Дверь со Святой земли

Дофламинго лежал, распластанный по полу, и слышал, как где-то вдалеке капает вода. С каменного потолка на каменный пол, раз в полчаса, четко, как по расписанию. Раньше этот тихий стук вызывал раздражение, потом бесил до зубовного скрежета, которого здесь все равно никто не мог услышать. А теперь, спустя пару лет, ему даже понравилось. По этой медленной капели он мог отсчитывать время. Хоть какое-то развлечение. Было и еще одно развлечение — думать, через сколько камер от него находится та, в которой капает вода. И еще одно — представлять, что было бы, если бы вода капала на него. Наверное, он бы не вынес этого. А может, потом бы тоже научился получать удовольствие. У него всегда выходило получать удовольствие после того, как он едва сдерживался, чтобы не сблевать от отвращения. Взять хотя бы ту гигантскую помойку на Спайдер Майлс… Поначалу он не мог там вздохнуть нормально и получал кислород крошечными порциями-вдохами. Голова кружилась постоянно. Он думал, что от нехватки кислорода у него начнутся галлюцинации, но ничего подобного. В первые пару месяцев ему ничего так не хотелось, как стеклянный пузырь с чистым воздухом на голове, как у всех нормальных тенрьюбито. А потом ничего, привык. Когда лежишь без дела час за часом, день за днем, месяц за месяцем, в голову неизменно лезет какая-то чепуха. Про прошлое, про детство, про родителей, про пиратов Донкихота, про Роси и про Ло, и еще про кучу никому уже не нужных и не интересных вещей. Иногда эти мысли переходили во сны, только ими Дофламинго не управлял. То еще удовольствие. Лучше уж считать капли. Даже крики узников с верхних уровней не долетали сюда. Иногда Дофламинго думал, что в тюрьме остался он один. Было и еще одно развлечение, только оно выпадало очень редко, за два года — всего четыре раза, и каждый раз его нельзя было предугадать. Поэтому Дофламинго не знал, стоит ли считать это полноценным развлечением. К нему приходили визитеры. Три раза приходила Цуру, и один раз наведалась Хэнкок, воспользовавшись положением шичибукая, пока оно еще хоть чего-то стоило. С Хэнкок тоже было скучно. Она очень хотела порадоваться, глядя на Дофламинго, замотанного с головы до ног в цепи из кайросеки, но она даже это не смогла сделать нормально. Видимо, ее все же смущала улыбка, сияющая белым из темноты камеры. Улыбаться в любых обстоятельствах Дофламинго тоже учился с детства, и к настоящему времени достиг в этом совершенства. По крайней мере, ему удавалось сделать это даже в кайросеки, а они никогда не доставляли приятных ощущений. Были дьявольской пыткой, если выражаться точнее. Дофламинго до сих пор не мог определиться, что хуже: кайросеки, темнота или полное одиночество, если не считать компанию блугори, которые приносили еду и практически насильно ее впихивали в его рот большой ложкой. Самое обидное, они даже не разговаривали. Капля. Еще полчаса прошло. Странно, но Дофламинго верил, что выйдет отсюда, рано или поздно, хотя ничто вокруг не могло навести его на эту мысль. Скорее, на противоположную. Он не мог шевельнуться, и о побеге не могло идти речи. Значит, его выпустят сами, соблюдая букву закона. Старого, там можно было найти слабые места, а можно было создать новое правило, специально для него. Или нового, если тенрьюбито все же потеряют свои позиции. В любом случае, информация, которой владел Дофламинго, нужна была всем. Именно поэтому Дофламинго и закидывал удочки через Цуру. Надеялся, что рано или поздно, но кто-нибудь клюнет на его наживку. Бабуля Цуру, кстати, относилась к нему неплохо. Конечно, настолько неплохо, насколько вице-адмирал Дозора может относиться к пирату, захватившему власть в государстве и державшего в подчинении всю страну пару десятков лет. Впрочем, Дофламинго не сделал и ничего особенно плохого по пиратским меркам. Даже не убил большую часть населения. Цуру, кажется, понимала и это тоже. Она вообще вела себя с ним так, что Дофламинго чувствовал себя нашкодившим пятнадцатилетним подростком. Не самое неприятное ощущение, что и говорить. А еще с ней всегда было интересно поболтать. Конечно, если она была не против ему ответить. Один раз из трех, в первый, она просто пришла и не сказала ничего, кроме приветствия, Дофламинго пришлось делать все самому. Точнее, сделать он ничего не мог, как и прежде, потому что она ничего не ответила на вежливую просьбу Дофламинго о возможности встать и размяться. Зато он сказал ей о сокровище Мариджоа, о силе и могуществе того, кто получит это сокровище, потому что оно было Древним Оружием, одним из трех. Было бы забавно, если бы Цуру захотела воспользоваться силой сама, Дофламинго даже готов был бы поделиться с ней, если бы был уверен, что она воспользуется сокровищем. Но это было маловероятно, особенно если принять во внимание тот факт, что она даже не захотела принять ранг адмирала Дозора. Когда она пришла во второй раз, Дофламинго узнал ее заранее, по тихим шагам, нешироким, но уверенным. Она подошла к решетке его клетки и повесила фонарь на крючок в каменной стене. Дофламинго с огромным усилием приподнял голову на пару сантиметров. Через минуту, когда глаза привыкли к блеклому свету, он смог различить желтый полукруг, рассеивающий вечную темноту, и наполовину освещенную Цуру. Невысокая, вся сморщенная почтенным возрастом, она держала спину все так же прямо, и смотрела на него все так же насмешливо. — У тебя молодые глаза, ты знаешь об этом? — сказал Дофламинго и улыбнулся. Ему ведь надо было начать разговор. Или, если не повезет, еще один монолог. Но на этот раз ему повезло. — Не подлизывайся, ничего не выйдет, — сказала она. Дофламинго опустил голову назад — все-таки шея, даже его, не могла долго сопротивляться кайросеки. — Мало кому выпадала честь услышать от меня искренний комплимент. — Я должна разрыдаться от счастья? — спросила она ехидно. — Я разочарована. Не думала, что ты так часто врал. — Издержки образа жизни. Цуру хмыкнула. — Наверняка тебе интересно, что происходит наверху, — начала она. — Почему ты замолчала? Мне интересно, продолжай. — Если хочешь, я прочитаю тебе газету. Выпуск еще с прошлой недели, но у меня не было времени, чтобы зайти к тебе раньше. — Вот это да, я польщен! — Дофламинго рассмеялся с удовольствием. Даже боль от дьявольского металла притупилась на пару секунд. — Не терпится узнать, ради чего сама вице-адмирал Цуру явилась в Импел Даун и хочет поведать мне о чем-то сверху. — Не паясничай, а не то останешься без сладкого. Раздался шорох газетных страниц. Дофламинго так давно не слышал этого звука. Не слышал вообще никаких звуков, кроме стука капель воды. И сейчас он ощущал, как снова купается в роскоши. Конечно, этого было ничтожно мало, но все же… Когда-то, очень давно, когда он только спустился со Святой земли, ему тоже было мало. А потом — он снова привык. Дофламинго снова широко улыбнулся, на этот раз — своим мыслям, но Цуру все равно подумала, что ей. Когда он сделал еще одно усилие и поднял голову, то обнаружил ее сидящей на веревке, натянутой в воздухе прямо напротив его клетки. Он хмыкнул, но ничего больше не сказал, Цуру и так была слишком добра, чтобы ему стоило испытывать ее терпение и дальше. Хотя ей явно было нужно от него что-то, иначе она не явилась бы. Цуру тихо прокашлялась в кулак. — Часть первая, — произнесла она и принялась зачитывать. — «Новые силы пиратов накатывают на берега мирных островов. Каждая волна становится выше и опаснее предыдущей. Еще более смертоносной и неустранимой…» — Госпожа вице-адмирал, давайте перейдем от этих красивых и пустых слов к чему-то более интересному, — не выдержал Дофламинго и тут же прикусил себе язык. Чем дольше Цуру читала, тем выгоднее было бы для него. Но это было действительно невыносимо. Его можно было пытать пустой болтовней, если бы хоть одному надсмотрщику Импел Дауна пришло это в голову. — «Пираты, ранее называвшие себя «Худшим поколением», становятся все хуже с каждым месяцем, а то и днем. Они действуют стремительно и вступают в альянсы: друг с другом, или с действующими йонко, или вбирают в свои команды мелкие шайки, делаясь во много раз сильнее и опаснее. Морской Дозор направляет все свои силы на подавление беспорядков во всех четырех морях, стоя на страже мирного сна обычных граждан тысяч островов, которые рассчитывают на их защиту. Но сейчас Дозору как никогда важна помощь тех самых мирных жителей. Главнокомандующим флотом Сакадзуки был объявлен призыв добровольцев, которые тоже хотят наравне с дозорными защитить свой дом, свои семьи и свое мирное будущее…» Дофламинго вновь опустил голову на каменный пол и расхохотался, громко и от всей души, в первый раз за последние несколько лет. — Сколько прекрасных идей рождается в светлых головах нашего правительства, — сказал он, просмеявшись. — Они решили устроить бойню и проредить острова? Но кто же в таком случае будет выплачивать им Небесную дань, когда все закончится? А вам как живется с новобранцами? Наверняка силы и воинский дух Дозора сразу поднялись на высоту Мариджоа! Цуру вздохнула и ничего не ответила. Дофламинго услышал только легкий шорох вновь переворачиваемых страниц. — Часть вторая. «Члены Мирового правительства провели экстренное совещание, вызванное еще одним терактом Революционной армии на архипелаге Кристиан, в самом сердце города. «Это переходит все разумные пределы, — говорит мэр города Кастри, — и мы должны ответить и защитить наш мир, даже если ценой станут человеческие жизни. Все именитые жители города Кастри на архипелаге полностью поддерживают эту идею. А это значит, что уже недалек тот час, когда пушки тайного оружия придут в готовность. В настоящее время они заряжаются, и это, безусловно, прекрасные новости для всех законопослушных жителей». — Это еще интереснее, — сказал Дофламинго. — Знаешь, сейчас очень хочется выпить. Рома, или пива, сакэ, или даже настойки на морских огурцах. Лишь бы градус повыше. — Господин главнокомандующий приказал мне спуститься сюда и узнать у тебя, что тебе известно про это оружие. Ты говорил, что видел его и знаешь, о чем идет речь. — А господин главнокомандующий согласится выпустить меня из-за решетки? — Этого мы не можем позволить. — Смягчить условия заключения? — Чтобы ты сбежал? Ты, кстати, знаешь, что сейчас эта камера — самое безопасное для тебя место во всем мире? Если бы не она, за тобой бы охотились и пираты, и дозорные, и Сайфер Пол. — Если бы я был на свободе… — начал Дофламинго и прервался. Он хотел было сказать, что его никто не достал бы, но это было неправдой, и он отлично это знал. В конце концов, он был не самым сильным из ныне живущих, как бы ни было неприятно это признавать. — Тогда я, пожалуй, предпочту помолчать и понаблюдать отсюда, снизу. Кто знает, может быть, пара выстрелов из Древнего Оружия сотрясут весь мир до основания, и моя решетка сломается? Цуру ушла, такими же небольшими, ровными и тихими шагами. Тогда Дофламинго так и не понял, что это было? Неужели отчаяние? До такой степени, что даже железная Цуру, даже главнокомандующий Сакадзуки, круче которого только яйца, пошли к нему за помощью? Или же они просто хотели таким образом вытащить из него сведения? Или — поставить в известность о происходящих событиях? Как бы то ни было, никто и не спешил ничего объяснять ему. А вскоре Дофламинго уже не был уверен, что все это происходило на самом деле. Потому что время от времени к нему начали наведываться самые настоящие глюки, которые нельзя было списать ни на что. Однажды к нему «приходил» отец и дребезжащим голосом, который был у него в самом конце его жизни, после двух лет бродяжничества, рассказывал Дофламинго, что тот не должен, видите ли, считать себя выше других только потому, что он родился тем, кто он есть. У Дофламинго было совершенно другое мнение на этот счет, но он предпочитал молчать и не ввязываться в спор с собственными глюками. Он совершенно точно знал, что отец мертв уже много лет. После этого долгое время не было никого, кроме блугори, и Дофламинго считал это хорошим знаком. Он был уверен, что выйдет отсюда, рано или поздно, и намеревался к этому времени сохранить рассудок. Пока можно было считать капли. Смотреть в темноту. Снова и снова ощупывать пальцами камни пола и трещины, надеясь уцепиться хоть за что-нибудь. Его приковали так, что он не мог дотянуться даже до наручников на запястьях, не говоря уже о том, чтобы попытаться их открыть. Он почти не чувствовал собственного тела. Неудивительно, что крыша начинала понемногу уезжать. Раньше на шестом уровне хотя бы жили другие заключенные, и они могли переговариваться. Сейчас Дофламинго очень этого не хватало. Хотя кто знает, иногда и пустой треп может не довести до добра… Может быть, сейчас его положение и было самым выгодным… Пару раз заходил и Роси. Молчал, ясное дело. Дофламинго за те пару слов, которыми они обменялись, даже не успел понять, какой у него голос — было не до того. Зато Роси было хорошо видно даже в темноте. Он светился изнутри, как настоящее привидение, свет выбивался из-под шубы, как будто тела и не было. Только призраки очень редко появлялись спустя десяток лет после смерти. Если бы пришла еще и мама, рассказывать, сколько она пережила до того, как умерла, Дофламинго поехал бы крышей окончательно. К счастью, его мозг не хотел подводить самого себя таким глупым образом. Потом снова явилась Цуру, снова с газетой. — Ну, здравствуй, — сказала она. — Всего-то полгода… Я ни капли не скучал, — сказал он. — И кстати, если ты не будешь против, намекни гориллам, чтобы они хотя бы не экономили воду на дне океана. Пить хочется дико, ты даже не представляешь. Язык во рту распух и едва ворочался. Он растянул рот в улыбке. — Полгода, ты угадал, — усмехнулась она сухо и снова села на веревку. — Я считаю капли. Я даже сквозь сон слышу эти капли. Мне кажется иногда, что когда я выйду отсюда, я все равно буду слышать их. Может быть, они даже не существуют, просто мой внутренний отсчет времени. — Я смотрю, тюрьма не идет тебе на пользу. На этом Дофламинго не выдержал и расхохотался. Должно быть, это тоже нервное. Но ему удалось быстро взять себя в руки. — А как у тебя дела? Судя по твоему виду, наверху ничего не изменилось. — Судя по моему виду, мир застыл лет пятьдесят назад. — Хорошо, что мир наверху еще существует, — ответил Дофламинго. — То самое Оружие до сих пор не использовали? — Как видишь, нет, — Цуру пожала плечами. — Хотя кто знает, как оно работает? Может быть, его сила преувеличена. Некоторые любят преувеличивать, чтобы выглядеть более могущественными… — О, я уверяю, оно впечатлило бы тебя. Ты думаешь, наши предки просто так потеряли целое тысячелетие истории? — Возможно. Тебе должно быть виднее. Это ведь ты кричал на все четыре стороны, что в курсе тайн Мирового правительства. — Мне виднее, — согласился Дофламинго. — Как поживает Дозор? А революционеры? Мугивара? Цуру вздохнула и зашуршала газетой, переворачивая листы, а затем остановилась. Все звуки стихли, кроме дыхания. Дофламинго даже казалось, что он слышит, как бьется ее сердце — быстрее, чем обычно. Он напряг все мышцы на шее и поднял голову. Цуру сидела с развернутой газетой, но смотрела не на нее, а в сторону. С первой страницы на Дофламинго смотрела розыскная листовка Драгона. Он не мог рассмотреть, какое вознаграждение Дозор обещал за голову главы революции — там было слишком много нулей, они все сливались в одно черное пятно в его глазах. — Кажется, я начал слепнуть в этой дыре, — усмехнулся он. — Какая там цифра сейчас за голову Драгона? Цуру медленно повернулась к нему и сложила газету, отбросила на пол, к ногам. — А это не имеет значения. Пятьсот миллиардов белли, если тебя мучает любопытство. Долго читать тебе все подряд, если будет интересно, потом посмотришь подшивку за последние полгода. — Когда? — Кто знает? — Цуру флегматично пожала плечами. — Рано или поздно. Конечно, если останешься в живых. Но у меня сейчас нет времени. Каждый дозорный на счету. Сейчас Драгон объединился с Шанксом. Остальные йонко держат нейтралитет. Не знаю, насколько долго наш мир продержится. Дофламинго усмехнулся — С некоторых пор меня поразительно мало волнуют дела, происходящие наверху. Кстати говоря, почему ты вновь не спрашиваешь об Оружии? — А разве оно сейчас имеет значение? — Тогда зачем ты пришла? — Нужно было переговорить с некоторыми заключенными уровнями выше. Сакадзуки предлагал им свободу взамен за помощь Дозору и Мировому правительству. Самое смешное, никто не согласился. Решила и к тебе заглянуть, просто так, тебе свободы никто не предлагает. — Я очень растроган, — Дофламинго снова упал затылком на пол. Раньше ему не нравилось биться