***
Конечно, она не знала. Она и не подозревала, что в ее проклятом коте была одна-сто-двадцать-восьмая часть его души. Даже не догадывалась, кем был этот чертов кот. — Дело не в том, что я не благодарен, — продолжил он на парселтанге. — Если бы не ты, меня бы здесь не было. Я просто думаю - пришло время вернуть то, что принадлежит мне. — Я ей больше нравлюсь, — насмехался кот. — Если ты убьешь меня, она сделает это же с тобой, когда узнает о случившемся. Том зарычал. Вероятно, это правда. Она была ужасающей женщиной. В конечном счете, получалась головоломка. Он был на ножах с Гермионой и в лучшие времена. Она, непонятно почему, придерживалась мнения, что их "соглашение"- ему не разрешалось называть ее своей девушкой - являлось полезным для магического мира, поскольку невозможно было обвинить его в чем-то юридически значимом. А ещё он нравился ей, хотя и потребовалось время, чтобы заставить её признать это, да и он был, ну, не совсем равнодушен к ней. И это ее исследования случайно восстановили его душу. - Пока ты рядом, - сказал Том, - я не чувствую себя убийцей. «Довольно романтично с моей стороны», — подумал он. Но дело не в этом. А в том, что самый последний фрагмент его полностью - и чертовски болезненно - восстановленной души находился в старом рыжем коте Гермионы. Его девятая жизнь. Этого было достаточно для того, чтобы удержаться в этом мире (он понял это однажды после того, как прокрался к рабочему столу Гермионы ночью и прочитал ее записи), и вовсе не требовало уничтожения якорей или прохода через Чистилище, или как там это называется. Грейнджер просто была любопытной. Она сказала, что ей стало интересно, где находился Поттер. Любопытство, однако, не убило этого чертова кота. В теории – в теории – тот был бессмертен, так и вышло. И теперь Том знал точно, понимал, что бессмертие, за которым он гнался, на самом деле не совсем то, чего он ожидал. Можно вернуться, да, но это не значит, что останешься живым. Он больше не совершит эту ошибку. Кроме того, он поклялся Гермионе, что больше не будет создавать крестражи. И это привело его обратно к кошачьей головоломке. Если она узнает, то будет очень зла. Возможно, ему придется спать на диване, что крайне неприятно. Но если он попробует наколдовать кровать или пойти в гостиную, то Гермиона будет сердита. Во всех остальных случаях она была замечательной. Искренность в тепле и сострадании, мстительности и блеске... Он провел семь десятилетий, чувствуя себя пустым, пока не встретил ее и не почувствовал себя целым. Целым, не считая крошечного кусочка души внутри кошки. — Если я найду способ извлечь его, не убив тебя, это сработает? «В конце концов, можно уничтожить крестраж, но ничто земное не может уничтожить душу. Уменьшите его, отделите, переместите, но никогда не разрушайте.» Кот заорал. — Если бы я сказал ей … Знаешь, она этого захочет, — сказал Том, обращаясь к хвосту кота, похожему на кисть: тот очень быстро убежал, сбив столько вещей на своём пути, сколько смог. ... Гермиона очень любила эту лампу. Нужно попытаться исправить все разрушения, прежде чем она вернется домой. Том вздохнул с раздражением. Гребаный кот.***
В конце концов, он просто сказал ей. Она приложила руку ко лбу. — Десять лет, — сказала она коту. — ДЕСЯТЬ ЛЕТ!***
К сожалению, восстановление последнего фрагмента души не обошлось без разнообразных эффектов. Конечно, это подразумевало боль и было ужасно. А потом появилась рыба. Он не особенно любил ее, но сейчас... он был взволнован, когда учуял ее. Он ощущал себя живым. У него было желание запрыгнуть на стол, где Гермиона готовила, и украсть маленькие кусочки, пока она отвлеклась. Так же, как поступал и ее отвратительный дружок Уизли. А потом произошел инцидент с мышкой. Том не хотел вспоминать о нём, но Гермиона тогда несказанно повеселилась. Он только начинал преследовать ее. Это было не так, как будто на самом деле, знаете, встал на четвереньки или что-то в этом роде. И гребаный кот – кот-который-просто-кот, который больше не отвечал ему, донельзя-идиотский-кот имел неосторожность выглядеть позабавленным. — Неудивительно, что он умен, хотя странно, что у него была такая ненависть к Питеру Петтигрю, — сказала Гермиона. Том почувствовал, как в его груди поднялась волна отвращения при упоминании крысы. — Кошки ... очень волевые существа. Я полагаю, что крестраж как-то повлиял на это или что-то еще, — продолжила она задумчиво. - Ты не знаешь, что он хотел этим показать? Том просто отрицательно кивнул. — Я всегда презирал его, если честно, — ответил он ей. — Как ты мог так относиться к тому, кто был так верен тебе? — Он не был предан так, как ты была предана Поттеру. Или даже как Белла ... он был отвратительным существом, у которого отсутствовали мозги.***
Однажды Гермиона принесла кошачью мяту. Она сказала, что это для кота, но передала ее Тому, и он… Он был в экстазе, его разум захватило, будто он летел, он смотрел на свою персональную ведьму, видя, как она прекрасна и хороша, и, определенно, достойна его любви. — Я люблю тебя, — сказал он с подозрительно широкой усмешкой. Она уронила кувшин, который держала. —Что?