***
— Что-то ты дохлая сегодня, — заметил Финн, как всегда деликатный. Рей фыркнула, а Финн тут же шутливо взъерошил её волосы и щёлкнул по носу. Рей вздохнула: вид у неё и без этого был — краше в гроб кладут, потому что две ночи крутилась как волчок в постели. Кайло никак не давал о себе знать, а у неё не было возможности узнать о нём хоть что-то — не то что позвонить. Даже если бы он нашёл телефон, как бы она узнала номер? Посмотрела бы список убийц по справочнику? — Ты не ощущаешь себя одинокой, уставшей и так, будто никто тебя не понимает? Рей подозрительно на него покосилась. — А что? — Брошюру про наркоманов видел на днях, сравниваю симптомы. Рей храбро держалась пару секунд, но потом всё-таки рассмеялась дурацкой шутке, и Финн облегчённо выдохнул. — Слава Богу, а то я уже думал, что у тебя совсем дела плохи. — Почему ты вообще решил, будто что-то случилось? — Ты уже минут десять на моей ноге стоишь. Рей чертыхнулась и тут же подвинулась. Они стояли в большом зале в гудящей толпе из других студентов. Их курс сняли с одной лекции, чтобы провести фотосессию для какой-то статьи в газете. Рей не особо интересовалась случившимся, а фотографироваться и вовсе не планировала — вряд ли вообще кто-то заметит, что одна из студенток так и не появилась на фото. Все девчонки словно с ума посходили и поправляли и без того идеальный макияж и причёски, а фотограф уже минут десять пытал парня — который так кстати пришёл в костюме — и, судя по всему, заставлял его принять максимально дискомфортную позу и улыбнуться как маньяк. По крайней мере, со стороны всё так и выглядело. Финн всё-таки уговорил Рей сфотографироваться, так что она стала обладательницей трёх дурацких фотографий, которые за доллар можно было распечатать в невесть откуда взявшейся в большом зале будке. На одной фотографии Финн и Рей глубокомысленно читали одну книжку, на другой Финн как будто разъяснял Рей что-то из этой самой книжки. На третьем фото Финн улыбался, а Рей отвлеклась на что-то и просто безразлично смотрела в сторону. Дома Рей разрезала напополам последнюю фотографию с Финном, кусочек с самой собой спрятала в кошелёк, туда же сунула распечатанное фото Кайло — так они были словно вместе, ей показалось это романтичным. Кусочек фотки с Финном и две другие фотографии она бережно сунула в тайник к помятой пачке сигарет. Уже позже, когда она лежала в постели, всё это показалось ей по-детски глупым. С каждым днём на душе становилось всё тоскливее, а проезжающие мимо её дома машины заставляли вздрагивать. Сначала Рей сдерживалась, но потом, заслышав шум мотора, кидалась к окну, но никто не останавливался, и Кайло не приходил. Рей плохо спала, плохо ела, а в университете, как назло, начали пытать постоянными опросами и контрольными, которые Рей с треском проваливала одну за другой. Ко всему прочему, Рей начали мучить кошмары, которые она никак не могла запомнить. Она просыпалась в холодном поту, а потом бездумно бродила по дому, включала везде свет, подолгу пялилась на бельевые верёвки, ожидая увидеть тёмный силуэт, крадущий одежду. Ближе к выходным Рей вместе с розовым полотенцем в цветочек перебралась спать на диван. Ей чудился запах Кайло, если она долго лежала, уткнувшись лицом в подушку, и один раз, когда стало совсем невмоготу, Рей даже сунула руку в шорты. Никакого удовольствия она так и не получила, сколько бы ни представляла над собой Кайло или хотя бы его пальцы. Финн перестал спрашивать, что случилось, не говорил ни слова и не показывал ни малейшего намёка на улыбку даже когда они ехали в машине По. По тоже не лез с расспросами, и Рей была ему за это благодарна. В пятницу вечером Рей забилась в угол вместе с полотенцем и книгой, которую читал Кайло, и тихо подвывала — плакать она почему-то не могла. На душе скребли кошки, всё валилось из рук и раздражало, и от этого Рей приходила в уныние. Очередная машина проезжала около их дома, но у Рей почему-то не нашлось сил выглянуть в окно, поэтому она замолчала и просто прислушалась. Она ни на что не надеялась, но машина загудела, захрустел гравий, стену на кухне осветил свет фар из ближайшего окна. Рей подскочила и выглянула в окно: на подъездной дорожке парковался бежевый кадиллак Эльдорадо.***
