Beautiful

      "Красивый", – это первое, о чём думает Фредди, когда впервые видит барабанщика одной из местных групп колледжа. Светловолосый, с большими голубыми глазами и мягкими чертами лица, словно у девчонки, и может быть поэтому мысль не кажется ему странной или неправильной. Он ждет, когда блондин начнёт играть, – Фредди интересно, хорош ли тот в игре так же, как и внешне, и парень его не разочаровывает.       Роджер. Узнать его имя не составляет труда, и с этого дня Фредди не пропускает ни одного концерта группы. Он уверен – его место там, за стойкой микрофона, а потому берёт своё, как только судьба дарит ему шанс. Светловолосый красавчик Роджер смеётся, кидает обидный комментарий по поводу его зубов, но Фредди знает свои сильные стороны и едва ли не ликует, уходя под восхищённый взгляд его будущих друзей. Ему приятно, что Роджер смотрит ему вслед, и, пожалуй, это именно то, чего он добивался.       Фредди не нервничает перед концертом – он там, где должен быть, он рождён для сцены, а сцена любит смелых, значит, она любит его. Он теряется лишь на несколько секунд, но чувствует, как Роджер смотрит ему в спину и Фредди собирается показать ему всё, на что способен. Он вырывает чертов микрофон прямо из стойки и поёт, напрочь поменяв слова песни, но публика ликует, всем нравится и Фредди наконец-то чувствует себя на своём месте.       В баре душно, много народу, люди пока что даже не планируют расходиться и Фредди не без труда пропихивается к барной стойке, чтобы выпить. Тонкая, но сильная ладонь ложится ему на плечо, привлекая внимание. Роджер улыбается, и глаза его блестят то ли от алкоголя, то ли от эйфории после концерта. – Что же, это было круто, признаю.       Фредди не нужно признание, он и так знает, что крут, но почему-то слышать эти слова именно от Роджера до того приятно, что на сердце становится тепло. – Пожалуйста, дорогуша. Я ещё не то могу, – в своей привычной манере бросает Фредди и улыбается в ответ, пытаясь унять непонятную дрожь в руках. – Даже не сомневаюсь в этом, – усмехается тот и сжимает руку покрепче, прежде чем отпустить. Фредди пока что не понимает, что с ним происходит, но надеется, что они с Роджером смогут стать хорошими друзьями.       Они лучшая группа среди колледжей, их хотят слушать и ждут с нетерпением. Фредди знал, что так будет, он уверен – они это заслужили, они правда лучшие, они все. Но это лишь начало долгого пути и Фредди знает – останавливаться на этом нельзя, им нужны записи. Именно поэтому старый фургон продаётся за деньги, которых им едва хватает для первой записи, и это лучшее, что происходит с каждым из них за всю жизнь. – Думаю, ты знаешь, что делаешь, – улыбается Роджер и садится рядом на небольшой диван в студии, пока Джон за стеклом записывает бас.       Фредди слишком занят, в его голове миллион мыслей о том, как сделать музыку необычной, такой, чтобы люди слушали, открыв рты, но его мысли быстро меняют направление, стоит только Роджеру оказаться рядом. – Поверь, мир будет у наших ног, милый, – дьявольски улыбается Фредди, и глаза его горят так ярко, что Роджер едва в состоянии оторвать взгляд.       Фредди не дурак. К этому моменту он уже прекрасно понимает, почему думает о своём друге чаще положенного, и от чего сердце бьется, словно сумасшедшее, стоит тому оказаться слишком близко, прямо как сейчас. Но он запирает эти чувства внутри себя, зная – их не должно быть, ведь он любит Мэри, искренне и от всего сердца, а Роджер... Фредди едва успевает запоминать каждую из его девиц. В конце концов, Фредди уверен – с этим можно жить, ведь у него есть музыка, а это важнее всего.       Слава не падает им на голову, они выбивают себе место на сцене общими усилиями, каждый из них – шестерёнка в большом механизме, они семья. Меркьюри нравится это слово. Фредди знает: им нужно что-то такое, что станет прорывом в музыке как они сами, и Queen отправляются за город, где работают не покладая рук.       