головой о камень, а теперь он почти не чувствовал. — Впрочем, я бы тоже не стал помогать ни Дозору, ни правительству. Я все-таки не самоубийца. А тебе могу посочувствовать, если хочешь. Хотя ты все еще можешь решить, что тебе, на самом деле, по пути с Драгоном и революцией. Кажется, именно так и сделал Кузан. — А ты как был мерзким мальчишкой, так и остался. Горбатого могила исправит, — проворчала Цуру. Кажется, это и было прощание, потому что она не сказала больше ни слова. *** Прошло еще несколько месяцев. Больше никто не приходил — ни живые люди, ни плоды работы воспаленного мозга Дофламинго. Вода все капала в полной тишине. Дофламинго пытался время от времени пошевелить теми частями тела, которые имели хотя бы малую возможность пошевелиться. И еще он говорил с собой. Пустая болтовня, совершенно не интересная для кого бы то ни было, даже если бы этот кто-нибудь вдруг решил его подслушать. — А помнишь, как ты был недоволен, когда один из великанов на Аукционе вырвался и чуть было не зашиб скамейкой половину гостей? А ведь у него были толстые цепи и взрывчатка на ошейнике. Только взрывчатка не сработала, а цепи он порвал. Теоретически, не могло случиться ни одного из этих событий, но ты видишь, ему повезло. А тебе повезет хоть однажды? — Ты несправедлив. Мне везло много раз. Что такое везение, по-твоему? — и он сам ответил на собственный вопрос. — Это когда благодаря стечению обстоятельств ты выигрываешь больше, чем проигрываешь. Вот например, этот великан. Что с того, если он вырвался и устроил вокруг себя много шума. Я все равно его поймал, и в итоге повезло мне, а не ему, потому что, если ты помнишь, я продал его вдвое дороже, чем планировал, тем же людям, которых он едва не убил пять минут назад. — Хочешь сказать, что тебе сейчас так везет. Напомню, ты уже почти два года лежишь бревном в тюремной камере под водой. Нереальное везение, нечего сказать. — Разве ты еще не научился терпеть и ждать? Иногда Дофламинго казалось, что он снова стал кукловодом, и его пальцам не хватает ниточек, за которые нужно дергать, чтобы две куклы, которые сейчас говорят, не умолкали. С другой стороны, это было совершенно не здоровое занятие, и не стоило бы потакать себе в этом. С третьей стороны, он очень не любил отказывать себе в чем бы то ни было. *** Может быть, кто-то и считал, что два года — это мало. Дофламинго и сам сказал бы раньше, что это мало, и еще посмеялся бы над тем жалким неудачником, который посмел жаловаться из-за такого пустяка. Он вообще терпеть не мог тех, кто жалуется, ноет и страдает впустую. Если у кого-то в мире и был повод жаловаться на несправедливость, так это у самого Дофламинго, но даже он этого не делал, понимая, что просто выставит себя идиотом. Однако сейчас ему не казалось мало. В самый раз. Может быть, даже больше, чем нужно. Впрочем, сложно говорить о каких бы то ни было сроках, когда кайросеки давят на тело и впиваются в кожу каждое мгновение. Раньше узников Импел Дауна никогда не содержали с такой жестокостью. По крайней мере, Дофламинго слышал от Крокодайла, что они страдали, по большей части, от скуки. Наверняка ему стоило гордиться собой — Мировое правительство в очередной раз сделало для него исключение из правил. Когда Дофламинго подумал об этом, он расхохотался так, что цепи на груди врезались в тело еще сильнее. Конечно, он быстро прекратил, но это открытие доставляло ему удовольствие еще пару недель. Потом снова стало все равно. А потом, спустя еще пару месяцев, к нему снова явился Роси. На этот раз он не возник из ниоткуда, как бывало раньше, а пришел, как все обычные люди, от лифта в самом начале длинного коридора. Дофламинго сразу узнал его шаги. Только сейчас они звучали немного не так, как раньше. Дофламинго даже пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть, какой из сортов бреда сознание вздумало ему подкинуть на этот раз. Сегодня Роси был старше. Пожалуй, он выглядел так же, как и должен был бы выглядеть, если бы не умер в тот день. И никакого растянутого в клоунской улыбке рта. И уж конечно, никакой шубы из черных перьев. Вместо нее — простой походный плащ с капюшоном, который сейчас болтался до середины спины. Наверняка, когда Роси надевал его на голову, то все лицо оказывалось скрытым. «Неправильно, — подумал Дофламинго с легкой досадой. — Если бы Роси надевал его, то лицо скрывалось бы». Но Роси не надевал. Роси не носил плащ. Роси вообще не существовало, и он не стоял сейчас возле решетки, заложив руки в карманы и раскачиваясь на каблуках стертых ковбойских сапог вперед и назад. Дофламинго даже ущипнуть себя не мог, только с силой сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Никакого результата — ни боли, ни исчезновения галлюцинации. — Привет, — сказал Роси и зашуршал грубой тканью плаща. И добавил, не скрывая насмешки в голосе: — Доффи. Дофламинго не знал, как ему реагировать на все это. Даже лыбиться, как обычно, не хотелось — не стоило тратить силы на то, чтобы выделываться перед глюками. Хотя все это казалось очень странным и требовало объяснений. Пока Дофламинго думал, он смотрел, как Роси достает откуда-то из недр огромного плаща помятую пачку сигарет, вытаскивает одну, убирает пачку в карман и вместо нее извлекает зажигалку. Крупную зажигалку из серебра, с какими-то завитками и украшениями. Зажав сигарету губами, Роси щелкнул зажигалкой, выбивая слабый огонек, и поднес ее к лицу. Дофламинго стало даже интересно, загорится ли сейчас капюшон плаща, находящийся в опасной близости от огня. У того, прежнего Роси обязательно загорелся бы. Но сейчас плащ остался целым и невредимым, а зажигалка вернулась на свое место. Пожалуй, с новым глюком стоило поздороваться хотя бы из-за этого. — Привет, — сказал Дофламинго и опустил голову назад. — Ну, что скажешь? — Ты как будто не рад меня видеть, — усмехнулся Роси и шумно выдохнул. Дым, как понял Дофламинго, судя по расплывшемуся по воздуху запаху. Он щекотал ноздри и вынуждал вдохнуть полной грудью. — Мне жутко хочется курить, — сказал он и усмехнулся. Раньше хотя бы к этой вредной привычке он был равнодушен. — А больше тебе ничего не хочется? — тут же отозвался Роси. Дофламинго подумал и ответил: — Нет. Я пока еще в здравом уме, чтобы хотеть чего-то от тебя. — Я это запомню, — хмыкнул Роси. И замолчал. Дофламинго лежал и смотрел в потолок. Раньше у него не было шанса посмотреть на свой потолок: в темноте ничего вокруг не было видно, а когда приходила Цуру, у Дофламинго были дела поинтереснее потолка. А сейчас он оказался неожиданно низким. Наверняка Роси почти бился об него головой. — Эй, Роси, — позвал он. — Какой у тебя сейчас рост? — Не изменился, — ответил он. — Ну и вопросы у тебя. И это главное, что тебя интересует? — Не спрашивать же у тебя о важном. А про это можно. И еще про голос. Раньше мне казалось, что я не помню твоего голоса, а ты посмотри, оказывается, моя память намного лучше, чем я о ней думал. — У меня моральный рост, — Роси хмыкнул и переступил с ноги на ногу. В карманах звякнул металл. Роси вздохнул и принялся снова что-то искать, зазвенев еще громче. Потом подошел к решетке и с громким скрежетом вставил ключ в замочную скважину. Повернул. Зашел внутрь. Дофламинго снова поднялся — это определенно стоило того, чтобы увидеть. — А ты точно глюк? — спросил Дофламинго. Он не мог не спросить, даже осознавая, как глупо это звучит. Но он прекрасно помнил, что он стрелял в Роси и что он попал. Роси не ответил, только уголки губ дернулись в улыбке. Подошел к его голове, присел рядом, вытащил сигарету изо рта и поднес к губам Дофламинго. Первая затяжка была лучше, чем воздух. Лучше всего на свете. Когда Роси отодвинул от него сигарету, Дофламинго выдохнул серый дым прямо ему в лицо и снова рассмеялся от того, как мало сейчас ему надо для счастья. Роси поморщился и помотал головой. — Ненавижу, когда так делают. Был бы ты сейчас без цепей, дал бы тебе с ноги по морде. Но лежачих не бью. — Моральный рост? — припомнил Дофламинго и широко улыбнулся. — Сочувствую. Но если у тебя есть ключ от камеры, у тебя должны быть ключи и от моих цепей. Открой их, и я больше не буду лежать. Роси усмехнулся и покачал склоненной головой. По-прежнему длинная светлая челка упала на глаза и закрыла их. Остались только бледные губы, зажавшие сигарету и растянутые в усмешке. — Неужели ты думал, что сможешь так легко развести меня на то, чтобы я дал тебе свободу? Не говоря уже о том, что у меня, конечно же, нет ключей. Лежи дальше. Теперь дым полетел в лицо Дофламинго. Раньше он тоже был бы взбешен таким жестом, но сейчас ему не было до этого дела. — Ты уйдешь? — спросил он и снова почувствовал себя совершенно сумасшедшим. Он не должен был разговаривать с Роси и тем более спрашивать его о чем-то. — Обязательно, — тот кивнул. — У меня много дел наверху. — Каких? В любом случае, это было интереснее, чем лежать в темноте, в тишине и без дела. Даже если такой способ развлечься подсовывал ему мозг. Это был худший вариант. А лучше бы Роси все же оказался живым и реальным. Хотя он понятия не имел, каким образом это случилось. Но это ведь Гранд Лайн, здесь возможно всякое. Дофламинго знал многое, но и он не знал всего. Даже Роджер не знал… Ответ Роси отвлек его от пустых размышлений. — Потом расскажу. Когда приду в следующий раз. — Уже уходишь? — Дела, — Роси поднялся, размял ноги и щелчком отправил окурок в дальний угол. — Меня и сейчас здесь не должно быть. — Вот с этим я согласен, — кивнул Дофламинго. Роси больше ничего не ответил и вышел из камеры. Снова загремел замок, раздались шаги, потом исчез и свет — Роси забрал фонарь с собой. Дофламинго повернул голову в сторону, туда, куда улетел окурок. Красный тлеющий огонек, похожий на горящий в темноте глаз хищника, мигнул еще пару раз и погас. Хищник уснул. Дофламинго только сейчас почувствовал, что у него в груди еще есть сердце и что оно может биться быстрее, чем обычно. Еще месяц не было никого. Дофламинго предпочитал не думать о причинах. Хотя все равно получалось плохо. Вообще в этом не было ничего удивительного. Не в том, что плохо получалось, конечно, а в том, что никто не приходил. Цуру и раньше навещала его очень редко. Может быть, она и вовсе решила ограничиться теми двумя визитами, и больше ей ничего не требовалось от Дофламинго. Кто знает, может быть, Оружие уже было использовано, и сам Дофламинго больше никому не интересен. Но и Роси тоже не приходил. И даже отец. Однажды ему показалось, что лифт остановился на шестом уровне, и двери открылись, но потом он так и не услышал, как они закрылись обратно. Однажды ему показалось, что он слышит шаги в коридоре, около своей клетки, но там было темно, к тому же, он бы услышал, как человек подходит издали. Может быть, это тоже был Роси. По крайней мере, он мог вытворять такие штуки со своей сферой тишины. Это потом, уже после того, как Роси умер, Дофламинго узнал про его фрукт. Странно, что он раньше не догадался. Потом ему в руки даже попался тот же самый плод, парамеция тишины. Это ли не главное доказательство того, что Роси мертв? Дофламинго сначала хотел подарить этот фрукт в знак большого расположения кому-нибудь из Семьи, но не стал этого делать, продал на Аукционе. Если честно, фрукт был так себе, слабенький, и ушел недорого. В бою он был бы практически бесполезен. Дофламинго ни разу не пожалел. И зачем только Роси его сожрал? Хотя Дофламинго знал, почему. Потому что для шпиона и предателя не найти фрукта лучше. Наверняка кто-то из флотских помог. Об этом Дофламинго тоже думал неоднократно, и каждый раз такой ход мыслей приводил только к вспышкам ярости к дозорным. Он мог безнаказанно уничтожить пару десятков никчемных исполнителей, но каждый раз от этого становилось гадко. Как будто муху прихлопнул ладонью. А здесь лучше было отвлечься на что-нибудь другое, потому что гореть от ненависти и не иметь возможности ее выплеснуть — то еще удовольствие. И все же Роси пришел снова, когда Дофламинго почти отчаялся. Ему даже время надоело отсчитывать, и он сбился на день или два. В любом случае, прошло около двух месяцев, когда Дофламинго снова услышал, как открываются двери лифта и Роси медленно, как будто бы неуверенно, подходит к его камере. Вместе с ним появился свет, тусклый сам по себе, но для привыкших к непроглядной темноте глаз Дофламинго он поначалу сиял ярче солнца. — А что случилось с Цуру? — спросил он, когда поднял голову и удостоверился, что перед ним все же стоит Роси. — Раньше приходила она. По какой-то странной причине, которую Дофламинго не мог объяснить даже самому себе, он разговаривал с Роси так, как будто тот на самом деле был живым, пришельцем сверху, из реального мира. Наверное, просто дошел до того, что хотелось говорить, как угодно и с кем угодно. — Ничего не случилось. Наверняка просто не хочет тебя видеть. Насмотрелась за столько лет. — А ты решил ее заменить? Роси вздохнул. Убедившись в том, что Дофламинго смотрит, он эффектным жестом крутанул на указательном пальце связку ключей. Дофламинго присвистнул удивленно и одобрительно, и этим добился еще одной улыбки. Роси открыл камеру и даже не потрудился прикрыть за собой дверь. Но в этом, по известной и очень понятной причине, и не было необходимости. Он встал рядом с ногами Дофламинго, упираясь острыми и длинными носками ботинок в его пятки. Поза, конечно, была отвратительной. Дофламинго терпеть не мог, когда кто-то располагался между его ног. С Роси он хотя бы чувствовал себя в безопасности, чтобы попытаться не обращать на это внимания, но под ребрами, в солнечном сплетении все равно свело от напряжения. — Зачем ты пришел на этот раз? — Убедиться, что ты все еще жив, пребываешь в добром здравии и относительно ясном рассудке. — Зачем тебе это? Никогда раньше не замечал в тебе столь трогательной заботы обо мне. — И правильно, — ответил Рос и провел носком ботинка поперек ступни, сначала один раз, затем второй. Дофламинго прилагал все усилия, чтобы не начать орать благим матом от щекотки. Роси знал его слабые места, и сейчас это казалось жестокой пыткой. Наконец Роси надоело, и он отошел. Обогнув Дофламинго, он подошел к его лицу и встал рядом. — Ты можешь сесть. Даже сверху, если хочешь, — предложил Дофламинго и широко улыбнулся, надеясь, что его зубы блестят так же, как и раньше. — Я бы оставил эти шутки в прошлом, — Роси устало мотнул головой. Дофламинго хотел было пожать плечами, но у него не получилось, тоже по всем понятной и весьма прозаичной причине. — Ты приходишь просто полюбоваться на меня? Роси сделал то, чего не смог Дофламинго — пожал плечами. Помолчал немного. Потом почесал переносицу, то место, где обычно сидела дужка очков. Очков Дофламинго тоже не хватало, даже сейчас. Без очков он чувствовал себя голым. — Нет. Мне ничего от тебя не нужно, но я почему-то не могу не смотреть на тебя, когда могу увидеть. Может быть, семейная тяга к приключениям. Дядюшка у нас не промах, он единственный из тенрьюбито, кто смог сохранить статус. Он считает, что это судьба, а Сабо уверен, что это Воля Наблюдения на зачаточном уровне проявила себя. Дофламинго точно раньше где-то слышал это имя, но вспомнить сейчас, где именно, оказалось сложной задачей. Когда Дофламинго пытался вспомнить, кто это, то явственно ощутил, что мозги заржавели и теперь с трудом ворочаются в черепной коробке. Потом до него дошло. Этот мальчишка был одним из потомков знати, все же не тенрьюбито, но и не какой-то отребье, тоже отправившимся в океан. Только Сабо, если ему не изменяла память, был идиотом, который сделал это по собственной воле, потому что пожалел тех, кто должен был служить ему. — С чего это ты вспомнил Сабо? — Мы делаем общее дело. Дофламинго моргнул, сначала один раз, затем заморгал часто-часто. — Послушай-ка, мой дорогой мертвый братец. Даже мое подсознание и мое богатое больное воображение не могло бы дойти до такого самостоятельно. Может быть, вернемся на минуту назад, и ты придумаешь другой ответ, попроще? Роси рассмеялся, отвратительно довольный собой, сверкнул в полутьме улыбкой, нависая над ним в полный рост. — Ты слышал про Чеширского кота? — спросил Дофламинго внезапно. — Нет. Тоже плод твоего богатого воображения? — Не угадал. Присядь ко мне, чтобы ты мог меня лучше слышать. — Чтобы ты откусил мне голову ненароком и украл ключи? — Я похож на ненормального рыбочеловека? — Дофламинго оскалился и пощелкал зубами. — Нет, просто так удобнее. — Роси помялся, но все-таки присел рядом. — Обычный кот. Ну, или не совсем. Иногда он обычный, а иногда растворяется в воздухе и оставляет только улыбку. Вот это ты, очень похоже. Я сам не видел, хотя хотел поймать, даже объявлял награду