Ничего странного родители не заподозрили — наверняка были слишком уставшие и попросту не обратили внимание, что видок у Рей такой, будто она сдохла дня два назад. Мать недовольно фыркнула, оглядывая дом, и пожаловалась на грязь. Рей только плечами в ответ пожала, а отцу наврала от души, когда он рассеянно спросил про учёбу. Тот покивал в ответ и сделал вид, будто ему интересно. Потом все разошлись по кроватям. Рей не находила себе места весь декабрь. На улице нещадно холодало, дни тянулись ужасно медленно, и ожидание пугало. Рей каждый раз со страхом подходила к зеркалу, из которого на неё в ответ смотрело осунувшееся нечто, худое и безобразное, с синяками под глазами и безжизненным взглядом. Рей никогда в жизни ни о ком не волновалась и, по правде говоря, больше всего на свете жалела свою шкуру. Распечатанная фотография страшно измялась и выцвела в тех местах, где её постоянно складывали. Рей боялась смотреть новости, так что была даже рада, что к телевизору её почти не подпускали: либо смотри то, что смотрят все, либо не мешай. Зато рядом с газетными ларьками она почти дыхание задерживала, так ей хотелось и одновременно не хотелось увидеть что-то о Кайло. Рей не знала, хорошо это или плохо. Надо сказать, страдала только она: с Финном они почти не общались, он постоянно переписывался с кем-то в телефоне и мечтательно улыбался, на любые вопросы отвечал невпопад. Рей намного, намного позже догадалась, что По как-то приложил к этому руку (и не только руку). Отец веселел с каждым днём, и они с матерью могли подолгу задерживаться в гостиной, обсуждая дела, которые шли в гору. В один из дней отец принёс новенький телефон в коробке: чёрный, блестящий, с огромным экраном. У него не особо-то ловко получалось им пользоваться, но он всё равно был рад, и даже пожертвовал Рей свой старенький самсунг. Хотя, надо признать, тот был намного лучше её прошлого телефона. — Видишь, как всё налаживается, Рей, — сказал ей отец. — Подай-ка мне бренди с верхней полки. Рей побледнела: бутылку разбил Кайло, и Рей почему-то не догадалась купить другую. — Бренди посреди недели? Ещё чего, — отрезала мать, и никто не посмел ей перечить. Рей выдохнула, впервые за долгое время чувствуя, что ей хочется улыбнуться: она всё ещё та бунтарка, которая ходит по скользкой дорожке терпения её родителей. Это приятная мысль. За неё следует зацепиться. Мир не рухнул, земля не остановилась, всё вернулось на круги своя — и жизнь возвращается. Рей никогда не увлекалась философией, не задумывалась о чём-то фундаментальном и важном, но в тот день будто дышать стало легче, а ещё она смогла заснуть, проворочавшись всего-то час, — серьёзный успех, если хорошо подумать. Перед Рождеством отец вдруг принёс ёлку — живую, пышную и пахнущую лесом и хвоей. Они не ставили ёлку уже больше десяти лет, поэтому, когда отец в знак приветствия кивнул Рей, она ответила ему подозрительным взглядом. — У нас есть основания ждать на ужин особого гостя, — сказал он. — Я купил новые игрушки, развесишь их как-нибудь по-современному. Рей плохо представляла, что значит «развесить ёлочные игрушки по-современному», поэтому вешала их как могла: по-обычному. Вдобавок ещё постоянно представляла рядом с собой Кайло. В её фантазии они почему-то смешно ругались из-за расположения шариков, громко выясняли, кто из них родился слепой, криворукий и без какого-либо чувства вкуса, а потом бурно мирились у этой самой ёлки. Это показалось ей забавным, и Рей тихо хихикнула. — Знаешь, Рей, — начал отец, недоумённо на неё покосившись, — мистер Сноук — серьёзный человек, и сделал очень много, чтобы вытащить нас из проблем, так что будь добра, перестань вести себя как идиотка хотя бы на время ужина — сделаешь всем большое одолжение. Рей шумно сглотнула. — Мистер Сноук? Отец снова недовольно на неё покосился. — Рей, ты поняла, что я тебе сказал? — Да, я поняла, — ответила Рей, хотя на самом деле не поняла ничего.***
