Ария гробовщика 3. За гранью реальности

Когда Эдит проснулась, меня в её комнате уже не было. И первой её мыслью стало желание во что бы то ни стало разворошить прошлое проклятого городка и нарыть любую информацию о Фредди. Для этого она обратилась к Сильвии. - Насколько я знаю, люди распорядились уничтожить любое упоминание о нём. Даже ввели штраф за неосторожное упоминание его имени. Но ты можешь заглянуть в архив, в моём кабинете. Я нарочно сохранила все документы, на особый случай, - женщина задумалась и добавила. – Ещё можешь попробовать поспрашивать людей. Но вряд ли тебе удастся кого-то разговорить. - А может, стоит сходить в тот заброшенный дом? Эрджей про него рассказал. Сильвия сделала такие глаза, словно дочь предложила совершить самоубийство. Однако девочка упорно не хотела замечать этого взгляда. - Этот дом - гиблое место. Сколько себя помню, Фредди жил там, там его пристанище. Если пойдёшь туда, ты должна быть готова к тому, что снова встретишься с ним. - Я готова! – решительно заявила Эдит и, чтобы успокоить мать, взяла её за руки. – Я пойду туда. Нужно всё узнать. - Поступай, как знаешь. Но будь осторожна, Эдит! Как и обещала, Эдит решила поискать упоминание о маньяке в архиве матери. Она осторожно открыла скрипучую дверь и вошла в кабинет. Он был залит ультрафиолетовым светом и пах клеем и бумагой. Небольшая с виду комнатка, увешанная с пола до потолка рентгенами и анатомическими рисунками. Сестре оказалось не по себе в этом месте, она никак не могла понять, как здесь можно работать. Эдит подошла к столу, на котором были разложены раскрытые книги. Там же она нашла раскрытый конверт, на котором было написано её имя. Девушка осторожно вытащила содержимое… И в её руках оказались её фотографии! Постепенное взросление маленькой красавицы, на качелях, в песочнице, в школе, на природе, и, наконец, в обнимку с Джейком. Эдит рассматривала их с шоком и одновременно со счастьем. - Она следила за моей жизнью. Отец присылал ей фотографии. На глаза навернулись слёзы. Девочка бережно сложила фотографии и спрятала конверт в один из ящиков. После некоторых поисков она всё же нашла то, что искала. В самом низу самого последнего ящика находилась потрёпанная папка. На ней было наименование: «Фред Крюгер. Чудовище с улицы Вязов». Эдит долго смотрела в эти строки. В первый лист был вклеен обрывок из газеты, повествовавший о том, как вообще появился Фредди. Девочка с замиранием читала про страдалицу-монашку, которая была жестоко изнасилована не одним, а целой сотней маньяков, уже переставших считаться людьми. После рождения ребёнка женщина отреклась от него, потому что не считала сотворённым богом. Эдит отложила папку. - Но как же так? Он же был её сыном. А мать должна любить своё дитя, каким бы оно ни было. Это долг… - девушке даже показалось, что она услышала младенческий плач, но тут же опомнилась и отрицательно замотала головой. Дальше заголовки газет повествовали о случаях жестоких убийств, преимущественно детских. Там и стало упоминаться имя подозреваемого. На следующей стороне листа находилась фотография Крюгера, ещё живого, без ожогов. Девочка вытащила её из папки и поднесла к себе дрожащими пальцами. - О боже. Как же он похож на Эрджея! После того, как суд признал Крюгера невиновным, Эдит прочитала уже то, что знала. Но, как и в первый раз, почувствовала холод в животе при представлении горящего здания. Ей бы не хотелось читать дальше. Она даже положила папку на стол и встала, чтобы уйти, но вспомнила, как ей важны эти знания. Эдит села на место с красным от слёз лицом. На следующей странице были сделаны записи почерком Сильвии: «После сожжения Крюгера, дело закрыли, он был забыт. Но убийства продолжались, и виновен в них он. Теперь на его коже ожоги, он носит красно-зелёный свитер, грязную шляпу и самодельную перчатку с когтями», - ниже был вклеен мой рисунок. Злыми глазами-точками на Эдит смотрел криво нарисованный маньяк, а в его руке была детская голова. Внизу художник подписал: «Сегодня ночью Фредди привёл моего друга Теда». – «При жизни от его рук умерло с десяток детей, после жизни – десятки. Чтобы оставаться сильным, Фредди нужны души. Поэтому он и убивает детей. Запомните, если вы слышите детскую считалочку и видите прыгающих через скакалку детей в белом – бегите. Если видите старый заброшенный дом с номером «1428» - бегите. Если слышите скрежет когтей по металлу – бегите. Пытайтесь разбудить себя во сне. Пейте кофе. Выживайте!» Буквы в конце записи были смазанными и нечёткими, словно их выводили второпях. Эдит приложила ладонь ко рту, не в силах справиться с эмоциями. Ей было больно читать это, но куда хуже было тому, кто это писал! Девочка никогда не задумывалась, насколько тяжело было нашей матери. Следующей в папке оказалась запись из дневника некой Нэнси. Потом краткие досье на имена пациентов психиатрической лечебницы. В них говорилось о поступлении в связи с попытками суицида и дальнейшим проявлением боязни снов. Почти у всех пациентов жизнь заканчивалась преждевременно. Девушка мельком проглядела их и поскорее перешла на последний лист. Но там были лишь мои рисунки. Эдит разочаровалась. Она ожидала увидеть хоть малейший намёк на то, как сражаться с Фредди, и осталась ни с чем. Почти ни с чем... Теперь девочка знала о прошлом этого засранца, а значит могла при случае надавить на больное место. Но её также волновало то, почему Фредди обозлился ещё больше. Всё дело в мести. А значит, я тоже мог попытаться отомстить обидевшим мать врачам. И тогда Эдит дала себе слово, что ни за что на свете не допустит этого! Она собралась положить папку на место, но тут из неё выпал рисунок. Нарисованный вблизи Фредди с ожогами смотрел прямо на неё и усмехался. Эдит напряглась. Она смотрела снизу вверх на рисунок на полу и чувствовала, как её сердце бьётся всё быстрее и быстрее. А нарисованный продолжал улыбаться. И тогда девочка не вынесла: она схватила листок, порвала его на кусочки, и они разлетелись по кабинету. Эдит успокоилась только тогда, когда последний клочок улёгся на столе. Вдруг белые кусочки зашевелились. Сначала один, потом второй, и как намагниченные потянулись все к центру. Напуганная до смерти бедняжка прижалась к стене и попыталась нащупать дверную ручку. Тем временем бумажки собрались в отдельные кучки – из них что-то появлялось. Но Эдит не хотела на это смотреть и стала возиться с задвижкой, которую кто-то повернул. Она обернулась, когда прекратился шорох бумаги. Из клочков на полу сложилось предложение. Эдит замерла. Больше не было страха, только молчаливый ступор. «Время умирать, стерва!»