Фредди не удивляется, когда Пол целует его: он замечал его голодные взгляды с того момента, как мужчина появился в жизни группы, и наверное замечал не он один. Ребята его не особо любят, а если говорить о чрезмерно эмоциональном Роджере, то тот вообще не скрывает своих презрительных взглядов в сторону Прентера. К этому моменту Фредди уже прекрасно понимает, что парни нравятся ему куда больше девушек, и любовь к Мэри – она другая, сердце не замирает, как в те моменты, когда Фредди думает о больших голубых глазах и светлой копне волос. Пол не знает его, а ещё он даже близко не стоял рядом с Роджером.       Они пьяны. День выдался тяжёлым и нервным, алкоголь помогает расслабиться и это то, что сейчас нужно каждому из них. Джон и Брайан уже давно спят крепким сном, с трудом добравшись до своих комнат, а Фредди и Роджер сидят на крыльце, не обращая внимания на вечернюю прохладу. Они сидят до того близко, что Фредди может учуять запах шампуня, сигарет и виски, исходящих от Роджера. Роджер тёплый, он почти наваливается на Фредди, пьяно смеётся и выпускает в небо горький табачный дым. Фредди мурлычет себе под нос слова новой песни, буквально чувствуя на себе восхищённый взгляд друга. – Боже, твой голос, он… – Роджер на секунду замолкает, пытаясь подобрать правильные слова под этим проницательным и любопытным взглядом чёрных глаз. – восхитительный.       Фредди улыбается. Ему часто говорили это, что уж там – он и сам знает, что поёт лучше других, может быть даже лучше всех, но слышать что-то подобное от Роджера всё ещё слишком волнительно и до того приятно, что сердце болезненно тянет от невозможности дать выход всем своим чувствам. – Ну, я не слишком удивлён, – неловко шутит Фредди, стараясь унять своё бешеное сердцебиение. Роджер так близко сейчас, как никогда раньше, и Фредди невольно любуется его мягкими чертами лица, задерживая взгляд на губах, даже не понимая, насколько он очевиден сейчас. – Фредди? – полувопросительно тянет Роджер, опаляя своим дыханием его губы, наверное, не представляя, что сейчас делает с ним. – Да? – как загипнотизированный отвечает Фред.       Он знает, сейчас стоит посмеяться, хлопнуть Роджера по плечу и уйти, дабы не сотворить то, что в итоге может к чертям разрушить их дружбу, но он физически не может этого сделать, ему слишком хорошо, так, как не было ещё ни разу в жизни. – Ты красивый, – тихо, почти шёпотом произносит Роджер. На секунду Фредди кажется, что это ему лишь послышалось, может быть, он просто перебрал с алкоголем, но когда тёплая ладонь осторожно оглаживает его скулы – Фредди перестаёт дышать. Он боится пошевелиться, и разрушить эту прекрасную иллюзию.       У Фредди в груди сердце стучит словно бешеное, когда знакомое до мелочей лицо барабанщика оказывается слишком близко, и такие желанные, мягкие губы прикасаются к его губам в робком поцелуе.       У Роджера дрожат ресницы и руки, и губы у него именно такие, какими Фредди себе их представлял. Он всё ещё не уверен в реальности происходящего, но не хочет упускать, возможно, первой и последней возможности поцеловать Роджера, а потому отвечает: жарко, напористо, так, как умеет, и так, как мечтал уже очень давно.       Весь мир Фредди сходится на этом моменте. У Роджера мягкие волосы, как будто созданные для того, чтобы Фредди мог запустить в них пальцы, прижимая блондина ближе, и чувствуя, что сердце Роджера так же отбивает бешеный ритм.       Фредди не хочет, чтобы это прекращалось, а потому с сожалением тянется за чужими губами, когда Роджер отстраняется на безопасное расстояние. Между ними повисает несколько напряжённая тишина, и прежде чем Фредди начинает паниковать, Роджер легко и расслабленно улыбается, а глаза его блестят, как и раньше, даже, кажется, ещё ярче. – Оправдываться не буду, – усмехается блондин. Фредди влюблён до того, что вероятность будущих душевных страданий не останавливает его от того, чтобы быстро сократить расстояние и оставить на губах друга ещё один жаркий поцелуй.       