Рей представляла его по-другому. Сноук был высоким и очень худым человеком, старым и страшно некрасивым. На его лице было много шрамов, но если шрам Кайло придавал тому особый шарм, то шрамы Сноука делали его похожим на сморщенное нечто — изюм или что-то в этом духе. Рей еле сдержала смешок, но смеяться ей перехотелось, когда Сноук протянул ей руку и внимательно изучил её с головы до ног. От него веяло холодом и властью, и теперь Рей почувствовала себя немного ближе к Кайло — он, наверное, чувствовал то же самое. — Очень приятно познакомиться, Рей. Давно ждал этой встречи. Он улыбнулся ей, и Рей ответила ему фальшивой улыбкой. Первая часть ужина прошла как в тумане. Пока отец любезно улыбался, смеялся над всеми шутками и постоянно то подливал вина, то подкладывал еды Сноуку, тот задавал ей дурацкие вопросы про учёбу и медицину в целом: половину она вообще не поняла, на другую половину ответила какой-то чушью. Мать недобро косилась на неё и даже пинала ногой под столом, а потом вдруг увела разговор о медицине в другое русло, начав рассказывать какую-то историю о коллеге с редкой болезнью. Участия Рей в беседе не требовалось, но она на всякий случай сделала печальное лицо. Она ждала этого ужина очень долго, поэтому её настроение поднималось. Сноук хоть как-то связывал её с Кайло, и ей правда хотелось на него взглянуть. Она прекрасно понимала, что родители вляпались в совершеннейшее дерьмо, когда начали сотрудничать со Сноуком, но они-то наверняка знали, на что идут. Мозаика наконец-то начала складываться воедино: теперь было понятно, как отец смог избежать тюрьмы и штрафов, и понятно, откуда взялись деньги и почему дела пошли в гору. Единственное, чего не понимала Рей, — присутствия Сноука. Это не вписывалось в общую картинку: неужели у такого влиятельного человека нет более важных планов и встреч на Рождество? Рей сверлила взглядом уродливую физиономию напротив, будто это могло дать ей ответы, но мать вдруг начала говорить громче, и Рей нехотя вернула ей своё внимание. — …кошмарное заболевание, человек умирает на глазах. Ну, наша Рей-то наверняка знает… Ни о чём подобном она в жизни и не слышала, но мама посмотрела на неё страшными глазами, и Рей кивнула. Рей теперь мало хандрила: новость о Сноуке взбодрила её, и она снова начала улыбаться, есть и анализировать происходящее. Больше всего на свете ей хотелось как-то зацепить Сноука и узнать что-то о Кайло, но сделать это напрямую было страшно. Когда мать ушла за десертом, а отец набил рот индейкой, Рей — не без помощи вина — решилась: — Я восхищаюсь вашим талантом и обаянием, мистер Сноук! — воскликнула Рей, хлопая глазами как полная дура и жеманно улыбаясь. — Наверняка все ваши подчинённые преданы вам до конца. Сноук дёрнулся, но потом его изуродованные губы расплылись в ответной улыбке. — Ну что ты, Рей. Некоторым мои методы кажутся слишком жестокими и тогда они меня покидают. Но знаешь… они всегда возвращаются. Рей сглотнула. На кухне повисла мёртвая тишина. Сноук улыбнулся шире, выглядя при этом как отбитый маньяк. — В последнее время меня очень интересует медицина, — снова заговорил он. — Я немного разбираюсь в этой области, так что мне интересно, по каким учебникам занимаются студенты в наше время. — Рей с радостью покажет вам свои учебники, — отозвался отец, и Рей только тускло улыбнулась и проводила Сноука в свою комнату — больше ей ничего не оставалось. Она замерла у полки с учебниками, гадая, придётся