-Разыскивается-

В парке было темно, а свет фонарей в глазах расплывался мутными пятнами. Моросило, чертов осенний озноб до дрожи сжимал ноги и спину. Томаса немного трясло от холода. Но больше его трясло от злобы. Одну руку он с силой вдавливал внутрь кармана куртки, а другой сжимал флягу, что стояла на скамье. Он ждал Эдда, сидя на лавке уже пустого парка, и был чертовски на это зол, пускай самому Эдду он об этом не скажет. С того самого дня прошло уже два года. Два года как взорвался тот злосчастный робот. Как осколки железной посудины разгромили их дом. Как Торд Ларссон пропал без вести, в целом, как и пропала вся возможная о нем информация. Прошло 2 долгих года, из которых половину времени Томас провалялся в больничной койке с отключенным сознанием. У него оказалось несколько переломов, что то там с кровоизлиянием, признаться, Томасу было так на это плевать, что он и не слушал. Риджуэлл поднял голову, когда какое то пятно, чутка светлее чем все окружающее вокруг, подошло вплотную к лавке. — Я же просил тебя брать ее с собой. Эддвард, видно, был еще злее Тома, но черноглазый прекрасно понимал, что их эмоции совершенно разные. Эдд, как обычно, переволновался, ну а Томас просто бесится на все и вся. На слова Эдда он не ответил. Спрятал флягу и протянул руку вперед к пятну. Эдд не то, что передал, он всучил ненавистную Риджуэллу палку с поразительной скоростью и грубостью. Томас встал со скамьи и они направились к дому. В тишине. Почти. Эту тишину начал навязчиво передразнивать шум шарика, крутящегося по не ровному и грубому асфальту. Том ненавидел этот звук и эту палку. Эддвард и Мэттью, оказавшись у разваленного дома, застыли и первые минуты даже не знали что делать и, вероятно, как дышать. Сирены машин, пожарные, скорая, полиция, огонь, дым, ямы, развалины стен и куски какой то железной механики. Множество людей и паника. Они только спустя сутки узнали, что Томаса вытаскивали из-под обломков и в какой больнице он в итоге находится. Не сложно догадаться в каком состоянии оказались эти двое, также узнав в каком положении Том. Гоулд приходил к Тому день через день. Мэттью заглядывал раз в неделю. Пришлось не сладко ради хотя бы квартиры, которую ребятам пришлось снять. Они остались без ничего. Еще и с другом, который лежит в больничной койке под капельницей. Эдд держался молодцом. Он старался. Старался изо всех сил. Он не опускал руки, искал позитив, пытался понять и разложить все в своей голове по полочкам. Ничего не выходило, но он пытался. И в один из дней Том очнулся. Но почему то не сразу понял кто находился рядом. Оказалось во время взрыва пыль с частицами осколков попала в глаза и начала повреждать роговицы. Так как Том был без сознания, проблему не обнаружили вовремя, а как очнулся, исправлять было поздно. От ныне Риджуэлл видел мир очень размытыми пятнами разных оттенков. И звук чертового шарика каждый раз напоминал ему о его беспомощности и жалкости. По этому чисто из вредности Том оставлял палку дома, выходя гулять. Выходя пить. Он напивался в баре, а потом шел в парк. Правда, осень напомнила о себе и тем, что стало рано темнеть. И если днем Том был способен увидеть приблизительные очертания дорог или людей, то в темное время видно только фонари. Множество желтых, неровных пятен. Они шли молча и Томас чувствовал себя отвратительно. А Эдд то и дело приглядывал, чтоб Томас не навернулся. — Том. — Нет. Риджуэлл заткнул Гоулда быстро и сухо. Эдд вздохнул и засунул руки в карманы. Такая ситуация уже была не впервые, по этому Эдда стала отпускать злоба. Все таки, вернувшись домой и обнаружив отсутствие черноглазого, но присутствие палки, с учетом времени, все внутри напрягается как в первый раз. А в первый раз Эдд не мог найти Тома на протяжении нескольких часов, ибо тот был не в ладах с телефоном. Ни ответить на звонок ни принять. Просто представьте, какого это, в пьяном угаре пытаться попасть на размытое пятно в мобилке. С учетом что этих пятен на дисплее много. Тогда у Гоулда все нервы вылились скандалом. Эдд понимал его. Понимал, что это тяжело. Но его порядком это уже подбешивало. Он действительно сильно волновался. Томас в целом изменился после взрыва… Он перестал играть на гитаре. Перестал дерзить и кидать шутливые издевки, что были в его привычной манере. Стал замкнутым и вечно не в духе. Много чего изменилось на самом деле. Беззаботность пропала из их