за него. Был бы еще одним уникальным лотом на моем Аукционе. Но его никто не видел, только сказки и слухи. Может, его и поймать нельзя, если он прозрачный. Как ты поймаешь улыбку? — В сеть, — посоветовал Роси ласково. — Из кайросеки, — и провел кончиком пальца по цепи, удерживающей шею Дофламинго. — А ты садист. Молодец, горжусь. — Не стоит. Роси убрал руку. Дофламинго вспомнил, что и раньше рассказывал Роси сказки, чтобы его успокоить. Одна была невероятней другой. Что мама поправится. Что они когда-нибудь вернутся домой. Что у них когда-нибудь не будет больше врагов, потому что он всех уничтожит. — Ты думаешь, что я — часть твоего бреда? — Ну да. Отец иногда приходит. Ты тоже приходил несколько раз. Правда, в шубе и с накрашенными губами, еще совсем молодой… Почему я должен считать тебя чем-то иным? Я помню, что убил тебя. Я знаю, что ты умер. Я сам держал в руках твой фрукт несколько лет назад. Дофламинго говорил тихо, но в полной тишине подводной тюрьмы ему казалось, что он кричит. Зато голос к нему наконец-то вернулся: хоть какая-то, а польза от этих разговоров все же была. — Я и умер, — Роси кивнул и улыбнулся одной половиной лица. Выглядело жутко. Лучше бы он вообще не улыбался. — Тогда я был почти уверен, что ты не выстрелишь, а ты опять убил все мои надежды на лучшее в тебе. Поразил в самое сердце, если буквально. Не буду описывать тебе ощущения, они были не из приятных. Мне и самому вспоминать сейчас не хочется… В тот день шел снег, но когда я валялся в крови и с ранами на половину тела, я хотел и не мог почувствовать холода. Я до сих пор не могу понять этого. Когда кровь вытекает из тела, человеку всегда становится холодно. А я лежал на снегу, как на сковородке в Горячем аду на четвертом уровне. Я снял Сферу тишины, когда ты ушел настолько далеко, чтобы Ло мог убежать. Удивительно, но тогда я все еще не умер. Все-таки Донкихоты живучие, что бы там ни говорили про то, что тенрьюбито умирают от первого сквозняка… Роси усмехнулся, глядя прямо на Дофламинго, потом опустил глаза и принялся выводить пальцем на каменном полу какой-то узор. Дофламинго скосил глаза в сторону, но увидеть так и не смог. — Продолжай, — сказал он. — Звучит очень трогательно. — Ничего трогательного в этом нет, — Роси покачал головой. — Но для меня будет отдельным удовольствием узнать, что тебя задевает. Когда Ло убежал, ему даже не пришло в голову, что я все еще жив и что он может попытаться вылечить меня своими новыми способностями. Говоря по правде, я и о нем был лучшего мнения… Шло время, одна минута за другой, а я все никак не умирал, хотя и чувствовал, что все закончится именно этим. Я слабел, даже пальцем пошевелить уже не мог. Ты давно ушел. Ло тоже. А мне захотелось поплавать. Знаешь, никогда не плавал, не приходилось. В Мариджоа бассейн не интересный. После Мариджоа не было повода. А потом я уже съел фрукт. И тут вдруг такая возможность. И я подумал: если я все равно умираю, я ведь могу напоследок попробовать, что это такое. Дополз из последних сил до берега и свалился с обрыва в воду. Я сразу понял, что это плохая идея. Впрочем, ничего неожиданного, я всегда умел сделать себе еще хуже, чем есть. Зато понял, что раньше мне не было больно, может, только чуть-чуть пощипывало. Когда морская вода попадает внутрь тела фруктовика, на развороченные выстрелами органы… — Роси покачал головой. Дофламинго подумал, что и ему тоже было бы сложно подобрать слова, но он отлично мог прочувствовать боль. Если бы цепи сейчас лежали не на здоровой коже, а на открытых ранах… Его передернуло. — Я бы орал, но в воде орать нельзя. Это тоже Сфера тишины, только она занимает собой полмира. Тогда я умер. Вряд ли от ран, скорее всего, от боли. Я даже не утонул, как это ни странно — не успел. Воздуха в легких еще хватало. — Он глубоко вздохнул и замолчал. Потом поднял глаза и посмотрел на Дофламинго. — Я пришел в себя на корабле Драгона. Ты наверняка еще помнишь, кто такой Драгон. Из воды меня вытащил рыбочеловек Джимбей. Воскресил Иванков, королева окам. Первым, что я услышал, были его восклицания, что этот оттенок помады мне совершенно не идет. Нужен розовый. Ярко-розовый. Я сказал, что у тебя шуба была розовой, и мне не хотелось повторяться. Он пришел в восторг. Дофламинго чувствовал, что у него кружится голова. Все это звучало дико, невероятно и убедительно от первого и до последнего слова. Мог ли он сам придумать такое? К несчастью, да. Он помолчал. — Хорошо. Ты меня убедил, — он соврал, но так было проще продолжать разговор. — Но это все равно не дает ответа, что тебе нужно от меня. Или нужно не тебе, а Драгону? Роси снова пожал плечами и не захотел отвечать на вопрос. — У тебя есть ключи от моих цепей? Ты можешь снять их? Роси снова не ответил ни на один из вопросов. — Тогда зачем ты притащился сюда? Ты ничего не говоришь мне, ничего не хочешь делать и просто сидишь рядом, наблюдая за мной. Тебе нравится видеть меня в тюремной камере на самом глубоком из уровней Импел Дауна? — Да, — Роси кивнул. — Мне очень нравится. Уверен, что это лучшее место для тебя. И весь мир согласен со мной. — Я бы хотел лишить тебя этого удовольствия и прогнать тебя отсюда навсегда. Но из-за этого ты ведь будешь ходить ко мне в два раза чаще. — Мне пора, — Роси поднялся на ноги. — Счастливо оставаться. Веди себя хорошо, пока меня нет. Дофламинго смотрел, как ноги Роси, скрытые длинным плащом, удаляются от него. — Ты все равно вернешься сюда, рано или поздно, — крикнул он. Надо было сказать что-нибудь еще, но ничего подходящего не пришло в голову. Роси, как он и ожидал, ничего не ответил. И спустился обратно к нему через пять дней. Дофламинго хотел пошутить, что перерыв между визитами стал короче и что скоро Роси вообще перестанет подниматься на поверхность, но оценил его серьезный вид и не стал говорить ничего. Вместо этого можно было услышать что-нибудь интересное. Или не услышать, если снова начать издеваться. И Дофламинго сказал: — Привет, Роси, как твои дела? — И все-таки он не смог сдержаться: — Я ужасно скучал по тебе все это время. Роси посмотрел на него недоверчиво. На этот раз он не стал медлить и сразу открыл дверь его камеры, заходя внутрь. — Дела не очень, — ответил он. Он снова присел рядом. И замолчал. Дофламинго терпеливо ждал несколько минут, но и его терпение подошло к концу. — Не хочешь рассказать мне, как старшему брату, что случилось? Может быть, я смогу тебе помочь? Главное — не начинать раньше времени говорить о том, что Роси должен снять с него наручники. Его всегда было легко спугнуть. Роси снова посмотрел на него искоса со странной смесью удивления и брезгливости. — Ты сегодня какой-то странный, — он наконец-то открыл рот. — Мне больше нравилось в прошлый раз. — Ты еще расскажи мне, как я должен себя вести, чтобы тебе нравилось, — Дофламинго ухмыльнулся. Нет, на такое он не согласится даже в его плачевном положении. Роси поджал губы и ничего не ответил. Но потом все-таки пришлось заговорить. — Я должен узнать у тебя о Древнем Оружии, — сказал он нехотя. — Его так никто и не нашел. А оно может быть заряжено. Дофламинго смеялся так, что чуть было не придушил себя цепью. Психоз, не иначе. А когда приступ закончился и в глазах посветлело, он увидел сведенные брови, стиснутую до желваков челюсть и сжатые до белых костяшек кулаки. Роси был очень зол и очень сильно сдерживался. Раньше после такого Роси срывался на ком-то другом, но сейчас под рукой — или ногой — никого не было. — Но это правда очень смешно. Вы все ходите ко мне только для того, чтобы задать один и тот же вопрос. Только вам все равно ничего не светит. Роси удивленно склонил набок голову. — Почему это? — спросил он. Это тоже было смешно. Как будто Дофламинго обязан был сходу выдать ему все тайны. — Почему я должен говорить тебе что-то? Только из протухшего за пару десятков лет чувства привязанности к прошлому? Роси отвернулся и недовольно поджал губы. Помолчал еще немного, видимо, решая в голове очередную ужасно сложную задачу. Наконец ответ был найден. — Ты нужен нам наверху, — сказал он, все так же не глядя на Дофламинго. — Меня прислали, чтобы забрать тебя отсюда. Так что, будь добр, веди себя хорошо и иди спокойно. По крайней мере, пока я тебя конвоирую. — Конечно, Роси, — Дофламинго расплылся в улыбке — Все будет так, как ты скажешь. Только одно «но». — Что еще? — Роси устало вздохнул. — Скорее дай мне встать! — заорал на него Дофламинго изо всех сил, которые у него еще оставались. Роси повернул к нему голову и заморгал округлившимися, словно от испуга, глазами. Впрочем, эффект длился секунду, не более. Потом Роси усмехнулся и покачал головой. — Я догадывался, что все примерно так и будет. Не хотелось торопиться. Когда имеешь дело с тобой, никогда не стоит торопиться. Ты ведь только этого и ждешь. И он, не дождавшись ответа, начал открывать ключами со связки замки, которые держали цепи на месте и не давали Дофламинго двинуться хоть на пару сантиметров. Роси открывал замки медленно, потому что их было много, и к каждому нужно было подобрать ключ, единственный подходящий из огромной связки Дофламинго лежал спокойно — он очень старался удержать себя и не начать дергаться в стороны. Это ни к чему не привело бы, он не сможет освободиться раньше, чем Роси справится со всеми замками. Но сейчас, когда до свободы оставалась пара минут, Дофламинго уже не мог понять, как он мог спокойно стерпеть то, что он лежал здесь, прикованный, годами. Теперь время как будто ускорилось, и каждое лишнее мгновение, проведенное здесь, казалось часом, или месяцем, или годом. Именно теперь, когда его заключение почти закончилось, Дофламинго не понимал, как смог его вынести. И кажется, он все же не сошел с ума окончательно. Или сошел? Наконец Роси прекратил ползать вокруг него на коленях, распрямился и встал, потом ощутимо ткнул Дофламинго в бок острым носком ботинка. — Поднимайся, — сказал он. Дофламинго широко улыбнулся и остался лежать. Он попытался шевельнуть руками, ногами, туловищем, но с первой попытки не получилось — тело отозвалось только дрожью. Нужно было собраться. Положение осложнялось тем, что на запястьях и щиколотках оставались наручники. Но дышать все равно стало намного легче, потому что на грудь перестали давить цепи. И Дофламинго некоторое время просто дышал полной грудью и смотрел на лицо Роси, который нависал над ним и внимательно, неотрывно следил за каждым движением. Вторая попытка оказалась более успешной. Дофламинго напрягся всем телом и рванулся вперед и вверх. Получилось сесть. А потом сразу встать. Чтобы Роси не подумал, что Дофламинго мог ослабнуть настолько. Попытался сделать шаг, как обычно, но железные браслеты на ногах не дали ему такой возможности, и Дофламинго чудом удержал равновесие, чтобы не упасть. — Не хочешь снять с меня и это тоже? — он обернулся к Роси и спросил недовольным тоном. — Я похож на идиота? Конечно, нет. Выходи из камеры передо мной и медленно иди налево по коридору до лифта. Не делай резких движений. — А если я сделаю? — Дофламинго ухмыльнулся. Не то чтобы он собирался, но ему хотелось подразнить Роси. — У меня есть револьвер, и я тоже умею стрелять. — Ты не выстрелишь, — Дофламинго насмешливо повел плечом, отвернулся и первым пошел к выходу. Роси тихо пробормотал что-то, но его не было слышно, и на это бурчание можно было не обращать внимания. Дофламинго дошел до лифта. Медленно, потому что приходилось делать крошечные шажки. За это время он дважды услышал, как падает с потолка капля. Он всегда слышал ее, что бы ни делал. А теперь он подумал, что этой капели ему будет не хватать. Что еще так же равномерно и отчетливо будет сообщать ему о потраченном зря времени? Поднимались на лифте в молчании. Полная тишина сменялась шумом и отдаленными криками боли и ужаса, когда лифт проезжал мимо одного из уровней тюрьмы. Лифт двигался очень быстро. Или Дофламинго это просто казалось, и в сравнении с ним, заключенным в колодки, все что угодно двигалось быстрее. Они поднялись до нулевого уровня, потом прошли вперед по длинному коридору, где за Дофламинго присматривали ден-ден-муши слежения, поворачивая глаза в направлении его движения. По пути встретилось несколько дозорных, которым Дофламинго не мог не улыбнуться, чтобы уловить страх в их бегающих взглядах и зажатых плечах. Роси все так же следовал за ним. Конечно, Дофламинго мог бы попытаться сбежать, но сейчас, с кайросеки на руках и ногах, это было бы глупым поступком. — Дозор переметнулся к новому хозяину? — спросил Дофламинго, не оборачиваясь. — Дозор, как учили меня, создан для того, чтобы сохранять и защищать мирных жителей. Этим он занимался раньше, занимается и теперь. Мы почти пришли. Я бы сказал тебе вести себя прилично, чтобы мне не было за тебя стыдно, но ты все равно сделаешь точно противоположное. Дофламинго закатил глаза. Даже не хотелось ничего отвечать на это. Они подошли к одной из деревянных дверей справа по коридору. Сразу ясно было, что она предназначается не для заключенных, украшенная грубой резьбой, без уродовавших деревянную поверхность железных решеток, полос и заклепок. Роси звонко стукнул два раза костяшками пальцев и открыл дверь. В приемной, больше похожей на секретарскую, сидел Ганнибал. — Снова разжаловали? — сказал Дофламинго вместо приветствия и широко усмехнулся. — Молчать! — рявкнул Ганнибал уязвленно, но под тяжелым взглядом Роси сбавил обороты: — Документы готовы, корабль тоже. Можете выходить. — Большое спасибо, — Роси кивнул, настолько вежливо, насколько мог. Дофламинго даже перекосило от этого зрелища. Роси подошел к столу, забрал какую-то папку и вышел. Когда он проходил мимо, Дофламинго увидел, что на папке написано его имя. — Ты можешь гордиться собой, — сказал Роси, когда они шли дальше по коридору, теперь уже рядом друг с другом. — Никто до тебя не выходил из Импел Дауна. — Кроме тех пары тысяч пиратов, которые сбежали вместе с Мугиварой? — отозвался Дофламинго. — Я же сказал, никто не выходил, а ты говоришь про побег. — Это одно и то же. По крайней мере, для тех, кто сбежал. Кстати, у них на руках тогда не было наручников. Им повезло больше. — Если тебе что-то не нравится, ты можешь уйти в свою комфортабельную камеру, лечь на пол и обмотаться цепями самостоятельно. — Ты думаешь, что сделал мне огромное одолжение? — Я ничего не думаю. Я выполняю просьбу Драгона. — Это очень типично для тебя, Роси. Не думать и тупо исполнять приказы тех, кто думает за тебя. — Тебе нужен кляп. — Я не люблю игры с кляпом. А вот засунуть его тебе в рот я бы не отказался. Ты был лучше, когда молчал. На этом перепалка завершилась победой Дофламинго, так как Роси ничего больше не ответил. А когда они вышли из ворот Импел Дауна, это потеряло всякое значение. Там был ветер, разом надувший полосатую робу парусом. Было яркое солнце, которое заставило крепко зажмуриться и ударило жаром по лицу и плечам. Были соленый морской запах и мелкие белые облака, быстро бегущие по небу. Хотелось сейчас зацепиться за одно из облаков нитями, взлететь на небо и развалиться на нем, раскинув руки и ноги в сторону, чтобы солнце изжарило из тела все остатки холода и влаги подводной камеры. Роси ощутимо ткнул его в бок. — Иди вперед скорее, нечего тут стоять. У пристани их ждал корабль, предусмотрительно безлюдный. Дофламинго успел заметить на палубе только несколько дозорных. Выходит его конвоирование доверили одному только Роси? Это было немного обидно. Как будто его совсем не брали в расчет. Они поднялись на борт практически без приключений, если не считать того, что Дофламинго подставил подножку одному из дозорных рядом с трапом, и тот с коротким вскриком свалился в воду. Роси сделал вид, что не обратил внимания, только отвернулся сильнее. Когда они вышли за ворота тюрьмы в море, Роси отошел от него и сел на палубе на расстоянии достаточно большом, чтобы не говорить, и достаточно малом, чтобы отреагировать, если Дофламинго задумает предпринять что-нибудь. Не то чтобы Дофламинго хотелось… Спустя полчаса Роси заснул, уронив голову набок. Или только сделал вид, что спит. Дофламинго и это не особо волновало. Пока что ему просто нравилось сидеть на свежем воздухе, на корабле, который везет его, и впереди ждут те, кто не хочет уничтожить его любым из известных или неизвестных Дофламинго способов. — Я ни за что не выпустил бы тебя из камеры, — неожиданно сказал Роси, подняв голову и открыв глаза, глядя на Дофламинго прямо и зло. — Говорят, что от Оружия вреда может быть больше, чем от тебя. Я лично в этом не уверен. Тебе еще повезло, что я иногда слушаю чужие слова. Дофламинго поднялся на ноги и медленно, ковыляя и гремя цепями на