Поколение next

Я же знал, что всё этим кончится, Со всеми случается — Всему цена одиночество Иначе не получается. Страшно от слабости, Страшно проснуться, Счастье без крайности Мне бы к ней прикоснуться… «Разум когда-нибудь победит» Смысловые галлюцинации Изменённое сознание играло роль избирательного проводника, который допускал до мозга лишь то, что считал нужным. Ничего «лишнего» из застывшего внутреннего, только внешние раздражители: свет уличного фонаря, бьющего прямо в окно, у которого сидел Ли, гул редко проезжающих машин, и дыхание человека рядом. Оно не было громким, навязчивым или хриплым — обычное, спокойное, но в тишине салона воспринималось, как метроном. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох… Змей сосредоточенно его слушал. Это казалось важным. Почему? Потому что своего не было. Ощущение такое, словно не дышал. И пульса нет. Ледяные руки, обвитые синяками, напоминали конечности покойника, и душа такая же — мёртвая, со слабым шлейфом гниения. Ли его различал между иным и посторонним. Этот сладковатый запах. И во рту скапливалась горькая слюна. Отвращение. Вот, что медленно пробивалось наружу. Оно вязко текло по коже, повторяя фантомный след чужих рук. Гладило шею, дышало в разбитые губы и шептало горячо в пульсирующий затылок. Оно жалело маленького мальчика, который так и не повзрослел. Улыбалось мягко, и сочувственно кивало. И говорило Его голосом. Змей заметно вздрогнул и распахнул глаза, возвращаясь обратно в реальность, или её подобие, потому что кожаный салон автомобиля казался бредовее, чем собственная комната в аду. — А вот и я, — в тишину ворвался голос Тао, а после последовал хлопок закрывающейся двери, — вот вода, я лимон туда уже… — вдруг его взгляд упал на соседнее с ним сидение, на котором грязным комом лежало пальто Чэна. Его же хозяин восседал позади в чёрной рубахе, с расслабленно расстёгнутым воротом, — … даже знать не хочу, что тут было. Эй, — Тао извернулся и навалился назад, протягивая Ли бутыль с водой, в котором плавали мелкие частицы цитруса, — на. Змей слегка неверным движением забрал влажную бутылку, откручивая с неё крышку, впиваясь в горлышко, делая частые глотки. Разбитую кожу губ тут же опалила кислота лимона, но Ли чуть поморщившись, продолжил пить, только сейчас осознавая насколько сильно его мучила жажда. Пластик бутылки затрещал в руке и, её бесцеремонно выдернули, едва не мазнув по зубам горлышком из-за резкости движения. — Захлебнешься, — прокомментировал свои действия Хэ на вопросительно нахмуренные брови. Змей облизнул саднящие губы, отдававшие лимоном. — Заботливый? Всего одно слово. Слово-вопрос, но заданный таким тоном, словно обвинил в чем-то несусветном. — Моё пальто ты уже испортил, не хочу, чтобы салон заблевал. — Какая предусмотрительность, вот бы ты ей раньше воспользовался, — это даже не прозрачный намёк, а гадкая констатация фактов. Чэн нахально усмехнулся. В принципе, ничего другого он не ожидал. Не благодарности уж точно, куда там? Но то, что Ли сам поднял эту тему, не побоясь вспомнить мерзкие надругательства над собой — это удивляло. Хэ думал, что Змей всеми правдами и неправдами будет пытаться избежать даже косвенного разговора связанного с пережитым, но тот с завидным упрямством мазохиста лез грязными руками в свежие раны. И это казалось странным, но не менее правильным. Убегать от реальности — признак трусости и слабости, Змей же не ассоциировался ни с одним из определений. — Ты считаешь, что я должен был каким-то образом догадаться, что в доме твоего отца тебя будут ебать? — Чэн не собирался выбирать выражения и беречь чьи-то чувства. Слишком муторно, к тому же сегодня он выполнил лимит добрых дел на год вперёд, а может и больше. — Меня никто не ебал, — Змей повернул к нему голову, смотря чётко в глаза. — Тогда не вижу проблемы. Допивай, — вернул бутылку. — Герой, — хмыкнул Ли, — не видящий проблем. Попахивает диагнозом. — Приехали! — вовремя встрял Тао, у которого от беседы этих двоих закладывало уши. Слишком много концентрации яда и сарказма на квадратный метр. А вообще, Ли впечатлял настолько, что казалось, теперь его нужно спасать не из лап педофила, а от Чэна. Нарывался змееныш, а начальник неуместную борзоту не любил. Ли держался из последних сил: цеплялся за смысл, голос, запахи. Могло возникнуть впечатление, что он в норме, в себе. Что отпустило всё, и препараты в том числе, но дурнота не желала быстро отдавать свои позиции, и Чэн с его «заблевать салон», был очень близок к истине. Тао из лучших побуждений решил помочь Ли выйти из машины: открыл дверь и потянул к нему руку, намереваясь взять под локоть, но его остановили два голоса одновременно: — Не лезь. Один принадлежал Чэну, который рассудил, что с пацаном довольно возиться. Если он уже достаточно резво открывал пасть, значит, и ногами дойти в состоянии сам. Второй — Змею, не желавшему к себе какого-либо снисхождения. Не хватало ещё, чтобы его снова на руки взяли. То, что произошло совсем недавно, очень херово укладывалось в