ли ей делать вид, что она хорошо разбирается в своих предметах и знает, чем отличаются учебники, написанные разными авторами. Сноук закрыл дверь и опёрся об неё, сложил руки на груди — Рей почему-то стало неуютно. — Я сначала сомневался, но после твоей фразы перестал. Давно ты знакома с Кайло? У Рей чуть земля из-под ног не ушла. Она запаниковала и застыла, как изваяние, думая, что будет лучше — выпрыгнуть в окно или попытаться ударить Сноука? Он казался старым и дряхлым, так что вряд ли смог бы ей чем-то возразить. Но Рей быстро передумала и взяла себя в руки. — Кайло? — переспросила она. — Кайло Рен. — Сбежавший убийца? — Тебе виднее. Сноук сверлил её взглядом, так что Рей отвернулась к учебникам. — Я слышала о нём. Почему вы думаете, что мы можем быть знакомы? — Я очень осмотрителен при выборе сотрудников, Рей. Я не горжусь этим, но у меня свои методы проверки доверия. Очень интересно, с чего это вдруг ты заинтересовалась Кайло Реном, раз решила найти информацию о нём в интернете? Рей фыркнула, но её руки задрожали. — Его крутили по новостям, приходил даже офицер полиции с фотографией. В этом нет ничего подозрительного, мистер Сноук. Мне просто было интересно. Он рассмеялся. — А что интересного в Бене Соло? Рей вздрогнула. — Тебе нечего бояться, Рей. Я не собираюсь сдавать тебя в полицию. Более того, я не хочу навредить Кайло. — Вы уже достаточно ему навредили. Сноук осклабился. — Я очень рад, что теперь между нами нет секретов. Просто хотелось узнать, что такого он тебе рассказал и почему. Но кое-что уже проясняется. Не нужно быть гением, чтобы понять, что ты в курсе наших с ним разногласий, правда? Рей слабо кивнула, и Сноук рассмеялся в ответ. В комнате почему-то повеяло холодом. — Дай угадаю, девочка, ты проявила неслыханную щедрость и доброту и помогла нуждающемуся? Ладно-ладно, можешь не отвечать. Мне и так это понятно. Я уже начал думать, что в тебе совсем нет никаких качеств для будущего врача — но нет, ты меня удивила. Человеколюбие, пожалуй, очень важная черта характера для того, кто планирует спасать жизни. Хотя я всё равно не понимаю, что он в тебе нашёл. Сноук скривился, и Рей настигло странное осознание, что он наконец-то перестал прикидываться нормальным человеком и показал истинного себя. — Я никогда не желал ему зла. Кайло был предан мне. Такой талантливый и амбициозный… он лучшее, что я мог найти! И ты ведь не хуже меня знаешь, как просто к нему привязаться, правда? Кайло хорош во всём, за что берётся. Никогда не требует чего-то взамен, радуется малейшему вниманию и готов стоять на задних лапах и вилять хвостом, если только окажется, что он кому-то нужен. Сердце Рей сжалось. Сноук точно знал, о чём говорил: он прекрасно изучил Кайло. Ей было тоскливо от этого, но дурацкое чувство не могло полностью заглушить логику, которая кричала, что дело тут не чисто. — Я преподнёс ему подарок, а он отказался. Отвернулся от меня, хотя я был с ним очень любезен! — Хорош подарочек, четыре головы… — Дело не в убийстве! Я прекрасно знаю, что Кайло никогда не гнушался этого. Рей резко вдохнула и поморгала, когда осознание вдруг обрушилось на её голову. — Ну естественно… дело не в головах. А в подарке. Это было не только предложение работы. Вы… вы любили его. Вы его любите. Сноук мерзко улыбнулся, и от этой улыбки к горлу подступила тошнота. Он не подтвердил, но и не опроверг её слова, и это почему-то убедило её только сильнее. — Мне нужно было его проучить. Сноук наконец-то оторвался от двери и подошёл ближе. Стоя под лампой он казался ещё уродливее, и гнусная ухмылочка тоже не придавала ему красоты. У Рей закружилась голова. — А теперь вы хотите его вернуть? Сноук передёрнул плечами. — Я предложил ему свободу. Предложил вытащить из тюрьмы, но он снова отвернулся от меня. А я опять здесь и готов принять его обратно. Скажи, Рей, разве я не великодушен? Рей