ногах, ушел на нос корабля, чувствуя между лопаток острый взгляд. Потом Роси снова закрыл глаза и отвернулся. «Да что, в конце концов, я ему сделал такого, чтобы относиться ко мне как к чудовищу?» — подумал он с раздражением, глядя на дельфинов, выпрыгивающих перед носом корабля. От Импел Дауна до Святой земли плыть было недалеко. Всего полдня пути, и к вечеру, когда солнце полностью скрылось и на темно-синее небо высыпались звезды, корабль причалил к подъему наверх. Роси, конечно, был уже тут как тут, снова пропуская Дофламинго вперед на подъемник. Дофламинго встретился взглядом с глазами ден-ден-муши слежения, улыбнулся ей широко и облизнулся с удовольствием. Кажется, улитка никогда не видела ничего подобного, потому что ее глаза расширились от удивления. — Молодая еще, наверное, — сказал он задумчиво. — Что? — переспросил Роси. — Ден-ден-муши. Я еще ничего ей не делал, а она уже опасается. Роси пожал плечами и остался стоять возле дальнего края поднимающейся платформы. — Ты все так же боишься высоты? — спросил Дофламинго участливо. — Сам как думаешь? — Я помню, как взял тебя однажды полетать с собой. Думал, тебе понравится на облаках. А ты сидел наверху зеленый, молчал и терпел. Делал вид, что тебе хорошо. — Я падал даже со стула, было бы неловко упасть с высоты облаков. Ты не подумал об этом? — Ты считаешь, я дал бы тебе упасть? Дофламинго заметил, как Роси стиснул челюсть и упрямо наклонил голову. Больше смотреть не хотелось, и он отошел к краю с высокой, почти что в полный его рост, загородки, состоявшей из плоских металлических пластин — они сводили к минимуму возможность вывалиться и не закрывали обзор. Правда, в ночной темноте смотреть было особо не на что, разве что рассматривать знакомые созвездия. Но Дофламинго пока хватало и этого. А еще сильного резкого ветра, у которого с боем приходилось получать каждый вдох. Дофламинго нравилось. — Меня не волнует, что ты мне дашь или не дашь, — сказал Роси сзади. Дофламинго обернулся. В конце концов, смотреть на Роси всегда было интереснее. — Я бы поверил в твое стремление к самостоятельности, если бы оно хоть когда-нибудь у тебя было. Нет, тебе не хочется зависеть от меня. Почему, Роси? Что я лично тебе сделал? Роси покачал головой и отвернулся в сторону, надвигая капюшон как можно сильнее, чтобы не было видно лица. — Ты убил отца и меня. — У меня были очень веские причины. — Это тупой разговор. Сейчас я доставлю тебя наверх, и на этом мою миссию можно будет считать исполненной. — Мы вернемся к нему. В самое ближайшее время. А перед этим я попрошу Сабо напоить тебя, так что он не сможет отказаться. И ты тоже не сможешь. И в конце концов, все равно придешь ко мне. Роси стиснул кулаки так, что костяшки, казалось, вот-вот прорвутся сквозь кожу. Потом он глубоко вдохнул и выдохнул. И так несколько раз. — Я не могу бить тебя сейчас только из-за нее, — Роси кивнул в сторону ден-ден-муши. Улитка с любопытством наблюдала за их разговором, живо переводя глаза с одного на другого. — Она, как ты верно заметил, еще маленькая. У нее тонкая душевная организация. Она всегда пугается, когда кто-то ведет себя агрессивно рядом, и тут же перестает работать — То есть у тебя много общего с новорожденной улиткой? — ухмыльнулся Дофламинго и все-таки заработал удар ногой в живот. Очень чувствительный, усиленный Волей. Дофламинго впечатался спиной в металлические пластины, услышал, как кости хрустнули. Но кажется, все же ничего не сломалось. — Ты прокачал удар, молодец, — похвалил он, когда смог говорить. — Смотри, улитка зажмурилась. Ты можешь сделать это еще пару десятков раз, и тебе ничего за это не будет. Роси покачал головой в капюшоне и больше не двинул ни мускулом, пока они не поднялись наверх. Первым, кого увидел Дофламинго, был Драгон собственной персоной. — Добро пожаловать на Мариджоа, — он улыбнулся широко и мрачно, сверкнул зубами. Дофламинго раньше не доводилось встречаться с ним, но судя по одной только этой улыбке, Драгон был совершенно отбитым на голову. Ничего удивительного. — Роси, почему он до сих пор в наручниках? И кстати, опять что-то со связью? Мы потеряли сигнал на половине пути. — Для надежности, — ответил Роси мрачно, после чего подошел и одним движением открыл замок на наручниках. Тяжелый металл с грохотом и звоном упал на землю. — На ногах снимешь сам. Уходя в сторону, Роси кинул ключ через плечо. Дофламинго вполне мог бы ожидать, что тот упадет за сотню метров от него, или вообще перелетит через край земли и отправится в море внизу. Но Роси не хотел выделываться хотя бы перед Драгоном, и связка ключей упала прямо возле ног Дофламинго, только чудом не отбив пальцы. Пришлось наклоняться на виду у всех и, неловко сгорбившись, ковыряться и подбирать ключ, один из десяти, висящих на связке. Подошел седьмой. Пока он занимался подбором, можно было немного подумать и оценить ситуацию. Если Драгон притащился встречать его собственнолично, значит, считал его действительно важной персоной. Вряд ли тот просто проходил мимо. Что полезного Дофламинго мог извлечь из этого открытия? Да ровным счетом ничего! Зато Дофламинго заметил еще и то, что никого больше рядом не было. Три девочки в одинаковых коротеньких юбках и шапках с гогглами были не в счет, хотя они тоже усиленно делали вид, что в случае чего будут атаковать Дофламинго, и держали руки на рукоятях мечей так, как будто вот-вот собираются их достать. Смешно. Дофламинго разрежет их на мелкие кусочки одним движением пальцев. Вернее, разрезал бы, если бы не Драгон. От него веяло Королевской Волей настолько сильно, что обычных людей наверняка сбивало с ног. Дофламинго вряд ли мог бы справиться с ним. По крайней мере, не сейчас. Сначала ему нужно было восстановить свои силы и навыки. По правде говоря, это ужасно бесило. Дофламинго ненавидел тех, кто сильнее него. И еще больше ненавидел тех, кто собирался диктовать, что ему делать. Вряд ли они поладят. Наконец ключ повернулся, и замок щелкнул, открываясь. Дофламинго переступил с ноги на ногу, и цепи свалились вниз. — Ну, добро пожаловать, — Драгон улыбнулся еще раз. — Располагайся, будь как дома. Хотя я забыл, ты уже дома. Твой особняк тебя ждет, никто его не трогал. А утром заходи, познакомимся поближе. Дофламинго не успел ничего ответить, как Драгон уже развернулся вокруг себя и, захохотав от своей идиотской шутки, пошел в сторону. Девочки посмотрели на Дофламинго настороженно в последний раз и направились следом за ним по широкой дороге, выложенной камнем из золотого песчаника. Отличные новости. Лучше просто не придумаешь. Дофламинго потряс головой, приводя ее в порядок, и пошел в другом направлении. Он знал более короткий путь. Это было странно, но он до сих пор знал здесь все дороги и тропки. Дофламинго даже не мог сказать, что здесь все изменилось, потому что он бывал здесь раньше. Просто в качестве гостя, одного из шичибукаев. Неприятно, но он в своей жизни повидал много разных степеней неприятного, и это было еще терпимым. Но сейчас, когда Мариджоа завладела Революционная армия, все здесь так или иначе тоже должно было измениться. Дофламинго подумает об этом завтра, когда своими глазами увидит масштабы трагедии. Хотя какая тут может быть трагедия? Кто сильнее, кто может захватить землю и удерживать ее у себя, тот и имеет на нее все права. Дофламинго всей своей жизнью верил в эту идею, и сейчас не было повода от нее отказываться. Тем более, Мариджоа даже не была его домом, на что бы там ни намекал Драгон. Впрочем, тот мог себе это позволить. Самоуверенный ублюдок с очередным Ди в имени. Но если все было нормально, то почему же сейчас Дофламинго чувствовал себя так паршиво? И где сейчас Роси? Наверняка сидит у какого-нибудь костра в лагере, их должно быть много. Сидит, как всегда курит и молчит, или наоборот, развлекает всех вокруг дурацкими выходками, у Роси никогда не было чего-то среднего. И наверняка не чувствует себя так мерзко, как Дофламинго. Хотя о чем это он? Роси наверняка на стенку лезет от того, что притащил сюда чудовище в его лице. Хотя вида он, конечно же, не подаст. Роси образцово лицемерил, Дофламинго так никогда не удавалось. Он с силой пнул камень, лежащий на дороге, и тот упал, зашуршав где-то вдалеке, в цветущих кустах акации. Поразительно, Дофламинго еще совсем недавно был так рад тому, что может просто ходить и дышать свежим воздухом, а теперь ему дали полную свободу, и все равно он чем-то недоволен. Он поднял руку и раскрыл ладонь, чувствуя, как на кончиках пальцев возникают невидимые нити, схватил за них и изо всех сил дернул в сторону, срубая цветущий куст на корню. Ну хорошо, он проверил свои способности, они никуда не пропали. Конечно, и удовольствия никакого. Уничтожая кусты, он не сможет успокоиться. Но вряд ли ему можно уничтожать людей здесь. Именно это невероятно выводило из себя. Просто до трясучки. До того, что мыслить связно уже не получалось. Нужно было успокоиться. Дофламинго подошел к краю обрыва, покачиваясь на носках и балансируя в воздухе. Он, в отличие от Роси, высоты не боялся. Сейчас он просто смотрел вниз — в темноте не было видно воды, и казалось, что падение может быть бесконечным. Как так вышло? Несколько часов назад он был рад просто выйти из тюрьмы, а теперь казалось, что лежать там, возможно, было лучшей идеей, чем выйти в мир и попасть в цепкие лапы Драгона, который своего не упустит. Дофламинго давно не чувствовал себя в западне — обычно клетки для других создавал он сам. Успокаивало только то, что он и сейчас не был в западне. Он может просто отказаться от сотрудничества, и никто не сможет сделать с этим ровным счетом ничего. И даже если его попытаются отправить обратно в Импел Даун… Что ж, пусть пытаются. Дофламинго совершенно не собирался возвращаться туда. «Поэтому они и подослали Роси. И сделают это еще раз, если Дофламинго откажется выдавать тайну. И сам Роси, скрипя зубами, сделает все, что потребуется. Будет милым. Будет терпеть и страдать, лишь бы снова оказаться в роли спасителя всего мира». Дофламинго навис над пропастью, еще сильнее, наклоняясь вперед постепенно, пока наконец ступни не сорвались вниз. Дофламинго падал лицом вперед, летел навстречу воде, которую даже не видел, и считал секунды. Считать было долго, как раз для него. Наконец он выпустил нити и зацепился за облако, скрывающее луну. Пятки задели воду и подняли тучу брызг. Зато он исполнил еще одно маленькое желание, которое возникло недавно — поваляться на облаке. Может быть, ночью даже лучше, чем днем. Дофламинго, смирившийся с отсутствием света в камере, не мог так быстро снова привыкнуть к яркости солнца. Надо же, а ведь раньше и в этом не было ничего необычного. Ничего такого, что он мог бы назвать желанием — он просто путешествовал по небу и пользовался облаками, как ему удобно. Сверху облака были теплыми, все еще хранящими жар солнечных лучей, и мягкими. Облака были разными на ощупь — кучерявые белые походили на бархат, а длинные перистые — на шелк. Дождевые тоже были мягкими, а если ткнуть в них кулаком посильнее, то можно было любоваться на фонтанчик воды, бьющий кверху. Облако, на котором сейчас лежал Дофламинго, свесив вниз голову, было шелковистым, вечерним. Здесь он, по крайней мере, чувствовал себя спокойнее, чем на Мариджоа. Только роба эта тюремная до сих пор была надета на нем. Дофламинго стянул одежду и выкинул вниз, в море. Поежился и тут же расправил плечи, ощущая на спине дуновение ветра. И усмехнулся, когда подумал, как он будет возвращаться вниз. А может быть, ему и не нужно было возвращаться? Сейчас он ничем не связан, абсолютно свободен, он мог улететь куда угодно сейчас, и никто его не остановил бы. Зачем ему выбирать то место, где ему точно не понравится? «Потому что здесь и сейчас происходит самое интересное, — ответил он сам себе на вопрос, немного подумав. — Да и когда еще мне удастся проникнуть так глубоко в Революционную армию и узнать об этих людях, а возможно, уже и не людях вовсе, максимально подробно?». Дофламинго любил информацию о происходящем в мире и о людях, творящих историю, пожалуй, больше всего остального. И это был весомый повод остаться. Второй повод, который тоже нельзя было не взять во внимание — у Дофламинго сейчас не было другого места, где его бы ждали. На Дресс Розе он уж точно был первым из нежеланных гостей. Да и к старым знакомым не получится заглянуть на огонек. Никто не будет рад принять его у себя. А его Семья… Он не знал, что случилось с ними. Возможно, старшие члены Семьи остались в Импел Дауне, на уровнях повыше. А от младших ему не было толка. Дофламинго впервые всерьез пожалел о том, что Верго больше нет. Сейчас его помощь, да даже просто присутствие оказались бы неоценимыми. К тому же, здесь был Роси. «Ну и что? Какая мне сейчас польза от него? Какой вообще смысл того, что он есть, ходит рядом и выводит из себя одним только своим присутствием? Мне от этого только хуже». Дофламинго ударил кулаком по мягкому облаку, и оно порвалось, обдав его ворохом мягких хлопьев. Как будто выбивал пыльные комки из огромной старой подушки. На это тоже можно было потратить силы, но это не принесло бы разрядки. Возможно, ему помогли бы сейчас те три драгоновские девочки, но они ведь точно не согласятся составить ему компанию, судя по их настороженным взглядам. Да и вряд ли им понравится… Дофламинго вздохнул. Нужно было спускаться вниз. Ветер и так отогнал его облако довольно далеко от земли. Он спустился через несколько минут к самым дверям своего — бывшего своего — дома. Сейчас он предпочитал не думать и не вспоминать, как он бегал по этим дорожкам, прятался за мраморными статуями в саду и катался на рабах между цветущими розовыми кустами. Не вспоминать! Дофламинго мотнул головой и случайно посмотрел наверх, тут же заметив Роси, который сидел на самом коньке крыши сгорбленным черным силуэтом, и курил. Дым от сигареты развевался в ночном воздухе, а у самого Роси двигались только рука и губы, и в целом он больше походил на флюгер, чем на человека. Странно, что Роси его не заметил… — Я пришел вообще-то, — сообщил Дофламинго громко. — Я заметил. — Губы снова шевельнулись, а все остальное тело так и оставалось неподвижным. — Если тебе нужна одежда, то она внутри. — Очень мило, что ты заметил и это, — язвительно отозвался Дофламинго и вошел в дом. Не хватало только сейчас зависнуть здесь еще на полночи в бессмысленных спорах. Много чести для Роси, он не заслужил. Дофламинго закрыл за собой дверь из старого рассохшегося дерева, с силой хлопнув ей, чтобы закрылась до конца. Он не стал ходить по комнатам. Он вообще никуда не стал уходить из огромного холла перед входом и присел там у стены, навалившись на нее спиной. После каменного пола камеры не было проблем заснуть и здесь тоже. Хотя и удобнее здесь тоже не было, только пол был не из точно подогнанных гранитных плит, а из мрамора. На утро он проснулся от холода — окна были открыты настежь, и по мраморному полу полз молочный туман. Однако он был не настолько плотным, чтобы Дофламинго не смог заметить гору тряпок, лежащую возле него. Надо полагать, заботливый Роси принес ему одежду, на поиски которой Дофламинго так и не направился. Там не было шубы. И очков. Куда он без шубы и очков? Конечно, смена имиджа сейчас пришлась бы как нельзя кстати, но Дофламинго не представлял себе, как он будет ходить — в этом? Обычные коричневые штаны из холстины, обычный плащ, такой же, как у Роси, да и у всех остальных здесь. Рубашка из всего этого была самой нормальной — обычная белая рубашка, ничего выдающегося, но на нее хотя бы можно было смотреть. И все-таки ему придется пройтись по этому дому, зайти в гардеробную комнату, которая принадлежала родителям, и найти в ней что-нибудь более подходящее. Честно говоря, что угодно подошло бы ему больше. Конечно, Дофламинго совершенно не хотелось туда идти, но не ходить же на людях — в этом? Он поднял плащ на вытянутой руке от себя, держа его двумя пальцами, и брезгливо откинул в сторону, поморщился. Ну уж нет, никогда в жизни он не наденет на себя это. Даже тюремная роба смотрелась на нем лучше. Через полчаса Дофламинго спустился вниз по широкой полукруглой лестнице. На ногах были светлые брюки с широкими пальмовыми листьями — конечно же, короткие, потому что Дофламинго был существенно выше всех остальных в своей семье. Да и очки он сумел найти, в этом аксессуаре никогда не было недостатка при жарком и солнечном климате Мариджоа. Сотни очков, на любой вкус. Дофламинго сентиментально предпочел розовые. Рубашка осталась такой же. Шубы из перьев не нашлось, слишком специфический предмет гардероба. Дофламинго и раньше мог купить ее только в