голове. В ней вообще до сих пор царила неразбериха вперемешку с остаточным бредом, который задавал странный вектор мыслительному процессу. Змей без лишней помощи покинул салон автомобиля, ступая босыми ногами на холодный асфальт перед центральным входом в отель. От ледяного соприкосновения непроизвольно поджались пальцы ног, а на теле выступили мурашки, приподнимая прозрачно-белые волоски на предплечьях. Выдох получился резкий и шумный, но налетевший промозглый ветер скрыл своим порывом сбитое дыхание, выстужая тело до достояния могильного камня. Ли напряжённо сделал шаг вперёд и остановился. Зачем он здесь? Как вообще его нашёл Чэн, и почему вытащил? Оборванная химией логика, начала медленно, но верно, вить кольца из причин и следствий. Сталь аналитического мышления задавала всё больше вопросов, которые ноющей болью отзывались в затылке, словно с каждым не найденным ответом, мстила за непозволительную неосведомленность. — Вперёд иди, — раздался голос Хэ рядом, а после ему на плечи буквально ухнулось пальто, скользя по шее и щеке влажным грязным воротом, — грейся, — в пожелании не было усмешки или издевки, но посыл откровенно понятен. Змей устало усмехнулся, просовывая руки в рукава и залезая ладонями в карманы. Роста не хватало, поэтому пришлось немного изловчиться и дотянуться пальцами до шёлкового нутра подкладки, проверяя в ней наличие чужих личных вещей. Бок пачки сигарет нащупал сразу же, как и зажигалку. Желанная отрава заполнила лёгкие одним глубоким вдохом. Крепость никотина обожгла глотку, выцарапывая наружу рефлекторный кашель, но Ли проглотил колючий ком, наслаждаясь горечью, которую успел позабыть уставший организм. — Распорядись на счёт одежды для пацана у администратора. Пусть доставят сегодня или завтра с утра, в зависимости от того, когда забронируешь билеты обратно. — Без проблем, — отозвался Тао и остановился, указав на Шэ Ли, который не спешил следовать за ними в отель, тормознув возле машины, дымя чужими сигаретами. — Но для начала нужно что-то с его документами решить, если ты планируешь забрать Змея с собой. Без паспорта нихрена не выйдет. — С этим разберусь, — спокойно ответил Чэн, и чуть сдвинув брови, оглядел Змея, — шевелись, — иным тоном, сродни тому, как он обращался к Фангу, если тот не выполнял команды. Ли плавно отбросил недокуренную сигарету, потому что крепости той хватило, чтобы шибануть по мозгам. Которые, к слову, всё ещё буксовали, но это никак не помешало нацепить на лицо обычную маску безразличия. — Что у вас с настроением, господин Хэ? Неужели случилось что-то? — Змей от холода ног уже не чувствовал, и возможно, если бы он шёл по битому стеклу, то вряд ли бы это заметил, — погодите, — улыбнулся, будто догадался, — внутренние метания относительно своих поступков присущи лишь неокрепшим умам. Сожаление там, рефлексия… Бросьте, — махнул рукой, но это движение скрыло пальто не по размеру, — муки совести лучше сосредоточьте на Тяне — и ему и вам эта «трагедия» привычна, а меня в свою патологию не вмешивайте. Это реально напрягает. Змей насмешливо посмотрел на мужчин. Держал образ. А на самом деле внутри — пустоты и льды. Но было и что-то кроме. Ли ощущал эти перемены, словно брожение чего-то инородного. Фантомное гниение боли, которая всё же не случилась. Даже после всего. Сотню раз переломанному больше недоступны примитивные человеческие чувства. Его давно заклинило в какой-то психопатии, начисто отсекая нормы. Тао, уже давно мечтавший об отдыхе и желательно таком, чтобы больше не слышать ни начальника, ни его личную спасенную головную боль, поспешил ретироваться к администратору, чтобы выполнить оставшиеся поручения. Быть свидетелем нескончаемой грызни надоело ещё в машине, а про то, что им троим придётся ночевать в одном номере он предпочёл даже не думать. — Не надорвись. — М? — Змей подходил ближе, пытаясь вникнуть в брошенную фразу. — Поясните, пожалуйста, господин Хэ, а то я не улавливаю вашу, несомненно, тонкую иронию. С чего ради Шэ Ли снова перешёл на «вы» Хэ не пытался выяснить, но эта искуственная дистанция окрашивала его речь особым ехидством. Он весь из него состоял, словно подобным поведением пытался доказать, что ничего не произошло. Что он ничего не чувствует. Что всё равно. Улыбался. И нарывался. Но Чэн не собирался помогать ему вывернуть ситуацию в иное русло, вступая в пустой конфликт из-за прихоти пацана. Хэ не мишень для манипуляций. Если Змей считал, что поднимая тему его непростых взаимоотношений с братом, он способен вывести его из себя, то крепко ошибался. Одной и той же колкостью невозможно задеть дважды. Однажды Ли её прощупал, вот и теперь решил встать в ту же колею, но с Хэ подобное не работало. Он не намеревался давать эмоций, которых, казалось так жаждал Змей. — С пояснениями будешь дома разбираться, когда опыта наберёшься. А теперь шагай вперёд, — Хэ небрежно отметил, как слегка раздражённо приподнял бровь Шэ Ли. Ответ его явно не устроил. — Тогда жду от вас подробных конспектов. Змей поплелся вперёд, огибая