жизней, сменившись чередой трудностей и проблем. В один из дней очередных гуляний Риджуэлла Эдду еще и посчастливилось узнать правду о их рогатом приятеле, ибо, видно, у Томаса уже не выдерживала нервная система. Несколько перерезанных им проводов обернулись незабываемым инцидентом. Может, все могло бы быть по другому? Эдд разочаровался в Торде. Обижался с пол дня на Тома за то, что тот скрывал столь… важную? информацию. Эдд так и не понял тогда на что именно был обижен. Не думается, что он был бы счастлив, узнав, что весь их дом напичкан техникой, способной истребить пол города. Гоулд так обрадовался возвращению Торда… Знал бы раньше, ни за что не пустил бы такого человека на порог. Эдд не любит насилие. Эти двое итак вечно его напрягали, как устраивали драки. Но драки это одно. А робота-убийцу вместе с танком и пистолетами, и гранатами, и прочим — совсем другое. То-то Эдд был удивлен, когда первыми вопросами Риджуэлла с пробуждения стали «Что с Тордом?» и «Где он?». После этого разговора, вопросы имели другой смысл. Правда Эдду не нравилась. А о том, что Торд пропал без вести Эдд и подавно думать не хотел. А Том не мог просто взять и не думать. Особенно с флягой в руках. Мысли о том, что все это его вина, о том, что Ларссон еще жив и вернется, морили нервную систему. Томас вышел создателем проблем и беспомощным грузом, способным только шуметь шариком на конце палки. Эддвард не знал как его поддержать. Очень хотел. Но не знал. Иронично, что за последнее время их общение свелось к молчаливому пониманию. После всего сказанного, после всплывшего на поверхность, они как никогда хорошо понимали друг друга. И понимали то, что совершенно не хотели разговаривать. Попытки были чисто формальностью ради приличия. Эдд и сам понимал, что сейчас порывы достучатся до Тома с этой палкой и просьбами не оставлять ее дома, быть аккуратным, все это сделает только хуже. Ситуация с гулянием повторится, и еще не раз. Осознавая это, Эдд вздыхает и они продолжают идти. +++ Жизнь втроем в однушке это даже не уровень общежития, это куда хуже. Эдду не в радость разбросанные вещи Тома. Мэтт плачет по отсутствию должного количества зеркал и личного гардероба. Томасу все заставлено слишком вплотную чтоб спокойно ходить. И это не только с намеком на проблемы со зрением, в квартире быдо заметно тесно, по этому когда Мэтт и Эдд собирались на работу, творился сущий хаос. В котором Том просто за всем наблюдал. Пытаясь все разглядеть. Утро следующего дня было таким же как и предыдущее. Бегающие пятна активно на все возмущались и куда то опаздывали, наворачиваясь через вещи друг друга. Вероятно, весь сумбур выглядел глупо и нелепо. Риджуэлл наблюдал за пятнами намного внимательнее, чем должен был. А потом наступал момент, который черноглазый ненавидел не меньше той самой палки. Хлопок входной двери и мгновенная тишина. Том лениво подошел к холодильнику. Достал одну из газировок Эдда, ибо алкоголя не нашлось, и завалился на диван, включая телик. «Погода ожидается облачной и ветренной.» «Замечательный курорт на дальних островах» «Коля!» «Ты предала меня, Дарита!» Скривившись, Томас все клацал каналы. Ничего интересного. От телевизора мелькал свет, который менял оттенки. Томас уверен, что из-за нового дефекта стал лучше разбираться в цветах. Даже спустя пройденное время он все еще не привык к такой жизни. Мэтт как-то где-то вычитал в интернете, что были люди со зрением и -20. И что линзы для таких уже созданы. У Томаса даже появилась надежда. Которая полностью разбилась, стоило проконсультироваться с врачом. «Увы, очки делу не помогут.» А операция это и дорого и 50 на 50 останется ли он вообще со зрением. Том даже шрифт Брайля отказался учить. До последнего не хотел признавать, что почти что слеп. Он же видит очертания? Видит. И днем спокойно ориентируется. Но перепутать сахар с солью или не заметить, что стакан полон воды, это больше стало обычаем, нежели промежуточной случайностью. Про путаницу в зубных щетках, одежде, обуви, сложностях с ключами, при входе в дом, лучше промолчать. Томас все равно не признает, что ему теперь нужна помощь. До последнего будет злится и пытаться все сделать самостоятельно. Представьте на секунду, а как бы себя ощущали вы? А у Тома еще и скверный вредный характер. Он начал ненавидеть свою жизнь. Злится ли он на Торда? Да он его придушит, если увидит. Забавная фраза. А все произошедшее