одном местечке на Гранд Лайне, на одном из сотни райских островов архипелага Пинк. Пожалуй, в таком виде он уже мог показаться людям. И заодно найти какую-нибудь еду. Любую еду. Выйдя из дома, Дофламинго услышал громкое бурчание в животе и вспомнил, что в последний раз видел пищу на корабле, который вез его из Импел Дауна. *** Лагерь революционной армии, в который сейчас превратилась Мариджоа, оказался местом куда более веселым и любопытным, чем Дофламинго мог о нем подумать. Раньше он не был знаком с революционерами лично, но от их деятельности складывалось ощущение безудержной скуки и высокоморальных ожиданий. Он помнил: в последний визит к нему в тюрьму Цуру говорила о том, что к Драгону присоединился Шанкс. Но он ни слова не слышал ни о Хэнкок, ни о Багги. А сейчас эти двое стояли в тени деревьев возле ворот одного из имений. Пасторальная картинка, что и говорить. Даже несмотря на повышенные тона, которые слышно было на расстоянии километра вокруг. Точнее говоря, эти двое горячо и громко орали друг на друга, но дело пока еще не накалилось до драки. Кажется, Багги отказался преклонять колени перед великой и прекрасной королевой Амазонок и не захотел отдавать ей… что-то. Дофламинго не понял, о чем идет речь, но штука была явно ценной. Багги готов был лезть на рожон из-за любой мелочевки, но если уж штука заинтересовала Хэнкок, то она действительно того стоила. Они отвлеклись только в тот момент, когда Дофламинго подошел к ним ближе настолько, чтобы они оба могли его увидеть. Хэнкок зашипела и первым движением чуть ли не бросилась на него — она всегда так реагировала, а Дофламинго до сих пор было занятно наблюдать за этим. Потом, конечно, она привыкала и успокаивалась. Багги в этом случае оказался спокойнее, ведь его и Дофламинго интересы еще ни разу не пересекались. — Лагерь для бывших шичибукаев теперь тоже здесь? — он усмехнулся и подошел еще ближе, заложив руки в карманы. — Впрочем, ничего удивительного, шичибукаи никогда не отличались верностью Мировому правительству. Только я удивляюсь, что Драгон готов терпеть такой сброд. Хотя у Боа было тяжелое детство, она проходит в этот рай без очереди. А ты, Клоун Багги? Смешно шутишь? Дофламинго едва успел заметить, как Багги выхватил меч из ножен и полетел на него. И с огромным удовольствием выпустил свои нити, чтобы клинок Багги застрял между ними. — А я ведь не хотел тебе ничего плохого. Быть клоуном — благородное дело. Я сам был Джокером, ты помнишь. А это почти одно и то же. — Выходит, я зря надеялась, что ты сгниешь в тюрьме за все, что ты сделал. Боа поджала губы и мотнула головой. Тяжелые золотые змеи в ушах качнулись в такт. — Мне улыбнулась судьба. Тебе она тоже улыбалась, так может, перестанешь на меня злиться? — Боа демонстративно отвернулась, скрестив руки на груди, но не уходила — должно быть, разговор с Багги все еще не был окончен. — Потом об этом поговорим. Или встань в очередь тех, кому я испортил детство и всю жизнь в придачу, пока что ты вторая за Роси. А ты, — он повернулся к Багги, — скажи мне, где здесь обитает Драгон и где здесь взять еду? Багги только-только вытащил меч из захвата нитей Дофламинго и с неудовольствием смотрел теперь на зазубренное лезвие. — Не знаю! Сам догадайся! — ответил он сварливо. Дофламинго печально заломил брови. — Найдешь еду — найдешь и Драгона. Дофламинго ухмыльнулся Багги в качестве благодарности и решил оставить этих двоих, чтобы они выяснили свои дела. Дофламинго они все равно не касались. У него были дела поважнее. Правда, он сам еще не знал, что это за дела. Дофламинго неторопливо шел по широкой мощеной дороге, утопающей в садах, цветущих кустах акации и солнце. На второй день глаза практически привыкли, но очки все равно пришлись кстати — Дофламинго ненавидел щуриться от ярких лучей. По обеим сторонам от дороги располагались обширные участки с парками, домами, беседками, райскими птицами и мелкими зверьками. Раньше здесь то и дело пробегали рабы, которые обслуживали все это. Сейчас Дофламинго время от времени видел каких-то странных людей, которых он никак не мог опознать — должно быть, мелкие сошки из революционеров. Удивительно, но практически ничего не изменилось. Остров остался целым и не разграбленным, хотя Дофламинго был практически уверен в том, что дорвавшаяся до чужих ценностей толпа сметет здесь все на своем пути. Наконец сады закончились, и Дофламинго вышел на огромную площадь, мощенную белым мрамором, посреди которой стоял Дворец Старейшин. Вернее, это раньше он так назывался, а теперь — кто знает? Раньше здесь всегда было пустынно. Даже в те редкие дни, когда во Дворец прибывали гости с нижней земли, людей никогда не было много. А теперь вся площадь была не белой, а темной и пестрой, земли практически не было видно из-за людей. И не только людей. Великаны, рыболюди, минки, гномы и другие странные расы чувствовали себя здесь свободно, как у себя дома. Наверняка все это понравилось бы отцу, это ведь он хотел, чтобы тенрьюбито стали равными со всеми остальными разумными обитателями этого мира. Сам Дофламинго этого никогда не хотел. И он не собирался отвечать всем тем, кто рискнул поздороваться, пока Дофламинго проходил мимо, направляясь к центру площади на запах жареного мяса. Он шел неторопливо, чтобы ненароком не раздавить какую-нибудь мелкую тварь, которые копошились на земле под его ногами. Никакого порядка, даже дороги не оставили. Дофламинго подумал, что скоро его терпение иссякнет, и он перестанет смотреть на этих разумных мошек. К счастью для них, Дофламинго вскоре увидел и саму походную кухню, жарящуюся на огромном вертеле тушу и сидящую рядом с ним компанию. Драгон как раз доедал огромного размера жареную ногу. Когда Дофламинго появился в поле его зрения, он не отвлекся от своего занятия ни на секунду. Дофламинго тихо хмыкнул, чтобы никто не слышал. Подходя, он стащил с вертела кусок и для себя тоже. И в этот момент он был полностью солидарен с Драгоном — пока он не поест, он не будет смотреть вокруг или думать о чем-либо постороннем. Только еда — сочный, горячий, исходящий ароматным паром кусок мяса перед ним. То, что остальные замерли на мгновение, его нисколько не волновало. Даже наоборот — хоть кто-то здесь еще принимал его во внимание. И все равно Дофламинго категорически не нравилась эта компания. Он даже не мог сказать, кто ему не нравится сильнее: сам Драгон, который ухмылялся даже тогда, когда работал челюстями, Иванков, который подмигнул ему и послал воздушный поцелуй; Сабо, который вылупился и явно считал себя самым умным здесь; рыболюди или безмозглые девочки с длинными ногами, на этом их достижения заканчивались. И все они говорили. Когда Дофламинго закончил со своей порцией, Драгон уже смотрел на него, не моргая, как большая и толстая ящерица. — Доброе утро, — сказал он и широко улыбнулся. — Мои друзья слишком шумные, ты тоже так думаешь? Возмущенный вопль хором, который услышал Дофламинго, вынудил его кивнуть. — Нам нужно поговорить один на один, — сказал Драгон и поднялся на ноги. Потом окинул собравшихся вокруг — окам, людей, рыболюдей — взглядом, и буднично сообщил, что в ближайшие три часа его не надо беспокоить во Дворце Старейшин. Ну надо же, название осталось прежним. Спустя несколько десятков метров Дофламинго понял, что приказ Драгона выполнен не до конца. Кто-то все же увязался за ними следом, и теперь неотступно шел чуть позади, не догоняя, но и не ускоряясь. Светлые волосы, синяя дурацкая шляпа. Сабо. А может быть, тот обеспечивал контроль над Дофламинго сзади, хотя тот все равно не собирался никуда сбегать. Шаги сзади стали намного отчетливее, когда они вошли в огромный холл дворца. Раньше Дофламинго уже бывал здесь. Правда, только взрослым. И все равно, каждый раз поражался размерам этой постройки. Он чувствовал себя мошкой на огромном белом листе бумаги. Казалось, что с потолка вот-вот упадет плита и прихлопнет его. Причем чувствовал себя так не он один — Михоук однажды высказался в пустоту, просто идя рядом с ним, что, даже плавая в шторм на Гранд Лайн в своем гробу, он чувствует себя спокойнее. Но Дворец стоял уже тысячу лет, и за это время здесь ни разу ничего не обвалилось. Оставалось надеяться, что и дальше будет точно так же. Внутри было тихо, как будто и вправду никого. Драгон обернулся и сказал Дофламинго через плечо, чтобы тот шел за ним и не отставал. Дофламинго закатил глаза — пафос и таинственность на пустом месте уже начинали раздражать. А ведь он провел в компании Драгона всего пятнадцать минут. Наконец они пересекли зал и оказались на лестнице, ведущей вверх и вниз. Драгон направился вверх и остановился на первом же лестничном пролете возле окна, жестом подозвал Дофламинго встать рядом с ним и посмотреть. — Лагерь. Палатки. Костры. Толпа людей на Святой земле. Ты молодец, добился, чего хотел. Я такое уважаю, — сказал Дофламинго и отвернулся, чтобы сесть на широкий подоконник спиной к окну. Насмотрелся, ему хватит. Поразительно, но он все еще помнил, как раньше здесь было хорошо и пусто, без этой толпы. — Еще не добился, — ответил Драгон. Он тоже отвернулся и забрался на подоконник. Сел рядом, свесив вниз ноги в высоких, до колен, сапогах. Из-под капюшона плаща виднелась только нижняя часть лица. Дофламинго видел сторону с татуировкой до самого подбородка. Обычно татуировки несли много смысла, но сейчас Дофламинго не мог понять, что она значит и откуда взялась. — Осталось Оружие. В мире существует три Древних Оружия. Плутон, Посейдон и еще одно, Уран. Последнее находится здесь. — А ты не теряешь времени зря, — усмехнулся Дофламинго. Драгон криво улыбнулся, но потом собрался. — Времени никогда не хватает. Я всегда опаздываю, уже привык. — Куда опаздываешь? — Чем медленнее я двигаюсь вперед, тем больше людей может пострадать. — Я тоже привык держать небо. Правда, только свое, обычно не обращал внимания на простых людей. Так что тебе, должно быть, сложно. Дофламинго посмотрел на Сабо, который стоял ниже на две ступеньки и пытался изображать одну из статуй дворца. Только сейчас он переступил с ноги на ногу, и под подошвой зашуршал мелкий камушек. — Поэтому сразу к делу. Ты говорил, что знаешь о третьем Оружии. Что это, как оно работает. Может быть, даже знаешь, где находится? Как обезвредить? Дофламинго покачал головой. — Не так быстро. Сначала скажи, что я получу взамен? — А чего ты хочешь? Дофламинго запрокинул голову назад и задумался. Действительно, чего же он хочет — сейчас? У него уже было собственное королевство, и это было приятно, но повторять ему не хотелось. Это оказалось слишком утомительно и совсем не так красиво и весело, как ему представлялось в детстве. И больше островов под своим влиянием тоже не хотелось. Вообще сложно было сказать, чего ему хочется сейчас. Или не сложно? — Мне нужен Роси, — сказал он. — Забирай, — Драгон тут же согласился. Дофламинго стало даже немного жаль Роси, которого так легко разменяли. А тот так верил в идеалы. Но Драгон добавил с дьявольской усмешкой: — Конечно, если сможешь забрать. А теперь твоя очередь. Дофламинго подумал с досадой, что только что истратил свое желание в пустоту. — Мне нужно время подумать, — ответил он. — Я ведь сказал, что у нас нет времени, — сказал Драгон. — Думай прямо сейчас. Могу дать тебе пять минут. Дофламинго кивнул. Сабо, который все это время молча стоял и чутко наблюдал за происходящим, теперь ожил и направился вверх по лестнице, больше не глядя на Дофламинго. Драгон последовал за ним через пару секунд. Действительно, чего ему хотелось теперь. Что он будет делать после того, как окажется больше не нужным Драгону. У Дофламинго сейчас не было ответа на этот вопрос. Он не хотел делать то, что уже было. И у него не было новых идей. Всегда можно было поселиться здесь и сгнить со скуки — тоже так себе вариант, но зато не в тюрьме, а в полном комфорте. И Роси должен остаться доволен. Нет, не то. Но подумать не получалось — Дофламинго не мог увидеть выхода сразу. Это приводило в легкое отчаяние. Ничего не нравилось и не подходило. Становиться пиратом и годами плавать в море на корабле он тоже не хотел. Видимо, оставалась одна дорога — прямая, по которой его вели сейчас. Разобраться в этом третьем из Древних Оружий. Драгон и Сабо спустились именно в тот момент, когда Дофламинго подумал об этом. Как будто читали мысли. — Я сделаю то, о чем ты просишь, — ухмыльнулся Дофламинго. — Очень хорошо, — Драгон широко улыбнулся. Дофламинго не знал, как это получается, но зубы сверкали белым ярче белоснежного мрамора. — Тогда сегодня гуляй, развлекайся, завтра с утра приходи и начнем. Дофламинго пожал плечами и кивнул. Можно было уходить. Его и без того все происходящее дико раздражало. Особенно Драгон, когда тот считал себя умнее всех. А тот всегда считал себя самым умным. Дофламинго нужно было расправиться со своей задачей как можно скорее и отвязаться от него. А дальше Дофламинго точно что-нибудь придумает. С такими мыслями он и спускался по лестнице к выходу. На середине длинного пролета его догнал Драгон. — Подожди, еще вопрос, последний на сегодня, — заговорил он быстро, маниакально сверкая глазами. — Даже не вопрос… Расскажи мне те сказки про Ди, которыми пугают маленьких тенрьюбито? — О нет… — Дофламинго ускорился, но Драгон тоже умел быстро бегать по лестницам. — И не проси! Это слишком ужасно. — Мне важно знать! — Спроси у Роси! — Он не знает! — судя по голосу, Драгона действительно живо интересовала эта тема. — Он сказал, что был слишком маленьким для того, чтобы ему рассказывали такую жуть. Дофламинго сбежал вниз и остановился, повернулся к Драгону лицом. — Нет, — выговорил он громко и четко, с усилием артикулируя. — Это не относится к Оружию. «А ты получаешь не все, что хочешь», — продолжал он мысль. Видя, как вытягивается лицо Драгона от разочарования, Дофламинго почувствовал, что его настроение стало намного лучше. Весь день он потратил на прогулки по лагерю. Если верить газетам и словам Цуру, то прошло уже несколько месяцев с того момента, как Революционная армия одержала победу над Дозором и свергла Мировое правительство. У Дофламинго было ощущение, что прошло всего несколько дней. Радостное возбуждение царило повсюду и никак не убывало со временем. Или убывало, но тогда страшно было подумать, что здесь творилось поначалу. Пока что Дофламинго неспешно гулял в одиночестве и смотрел по сторонам, отыскивая в толпе старых знакомых. Он успел увидеть здесь Шанкса с командой — конечно, это только благодаря поддержке Шанкса Драгону и удалось добиться перевеса в свою сторону. В одиночку Драгон все же был недостаточно силен. Эта мысль вызывала у Дофламинго нервный смех. Дофламинго чувствовал себя слабаком по сравнению с ним. Или Шанксом. Или любым из других йонко. Ему не нравилось это ощущение. Когда у него был собственный маленький мирок, свое королевство, ему удавалось забывать о тех, кто сильнее него, хотя бы ненадолго. Что и говорить, тогда он хорошо устроился, но все хорошее рано или поздно заканчивается. Любопытно, а когда закончится все то хорошее, что творилось вокруг Дофламинго сейчас? Естественно, хорошее не для него самого, а для окружающей его толпы. Слишком много счастливых людей вокруг вызывало отвращение. Поэтому Дофламинго и не хотелось подходить здесь ни к кому. Не хотелось становиться частью этого всеобщего праздника жизни. Здесь был и Мугивара с командой. Конечно, куда же без него. Дофламинго был уверен, что и он тоже приложил свой большой резиновый кулак к общему делу. Луффи даже помахал ему рукой, когда увидел. Но Дофламинго предпочел сделать вид, что не заметил его, и быстро отвернуться. Только этого ему не хватало. Настроение было отвратительным, и чем дальше, тем хуже. Зато он убедился в своем предположении, что Дозор переметнулся на сторону новых хозяев этого мира. То тут, то там мелькали бело-синие форменные рубашки, и их обладатели спокойно разговаривали и перешучивались с революционерами в плащах и девочками в коротких юбочках. Высших чинов Дофламинго не увидел. Он надеялся, что хотя бы они заняты своими обыкновенными обязанностями. Хотелось верить, что хотя бы это в мире остается неизменным. К вечеру он всерьез думал о том, каким образом и куда сбежать отсюда ночью. Но это было плохим выходом из ситуации, потому что сейчас все решения, которые влияют на мир, принимаются здесь. Собственно, они всегда принимались здесь и зависели только от того, кто именно стоит у власти. Он не хотел говорить ни с кем, но зато мог слушать разговоры вокруг. — До сих пор не могу поверить, что не придется больше копить весь год, чтобы заплатить Небесную дань, — говорил один из пяти мужчин, сидящих