нерасторопного швейцара, сам открывая плечом стеклянную дверь, и буквально ввалился в холл. Редким ночным гостям отеля представилась упоительная картина: молодой, явно избитый парень, в большом не по размеру пальто на голое тело, и с босыми ногами. А следом за ним высокий серьёзный мужчина, с таким отрешенным видом, словно ничего необычного не происходило. Чэн, едва касаясь чужого плеча, незаметным движением направил Ли к лифту. Отчего-то он думал, что и сейчас Змей должен что-то исполнить, типа очередного скидывания пальто или громкой провоцирующей реплики. Хотя казалось, что большего фурора они уже не достигнут, потому что в холле и без того стояла грандиозная тишина. Но Шэ Ли на удивление не проронил ни слова. Послушно шёл куда положено, даже не оглядываясь по сторонам, словно ему совсем не интересно где он, и куда идёт. Хэ наблюдал, как мокрыми разводами остаются на идеально чистом мраморе пола следы от босых ног Змея, и шёл по ним, как охотник за дичью. Тао, на вопросительный взгляд Чэна, махнул рукой, оставаясь у стойки администратора, подробно объясняя, что ему от того нужно, при этом пытаясь скрыть усмешку от начальника, потому что так же как и всё упивался небольшим представлением, которое лихо организовал Змей своим внешним видом. Хэ зашёл в лифт и ткнул на кнопку нужного этажа, невольно наблюдая за Ли, потому как смотреть больше некуда, а специально искать глазами глухонемой фон посчитал глупостью. Змей привалился спиной на обшитую деревом панель и тоже пялился на Хэ своими пустыми жёлтыми глазами, чуть склонив голову к поднятому вороту пальто, и будто специально марая щёку о сырой и грязный материал. Лифт отсчитывал этажи, но пацан не двигался, застыв в нарочито расслабленной позе. Его глаза медленно обводили мужчину перед собой, потом устремлялись на циферблат, отсчитывающий этажи, и снова к Чэну. Цвет радужки из-за освещения или чего-то ещё, странно менялся. Из светло-золотых переливался в янтарь. Выжидающий, терпеливый. Терпкий. Добрались молча. Чэн мысленно прикидывал, что нужно сделать по работе и успеет ли он проверить сводки и отчёты, которые послали подчинённые на его почту. Ноутбук Хэ привез с собой в Чунцин, так как отлагательство текущих дел может негативно сказаться на бизнесе в целом. Он открыл номер картой и пропустил вперёд Змея. — Ванна, — указал направление, — если нужно что-то ещё, в каждой комнате есть связь с администратором, — и больше не тратя время на объяснения, закурив на ходу сигарету, направился вглубь номера. Змей повозил ступнями по ковровому покрытию, но не для того, чтобы вытереть грязь с ног, а с целью хотя бы немного вернуть чувствительность онемевшим конечностям. Но какого-либо результата не добился, слишком выстыл. Весь. Уже привычным для себя жестом, скинул пальто с плеч и, переступив через громоздкую кучу материала, побрел в ванную комнату. Змей не выполнял пожелание Чэна, ему на самом деле хотелось погрузиться всем телом в воду. Чтобы согреться, умыться и хотя бы немного освежить мозг. При включении света в помещении, одновременно активизировался режим «тёплого пола», отчего Ли недовольно поёжился, потому что ступни начало колоть из-за резкой смены температуры, но физический дискомфорт давно перестал тяготить. Это не воспринималось помехой, иногда Ли казалось, что он вполне сумел бы жить как какой-нибудь ёбнутый аскет, но сдерживающим фактором всегда являлся статус. Трудно подчиняться тому, кто прозябает, как собака в конуре. Змей подошёл к огромной керамической раковине и выкрутил хромированный вентиль, отступая от взметнувшихся во все стороны брызг. Досталось даже зеркалу и Ли невольно поднял на него взгляд. Когда он в последний раз видел своё отражение? По внутренним ощущениям — слишком давно. Потому что это тощее чучело едва ли напоминало себя прежнего. Дело не во внешней привлекательности или ей подобной хуйне, а в том, что мерзко и противно смотреть на собственную слабость. Вот она, во всей её красе. Как три года назад — тень человека, не более. Тёмные круги под глазами, разбитые губы, запекшаяся кровь на виске, и отметины от чужих пальцев по всему телу. Взгляд наткнулся на чернеющий синяк на шее, очень напоминающий грубый засос, и подчеркивающий его след от зубов. «Ты считаешь, что я должен был каким-то образом догадаться, что в доме твоего отца тебя будут ебать?» — прозвучал в голове недавний вопрос Чэна. «Меня никто не ебал» — собственный уверенный ответ. Но так ли это? Змей усмехнулся, глядя в отражение, и вдруг резко согнулся в рвотном спазме. Рвало долго, с кашлем; отвратной тёплой водой с лимоном, которая вновь садняще обжигала болезненные губы. Ли едва успевал переводить дыхание, потому что пытка не заканчивалась. Болью сводило всю диафрагму, замыкая в спазме, а изо рта уже текла горькая жёлтая желчь, часто сокращая грудную клетку в судороге брезгливости. Ли окунул голову под струю воды, жмуря глаза, восстанавливая утраченное спокойное дыхание, отходя от приступа рвоты, ощущая небывалую слабость в теле, словно