отшатнулась и еле сдержалась, чтобы не вырвать прямо сейчас. — Вы просто псих. И вам следовало бы знать, что Кайло никогда не ответит… на это. — Представь себе, я знаю. Я никогда не питал иллюзий по этому поводу. Рей знала, что ходит по тонкому льду. Нельзя, нельзя дразнить тигра в клетке, нельзя бегать перед волками в мясном костюмчике. Но как устоять, когда она стоит перед извращенцем и психом, который испортил жизнь Кайло? — Тогда я ничего не понимаю. Вы собираетесь держать Кайло в золотой клетке, кормить с руки и обучать командам, как домашнюю зверушку? Бить и гладить, когда вздумается? Сноук схватил её за предплечье и приблизился, зашипел, брызжа слюной: — Ты и так сунула нос куда не следует, Рей. Тебя это не касается! — Тогда почему вы здесь? Он снова отстранился, вернул лицу прежнюю холодную улыбку. — Я уже сказал: я не питаю никаких ложных иллюзий и знаю, что сам Кайло не вернётся. Ты можешь его убедить. — Рей открыла рот, готовая привести сотню аргументов, почему она не может и почему не станет его убеждать, но Сноук опередил её: — Подумай сама, Рей. Я вытащу его зад из тюрьмы, и он снова станет свободным. Почти всё его время, конечно, будет занято, но я уверен, что смогу выделить несколько дней для ваших встреч. — Какая радость… — Ты смышлёная девушка, Рей, и прекрасно понимаешь: это его единственный шанс перестать прятаться и постоянно находиться на грани смерти и заключения. Подумай о нём, а не о себе… и разве врачи не должны быть альтруистами? Неважно. Где он сейчас? Мёрзнет под каким-то деревом, пока ты ковыряешь праздничную индейку и засыпаешь под двумя одеялами. Это нужно и ему, и тебе. Рей выдохнула. Убрала прядь волос за ухо, покусала губу, сложила руки на груди. Взгляд Сноука бегал по её лицу, Рей в ответ тоже внимательно его изучала. Он злился, но всё-таки, наверное, переживал: его нехило потряхивало, по морщинистому лбу бежала капелька пота, хотя в комнате едва ли было тепло. — Он никогда не будет принадлежать вам. Что бы вы ни сделали. — И ты его тоже не получишь. — Это мы ещё посмотрим. Минуту они недовольно косились друг на друга. Мама внизу гремела тарелками, отец включил телевизор, и в комнате Рей послышалось тихое пение Фрэнка Синатры. Рей впервые задумалась, что Сноук, хоть и является напрочь отбитым психом, не так уж и сильно отличается от неё самой. И это осознание ей не понравилось. Ей не хотелось быть помешанной на Кайло и сходить с ума всю жизнь, рвать на себе волосы и делать всякие безумства. Это неправильно. Неестественно. — Так что, Рей? Мы договорились? Огонь медленно угасает… — Вы законченный психопат и убийца. А мы, любимая, всё ещё прощаемся в объятиях друг друга… — А ты никчёмная девчонка, раздвинувшая ноги перед первым встречным. Пока ты так сильно меня любишь… — Договорились. Пусть идёт снег, пусть идёт!.. — Я свяжусь с тобой, когда станет что-нибудь известно о его местонахождении. Твой номер у меня есть.***
После этого ужин закончился довольно быстро. Отец не хотел отпускать Сноука так рано в «самую волшебную ночь», на что Рей заметила, что самая волшебная ночь, пожалуй, ночь после сдачи экзаменов. Сноук тогда рассмеялся, Рей ответила ему широкой улыбкой, от которой у неё чуть челюсть не свело. Он протянул ей руку на прощание, в его взгляде читалось «Мы ещё встретимся». Рей крепко сжала сухую руку в ответ, мысленно отвечая ему «Пошёл на хуй». Мать дёрнула Рей за плечо, поворачивая к себе, как только за Сноуком захлопнулась дверь. — Что на тебя нашло? Ты выставила нас полными идиотами! Рей фыркнула. После Сноука родители не казались ей устрашающими. Адреналин разливался по организму, и её слегка трясло, а ещё почему-то хотелось смеяться. — Не переживай, вы и сами прекрасно с этим справились. Мать рыкнула в ответ и потащила Рей на кухню. — У меня есть ещё пара вопросов! Что это? Она наконец-то отпустила плечо Рей и