еще не знаю

1 Он не будет есть в ночное время, словно глупый ребенок, не желавший спать, пока все самые страшные монстры не заставят его спрятаться в пучине мягкого одеяла, уютно набитого пухом. Он откинет пыльную простыню и уверенно встанет на ноги. Сейчас полночь, а значит, жители маленького городка на севере америки уже спят, и он может начинать. Кажется, именно детские босые ноги шлепали по холодному дереву пола, но все же казалось, что шел кто-то старше, и, наверное, страшнее. Ящик было тяжело нести, поэтому он тащил его за ручку, слушая стук банок, совершенно не заботясь о глубоких царапинах на полу. Прохладное стекло так и норовило выпасть из рук, а коктейль темно-бордового цвета, с вкраплением гнилого-зеленого, медленно и с громкими шлепками вытек оттуда слегка расплескавшись по столу когда он заполнял им глубокие фарфоровые тарелки. Он вытер лужи и поочередно вытащил из широкого шкафа банальные в этом случае мешки для мусора. Чучела людей были сделаны жутко — отец научил его делать их из животных, но не успел достаточно обучить мальчика перед собственной смертью. Кожа была натянута где-то слишком туго, что создавалось ощущение, что сейчас порвется и набивка наполнит комнату трупным запахом, а где-то так слабо, словно штаны, которые были велики очередному чучелу на сотни размеров. Лица были страшнее самого страшного чудища из самого жуткого фильма — рот был натянут так сильно, пытаясь изобразить улыбку, что в этом подобии человека можно было увидеть вполне реальную боль, глаза были простыми стеклянными шариками, такими пустыми и жуткими, такими серыми и безразличными, словно боль сменилась на апатию. Наверное, в них можно было разглядеть свой самый страшный кошмар, а, может, это просто набивка складывалась в ужасные узоры искажаясь стеклом. Носы были кривыми, даже не похожими на сломанные, а просто такими кривыми, что только безумец назвал бы их носами. Уши отсутствовали, вместо них лишь черные следы от нитей соединяющие две части разреза, волосы были редкими и сложенными не в ряд — они были приклеены клочками. Но он любил их, он искренне любил эти уродливые подобия людей, любил всем сердцем. Это были его единственные друзья. Единственные, самые близкие.