вина Торда. И то, что был взорван их дом, и то, что Эдд с Мэттом жопы рвут, ради квартиры, и, естественно, то, что случилось с Томом, тоже полностью вина рогатого ублюдка. И если он жив… Лучше ему не быть живым. Злобы в Томе хоть отбавляй. В какие-то моменты за место злобы накатывает грусть. И этот момент был одним из таким. Том выключил телик, откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Только в закрытом виде они прекращали болеть. А он все равно терпел покалывания. Ожидание того, что любое моргание резко сфокусирует картинку все росло и росло. И все равно растет. Но он открывает глаза и надежда в который раз трескается. Том пытался найти работу. Но куда поставишь работать того, кто не видит? Эдд много разговаривал с Томом на эту тему. Вообще, Эддвард никогда никому не рассказывал подробности о собственной болезни. Ну, оповестить — оповестил. А вот детали, увы, этого ребята были лишены. А тут у них появилось кое что общее. Кое что, что не лечится. И Эддвард, пытаясь поддержать черноглазого, ляпнул немного большее, чем Том знал до этого. И, признаться, это ему немного помогло. Но не настолько, чтоб не падать в эти апатии. Дома было душно. Томаса раздражал цвет стен и мебели. Вроде бы бежевый, а вроде все какое то слишком пятнистое. Ему было некомфортно. Конечно, по сути, это единственное место, где кругом одна безопасность, ибо зная уже каждый миллиметр, это не улица, это закрытые 17 квадратных метров, где все расположено так, как и было расположено вчера и позавчера. Но Тому никогда не сиделось на месте. Он не хотел доставлять Эдду и Мэтту еще больших проблем. По большей части именно Эдду. Ибо Мэтт не особо парится вообще о чем либо. Этот рыжий получает деньги позируя лицом у камеры, возвращается окрыленный, Томас, по каким-то неизвестным причинам, никогда не видел Мэтта уставшим. А вот Эдда видел. И доставлять ему проблем желания ну никак не возникало. Но споря с самим же собой, находится внутри стен было тошно. По этому Риджуэлл побрел в ванную комнату умываться. +++ В отличии от дома, на улице у Томаса никогда не возникал страх. Казалось бы, если ты ничего не видишь, то почему бы страху и не появится? Не дай бог не заметишь машины? В целом быть слепым и гулять одному по оживленному социальному городу, да просто к черту идут возможности что-то купить да даже в том же самом магазине. Ты не видишь цен, не видишь вообще есть ли дверь в магазин. Открыта она или закрыта. Стеклянная ли она. У Тома уже была такая ситуация, когда он втаранился в закрытый магазин с стеклянной дверью. Табличка висела. Буквы были большими. Но разглядывал их черноглазый минут 15. И только после того, как дошло, что написано «ЗАКРЫТО», он пошел дальше. Хотя, это можно было осознать и после того как втаранился в дверь. Нюансов появилось множество, и если кто-то все-таки выведет Томаса на чистую воду с историями с его прогулок, там этих историй хватит на несколько часов. И тем не менее, Риджуэлл все равно рвется на улицу, себе самому говоря, что там ему спокойнее. В полном одиночестве. В полном неведенье. Идешь по улице, не видишь людей, не видишь ничего, только слышишь. Тома это не пугало. Наоборот успокаивало. В этом был свой шарм. Том перестал играть. Он тосковал по своей гитаре. Среди обломков был найден и корпус и гриф. Эдд решил, что не позволит гитаре оказаться на мусорке. Но, конечно же, как ее починить, Гоулд был без понятия. А вернувшийся, считайте, с того света настоящий хозяин даже с худшим зрением сумел привести гитару в рабочее состоянии. Он купил новые струны. Натянул их. Сказать, что ему нужно зрение для игры? Учить что-то новое? Тут да, может быть. Играть тот репертуар, что уже знал? Пальцы все помнят. Но было как-то не по себе держать гитару в руках. Играть, петь. Нажимать ноты, не видя лады. Том перестал играть, но не перестал петь. Пел он редко, мало кто это слышал. Но гуляя по улице он напевал. Тихо. Но вероятно мимо проходящие люди его слышали. И ему было плевать. Он не видел ни их, ни их реакции. В этом и нашелся плюс почти полноценной слепоты. Ветер задувал листья деревьев. Мимо дороги громко одна за другой проезжали машины. Глаза щипало, но закрывать их было бы не лучшей идеей. В одно мгновение Том услышал как недалеко за спиной припарковалась машина. Кто-то схватил его за плечо и поднес тряпку к носу. Последняя картинка перед глазами смутно напоминала салон машины.