последние силы ушли на сражение с собственным организмом. Медленно разогнул спину, чувствуя, как холодные капли стекают с волос на шею, и скользят дальше по торсу, запинаясь о кромку джинс, пропитывая её излишней влагой. Взгляд нечаянно зацепился об засохшее белое пятно на бедре, отчётливо выделяющееся на фоне чёрной ткани. О природе его возникновения долго думать не приходилось, отчего Змей едва не содрогнулся от очередного позыва, понимая, что ещё немного, и он точно выблюет последние кишки. В горле застрял рык, не сорвавшийся с губ. Не озвученный в хрипе, дравший внутренности. Ли никогда не чувствовал столько злости. Такой всеобъемлющей ненависти. Ныне слово «убить», было не просто словом. Угрозой, брошенным обещанием. Оно обрело понимание и последствие. Понимание — что сможет это сделать, и не дрогнет в последний момент рука. Никогда он не задумывался, чтобы на самом деле лишить человека жизни, хотя очень часто шёл по краю этой обочины. Но не хватало чего-то, держал какой-то внутренний предохранитель. Теперь же его не было. И последствие — полная ответственность за содеянное. В этом нет особой чести, гордости тоже — нет. Это жажда. Это право. Это личный суд. На который люди обычно кривят лицом, сокрушаясь о том, что вердикт и наказание обязан определять только институт правоохранительных органов, иначе вакханалия и хаос поглотит прочий социум. Пусть. Поглотит и проглотит. Змей снял всю одежду и зашёл в душ. *** Ли больше не смотрел на себя в зеркало — всё что мог, он там уже увидел. Кожа ещё долго будет напоминанием о собственной слабости, но Змей об этом не жалел. Лучше бы остались шрамы, как гипертрофированные насечки на память, чтобы каждый раз видеть цену своих ошибок, и не допускать новых. Наглядные уроки всегда запоминаются гораздо эффективней. Змей после душа запнул свои джинсы куда-то в угол и намотал полотенце вокруг бёдер, решив, что лучше так, или голым, чем вновь облачаться в штаны пропитанные чужой спермой. Открыл дверь, и та с лёгким стуком ударилась о высокий бумажный пакет, доверху заполненный одеждой. Видно, что дорогой, хотя все бирки срезаны, а брендовые упаковки убраны. Просто стопка вещей, уложенных друг на друга, на дне которой лежала последняя модель конверсов. Змей без особого разбора натянул на себя спортивный костюм, на подобии того, что носил Тянь — чёрный с белыми ломпасами, и ещё долго маялся с кедами, шнуруя «километровые» шнурки под свою ногу. Что удивительно, размер одежды и обуви совпадал идеально, что говорило о том, что Тао обладал первоклассным глазомером. Из ванной комнаты он вышел полностью собранным, и наконец-то, до последней мысли «в себе». Вода плюс рвота оказали чудотворный эффект. Почти заново родился в отдельно взятом номере, снятым за чужой счёт. Змей обошёл весь номер, который на вскидку был примерно квадратов двести, словно здесь разместились не два человека, а целая футбольная команда с тренером и их семьями наперевес. Чэн нашёлся во втором по счету кабинете. Он сидел за столом, сосредоточенно пялясь в монитор ноутбука, изредка поднося тлеющую сигарету к губам. Приглушенный свет больше подходил для неформальной обстановки, чем рабочей, но Хэ, похоже, мог заниматься делами везде и при любых обстоятельствах. Расслабленная поза, расстегнутая на несколько пуговиц рубаха с закатанными рукавами — весь вид намекал на отдых, если бы не сосредоточенно сведённые брови и внимательный взгляд в экран. Змей мимолетно скользнул пальцами по кожаной обивке компактного дивана, стоящего в центре кабинета, в сопровождении двух кресел и низкого кофейного столика. Глянул на небольшой бар, который остался не тронут хозяином, и нашёл для себя приемлемое место — угол рабочего стола Хэ. Присел на край и свесил ногу, дожидаясь, когда на него обратят внимание. Чэн выдохнул дым и поднял глаза. — Поговорим? — Ли чуть приподнял подбородок, смотря с высока. — Говори, — без энтузиазма поддержал Хэ и вновь углубился в экран. Этот разговор назревал давно, ещё в машине, но тогда Ли не сумел бы что-либо сформулировать, поэтому вопросы с пометкой «важное» определились только недавно. Бродить в потёмках чужих мотивов и интересов совсем не улыбалось. — Поиграем в викторину? Я задаю вопрос — ты отвечаешь. Хэ скосил на него взгляд, услышав утерянное ранее обращение на «ты». — … если ответ меня не устроит, ты услышишь звуковой сигнал, вот такой: пиздёшь, — выделил последнее слово громче, — и у тебя есть пять секунд, чтобы изменить прежнюю версию. Погнали? — Ты мозгом, что ли, повредился? Со стола слезь. — На всё, что ты сейчас сказал — нет. А теперь к викторине. Ты меня у отца забрал, потому что? Змей лихо играл личинами. Улыбался легко и непринуждённо. Но внутри по-прежнему: лёд, пепел, ненависть — а на лице гримаса расположения, словно вёл приятельскую беседу с закадычным другом. Его образ обманчив, а возраст — очередная пыль в глаза. Даже та слабость, что он выказал при Чэне, тоже на руку — пусть видит в нем нормального человека. Или как там, пацана? Ребёнка? — Радуйся