у костра. — Когда здесь все закончится, приеду домой, жена обрадуется, вот тогда заживем богато. — Вам придется забыть, что люди отличаются от рыболюдей или что они — существа низшей расы, — говорила какая-то золотая рыбка на ножках сидящим вокруг нее малькам с ногами. — Теперь так говорить нельзя. Вы подружитесь, вот увидите. Самое смешное — а Дофламинго еще нашел в себе силы посмеяться, — состояло в том, что он услышал практически такой же разговор, почти слово в слово, от человека, женщины, которая точно так же просвещала детей. Откуда на Мариджоа вообще появились дети? Кто их притащил сюда, а главное — зачем? Судя по всему, эти люди всерьез намеревались в будущем жить мирно, дружно и радостно, и сейчас изо всех сил готовились к этому. От этой перспективы у Дофламинго сводило челюсть, как от кислых недозревших яблок. Хорошо, что ему не встретилось никого из старых знакомых, кто хотел бы с ним пообщаться. Те, кто узнавал его, предпочитали сделать вид, что не заметили его, и обходили стороной. По вечерам, как понял Дофламинго, здесь каждый вечер устраивали импровизированные вечеринки на площади возле Дворца старейшин. Сюда стекались люди со всех сторон и усаживались возле большого костра, играли музыканты, кто-то танцевал парами и компаниями. Дофламинго это не было интересно. Зато чуть подальше от центра событий, в тени, были и те, кто предпочитал хорошо выпить и поорать песни, или просто поспать. Или поговорить по душам. Дофламинго еще думал, почему он не видит Роси целый день и где тот шляется. Сейчас он как раз почти натолкнулся на Роси и быстро отошел в сторону. Роси полулежал под деревом, привалившись к основанию ствола, и Дофламинго смог узнать его среди всех людей в плащах и капюшонах только по голосу. А если бы Роси не заговорил, он просто прошел бы мимо сидящей под деревом парочки. Рядом с ним сидела девушка в стандартной короткой юбочке и в берете, он видел ее утром у костра Драгона. Время от времени она забирала у Роси бутылку и аккуратно, словно только из вежливости, прикладывалась к горлышку. В основном Роси пил один. Пил, курил и жаловался. Да, Роси всегда был нытиком. Дофламинго обошел толстое дерево и сел с другой стороны, не насторожив своим появлением никого. Хотелось послушать, хотя он был уверен, что не услышит ничего интересного, только психовать будет еще сильнее. — Тебе нужно пойти спать, все волнуются за тебя, — говорила девушка. — Ты не понимаешь… — Ты объясняешь мне уже час, и за это время у тебя успешно вышло только напиться. Роси невесело рассмеялся: — Это, — Дофламинго услышал, как внутри бутылки плещется ее содержимое, — помогает мне спать. Мне надоело ходить к Иве-сан и просить у него снотворное. Сейчас еще бутылку, и должно помочь. Я уже который месяц не могу спать, а все из-за поручения Драгона. Дофламинго услышал, как льется жидкость. Должно быть, Роси уверенно двигался к своей цели. Он покачал головой. — Главное — не встретить Дофламинго по пути. Он-то тоже должен где-то спать… вряд ли его высочество соизволит спать под кустом… а я спал сегодня, и ничего. И теперь тоже буду… прямо здесь, под деревом. — А зачем? — полюбопытствовала девушка. — Чтобы не под одной крышей с ним. — Да ладно тебе, ничего он не сделает здесь, — девушка отмахнулась и тоже сделала глоток. — Я его видела, он не похож на чудовище. По крайней мере, не больше, чем многие здесь. Он не будет ничего делать при Драгоне и остальных. Если хочешь, дойдем вместе. — Ты не понимаешь, — убежденно сказал Роси. — Мне тоже досталось от тенрьюбито в детстве. Но я ведь не боюсь их больше. — Потому что ты убила их всех. А я не могу. Весь этот год… я думал, как он лежит в Импел Дауне. Я надеялся, что он сдохнет без меня. Я сам не могу. Не хочу. Дофламинго криво усмехнулся. Ничего неожиданного. Совершенно ничего нового. Можно было не сидеть здесь и не слушать. — Это к лучшему, — убежденно сказала девушка. — Он нужен Драгону, никто, кроме него, не расскажет об Оружии. Роси пробурчал что-то неразборчиво в ответ и снова приложился к бутылке. — Я знаю. Иногда я думаю… может, он даже не такой ужасный… — Вот именно! — девушка поддержала с готовностью хотя бы одну здравую идею Роси. — Если бы я не видел… если бы я мог забыть то, что видел… он стрелял… я не могу забыть это. — Я понимаю, — мягко сказала девушка. — Мне просто не нужно было видеть этого тогда… мне было восемь лет. Ему десять. Он держал в руке пистолет и выстрелил… я просто не могу забыть… Роси не плакал, не всхлипывал, просто говорил, как будто уже в тысячный раз, устав от бесконечных повторов. — Успокойся. — Что мне делать? Что мне сделать с этим? Дофламинго поднялся на ноги и пошел от Роси подальше. Если его поганое настроение можно было сделать еще хуже, то у Роси это вышло отменно. По пути Дофламинго все же пнул парочку людей, сделав вид, что не заметил. Никто даже не захотел возмутиться, и у Дофламинго не было повода убить кого-нибудь, чтобы спустить напряжение. *** Утро тоже было паршивым. Дофламинго провел на берегу возле обрыва всю ночь. Он давно не спал под открытым небом, на голой земле, и ему совершенно не понравилось. Но старый дом и до этого не впечатлял, а уж после слов Роси переступать через его порог расхотелось окончательно. Интересно, Роси вообще видит, что происходит в мире? Судя по словам девчонки вчера, революционеры перебили здесь всех тенрьюбито, а Роси все еще не может пережить события тридцатилетней давности. Это порядком раздражало. Зато к утру сильнее захотелось скорее пойти к Драгону и сделать все, что требовалось. Потом, когда вся эта история с Древним Оружием закончится, Дофламинго больше ничего не будет здесь удерживать, и он свалит куда-нибудь на отдаленный островок, создаст себе маленькое королевство с маленькими безобидными развлечениями, чтобы скрасить досуг, и будет наблюдать за происходящим в мире со стороны… Пока что этот сценарий был самым удобным, хоть и не нравился. Дофламинго поднялся с влажной от росы травы, размял затекшие за ночь ноги и направился обратно, к Дворцу старейшин, сознательно обходя то дерево, под которым вчера он оставил Роси. Но они все равно встретились — Роси сидел возле костра и вяло ел сосиску. Но стоило только ему увидеть Дофламинго, как он вскочил и пошел в сторону, на ходу дожевывая остатки. Хорошо хоть не выплюнул. — Он всегда такой нервный? — спросил Дофламинго, оглядывая сидящих. Драгон, Сабо, Иванков, та самая девчонка, которая вчера выслушивала нытье Роси. Двое из Мугивар, Нико Робин и киборг Фрэнки. Отличная компания, лучше для завтрака не придумаешь. — Он всегда нервный, — пояснила Робин, улыбнувшись. — Но такой — впервые. По крайней мере, на моей памяти. Дофламинго предпочел больше ничего не спрашивать, да и говорить как можно меньше. Он чувствовал себя неловко в этой компании. Два года назад они сделали все, чтобы свергнуть его с трона Дресс Розы, а теперь делали вид, что они ни с того ни с сего стали хорошими друзьями. Дофламинго и сам делал так иногда, но только когда он находился в сильной позиции. Надо было с этим заканчивать. Дофламинго поднялся на ноги. — Во Дворец? — спросил Драгон. — Нет. Идите за мной. Теперь Дофламинго возглавлял эту странную процессию. Они прошли сквозь просыпающийся лагерь и свернули на узкую тропинку, ведущую к горам. Дофламинго не был уверен, что вспомнит дорогу, но вспоминать было и не нужно — тропинка подходила к той самой скале и обрывалась. Он обернулся — подошли все, да и Роси присоединился к ним где-то по пути. Сердце застучало чуть быстрее, когда Дофламинго положил ладонь на каменную площадку. Раньше его ладонь была маленькой, и он думал, что может не сработать. А сейчас она была слишком большой. Возникло ощущение дежавю, что он не подходит для того, чтобы открыть дверь. Одна секунда, две… На третьей перед глазами в воздухе появилось табло с прозрачными, светящимися красным цифрами. Нужно было набрать код. Дофламинго напрягся, но вспомнил расположение кнопок. 1-9-1-9. Ввод. Скала перед ними поползла в сторону, открывая черную дыру прохода. Дофламинго услышал за спиной тихий вздох и первым шагнул в темноту, за ним последовали все остальные. Фрэнки зажег собственное освещение — яркости ламп на его сосках хватило, чтобы видеть дорогу. *** Он хорошо запомнил тот день. Даже когда ему было семь лет, он не был идиотом, чтобы не понимать всю ценность и важность увиденного. Это была тайна, о которой никто и никогда не рассказывал. Когда он вернулся домой и спросил у отца, что такое он видел, отец наказал не говорить никому и вообще играть в собственном саду и не бегать к горам, чтобы и Роси не увязался следом. Но Дофламинго всегда знал, что он стал еще одним из избранных, посвященных в тайну. Роси тогда заболел простудой, а он гулял один. Сначала возле своего дома, потом отошел подальше — ему всегда хотелось отойти как можно дальше от дома. Тогда он увидел странную процессию из пяти старейшин, которая направлялась прочь из города. Дофламинго не обратил бы на них никакого внимания, если бы на их головах не было стеклянных шлемов. Обычно на Мариджоа никто не носил шлемы, воздух здесь, на высоте десяти тысяч метров был кристально чистым. Но Дофламинго знал, что шлемы полагается надевать, когда спускаешься вниз. Например, когда едешь на архипелаг Сабаоди. Его самого туда ни разу не брали до сих пор, несмотря на все просьбы. Было рано. Детям до десяти лет на Сабаоди вход запрещен, таковы правила, которым даже тенрьюбито обязаны подчиняться. Тогда Дофламинго подумал, что если уж он не отправится в парк развлечений, то хотя бы посмотрит, как старейшины будут спускаться вниз. Этот вопрос его тоже всегда интересовал. Но старейшины пошли не к берегу, а вглубь материка, к невысоким старым горам, почти полностью разрушенным от ветра. Дофламинго старался идти как можно тише, но пару раз камешки все равно вылетали у него из-под ног и шуршали по дорожке. Ни один не обернулся на звук. Должно быть, стекло шлемов было настолько толстым, что глушило звуки. От этого вывода Дофламинго осмелел и подкрался ближе — это не было сложно. Старейшины в длинных белых костюмах шли медленно. Когда они пришли в тупик, Дофламинго разочарованно вздохнул. Это было не интересно. С другой стороны, он никогда не заходил так далеко от дома, он устал и хотел бы вернуться. Нужно было только подождать, чтобы старейшины пошли в обратную сторону. Но они не пошли. Один из них положил ладонь на выступ в скале, и через пару секунд Дофламинго увидел красные светящиеся цифры, которые зависли в воздухе. Нужно было ткнуть в них пальцем, чтобы скала отъехала в сторону. Дофламинго удивленно присвистнул. Дождался, чтобы скала встала на место. Потом подождал еще немного, чтобы старейшины ушли, и попытался повторить увиденное. Получилось. Дофламинго вошел в темноту пещеры, и скала за его спиной встала на место, а он остался в полной темноте. Прислушался — никто не шуршал во мраке, Ди или других чудовищ здесь не пряталось. А когда глаза немного привыкли к темноте, Дофламинго увидел слабое свечение впереди и пошел в его сторону, выставив вперед руки, чтобы не натолкнуться на что-нибудь, невидимое в темноте. Без происшествий он добрался до той самой светящейся штуки впереди. Вблизи она оказалась лифтом. В доме Дофламинго не было лифта, но он был вместе с отцом у гостях у дяди Мьесгарда, и в их доме как раз был один, чтобы не подниматься своим ходом на второй или третий этажи. Отец дяди Мьесгарда был невероятно, необъятно толстым и все время лез к нему обниматься. Дофламинго его недолюбливал, но кататься на лифте ему нравилось. Поэтому он и сейчас не растерялся и уверенно надавил на кнопку вызова. Этот лифт, в отличие от того первого, который видел Дофламинго, ездил бесшумно. Ждать пришлось долго, но когда двери разъехались перед ним в стороны, Дофламинго отшатнулся и прижал к глазам руку, закрываясь от яркого белого света. Впрочем, глаза быстро привыкли для того, чтобы он смог сделать шаг вперед. На табло он нашел только две кнопки: вниз и вверх. Он попробовал вверх, но она не сработала. Значит, нужно было спускаться вниз, под землю. Ехать вниз тоже пришлось долго, наверное, несколько минут. Дофламинго тогда не мог и подумать, что несколько минут могут так сильно растягиваться. Наконец, кабина мягко остановилась, слегка спружинив, и двери открылись. Он оказался в широком коридоре, освещенном тусклыми лампами и обитом металлическими листами на заклепках. Тогда он не понял, что это, и только потом, намного позже, сообразил, что коридор был похож на обшивку корабля кайросеки. Правда, он так и не понял, для чего это было нужно. Коридор был длинным и заканчивался открытыми двустворчатыми дверьми. За ними были люди — те самые старейшины, которые спускались вниз, одетые в стеклянные колпаки. Пока они стояли к нему спиной, Дофламинго поспешил спрятаться за одной из раскрытых створок. И вовремя, потому что в следующий момент один из старейшин, с пятном на лбу, обернулся. К счастью, они по-прежнему плохо слышали. А Дофламинго плохо видел. У него было все в порядке со зрением, но за пятью широкими спинами ничего нельзя было рассмотреть. Говоря по правде, Дофламинго быстро заскучал, вперед он бы все равно не пошел, а значит, пора было уходить отсюда. Это была последняя мысль, которая словно впечаталась в его голову. А потом его память превратилась в яркую вспышку белого цвета, стерильную, чистую и свободную от всего. Он очнулся в коридоре, когда внизу уже никого не было. Ему повезло: уходя, старейшины не закрыли за собой двери. Тогда Дофламинго поднялся на ноги — он внутренне ожидал слабости, но чувствовал себя отлично, — и прошел в то помещение, где сейчас никого не было. Даже на первый взгляд было ясно, что здесь находится что-то жутко важное. Столько кнопок, экранов, рычагов и переключателей просто обязаны были оказаться чем-то значительным. И таинственным, судя по тому, что никто больше не знал про это место. Но тогда Дофламинго понятия не имел, что он увидел. Больше всего прочего его привлекла большая красная кнопка под стеклянной крышкой. Наверняка она и приводила в действие весь механизм. Дофламинго осторожно приблизился, поднял крышку и потрогал кнопку. Ничего не случилось. Он аккуратно надавил пальцем, и кнопка подалась вниз так легко, будто была живой и ждала именно этого прикосновения. Дофламинго отдернул руку, но было поздно. Он зажмурился. Секунда, две, три, пять… Он открыл глаза. Ничего не произошло, только на одном из экранов, расположенных перед ним, тускло мигала красная надпись: «Батарея разряжена». Потом погасла и она. Под экраном Дофламинго прочитал надпись «Сомбра Корпорейшн». Должно быть, название завода, на котором была собрана эта штука. Оно ничего не говорило. Больше здесь было нечего делать. Дофламинго пошел в обратном направлении, точно так же нажав на кнопку, вызвал лифт и поднялся наверх. Он опасался того, что не видел, как выбраться из горы наружу, но с обратной стороны двери он нащупал точно такую же каменную площадку, которая приняла его ладонь и открыла дверь. Он вышел и выдохнул с облегчением, посмотрел на опускающийся вниз красный диск солнца. За его спиной скала с тихим шорохом встала на свое место. *** — Ты никогда об этом не рассказывал, — первым подал голос Роси, когда они спустились вниз и оказались в той самой комнате с огромным механизмом и большой красной кнопкой. Только сейчас надпись на экране была не красной, а зеленой. «Зарядка окончена», — мог прочитать каждый, кто смотрел на нее. Смотрели все. — Отец сказал мне хранить все в тайне, иначе придут Ди и заберут меня с собой. Тогда еще я был доверчивым и боялся Ди больше, чем отца, — Дофламинго усмехнулся. — А потом я так сильно хотел вернуться обратно на Мариджоа, что не только принес голову отца, но и рассказал тенрьюбито о том, что знаю их тайну. У них чудом не получилось убить меня. Роси застыл, потом отмер и больше вопросов не задавал. — Можно сказать, что и нам повезло только чудом, — сказала та самая девчонка, которую Дофламинго успел запомнить со вчерашнего вечера. Кажется, ее звали Коала. — Если бы мы опоздали хоть немного, они задействовали бы Оружие… Никто ничего не ответил. Она стояла возле одной из панелей с десятками мелких рычажков, переключателей и лампочек, и оглядывала все это, ни на чем не задерживаясь глазами надолго. Было ясно, что она понятия не имеет, на что здесь нужно смотреть. Все остальные делали точно так же. Кроме Фрэнки. Он тоже просто смотрел, но совершенно по-другому. Он изучал. — Расскажи еще раз, сладкий, что ты почувствовал, когда случилась та вспышка? — спросил Иванков. — Ничего, — Дофламинго пожал плечами и намеренно