открыла шуфлядку, в которой поблёскивала яркая упаковка презервативов. Надо же, а Рей и думать про неё забыла! Рей это показалось ещё более забавным, и она рассмеялась, взяла шуршащую обёртку в руки и покрутила её с задумчивым лицом. — Ну я даже не знаю. Тут написано «презервативы размера XL», но ты тоже умеешь читать, так что не стала бы задавать такие очевидные вопросы, если бы всё было так просто, правда? Честно говоря, у меня больше нет никаких предположений. Может, это надувные шары? Рей с энтузиазмом принялась открывать упаковку, но мать перехватила её руку, забрала всю пачку и швырнула в мусорку. — ВОН. В СВОЮ. КОМНАТУ! Рей не нужно было повторять дважды: она уже и без того начудила за вечер. Она быстро вбежала по лестнице вверх, нервно хихикая, когда мать принялась восклицать что-то о шлюхах и воспитании. А ведь ей бы наоборот порадоваться, что Рей такая ответственная и волнуется о безопасности. Ночью, уже лёжа в постели, Рей наконец-то дала волю страху, который старательно держала при себе, когда беседовала со Сноуком. Её трясло часов до трёх, но потом она успокоилась, задумавшись о Кайло. Естественно, она вовсе не собиралась сотрудничать со Сноуком, не собиралась уступать ему и делить Кайло. Это было совсем по-детски, и Рей будто смотрела на ситуацию со стороны. Сноук был помешанным и хотел получить Кайло любой ценой — и Рей вдруг поняла, что ей это вовсе не нужно. Она бы хотела, чтобы Кайло пришёл к ней сам и сам её выбрал, потому что он взрослый и свободный. Совсем как Рей. Утром Рей с удивлением обнаружила, что родители старательно её игнорируют. Ей никто не сделал тост и не заварил чай, а ответом на все вопросы стало угрюмое молчание. Рей только плечами пожала, но вот когда утром через две недели, после рождественских каникул, они сели в машину и уехали без неё, ей стало не по себе. На улице вовсю шёл снег, до начала занятий оставалось двадцать минут. Рей смотрела как скрывается кадиллак в вихрях снега и не понимала, почему она пропустила момент, в котором родителям стало совсем на неё наплевать. В глазах защипало, живот скрутило. Кайло был прав всё время: это ненормально. Рей только не могла понять, о чём она думала раньше, когда была уверена, что они её любят. Рей собрала в рюкзак майки Финна и своё немногое сокровище, туалетные принадлежности, заначку родителей и сэндвич. Надела колготы и джинсы поверх, рубашку и кофту, взяла самые тёплые сапоги и куртку, шапку, чиркнула милую записку с извинениями — просто чтобы совесть успокоить. Зашла в сарай, улеглась на старый матрас под столом, и проспала несколько часов, проснулась от звука мотора — разбитая и замёрзшая. Дождалась, пока родители зайдут в дом, и сунула нос в окно. Никто не искал Рей глазами и не звал, записку мать не глядя кинула в мусорку. Рей нервно улыбнулась, провела рукой по волосам. Осмотрела дом в последний раз и двинулась вперёд по дороге, уплетая сэндвич. Она шла уже минут десять, как вдруг послышался шум, и дорога немного осветилась светом фар. Рей от неожиданности драпанула в бок, юркнула за дерево и уставилась на дорогу. Отцовская тачка с рёвом проехала мимо, так что Рей даже ветром обдало. Рей улыбнулась: она была уверена, что отец поехал её искать, и на секунду даже захотела вернуться домой, но быстро передумала. Вряд ли к ней кинутся с объятиями и извинениями. Им не абсолютно всё равно — это, наверное, хорошая новость, но она никак не умаляет их поведение. Рей наконец-то удалось остановить какую-то машину примерно через час ходьбы. Она к этому времени уже здорово обалдела от холода и совсем выключила инстинкт самосохранения, настолько ей хотелось согреться. Чёрный опель сначала проехал мимо, но потом вдруг остановился и сдал назад. Окошко приоткрылось, и Рей увидела, что за рулём сидит рыжий мужчина с крайне недовольным лицом, рядом — дружелюбного вида блондинка. — Пожалуйста, не