итогу моего решения, а то, как оно было принято, тебя не касается. А теперь иди, мне нужно работать. — Мне не интересен итог, хочу знать причины, — Змей соскользнул со стола и зашёл за спину Хэ, поглядывая на графики и таблицы в его ноутбуке. Чэн потушил сигарету в пепельнице и развернулся на кресле к парню. Ли привалился к стене, небрежно скрестив ноги. — Когда ты вдруг решил, что я собираюсь что-то тебе объяснять? — он поднялся, — снова забылся, мальчик? Я как-то тебе уже говорил, что жизнь тебя ничему не учит. И даже после всего, ничего не изменилось. — Научи ты, — приподнял голову, чтобы не потерять чужой взгляд, — если сможешь… — Очень неразумно с твоей стороны. — Что именно? — он настолько близко, что Змей уже чувствовал отголосок запаха его одеколона. От этого нервно сжимались пальцы, и хотелось отступить назад, но позади стена. Однако даже если бы её не было, Ли бы не шелохнулся. Иногда принципы сильнее иррациональных инстинктов. — Провоцировать. — Когда не достаёт информации, лучший способ её получения — это провокация, — открыто ответил Змей. — Риски есть всегда, но цена того стоит. — Уверен? — Хэ чуть усмехнулся, вникая в кривую логику пацана. Ли пожал плечами. Типа, да. Почему нет? — Ты рискнул дважды. Когда втянул Тяня в свои разборки, и когда попал ко мне. Стоила она того, твоя цена? — Чэн подцепил пальцем высокий ворот мастерки, и отогнул в том месте, где багровел синяк от засоса. — Эта цена не моих ошибок, а твоих. Очередная провокация наотмашь. Интуитивно или же точечно, Змей бил чёткими утверждениями, руководствуясь принципом: пальцем в небо, но уверенно. Не редко люди покупались на интонации и браваду, чем Змей постоянно пользовался. Чэн на уловки не попадался, тоже интуитивно чувствуя фальшь, но отдал ему должное — Ли тот ещё манипулятор. Постулат о том, что бытие определяет сознание, к Змею подходил идеально. Улица воспитывает и не терпит дураков, а ступени в высшую иерархию всегда трудоёмки, поэтому ничего удивительного нет в том, что этот ребёнок уже выковался в хитрую не по годам сволочь. Новое поколение на их смену уже жадно дышало в затылок, но опыта всё же не доставало. Время расставит всё по местам, но щёлкнуть по носу мелкого засранца определённо стоило. — То есть, ты пострадал из-за меня? Змей кивнул и вместо того, чтобы вернуть ворот в нормальное положение, потянул молнию вниз, расстегивая мастерку по ключицы. — А если бы я отдал тебя Вэймину? Снова моя ошибка? Любое решение, которое не удовлетворило бы твои желания — ошибка? Ли едва заметно улыбнулся. Понял, к чему вёл Чэн. — Перекладывание ответственности на другого человека вполне подходит незрелому ребёнку. Неверное планирование и глупые риски — тоже. Обвиняй кого угодно и сколько угодно, но факт остаётся фактом. Ты просто облажался, смирись. Можно было добавить, что ошибаются все в той или иной степени. Что судят не по одной неудаче, а по тому, что из неё впоследствии извлекли и как применили в дальнейшем. Что в его возрасте — это не показатель недостатка ума и прочее, но. Хэ, и правда исчерпал лимит добрых слов и дел, а становиться задушевным психологом он явно не собирался. — Пиздё-ё-ёшь, — тихо рассмеялся Ли, — а вот и первый звуковой сигнал. Есть другие варианты? Змей извернулся и отошёл от мужчины, устав терпеть его так близко. Сел на диван, положив локоть на низкую квадратную спинку, и опустил голову на раскрытую ладонь, зарываясь пальцами во влажные волосы. Хэ обернулся к нему и потянулся за новой сигаретой. Спорить со Змеем смысла не было. На любое утверждение не соответствующее его мировоззрению, Ли вновь разведет полемику, а Хэ подобные препирательства точно не нужны. Не тогда, когда работа стояла на месте, за окном ночь, а Тао, похоже, хитроумно съебался надираться выпивкой в ресторан при отеле. Так сказать, волевым решением изъявил желание уйти с амбразуры, предоставляя Чэну право самому разбираться с подростком, который, к слову, ебанутый на всю голову. — Значит, ты не скажешь, почему забрал меня от отца? Хэ закурил, выдыхая дым. Терпение медленно, но верно подходило к концу. — Могу предположить, что ты каким-то образом узнал, что Суон расширил свои обязанности помощника отца и принялся доказывать мне физически, что я жил неправильно и был не с теми. Но почему ты счёл, что я этого не заслужил? Ты же в своё время решил, что сломать мне пару рёбер неплохая идея? — Считаешь, что это одно и то же? — Хэ стряхнул пепел, пытаясь не выказать удивления. Змей точно не в своём уме. — Это физическое насилие, — усмехаясь, сказал Ли, — нет в этом никакой разницы. Хотя нет, кости заживают дольше. — То есть, если бы Тао или кто-то другой вместо сломанных рёбер, выебал тебя, то ты бы воспринял это одинаково? — Чэн обошёл стол и направился к дивану. Встал напротив Змея, ища эмоцию, — раз разницы нет. — А это что, предложение? — глаза Змея искрили насмешкой, но при этом он умудрился состроить заинтересованный вид. Хэ даже примерно не хотел представлять нечто подобное. Будто мало ему было, что