отошел от устройства к дальней стене. — Просто свет. Не больно. Больше не помню, давно это было. Наблюдать за теми, кто сейчас находился в этой комнате под землей, было намного интереснее, чем за неизвестным устройством. Вот и сейчас — от него снова все отвернулись, словно разочаровавшись этим ответом. Кроме Роси, конечно же, — тот даже не смотрел, уткнувшись глазами в пол. — Мы находимся на уровне моря, — сказал Фрэнки. — Лифт опустил нас на десять тысяч метров за три минуты. Я не знаю таких технологий. Даже Вегапанку до этого далеко. — Кажется, я могу сказать, что это, — внезапно сказала Робин, отвернувшись от панели и оглядев всех присутствующих с легкой тенью обычной улыбки. — Уран — это оружие, которое и вызвало Пустое столетие. Оно стирает память. Когда Дофламинго был здесь в детстве, Старейшины просто проверяли Оружие. Зарядили на секунду и тут же разрядили. Не задело никого, кроме Дофламинго и них самих, но они были в стеклянных шлемах. — А я думал, что шлемы только для того, чтобы не дышать с людьми одним воздухом, — усмехнулся Сабо. — Все так думают, — кивнула Робин. — Даже сами тенрьюбито так думали. Я читала об этом на понеглифе острова рыболюдей, но тогда не могла понять, от какого излучения они защищают. Все вокруг вели себя так, как будто каждый день имели дело с мощнейшим оружием, которое воздействует на весь мир. Никто даже не шелохнулся. Даже Роси. Наконец Драгон кивнул. — Фрэнки. Ты можешь разрядить его безопасно? Фрэнки ничего не отвечал, продолжая осматривать устройство. — И я не уверена, что у этого оружия предусмотрен способ безопасной разрядки, — добавила Робин тихо, но услышали все. Теперь она смотрела на большую красную кнопку. Дофламинго тоже смотрел. Безотчетно хотелось нажать еще раз и посмотреть, что будет. Он почти что мог вспомнить, как легко она подается вниз. Испытать все, что будет. И еще чтобы прекратить все, что есть сейчас. Только этого делать не стоило, по крайней мере, без шлема. Иначе Дофламинго даже не сможет насладиться тем, что увидит. А вообще это неплохая идея, нужно будет обдумать ее потом. — Здесь должно быть что-то… — бормотал Фрэнки, бегая пальцами в воздухе над кнопками и не касаясь ничего. — Я должен разобраться. Мне нужно время. — Оставайся, — скомандовал Драгон. — А остальные — наверх. — Я тоже останусь, — сказала Робин. — Может быть, мое увлечение понеглифами пригодится хоть когда-нибудь. Роси вышел первым, как стоящий ближе всего к дверям. За ним пошел Дофламинго, остальные выходили по очереди и шли друг за другом по коридору из кайросеки. Поднялись молча. На этот раз дорогу вперед освещал Сабо, превратил руку в горящий факел — Дофламинго вспомнил с раздражением, что Сабо все-таки добыл на арене его Колизея огненный фрукт. Дошли до выхода без приключений, а дальше снова было любопытно. Драгон приложил ладонь к выступающему из скалы камню, и поморщился. — Током ударило. Видно, мне здесь не рады. — Это потому что ты — один из Ди, — Дофламинго расплылся в довольной улыбке. Драгон отошел в сторону, пропуская Сабо вперед. Интересно, этот сопляк реально стал вторым по значимости человеком в Революционной армии, или просто Драгон выделяет его лично. Дофламинго помнил, что именно так было у него с Роси в их Семье. Он снова бросил короткий взгляд в сторону — Роси стоял, заложил руки в глубокие карманы плаща, и кажется, смотрел вперед. Точнее сказать было сложно, потому что глаза скрывал капюшон. Когда Сабо приложил ладонь, ничего не произошло. Он постоял так несколько секунд, потом отошел, обернулся к Роси. — Попробуй ты, — сказал он и освободил место. Роси пожал плечами, прошел вперед и приложил ладонь. Скала поехала в сторону, впуская в пещеру солнечный свет и дневное тепло. — Вот оно как… — пробормотал Иванков и перевел взгляд с Роси на Дофламинго. — Работает только на тенрьюбито. — Тогда я останусь, — быстро сказал Роси. — Без меня Робин и Фрэнки не выйдут наружу. Драгон снова кивнул. Дофламинго подумал, что Роси просто хотел, чтобы их контакты свелись к минимуму. Ну и не важно, все равно вечером они все выползут на поверхность, и Роси никуда от него не денется. А может, к черту Роси? Может, надо оставить его в покое, если тот сам так горячо хочет именно этого. Да, он жив. Дофламинго даже не знал, рад он этому или нет. У него и без Роси всегда хватало проблем. Сейчас можно было притворяться, что Роси все так же не существует для него. А можно ли? Получится ли? Они разделились: Дофламинго предпочел уйти от общей компании, в которой все озабоченно переговаривались друг с другом вполголоса. Он направился к обрыву. В последние дни, когда он оказался на Мариджоа, Дофламинго предпочитал быть один. Может быть, привык за годы, проведенные в Импел Дауне. «Какой же я дурак, — сказал он сам себе. — Думаю о Роси, когда нужно совсем о другом. У меня под боком лежит самое мощное оружие, нужно только протянуть руку. Сейчас бы не уходить. Остаться, послушать, что говорят. Прикинуть шансы на успех». Кому еще выпадет такая удача? Открыть скалу могут только тенрьюбито по крови. Здесь находились только он и Роси, а кроме них, в живых оставались только семья Нефертари и дядюшка Мьесгард, но они были очень далеко. Роси, конечно, не воспользуется ситуацией, зато сам Дофламинго может это сделать. Найти, где лежат эти шлемы, пройти внутрь скалы, спуститься под землю, нажать на кнопку. Сохранить память себе и Роси, а остальные начнут жизнь с чистого листа в новом мире, где больше не будет пиратов, тенрьюбито, революционеров, дозорных… Об этом ведь и мечтал Драгон — о всеобщем равенстве? Только Дофламинго будет стоять во главе всего этого. Кто-то ведь должен? И Роси. Какого черта Роси опять появился в его мыслях? Дофламинго не дошел до обрыва — вместо этого он поднялся наверх, на пушистое белое облачко, и принялся наблюдать сверху за тем, что происходит на земле. С высоты не было видно людей, только зелень садов и торчащие из зелени светлые крупинки домов. Видно было Дворец старейшин, площадь перед ним, дороги, те самые горы, долины, поля… Это может принадлежать ему. И весь остальной мир — тоже. Определенно, у него может получиться, если он все продумает. Это Драгону нужно искать выход, чтобы обезвредить Оружие. Задача Дофламинго намного проще — попасть внутрь и нажать на кнопку. Жаль, что сейчас с ним не было его команды — действовать в одиночку, без поддержки за спиной, было непривычно. Но теперь и сам Дофламинго был намного сильнее, чем в то время, когда его нашел Требол и предложил свою помощь. Сейчас он справится и один. И заберет с собой Роси. Наденет на его голову шлем, скрутит все тело нитями, чтобы не дернулся и не снял случайно… Стоп. Опять Роси. Серьезно, лучше бы он так и оставался мертв. Тогда Дофламинго просто действовал бы, не оглядываясь на него мысленно каждую секунду. А сейчас он не то, что не помогает — мешает, да еще и с удвоенной радостью, если понимает, что вредит Дофламинго и его делам. Ничего. Он справится и с этим тоже. Он не зря привыкал к трудностям. А пока он здесь, в тепле и без толп людей вокруг, можно было поспать. *** Проснувшись к вечеру, Дофламинго свесил голову с облака и заметил, что ветром его отнесло далеко в сторону. Солнце опускалось в море на западе, освещая лишь нижнюю часть облака, и небо над головой становилось темнее с каждой минутой. Интересно, Фрэнки и Робин уже закончили на сегодня? Дофламинго чувствовал, что ему нужно увидеть Роси и попытаться поговорить еще раз. «В последний», — мрачно пошутил Дофламинго про себя. У него каждый раз с Роси был последним, однако посмотрите-ка… Настроение к вечеру снова испортилось, а уж когда он спустился вниз и вынужден был пройти по лагерю в поисках Драгона и компании, то стало еще хуже. Не помогли даже две развязанные им по пути драки. Один человек просто ни с того ни с сего ударил другого, и третьего, они захотели дать сдачи, и понеслось… Скучно. Дофламинго почувствовал лишь отзвук прошлого удовольствия. Эти люди вокруг были слишком слабы для него, чтобы ощутить настоящую радость победы и управления. Вот если бы ему удалось подергать за ниточки Драгона… Как только Дофламинго подумал об этом, прямо перед его носом возник Сабо с горящей трубой наперевес. Кажется, тот просто был в хорошем настроении. — Все устали тебя искать, — сказал он Дофламинго, чуть запыхавшись. — Идем за мной. Дофламинго поморщился, но Сабо уже отвернулся от него и не увидел гримасы. Ну что ж… Дофламинго сам искал эту компанию, а тут она нашла его. Ничего плохого. К тому же, нужно было перекусить. Но все же Дофламинго сделал так, чтобы перед ногами Сабо упал человек, и тот чуть было не споткнулся со своей горящей кочергой. Только вот Сабо быстро сориентировался и легко перепрыгнул через лежащее поперек дороги тело, еще и спросил, все ли в порядке. Оказалось, его действительно ждали, а до этого ни Фрэнки, ни Робин никому и ничего не рассказывали. Все сидели за столом с пустыми тарелками, уже закончив ужинать, и тихо переговаривались. Роси, например, что-то негромко говорил Иванкову, а тот отвечал так же тихо, хотя обычно этот огромный рот нельзя было заставить не орать. — С чего такая честь для меня? — спросил Дофламинго, усаживаясь за стол, стоящий вдалеке. — Ты рассказал нам все, что знал, — пожал плечами Драгон. — Было бы несправедливо просто воспользоваться этим и оставить тебя в стороне. — Какие же вы все здесь скучные, — сказал Дофламинго. — Никаких интриг, никакой радости от жизни. А, не важно, рассказывайте. Фрэнки был действительно хорошим механиком, хотя до Вегапанка, по словам самого Фрэнки, ему было далеко. И все же он смог примерно понять, как работает Уран. Место расположения оружия было выбрано не случайно. Самый центр мира, вверх и вниз по десять тысяч метров. По десять тысяч метров в каждую из сторон света. Таков был радиус действия его лучей. При полном заряде батареи Уран выстреливал энергией и стирал память всем людям в каждом уголке мира. От цивилизации ничего не оставалось. Даже книги и карты нельзя было прочитать, потому что никто больше не умел читать и даже не знал алфавита. В прошлой войне победителями оказались тенрьюбито только потому, что они запустили это оружие и сами защитились от него, надев на головы колпаки. Лишь несколько семейств сохранили память и поэтому смогли управлять миллионами людей по всему миру. Проходили столетия, и память о случившемся исчезла даже у них. Оставалось только несколько человек, которые обязаны были знать, что именно произошло тогда, чтобы сохранять существующий порядок вещей. И при необходимости запустить Уран снова. — Только им не повезло, — весело сказал Сабо. — Старейшины были убиты нашими агентами за несколько месяцев до того, как Уран был заряжен окончательно. — Ты так говоришь, как будто приложил к этому руку лично, — ухмыльнулся Дофламинго. — Я приложила, — пропела Коала. — Сложно было узнать в красивой юной наложнице бывшую запуганную до полусмерти девочку-рабыню. Мы просто научились снимать ошейники. Дофламинго улыбнулся ей и отсалютовал стаканом, продолжая жевать то, что было на тарелке. Все это звучало дико. Когда он был ребенком, никому на Мариджоа и в голову не пришло бы, что раб может снять ошейник и убить своего хозяина. За это и поплатились своими головами. Пожалуй, здесь и можно было еще раз подумать о везении и непредсказуемости судьбы. Останься они на Мариджоа в детстве, и их убили бы тоже. — Для чего кайросеки? — спросил Дофламинго, возвращаясь к более актуальной сейчас теме. — Это связь с океаном. Она работает в две стороны. Кайросеки имеет такой же состав, как морская вода, только находится в другом агрегатном состоянии. С одной стороны, металл проводит к ядру Урана электричество, давая ему зарядиться от движения океана. С другой стороны, металл выводит заряд энергии оружия в полном объеме на поверхность и вглубь. Потери энергии, конечно, существуют, но в этом случае они сводятся к минимуму. Нереально крутая штука! — под конец речи в глазах Фрэнки от восторга зажглись лазерные красные огоньки. Робин легко пихнула его локтем в бок. — То есть, конечно, ужасная, но сама идея и механизм — это просто супер! Дофламинго оглядел всех присутствующих — каждый как будто участвовал в конкурсе на самые крепкие яйца. Всем как будто было плевать. Даже Роси выглядел спокойным. — Но ты сможешь разрядить его? — спросил Драгон. — Мне нужно время, — сказал Фрэнки. — Я еще не нашел решение. Робин была права, когда сказала, что оружие можно разрядить обычно только одним способом. — Мы все сидим на бомбе, мальчики и девочки, — сладким голосом пропел Иванков и окинул всех присутствующих взглядом, а подмигнул почему-то только Дофламинго. — К счастью для нас, никто, кроме этих двоих, не может проникнуть к оружию, — сказала Робин с улыбкой. — Это существенно увеличивает наши шансы на успех, так как дает практически неограниченное время. И тут все, не сговариваясь, с подозрением посмотрели на Дофламинго. Он демонстративно продолжал есть, потом с громким стуком положил вилку на стол. — Мы подумаем об этом, — сказал Драгон. — Надеюсь, любовь к справедливости тебя не оставит, — сказал Дофламинго и поднялся из-за стола. — Желаю всем хорошего вечера. *** Дофламинго пытался обдумать ситуацию, которая складывалась, и никак не мог этого сделать. То ли мозги отсырели и протухли за годы в тюрьме, то ли просто не хотели думать. Ощущение было таким же, как взгляд на свет после долгого нахождения в темноте: ничего невозможно увидеть, сколько ни присматривайся. В случае со светом нужно было просто дать себе время. Или действовать, используя Волю наблюдения, если речь шла о долях секунды в бою. Сейчас Воля не срабатывала, а терять драгоценное время не хотелось. Нужно было ковать, пока горячо. Не получалось. Это злило. Возможно, напиться — все-таки не плохой вариант. Для этого даже можно было найти Роси. Спросить у него, где он берет выпивку. Надо ведь было хоть о чем-то спросить у Роси, чтобы тот не взорвался. Хотя и это, скорее всего, не подействует — Роси взрывался не только от слов, но и даже от нахождения рядом с ним наедине. В присутствии Драгона и его компании Роси вел себя практически нормально. И это тоже не добавляло радости. Дофламинго дождался в стороне, пока все уйдут. Подумал еще, что даже если за Роси увяжется эта самая Коала или еще кто-нибудь, это не будет иметь для него значения. Он просто подойдет и спросит. Какого черта вообще он так носится с Роси? Он никогда и ни с кем так не носился. Дофламинго резко мотнул головой и ушел в сторону. Им надо было выяснить отношения, но Роси ясно давал понять, что выяснять нечего. Может быть, действительно нечего? Пусть только Драгон закончит все эти пляски с Оружием, отдаст Дофламинго в качестве благодарности какой-нибудь небольшой остров в отдалении от основных путей и оставит в покое. — Где продовольственный склад? — спросил Дофламинго у первого встречного человека, притянув его к себе за ворот и приподняв, чтобы полученные сведения были максимально верными. — Т-там, — человек, сжавшийся от страха, показал направление, вытянув руку, и Дофламинго, улыбнувшись ему напоследок, разжал пальцы. Человек полетел вниз, ему под ноги, но Дофламинго легко перешагнул через него и пошел в указанном направлении. Он сам отлично сможет найти выпивку. Пусть Роси катится ко всем чертям. А ведь он ни разу за все это время не увидел Роси не то что без одежды — даже без его дурацкого плаща. Лицо вообще видел только в Импел Дауне, а здесь Роси постоянно прятался за капюшоном. На складе Дофламинго уже проверенным способом нашел запасы вина и утащил с собой пять бутылок, решив не брать много. А потом направился к дому и присел у крыльца сбоку. Его совершенно не интересовало Древнее Оружие сейчас. Он не хотел им пользоваться и управлять целым миром. Одного королевства для него было более чем достаточно. Дико не хватало Роси. Дофламинго выпил половину бутылки за раз, остатки с размаху кинул в сторону, разбивая бутылку о брусчатку перед крыльцом. Темное бордовое пятно перед домом лучше всего символизировало все то дерьмо, которое произошло с ними. И происходит до сих пор. Отлично. Хуже просто некуда, чем сидеть, жалеть себя и напиваться под собственной дверью. Дофламинго подумал и всерьез решил, что это занятие сейчас подходит для него больше прочих. Он был так счастлив тогда, когда Роси появился спустя десять с лишним лет. Этого никто не видел, потому что Дофламинго не зря потратил много сил на то, чтобы скрыть свою эйфорию. Тогда Дофламинго думал, что ему наконец-то невероятно повезло. У него было практически все, чего он хотел, а все остальное он получит, рано или поздно. И ему