт ее дери с ее догадливостью! Он действительно влюбился! Это было нелогично, это было безрассудно и глупо, но он полюбил эту слизеринскую занозу. От нахлынувшего осознания Гарри покачнулся и сделал пару шагов назад, зацепив тумбочку со стоящими на ней колбами и пробирками. Пара сосудов сорвалась вниз и разбилась. Звон разнесся по тихому залу Больничного крыла. Ресницы Малфоя тут же затрепетали, и он медленно открыл глаза. — Кто здесь? — хрипло спросил в пустоту комнаты он. — Поттер, это ты? — Да, — недолго думая, Гарри сорвал с себя мантию и подошел ближе к койке блондина. — Что, пришел добить? — едко вопросил слизеринец и закашлялся. Гарри кинулся к нему, хватая с прикроватной тумбочки стакан с водой и поднося к лицу Малфоя. Драко слабо вырвал стакан и жадно выпил половину. — Нет, я… я пришел убедиться, что с тобой все в порядке и извиниться, — тихо проговорил Гарри глядя в пол. — Да уж, ты хорошо постарался, — усмехнулся Малфой, залпом допивая воду, после чего поставил стакан на тумбочку. — Очень жаль, что не удачно. — почти беззвучно закончил он. Но Гарри услышал. — Послушай, я знаю, что у тебя какие-то проблемы, — начал было Гарри. — Проблемы? Хах! Да что ты можешь знать о моих проблемах? — невесело усмехнувшись, оборвал его Драко. — Там в поезде… ты сказал, что не жилец. И весь этот год ты бродишь, словно призрак, и я… — Что, следил за мной, да? — вновь прервал его блондин. — Я хочу предложить помощь! — выкрикнул наконец Гарри. Малфой недоверчиво воззрился на него. — Помощь… Ты предлагаешь помощь. Ага. — медленно проговорил Драко, будто пробуя слова на вкус. Гарри уже подготовил про себя всевозможные доводы, готовый к отпору слизеринца, как тот продолжил. — И как ты это видишь? Гарри моргнул, не веря, что так легко удается перейти к сути: — Ну… я поговорю с Дамблдором. Мы сможем помочь тебе. Малфой снова усмехнулся и откинулся на подушки. — Только мне? Хм. А как же все те слизеринцы, которые оказались в таком же положении, что и я? Как же наши семьи, а, Поттер? Следя за мной, об этом ты не подумал? — Драко, смотревший до этого в окно, перевел тяжелый взгляд на Гарри. — Я… я все устрою. Вам помогут. Я обещаю. — Гарри вздохнул и посмотрел в ответ в серые глаза. — Знаешь что, Поттер? Так уж вышло, что у многих из нас нет выбора. Как и у тебя в исполнении предписанной роли героя. Делай, что обещаешь. Посмотрим, чего стоит слово гриффиндорца. — с этими словами Драко отвернул лицо и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Гарри еще раз пробежался взглядом по обессиленному юноше и, развернувшись, пошел прочь. Как и обещал, Гарри поговорил с директором. Дамблдор пообещал все устроить. И на этом все прекратилось. Гарри интересовался у директора позднее, удачно ли прошла встреча со слизеринцами, на что директор ответил, что они передумали. Гарри хотел было вновь выловить Драко и еще раз все обсудить, но события завернулись совсем уж стремительно — Дамдлдор объявил о найденном тайнике очередного крестража, а дальше… Крыша. Драко. Снейп. Смерть Дамблдора… Сердце Гарри обливалось кровью, когда он, стоя обездвиженный на крыше, наблюдал ту сцену. И не мог помочь ни директору, ни Драко. Затем Малфой исчез с Пожирателями, а Гарри, запрятал свои чувства как можно глубже, отправился осуществлять план по избавлению мира от красноглазого ублюдка. Шли недели. Они вот как уж месяц сидели на Гриммо, разрабатывая план «Министерство», как в один из дождливых вечеров в окно Гарри не постучал черный филин. «Драко!» — сразу