Тяня и его рыжего связывали приблизительно такие отношения. — Скорее, упреждающие меры. Никогда не знаешь, какая информация может пригодиться, — Чэн без зазрения совести сел рядом со Змеем. Садистские настроения взыграли очень не вовремя, но Ли сам нарывался и провоцировал. Стало интересно, что скрывала его маска и насколько хороший он актёр. Пока держался прилично. Даже надругательства над собственным телом назвал «расширенными обязательствами», что наталкивало на мысль, что Змей либо полностью атрофирован от эмоций, либо наоборот, просто сильно напуганный ребёнок. Ли напрягся, когда Хэ присел рядом. Зачем? Для чего он постоянно сокращал дистанцию? Так пытался давить? Или что он хотел… — Так, что? — Змей облизал внезапно пересохшие губы, — жаль меня стало, да? В благородство решил поиграть? Наверное, и благодарности ждёшь. Чэн безразлично повёл плечом и вновь поднес к губам сигарету, наблюдая за тем, как Ли неосознанно пытается быть дальше, но с места не уходил. — Не жду. Мне твоё «спасибо» даром не нужно. К тому же, ты скорее сдохнешь, чем признаешься, что я помог. Что ты был слаб и тобой пользовался взрослый мужчина. А вопросы, которые не дают тебе покоя, даже если я на них отвечу, облегчения не принесут. Ты цепляешься не за то и лезешь не туда. Но это не значит, что я предлагаю бездействовать,. Делай, что хочешь, но не мешай при этом мне. Завтра мы вернёмся обратно домой. Или ты можешь остаться в Чунцине и уйти прямо сейчас, никто никого не держит. Тратить на тебя своё время мне уже надоело, поэтому освободи кабинет. Змей выслушал монолог спокойно. Ни единой лишней мимики, даже при словосочетании «тобой пользовался взрослый мужчина». Медленно переваривал брошенную информацию и не ощутил отклика. Ничего не колыхнулось: ни злость, ни пустая обида. От этого стало как-то не по себе, ведь совсем недавно был заполнен ненавистью до краёв, но сейчас всё схлынуло. Так не должно быть. Но так было. Внутреннее уродство не закрасить искусственными эмоциями. Однако собственная душевная инвалидность не изменила намерений. Змей не знал, ощутит ли он удовлетворение, когда заберёт жизнь Суона, но оно и не требовалось, наверное, желание убить сойдёт за чувства, а всё остальное приложится. Если же нет, значит, и не надо. Он помнил свою вспышку в ванной. Помнил то омерзение, съедавшее в спальне под руками Суона, и ту беспомощность. Стоило опираться хотя бы на это. Тогда же получалось, что он не пустой. Что, что-то было. Пусть только подобное дерьмо, но с этим можно жить. Опыт присутствовал. Ведь ничего иного никогда не чувствовал, разве что с Ронгом. Хитеном. Однако теперь неимоверно сложно вспомнить, что же возникало в душе рядом с ними. Словно таблетки и Суон забрали последнее. — Может быть, я и лезу не туда, и копаюсь не в том, но и ты далеко не ушёл. Сунулся не в свое дело, когда решил забрать меня из дома. Так что, бледно выглядит весь твой спич. Господин Хэ, — Ли мягко улыбнулся в конце, и потянулся назад, разминая шею. Волосы до сих пор плохо просохли, поэтому белые пряди влажно отливали серебром в тусклом освещении кабинета. Хэ всё же усмехнулся на меткое замечание. Вот же несносный пацан. — А с тобой я поеду, — Змей вернулся в прежнее положение, — нужно разобраться с некоторыми вопросами. Для начала. Кстати, как там справляется Хан? Жив ещё? — Что из слов: «освободи кабинет», ты не понял? Змей безразлично пожал плечами, дожидаясь ответа на предыдущую реплику. — А ещё я курить хочу. Чэн закатил глаза. Стоило бы просто взять его за шкирку и выкинуть нахер отсюда, но отчего-то не хотелось применять силу, да и вспышка раздражения уже сошла на нет. Манера речи Змея забавляла: вроде спорит, язвит, провоцирует, но так тонко, что порой забывалось, что собеседник едва ли окончил старшую школу. А окончил, ли? Хэ вынул из кармана пачку сигарет и кинул её на диван. Туда же последовала зажигалка. — Ну? Что там с Ханом? — пробубнил Змей, сосредоточенно подкуривая сигарету, смотря на вспыхнувший огонёк. — Приедешь, сам узнаешь, — Хэ с ленивым интересом рассматривал резкие росчерки его лица. Острые скулы, тонкий прямой нос и поджатые из-за фильтра губы, которые местами лихорадочно горели малиновым. — Определённо, — усмехнулся Ли, — но, — выдул дым и подтянул ногу под себя, усаживаясь на неё задницей, — в курсе ли он, что ты подкладываешь ему крупную свинью? — Свинья, это ты? — Не, я — Змей, — улыбнулся он, — а вот вся ситуация для Хана с моим появлением на районе — вышеупомянутое животное. — Не бери на себя многое, как показывает практика, планы твои срабатывают через раз, или того реже, — со знанием дела резюмировал Чэн. — Статистика, — поморщился Ли, облизывая губы от горького привкуса табака, — наука точная, но принцип СДД никто не отменял. — Не раскрывай всех карт, а то будет не интересно, — глумливо отозвался Хэ, не принимая всерьёз пафосные заявления Ли. Говорить он умел, да, но пока что, все его слова были лишь словами. По сути же, тот сидел на казённом диване, в купленной за чужой счёт