С этого дня они целуют друг друга часто: в пустых коридорах, гримёрках, и других не слишком подходящих для этого местах. Они никогда не заходят дальше. Роджер позволяет жарко целовать себя, прикасаться, зажимать у стены, но обрывает всё, стоит только Фредди хотя бы намекнуть на продолжение. Фред не спорит, думая, что и так получил куда больше, чем мог мечтать, и если Роджер не желает заходить дальше, то Фредди готов с этим смириться, только бы чувствовать его губы на своих губах.       Всё кажется идеальным, а Фредди настолько утопает в своих непонятных отношениях с Роджером, что напрочь забывает о Мэри. Может быть, это даже к лучшему – ему давно пора было сказать ей правду, но видеть слёзы в любимых глазах слишком больно. Фредди почти ненавидит себя. Он не говорит ничего о Роджере, так как знает, что, судя по всему, не имеет никакого права называть его "своим". Они не говорят о происходящем, и с каждым днём Фредди становится всё тяжелей от этой бесконечной ходьбы по кругу. Но лучше бы они ходили так и дальше, потому что в один день, когда Фредди тянется за поцелуем, Роджер отходит в сторону и больше не смотрит ему в глаза, неразборчиво мямля что-то о семье, детях и хороших девушках. Фредди не дурак, он знает, что хорошей девушкой его не назовёшь, да и детишек нарожать он не сможет.       Роджер женится, а Фредди медленно умирает, пытаясь заглушить свою боль алкоголем и наркотиками.       У Фредди большой дом, красивый, но кажется таким пустым. У друзей теперь семья, дети, а у Мэри своя жизнь, и только Фредди остался один. Он избавляется от длинных волос, думая, что это поможет ему начать новую жизнь. Только всё это полная хрень – его чувства к Роджеру не уходят вместе с волосами, они только крепнут и становятся сильнее, как будто назло причиняя ему всё больше и больше боли. Фредди знает, что не должен звонить, не должен звать его к себе, он вообще, если честно, думает, что Роджер не придёт, но тот стоит напротив – всё такой же молодой, с большими голубыми глазами, мягкими, чувственными губами (Фредди знает это наверняка), копной светлых волос. Роджер всё такой же красивый и Фредди не знает, как заставить себя разлюбить его. – Оставайся на ужин, любой каприз в еде, – просит Фредди и улыбается, понимая, насколько жалким он выглядит сейчас. Меркьюри почти готов умолять, но остатки гордости не позволяют опускаться ниже, чем уже есть. Да и Роджер не оценит. – Не могу, жена ждёт, дети. Ты же знаешь, – неловко оправдывается Роджер, вгоняя в сердце Фредди ещё один нож. Роджер никогда не нуждался в нём настолько сильно, Фредди до сих пор не понимает, зачем Роджер поцеловал его тогда и для чего были все эти поцелуи после. Не могло ведь быть всё просто так? Фредди цепляется за эту маленькую, едва живую надежду. – Да ладно тебе, быстро перекусим на полу, он чистый, – это последняя попытка, ведь Фредди слишком устал цепляться за свои глупые фантазии.       У Роджера виноватый взгляд, поэтому опускает глаза, как тогда, в тот раз, когда говорил о девушках и детях, и Фредди уже прекрасно знает, каким будет ответ. – В другой раз, Фред, – неловко отвечает Роджер, прежде чем Фредди обнимает его так крепко, что кажется, хрустят кости. Фредди отдал бы многое, чтобы никогда не разжимать рук. – Ты должен отпустить, – мягко просит Роджер, опаляя жарким дыханием ухо и, тем не менее, не разжимая своих рук. У Фредди закрыты глаза и сердце болезненно тянет, когда он полной грудью вдыхает запах волос Роджера: всё тот же, шампунь, сигареты и виски, и от этого становится только хуже. – Ты правда думаешь, что мы что-то кому-то должны? – отвечает Фред, не в силах