подумал Гарри и буквально выхватил письмо у птицы. На клочке пергамента значилось только три слова: «Поттер, мы согласны…». Гарри мог бы поклясться, глядя на дрожащий почерк, что Малфой находился на грани истерики, когда писал это письмо. Спустя неделю на кухне сидели Гарри с друзьями, Шеклболт — как представитель Ордена, и Робардс — представитель той части авроров, которая выступала на стороне Ордена. — Гарри, ты просишь невозможного! — сокрушался в который раз Шеклболт. — Мы не можем пообещать тебе после войны оправдать их полностью! Да один Люциус пойдет в лучшем случае на пожизненное, в худшем — целовать Дементора!.. Гарри сидел с закрытыми глазами за столом, сложа руки замком и упершись в них лбом. Сам он с момента, как озвучил свои требования, ни проронил ни слова, давая собеседникам право высказаться. Выслушав очередные возгласы Шеклболта и гневные выпады Робардса, он тяжело вздохнул и, не открывая глаз, ровно и безэмоционально сказал: — А теперь послушайте меня, господа. Одиннадцать лет моей жизни никому в магомире не было до меня дела. Вас не волновало, как я жил, что ел и где спал. Меня выдернули из равномерной устаканенной жизни и с первого же года подобно пешке поставили на арену против взрослого психопата. И за эти годы я не дождался не то, что помощи, — вы ставили палки в колеса с маниакальным удовольствием называя меня больным психом. На данный момент бравые авроры жмутся словно щенки по министерским офисам, а орденцы протирают штаны дома, в надежде на трех зеленых юнцов, которые авось что-то да порешают. И сейчас, когда я впервые что-то от вас попросил, вы лопочете дичайшую бурду, даже не пытаясь поднять свои задницы. И вот, что я вам скажу, господа. Вы заключите с ними эту Нерушимую клятву. Вы защитите их семьи. Особенно семью Малфоя. Нельзя избежать суда — окей, но вы сделаете все, чтобы они остались при своем имуществе и максимум на домашнем аресте. С Люциусом я решу проблему сам, прямо на суде. Ему полезно будет посидеть в Азкабане пару-тройку лет, для профилактики. НО! Вы это сделаете. Иначе вы можете сами прямо сейчас отправляться в пучину приключений под названием «Выруби безносого гада». И я очень сомневаюсь, что у вас хоть что-то с этого выгорит. Я все сказал. С этими словами Гарри окинул взглядом мужчин, встал из-за стола и направился к выходу. В дверях его окликнул Робардс. — Погоди, Поттер. Мы поняли. Сделка будет. В конце концов у нас нехватка информации и лишние шпионы нам не повредят. Но… во имя Мерлина, объясни, чем тебе так приспичило их спасать? Особенно Малфоев? — вскричал под конец речи Робардс. — Все очень просто, — развернулся к нему Гарри и упрямо посмотрел в глаза, — Я просто люблю Драко. Спустя три дня на Светлую Сторону перешли Паркинсоны, Крэббы, Гойлы, Забини и Нотты. И, конечно, Малфои. После битвы долг у Ордена и Аврората остался только перед пятью семьями — оба Гойла погибли при сражении, а их сын — в Адском пламени Выручай-комнаты*. Когда прошла волна судов над Пожирателями, Крэббов — отца и сына — депортировали в Австралию, Нарциссу Малфой — во Францию, а Люциуса Малфоя, после выступления на суде Гарри, приговорили к трем годам в Азкабане. Остальные получили условные сроки под домашним арестом. Старшие — по полтора года, дети — по 7 месяцев. И все было хорошо, пока группа сбежавших прямо после битвы Пожирателей не сплотилась в команду с целью отомстить. И вот, к чему это привело… Ночь за окном сменялась утром. Гарри Поттер устало спал, сидя на подоконнике.