одежде, куря одолженную сигарету. По итогу — ноль из десяти, а в цифрах Хэ разбирался. — А ты как будто собрался за мной следить? — вздернул брови Змей, впитывая насмешку Чэна как занятную эмоцию. — Лишь за тем, что входит в мои интересы, — согласился он, замечая, что сигарета дотлела почти до фильтра, но вставать совершенно не хотелось. Не из-за компании рядом, а потому что всё же устал: в один день совершить перелёт, заключить трёхстороннюю сделку, и массу других вынужденных телодвижений — энергозатратно. — А помимо бизнеса, что входит? Семья? — «невинно» предположил Змей, — хотя… — кивнул, — насколько мне известно, из привычных атрибутов семьи у тебя только собака и… Тянь? — именно в той последовательности, — тогда, наверное, переживать тебе не о чем. Пальцы от истлевшего окурка заметно запекло, поэтому Чэну пришлось подняться, и с нажатием уместить остатки сигареты в пепельнице на столе. На корявую шпильку Змея отвечать не собирался. В чем-то он был прав, но эта правда не вызвала какой-либо протест внутри. Чэну было комфортно существовать именно так: издалека точечно корректировать жизнь Тяня и без напряга содержать пса на заднем дворе загородного дома. Семья это априори лишняя ответственность, душная привязанность и прочая головная боль с пометкой «должен». При его образе жизни иметь близкие родственные связи противопоказано, и сожалений на этот счёт не было. Змей проследил за передвижениями Хэ, слегка покусывая губу. Стало ясно, что Чэн в очередной раз пренебрег им как собеседником, игнорируя голос Ли, как белый шум или лай своего питомца. Из него не вытянуть нужные ответы ничем: ни уловками, ни провокациями, ни завуалированной грубостью. Слишком самоуверен, чтобы огрызаться в ответ, а если и отвечал на реплики, то в зависимости от текущего настроения, и сразу же играючи зажимал в тиски опытом и давлением, в том числе физическим, ведь чувствовал же он, как Змею неприятны вторжения в личное пространство. Чэн не спеша размял шею, и двумя пальцами закрыл крышку ноутбука, задумчиво расстегивая пуговицы на рубашке, намереваясь на сегодня закончить любые рабочие процессы. Время стремительно двигалось к утру, и поспать перед новым днем всё же хотелось, невзирая на то, что опыт подсказывал в подобных ситуациях не ложиться вовсе. Он медленно повернулся к Ли. — Ты ещё здесь? — Как видишь, — немного заторможено ответил Змей, напряжённо выцепив взглядом открывшуюся полоску голой кожи. — Пора бы тебе научиться понимать, когда разговор окончен, — Хэ без стеснения принялся вытаскивать низ рубахи, заправленный в брюки, чтобы продолжить расстёгивать пуговицы. Движения чёткие, но в тоже время, плавные, проделанные тысячу раз на автомате. — В спальне раздеваться не пробовал? — А ты не пробовал свалить, раз я тебе сказал это сделать? — Хэ скинул рубаху с плеч и бросил её в кресло, замирая над столом, решая, брать ли с собой ноутбук. Он определённо сразу не уснёт, а так хотя бы прочтёт присланный договор. Юридическая порнуха на ночь глядя. Змей не мигая уставился на рельефную спину, на который причудливо играли тени из-за недостаточного освещения. На контур лопаток и чёткую линию позвоночника с небольшим прогибом в пояснице. На заниженные брюки, идеально обхватывающие бедра. Ли чуть нахмурился, ловя себя на том, что не просто смотрит — откровенно пялится на расслабленного мужчину, который, видимо, передумал уходить, затягиваясь новой сигаретой. Они с Чэном могли бы обогатить один небольшой табачный завод. Кстати, об этом. Свою сигарету пришлось по гадкому затушить о боковину дивана, а после сунуть окурок в карман спортивных штанов. Если обслуга и заметит некоторые изъяны в мебели, то Ли крайне. И глубоко. Насрать на это. Чэн подцепил пальцами ноутбук со стола и удобнее перехватил его в руке, намереваясь отправиться в любую из спален, как взгляд снова упёрся в пацана. Положение Змея спас неожиданный телефонный звонок. Оба перевели взгляд на стол. В такое время мог беспокоить только один человек. Хэ усмехнулся, отложил ноутбук обратно на стол и взял телефон. Опёрся на деревянную столешницу, расслабленно скрестил ноги и не отрывая взгляда от насторожившегося Ли, поднес смартфон к уху. — Слушаю. — Нет, это я слушаю, и очень внимательно! — голос громкий, явно хорошо приправленный алкоголем, — вы забрали моего сына! Какого чёрта?! Да как… — он захлебнулся эмоциями, — как вообще посмели?! Если через час вы не вернёте Ли обратно, я клянусь, очень сильно пожалеете! Для начала я обращусь в полицию и предоставлю видеозапись того, как вы уносите в неизвестном направлении моего ребёнка, а после, — перешёл на злобное шипение, — натравлю на вас весь город. Вы здесь гость, господин Хэ, не забывайте об этом, а гадить в гостях чревато. Вы меня поняли? Час! Чэн терпеливо переждал весь поток ора и угроз, скептично поглядывая то на пацана, который безусловно услышал каждое слово из-за отличных динамиков и голосовых связок отца, то на барную стойку. На сон теперь можно было не рассчитывать, поэтому и выпить за такой