сдержать в голосе дрожь. Слишком давно Роджер не был так близко. – Да, я думаю, – Роджер уверен в том, что говорит, и Фредди вдруг понимает всё, о чём так и не было сказано. – Вот значит в чём дело... Это было твоей причиной оставить меня? – сейчас не время истерить, да и Роджер никогда и ничего ему не обещал, чтобы Фредди так просто раскидывался обвинениями, но чувства дошли до своей кульминации и держать всё в себе больше нет сил. – Я не оставлял тебя, я лишь поступил так, как будет правильней, – отвечает барабанщик и отстраняется, совсем немного, но теперь Фредди может видеть его глаза. – Правильно для кого, Роджер: для тебя или, может быть, для меня? Скажи мне, ты счастлив? – Роджер в ответ только молчит, и снова, чёрт возьми, отводит свои большие глаза. – Ты счастлив, Роджер? – требует Фредди, и берёт его лицо в свои ладони, вспоминая мягкость кожи и ощущения тепла.       Роджер только отрицательно качает головой, но этого даже более чем достаточно.       Фредди подаётся вперёд и целует, осторожно, трепетно, вспоминая и привыкая вновь. У Фредди кружится голова и сердце стучит в темпе presto, он даже не смел мечтать, что когда-нибудь вновь сможет целовать эти губы. Роджер не отвечает, но его жалкие попытки отстраниться, вряд ли можно назвать настоящими. – Фредди, не нужно, прошу, – шепчет он прямо в поцелуй, но жмётся ближе и дышит рвано, не в силах совладать с собой. – Я люблю тебя, Роджер, – наконец-то признаётся Фредди, и целует снова, чувствуя, как потихоньку барабанщик сдаётся, отвечая на поцелуй. – Люблю тебя, ты слышишь? – повторяет Фредди, на этот раз не желая оставлять ситуацию неразрешённой. Он должен был сказать об этом ещё давно, Роджер имел право знать. – Я слышу, чёртов ты засранец. Слышу, – отчаянно шепчет в ответ Роджер, так и не открывая глаз. Он целует крепко, жарко, едва не кусая губы в кровь, сжимая в руках теперь короткие волосы Фредди. И прежде чем футболка Фредди летит на пол, он слышит короткое: "Я тоже".       Сегодня Фредди впервые ощущает Роджера так полно, без ненужной одежды и других преград, отдалявших их друг от друга все эти годы. У Роджера мягкая, нежная кожа, его хочется касаться снова и снова, срывая с идеальных губ хриплые стоны и мольбы не останавливаться, правда, едва ли Фредди смог бы остановиться, даже если бы на Землю свалился астероид. Он слишком долго ждал и теперь собирается восполнить все годы ожидания сполна.       Он делает всё, чтобы Роджер понял, – ни с кем другим он не сможет испытать ничего подобного, их тела созданы друг для друга, Фредди уверен в этом. И Роджер, кажется, тоже, простонав имя Фредди своим высоким, мелодичным голосом. Они лежат на полу, мебели в доме толком нет, да и даже была бы тут кровать, то вряд ли кто-то из них захотел бы сейчас вставать. Фредди слушает стук сердца Роджера, пока тот лениво поглаживает его по мокрым волосам. На улице уже совсем стемнело. – И что будет дальше? – Фредди больше не хочет долгосрочных запятых, он вырос и теперь точно знает, что ему нужно. – А чего ты хочешь? – Роджер тоже повзрослел, и, если честно, ему надоело жить так, как того требует общество. Ему вдруг становится наплевать, кто и что может подумать о них, в конце концов они должны этому миру только музыку, а их личная жизнь – это только их дело. – Тебя, – не раздумывая отвечает Фред. Это всё, о чём он мечтал с их первой встречи. – Тогда не вижу никаких проблем, – весело фыркает Роджер, и громко чмокает Фредди куда-то в висок.       Фредди смеётся, впервые за столько лет по-настоящему и легко. Он не в состоянии отвести глаз от Роджера: тот всё такой же, как и в тот день, когда Фредди впервые увидел его в одном из захудалых баров. Голубые глаза блестят озорным блеском, а зацелованные губы буквально просят прикоснуться к ним вновь. – Красивый, – шепчет Фредди, целуя Роджера в уголок губ, – и только мой!