могли бы вы отвести меня в город? Я могу заплатить. — Ничего не надо! — тут же отозвалась блондинка. — Садись, ты наверняка замёрзла. Дверь машины открылась с громким скрипом, но Рей всё равно смогла расслышать недовольный вздох водителя. Судя по тому, что он смотрел только вперёд, они с подругой уже успели рассориться по поводу того, стоит ли брать попутчицу. — Меня зовут Кайдел, а это Армитаж. Он не всегда такая задница, просто сегодня немного устал, — Кайдел метнула раздражённый взгляд в Армитажа. — А… У тебя что-то случилось? Последнее предложение она произнесла очень осторожно, и у Рей потеплело в груди. — Рей. Подруга немного перебрала на вечеринке и не смогла отвезти меня домой. Кайдел неуверенно ей улыбнулась — очевидно, не поверила ни единому слову. Рей её не винила: врать она не особо умела, так что просто тихо уточнила, что уже совершеннолетняя, после чего и Кайдел, и Армитаж будто расслабились. Ехать было всего ничего, но Кайдел всё равно смешила Рей какими-то забавными историями про их местность, потому что сами они были не здешние. Рей пригнулась, когда они проезжали мимо её университета, потому что увидела знакомый кадиллак на парковке, а потом попросила высадить её в центре. Кайдел осторожно уточнила, не нужна ли ей помощь, но Рей только отмахнулась, попыталась впихнуть им хоть немного денег из родительской заначки, но никто не взял. Армитаж раздражённо попросил закрыть дверь, а потом машина с визгом сорвалась с места, и Рей даже не успела помахать им на прощание. Она дошла до дома Финна за несколько минут и долго стояла, замерев, занеся кулак над дверью. Но потом всё-таки постучала: нечего отступать, раз уж решилась. Рей неуверенно улыбнулась Финну, когда он всё-таки открыл дверь. — Что ты тут делаешь? Она открыла и закрыла рот, потому что все заготовленные слова вдруг вылетели из головы. — Боже, Рей, что они сделали? Рей шумно сглотнула. — Ты не будешь против, если я немного у тебя поживу? — спросила она, проигнорировав его вопрос. Финн, судя по всему, был против, но мялся, потому что то ли не знал, как отшить Рей, то ли взвешивал все «за» и «против», не до конца уверенный, как поступить. Они бы так и стояли, но Финна вдруг потеснила его мама и кинулась обнимать Рей. — Боже, детка, а я говорила Финну, давно тебе пора было уносить оттуда ноги! Проходи, дорогая, конечно ты можешь у нас пожить! Не будь таким бестолковым и негостеприимным, — проворчала она в сторону Финна, — покажи ей комнату, пока я сделаю чай. Не видишь, она совсем замёрзла? Она ещё раз обняла Рей, а потом поковыляла на кухню. — Ты ей всё рассказал? — зашипела Рей, дёрнув Финна за кофту. Он тут же растерял весь свой пыл и изменился в лице. — Извини, Рей, она сама обо всём догадывалась, и что я мог сделать? Она умеет вытаскивать инфу, поверь мне! Ты ещё пройдёшь через это, ага. И прекрати меня щипать, больно вообще-то! Рей и правда прошла через это в тот же вечер. Она не планировала уточнять про презервативы, но мама Финна умела настоять — благо она никак не показала, что осуждает Рей. А вот Финн бросал на неё многозначительные взгляды, после чего припёрся ночью к ней в комнату и потребовал рассказать, с кем это она трахаться собралась и почему ничего не сказала. К счастью, Финн не обладал талантом матери выуживать информацию, так что через несколько минут препираний отправился к себе с ничем, обиженный и грустный. Рей пообещала разобраться с ним попозже: денёк выдался трудный. На следующий день Финн отправился на учёбу, а Рей — на поиски работы. В её голове всё представлялось немного по-другому, но чуда как в фильмах так и не произошло. Во всех более-менее приличных магазинчиках ей дали от ворот поворот, в менее приличных дела обстояли примерно так же. Рей бродила весь день, притащилась ужасно злая, уставшая и голодная, а мама Финна укоризненно покачала головой. — Чего ж