моральный ущерб вполне справедливо. — Я вам тоже дам час, чтобы привести паспорт вашего сына ко мне в отель. В противном случае, я отменяю нашу сделку. — Что? В смыс… Вы не можете, документы уже подписаны! — голос потерял прежний запал. Видимо, приоритеты расставлены так, что родственные связи находились далеко не на первом месте, а весь перфоманс из криков и угроз базировался лишь на задетой гордости. Хэ подобному не удивился, ведь содержать своего сына, как лабораторную крысу, травя препаратами и делая из него безвольного зомби, под силу не каждому родителю. — Подписаны, но сделке ещё нет двадцати четырёх часов, а в контракте есть пункт, в котором сказано, что на протяжении суток договор может быть расторгнут без объяснения причин, любой из сторон. Это моя подстраховка, которая присутствует в каждом контракте. В этот раз тоже, как видите, пригодилась. Поэтому вам час, иначе можете считать, что никакого договора между нами не было. — Зачем? Зачем вы рискуете огромной выгодой ради… всего этого? Из-за Ли? Что он вам пообещал? — затараторил Скай, — будьте уверены, всё, что он сказал — ложь! Он обманет и глазом не моргнет! Всё, что он делал в своей поганой жизни — это портил её мне! Даже сейчас! Особенно сейчас! Взгляд Змея пересекся с Хэ. Ли кивнул, подтверждая слова отца. Всё так, чего бегать между струйками? Но по-настоящему удивляло то, что Чэн выдвинул совершенно невыгодные для себя условия, рискуя крупной сделкой из-за какой-то своей прихоти. Не кривя душой, Змей со Скаем был полностью согласен. Как и почему он заслужил такую щедрость от Чэна, Ли понять не мог. Что за игры? — Тогда в чем же претензия, если я решил избавить вас от проблем в лице вашего сына? Больше никто не сможет портить вам жизнь, — Хэ зловеще улыбнулся, всё так же смотря Змею в глаза. Ли встал с дивана и подошёл к мужчине. Отодвинул мешающую канцелярию и прочую письменную атрибутику, а после забрался на стол, садясь в позе лотоса, притягиваясь ближе. — Он тоже врёт, — сказал так, чтобы Скай услышал его голос, — я не просто сломаю твою жизнь об колено, ты, ощутишь на себе всю мою любовь, в той же степени, в которой чувствовал её я, находясь под замком. Мы с тобой проверим живучесть наших генов, папа. А пока спи крепко и хорошо питайся, — Змей отстранился, наваливаясь на руки позади себя, слизывая с губ чужой запах, что пропитал здесь, казалось, всё. Это было неприятно. И нагота Хэ вызывала смутную тревогу. Что-то сжималось внутри, оголяя иглы, но Ли строго контролировал свои движения и мимику. Ничего не должно выдавать его. Особенно перед Хэ, который на непонятных инстинктах чувствовал его, как легавый пёс. — Зачем он вам? — устало спросил Скай. Сдался сразу, не сделав даже попытку побороться. А для чего? Сам ведь хотел избавиться от сына, понимая, что заточение и психотропные таблетки — это временная и вынужденная мера, а дальше нужно было что-то решать, но каждый раз гнал от себя эти мысли, потому что они приносили только сожаление, гнев и скорбь. Теперь же, его избавляли от мук совести и принятия непростых решений. Скай уговаривал себя, что дела обстоят именно так. — Вам какая разница? Хуже, чем в семейном окружении ему явно не будет, да? — кивнул Змею. Ли расщедрился на неприличный жест, и скривив лицо, высунул язык. — Я вышлю курьером, — жёстче ответил Скай, — и главное: к завтрашнему полудню вас не должно быть в городе. Убирайтесь к чёртовой матери, вместе с Ли. Хэ сбросил вызов. — Столько пафоса, — положил телефон, — ты на него похож. — Неужели? Странно об этом слышать, — Змей безразлично пожал плечами, смотря куда-то в стену. — Я за сегодня совершил две сделки. Продал недвижимость и купил тебя. С документами, как породистую лошадь, но без гарантии, — Хэ завладел вниманием Ли, — хотя я всегда смогу вернуть товар. — Я должен оскорбиться? — Не знаю, всё зависит от принципов, — Хэ направился к бару, наливая себе янтарную жидкость в стакан. — Принципы — это лишь временные трудности, — просто ответил Змей, и соскочив со стола, вышел из кабинета. Суон с тихим скулежом сполз вниз по стене. Он был там, присутствовал при разговоре Ская и того ублюдка, отчаянно держа себя в руках, раздираемый неконтролируемой звериной ненавистью и ревностью. Чэн забрал его Ли. Унёс из дома на руках. Отнял смысл. А Скай, этот бесхребетный слизень, позволил! Слишком испугался за свои деньги, пожертвовал сыном из-за чёртовых бумажек! Суон нащупал на полу оставленную водолазку, утыкаясь в неё лицом и сжимая ткань в зубах до скрипа. Держал в себе крик и вой. Как же так?! Как же, блять, так! Ведь Ли уже был в его руках, его запах до сих пор повсюду в этой комнате и обманчиво наполнял лёгкие, врал рецепторам и нервным окончаниям. Сулил утолить жажду и облегчить боль, которая рвала грудную клетку на части. Суон оторвался от водолазки, поднимая взгляд к потолку, комкая ткань в пальцах. Он не такое беспозвоночное, как Скай, не сдастся. Не упустит и не отпустит — не теперь, когда успел попробовать на вкус своё личное помешательство.