ты раньше не сказала? Найдём тебе что-нибудь, выше нос! Она отправила Рей по врачам, чтобы та получила справку о состоянии здоровья, и стала обзванивать всех своих знакомых. Рей была невероятно ей благодарна и каждый день брала на себя львиную долю домашних обязанностей, которых, на самом-то деле, было не очень много. Просто мама Финна не могла справляться с ними так же ловко. Финн был недоволен текущим положением вещей, но благоразумно молчал. Рей не могла его винить. В середине января работа всё-таки нашлась — иронично, но в месте, в котором ей как раз сказали «нет у нас вакансий, попробуй на трассе постоять». Рей пришлось надеть смехотворно короткую форму и разносить бургеры клиентам с похотливыми взглядами под руководством мудака Ункара Платта. Тот взял Рей только потому, что был должен маме Финна, и это, очевидно, его не устраивало. Он не сдерживал себя в выражениях, постоянно проходился и по внешнему виду Рей, и по её состоянию нахлебницы, и вообще вёл себя отвратительно. Но Рей молчала. За вонью жареного на дешёвом масле мяса и видавшей виды картошки она чувствовала едва заметный запах свободы.***
В комнате Рей стояла маленькая баночка, в которую она откладывала деньги на будущее жильё. Там накопилась приличная сумма, потому что она заложила золотые серьги — подарок на восемнадцатилетие, — да и заначка родителей оказала своё влияние. Но этого всё равно было недостаточно. Большую часть из заработанных денег она отдавала Финну. Его мама сначала пыталась возражать, но Финн утащил её для какого-то важного разговора, который Рей не стала подслушивать, после чего та смирилась. Рей не была против: наоборот, так она чувствовала себя значительно лучше. Номер телефона она сменила почти сразу, так что ни родители, ни Сноук не могли её потревожить. Иногда она чуть ли не подрывалась с постели, потому что затея с побегом была дурацкая, но одёргивала себя. Ей почему-то стало легче. Даже мудак Платт, обижающийся Финн и острая нехватка денег были гораздо более хорошим вариантом, чем покорное сидение на цепи в родительском доме и тревожное ожидание неизвестности, которую вёл за собой Сноук. Рей вспоминала Кайло каждую ночь (и не только), и в последнее время она наконец-то научилась улыбаться, думая о нём. Жить одним ожиданием было глупо — это то, чему Кайло, сам того не зная, научил её. Когда Рей это поняла, дышать стало почему-то легче. Она шла дальше, а её катализатором ненароком стал Кайло: пусть он этого и не планировал, но он сделал для неё больше, чем она за свои двадцать лет жизни. Её чувства не пропали, но страсти улеглись. Рей засыпала каждую ночь, думая о том, что обязательно поблагодарит его как следует, когда они встретятся в следующий раз. В тот день Рей снова разносила холестерин одним и тем же жирным мужикам, которые привыкли к новой официантке, не стеснялись в выражениях и постоянно отпускали пошлые шуточки. В общем-то, они были безобидными и не распускали руки, некоторые даже оставляли чаевые, так что Рей особо не рычала. — Гляди-ка, Рейка, вот это новость! — отозвался один из постоянных клиентов, который уткнулся в свежую газету, пока Рей подливала ему кофе. — Три месяца урода искали, а теперь вот нашли и отправляют дело на пересмотр. Ещё бы не отправили, этот ублюдок — сыночек сенатора. Хороша мамашка, нечего сказать. Сама виновата, не углядела. А теперь вон пытается всё исправить. Дак поздно, вот что я тебе скажу. Поздно уже! Куда ты лезешь, курица старая, он уже всё… конченный человек. Нахохлилась вся, говорит, это мой сын, он ни в чём не виноват, и я это докажу. Жалко суд будет закрытый. Докажет она, как же. Ой, не могу!.. Рей, ты чего это делаешь?! Кофе лился за края чашки, жидкость ручейками текла по столу и капала на пол, заливая и штаны мужика, и тёмные кеды Рей, которая крепко сжимала ручку кофейника и неотрывно глядела сквозь стену перед собой.