плевать было на то, что Роси не говорит, как и на то, где Роси пропадал все это время и почему не объяснил все. Роси не говорил, но Роси трахался так, что любые сомнения вылетали из головы. Тогда он думал, что Роси под ним забывал обо всем. Сейчас он понимал, что Роси, по крайней мере, помнил о том, что нужно поставить барьер тишины, чтобы не издать ни звука. Идиот. Дофламинго сейчас отдал бы половину своего гипотетического королевства только за то, чтобы услышать, как Роси стонал и кричал бы тогда. Дофламинго выпил вторую бутылку и швырнул к первой. Снова раздался звон бьющегося стекла. Почему он ничего не сказал? «Потому что я — чудовище, — с готовностью подсказал внутренний голос. — А чудовищ либо побеждают, либо прячутся от них. А Роси всегда предпочитал сбегать и прятаться. Он всегда был слабым. Но это хорошо. Мне он никогда и не нужен был сильным». Третья бутылка полетела в сторону и разбилась со звоном. Во рту стоял противный горький привкус, который не имел отношения к вину. А потом ему нужно было стрелять. В первый раз, с отцом, это не было легко, но Дофламинго знал, что это единственный правильный выход. Или убьет он, или убьют его. С Роси он не был так уверен в правильности решения, но и тут спасало золотое правило «или ты, или тебя». Потом Дофламинго еще много лет просыпался в поту от звука выстрела, который обрывал голос Роси. Да Дофламинго и сейчас был счастлив увидеть его живым, несмотря ни на что. Тогда, в тюрьме, он даже не сразу поверил в это, потому что такая правда слишком хороша для него. А сейчас Роси просто не хочет его видеть. Дофламинго понятия не имел, как его убедить. Он мог забрать Роси силой, и никто и слова бы ему не сказал. Он так и сделает, когда все закончится. Закроет его в комнате с крепкой дверью, надежными решетками на окнах и прочной кроватью. А пока можно даже не пытаться, только впустую потратит силы. Дофламинго понятия не имел, что должно было случиться, чтобы Роси изменил свое мнение о нем. Четвертая бутылка. — Какого черта ты бьешь здесь стекло? — услышал он голос Роси с нотками раздражения. — А ты что здесь делаешь? — Дофламинго поднялся на ноги. Вряд ли Роси даже подошел бы, если бы увидел его издали, но Дофламинго скрывался в тени крыльца, практически незаметный со стороны. Да и битых бутылок Роси мог не увидеть, остановившись только тогда, когда четвертая чуть было не попала ему по ногам. Дофламинго и сам не видел почти ничего, только темный силуэт человека в плаще с капюшоном на фоне чуть более светлого неба. И красный огонек сигареты, то разгорающийся, то затухающий. — Надеялся, что не застану здесь тебя, — сказал Роси. — Вчера тебя не было здесь, я думал, что и сегодня повезет. Тогда я ухожу. — Вали, куда хочешь, — усмехнулся Дофламинго. — Но ты все равно никуда от меня не денешься. Кстати, ты знаешь, что за мои сведения об Оружии Драгон отдал мне тебя? Кажется, попал. Силуэт едва уловимо дернулся и замер. Потом резко развернулся и пошел прочь от дома, потом побежал. — Ты думаешь, что я один здесь чудовище, а остальные добрые феи? — заорал Дофламинго. — Ты видел, что они сделали? Они убили здесь всех, просто вырезали! Чем я отличаюсь, скажи мне? Да, я разменивал всех в своих интересах! Драгон делает то же самое, но я никогда не разменял бы тебя! А ты связываешься с теми, кто считает тебя пешкой! Сенгоку, Драгон. Кто еще? Скажи мне, Роси! Все это было бесполезно. Дофламинго почти пустил в ход нити, чтобы вернуть его, но потом передумал. Роси никуда не денется от него. Пусть погуляет. Пусть делает все, что ему угодно. Все равно его время свободы скоро закончится. Пятую бутылку он выпил и не заметил, специально кинув пустую вслед остальным четырем. Тогда нужно было догнать Роси. Он упустил момент. Когда убегают, всегда нужно догонять и добивать. Или дожимать. Но с Роси даже нечего было дожимать. Наутро ничего не изменилось. Несколько следующих дней вообще ничего не менялось. Дофламинго выбрал для себя лучший способ времяпрепровождения — он пил, один или в компании. Роси он почти не видел, потому что Роси вечно был занят в пещере с Оружием. Работал швейцаром, открывал и закрывал двери. Лучшая работа для того, в чьих венах течет кровь тенрьюбито, ничего не скажешь. Дофламинго думал поначалу, что и его попросят делать то же самое. Он бы вежливо отказался. Или не очень вежливо, если бы кто-нибудь продолжил настаивать. К счастью для всех, ни одной живой душе не пришло в голову подобное. Еще Дофламинго думал, что за ним будут пристально наблюдать, подозревая, что он захочет нажать на кнопку. Но никто не привязывался к нему, не останавливал на подходе к горам, не ходил следом. Это царапало его самолюбие. Складывалось ощущение, что теперь, когда Дофламинго выполнил свою функцию, он перестал быть нужен здесь, и о нем попросту забыли. Оставили наедине с самим собой. А он бездарно тратил время и просто ждал. Иногда в голову закрадывалась мысль, что было бы неплохо разузнать, где лежат те самые стеклянные колпаки и забрать парочку на всякий случай — для себя и для Роси. Правда, все равно это было бессмысленно. Оружие подействует молниеносно, и у него не будет ни секунды, чтобы приготовиться и надеть защиту. Значит, можно было не напрягаться. Поэтому сейчас Дофламинго волновали две вещи: какой остров выбрать в качестве своих владений и Роси. Мирные, почти бытовые вопросы, которые могли ждать, отодвигаясь на неопределенное будущее. Фрэнки понемногу разбирался в механизме, и теперь уже ни у кого не возникало сомнений в том, что он справится. Но никто не мог сказать, когда именно это произойдет. Все посвященные в тайну ждали молча, а остальной лагерь продолжал праздновать и развлекаться всеми доступными легальными способами. За эти несколько дней, когда Дофламинго пил и больше ничего не делал, он успел сойтись с Нико Робин, как с самой адекватной из всей их оружейной компании. К тому же, Дофламинго подумал, что ему так или иначе нужны были новые союзники в этом новом мире, а команда Мугивары была сейчас невероятно сильной и могла оказаться полезной. Но пока они с Робин просто выпивали вместе, сидя на краю обрыва. Робин пила мало и, в основном, говорила: рассказывала немного про себя и свои странствия до Луффи и много смешных баек про Крокодайла и его проблемы с казино, дьявольским фруктом, его собственной шпионской сетью и амбициями по захвату страны. Дофламинго был так или иначе знаком со всеми действующими лицами рассказов, и поэтому ему было действительно смешно: у Робин был острый ум и не менее острый язык. Можно было бы даже переспать с ней. Он даже был уверен, что Робин этого и ждет от него — не просто ведь так она проводит с ним вечера. Дофламинго так и сделал бы, если бы не думал о Роси каждую свободную минуту. И еще он не любил, когда от него чего-то ждали — он любил разрушать ожидания. Поэтому Дофламинго предпочитал использовать ее по-другому и подробно расспрашивал, как у Фрэнки продвигается работа, и еще о том, что происходило в мире, пока он лежал в тюрьме. Выходило так, что говорила больше Робин, а сам Дофламинго предпочитал молчать и слушать, впитывая информацию. Так прошло пять дней. Дофламинго просто ждал, когда все закончится. За это время он виделся с Роси лишь пару раз, да и то мельком — у них больше не было общих дел. Дофламинго пару раз попытался спросить про него у Робин, но она не сказала ничего такого, чего Дофламинго и так не знал: до этого Роси был нормальным, а когда Драгон дал ему задание раскрутить Дофламинго на сотрудничество, тот начал дергаться, чем дальше — тем сильнее. Сейчас Роси было совсем нехорошо, и он изводился и срывался на ровном месте, хотя от него не требовалось ничего, кроме того, чтобы открывать и закрывать двери. — Ничего, скоро это закончится, — проговорил Дофламинго с улыбкой. После этого больше никого не будет волновать, дергается Роси или срывается, и что тот вообще делает. Эти мысли успокаивали, немного, хотя под грудью, в солнечном сплетении постоянно тянуло от волнения. — А ты вживую не выглядишь так, как о тебе рассказывают, — сказала Робин однажды, и Дофламинго услышал в ее голосе едва уловимое разочарование. — Роси так говорил о тебе, как будто ты само зло во плоти. А ты не более ненормальный, чем все здесь. Если подойти поближе, обычный человек. Всегда так, когда подходишь к чему-то впечатляющему слишком близко, оно перестает казаться таким огромным и удивительным. Кроме Луффи, — она улыбнулась тепло. Дофламинго не мог разделить ее мысль насчет его заурядности, как и восторгов насчет Луффи. И вообще не мог. Но все равно поддержал разговор. — Почему он? Почему не Драгон, например? Он не слабее. Робин пожала плечами и улыбнулась, глядя не на него, а вперед, и отпила из бутылки. — Дело не в силе. Драгон спас Сабо, меня спас Луффи. — Просто спас? — Дофламинго усмехнулся. — Тогда даже я спас сотни. — Заставил верить, что я все же хочу жить, — Робин мотнула головой и снова приложилась к бутылке. — Не бери в голову. — Не беру, — Дофламинго улыбнулся еще шире. — Ненавижу все это сопливое дерьмо. — Я тоже. Где-то на задворках сознания снова мелькнул и исчез Роси. Полный бред. Роси хотел, чтобы Дофламинго сдох, он сам слышал. *** Ему повезло. Точнее, им всем повезло. Фрэнки все-таки нашел способ. — Нужно переделать механизм, отвечающий за заряд. Разомкнуть кольцо, поставить преобразователь и направить энергию обратно в воду. Я нашел клапаны, отвечающие за концентрацию энергии внутри. Если спускать постепенно, получится разрядить Уран за неделю, максимум — дней десять. — Какие будут последствия? — спросил Драгон. — Ну, Гранд Лайн будет еще более бурным и непредсказуемым, чем обычно, — Фрэнки пожал огромными металлическими плечами. — Может, рыба будет выпрыгивать из воды. В целом, ничего выдающегося. — Рыбакам повезет, — меланхолично заметила Коала. — Если кто-нибудь рыбачит на Гранд Лайн. — И если их не смоет в море одним из штормов, — скептически добавил Сабо. Они сидели вокруг костра тесным кругом. Дофламинго, конечно, и сегодня не собирался идти к людям, но его позвала Робин, сказала, что у Фрэнки хорошие новости. Дофламинго не мог не прийти. Роси встретил его как обычно, то есть сделал вид, что не заметил. Он опять что-то обсуждал с Иванковым. И Дофламинго показалось, что сейчас он выглядел не очень. Паршиво выглядел, если честно. Роси сидел бледный, с обкусанными губами и темными полукружьями под глазами. Казалось, что он не спал нормально всю эту неделю. Идиот. — Еще пара дней уйдет на сборку устройства для преобразования энергии. В таком виде, как сейчас, выпускать ее опасно, — продолжал Фрэнки. — А после того, как устройство разрядится, я могу сделать его неисправным. — Чтобы потом нашелся еще один умник, который сможет починить поломку? — отозвался Сабо мрачно. — Нет, ты должен его уничтожить. Фрэнки хотел что-то возразить, открыл было рот, но передумал. Кивнул согласно. Уничтожать гениальный механизм не хотелось, но еще меньше он хотел идти против всех. Дофламинго хмыкнул насмешливо, Фрэнки нахмурился, но потом они снова заговорили. Дофламинго было даже жаль, что не удалось сцепиться хотя бы с ним. *** В конце концов, это надоело. Всему есть пределы, и особенно его терпению. На следующий вечер он поймал Роси за руку, когда тот пробегал мимо, надеясь остаться незамеченным. В другой руке Дофламинго заметил внушительный мешок из холстины. Когда мешок ударился о ногу Дофламинго, в нем звякнуло стекло. — Надо поговорить. Роси застыл на секунду, забегал глазами, но все же взял себя в руки и кивнул. — Да, — сказал он. — И мне. Пойдем к дому, там будет удобнее. Дофламинго, если честно, было бы удобнее где угодно, хоть на дне морском, хоть на луне или прямо здесь. И еще ужасно любопытно, зачем Роси тоже понадобилось говорить с ним. Дофламинго сначала шел впереди — недолго, с десяток метров. Не оглядываться было сложно, и он развернулся, схватил Роси за запястье и подтянул к себе. Роси легко мог убрать руку, дернул недовольно, но не вырвал. Хорошо. Сначала они шли молча. Почти стемнело, но воздух все еще был теплым, нагретым солнцем. Лица Роси снова почти не было видно, только упрямо сжатые тонкие губы, которые Роси время от времени обкусывал. — Не кусай губы, — дернул Дофламинго его за руку и услышал в ответ короткий нервный смешок. В ответ он сжал запястье еще сильнее и пошел быстрей вперед. Роси не отставал. Он заговорил примерно на середине пути, когда они уже отошли от лагеря, но и до дома было далеко. — Ты в курсе новостей? — спросил он. — Нет, — Дофламинго пожал плечами. — Просвети меня. — Фрэнки разобрался со схемами. Еще день, и можно будет разряжать. — Очень рад, — он усмехнулся. — Серьезно? — Я наконец-то свалю отсюда, отобью для себя какой-нибудь остров, заберу тебя, конечно же, ведь Драгон мне пообещал… Роси промычал что-то неразборчиво. Под пальцами частил пульс. — Что ты сказал? — Ничего. Дойдем и поговорим. — Ты меня интригуешь, — Дофламинго усмехнулся. Погладил запястье. Роси выдохнул. — Расслабься. Я ведь не съем тебя. — Я сам себя съел. — Хорошо, что ты это понимаешь. — Заткнись, — огрызнулся Роси устало. — Ты спал хоть немного? — Очень трогательная забота, отвали. — Вчера ты выглядел ужасно. — Ничего не изменилось. На это даже отвечать не хотелось. Ощущение было очень странным. Он практически забыл эти вечера на Мариджоа, утопающие в теплом и густом воздухе, наполненном ароматами цветущих садов и лунным светом. Конечно, раньше здесь все было по-другому. Но они с Роси точно так же могли гулять где угодно. Правда, раньше ему никогда не пришло бы в голову брать Роси за руку — тогда Роси был неуклюжим и больше раздражал, от него хотелось отвязаться. А еще следом всегда ходили рабы, которые должны были за ними присматривать. От них было весело убегать, а потом смотреть, как их наказывают за неисполнение обязанностей. Сейчас изменилось все. Кроме самого вечера. — Что у тебя там? — спросил Дофламинго, кивнув на мешок. — Догадайся сам. — Бутылки с вином со склада? Надеюсь, розовое? Роси дернул уголком рта в усмешке и ничего не ответил. Да и для Дофламинго, на самом деле, не имело значения, что именно пить с ним вместе. Они свернули к дому, прошли по мощеной дорожке, с которой никто так и не убрал битое стекло. Дофламинго взбежал вверх по лестнице из пяти ступеней и открыл дверь. В холле было темно. — Не включай свет, — сказал Роси. Дофламинго и не собирался. У него были дела намного важнее. Прижать Роси к стене, одной рукой схватить за плечо, другую — положить на шею. Ласково, и очень крепко. Роси попытался дернуться раз, но лишь для вида, потом успокоился. Только дышал глубоко и часто. Дофламинго стянул с головы капюшон, провел рукой по отросшим светлым волосам, снова положил ладонь на шею. Запавшие круги вокруг глаз, казалось, стали еще больше и в темноте казались провалами, а на дне лихорадочно блестели глаза. — Ты думаешь, все так просто? — Роси посмотрел на него со злостью. — Не вижу здесь ничего сложного, — он потерся носом о щеку, втянул запах кожи, волос, пота… Надо же, столько лет прошло, а крыша уезжала, как в первый раз. Дофламинго поцеловал шею сбоку, прикусил — Роси нагнул голову, чтобы ему было удобнее, рвано выдохнул. — Говори, что ты там хотел. Только быстро. — Да для тебя вообще все легко. Ранить, убить, изнасиловать, заставить делать то, что тебе нужно, управлять всеми. — Роси говорил плавно и расслаблялся, прогибался под его руками, хотелось надавить сильнее, но не сейчас, чуть позже, чтобы растянуть удовольствие. — Но ты был прав, остальные ничем не лучше. Я ведь не такой дурак, как ты думаешь. Я предаю, меня предают, круговорот предательства в природе. С Драгоном тоже ничего удивительного. — Дофламинго усмехнулся, согласно кивнул и прихватил губами мочку. Роси вздохнул глубоко. — Ты не представляешь, как я от всех вас устал. И от себя тоже. Рука с плеча Роси опустилась на пояс, обняла сзади, прижимая его как можно теснее. Роси наконец-то поднял руки и закинул ему на шею. — Давай короче, слишком много слов. В чем проблема и почему я не могу ее решить? — Ты сам — проблема, — сказал он уверенно. — Самая главная моя проблема. — Да, я помню, лучше бы я сдох в тюрьме, или в детстве, или когда угодно, — пробормотал Дофламинго. Между словами он целовал шею, и губы горели. Хотелось добраться до губ Роси, скорее бы тот закончил с монологами… — Я не хотел, чтобы ты умер. И в этом тоже проблема. Если бы я хотел, я бы сделал это, не сомневайся. — Ты слишком много думаешь о совершенно не важных больше вещах. У всех преступлений есть срок давности, ты как бывший дозорный должен это знать. Роси отодвинулся, убрал одну руку с его шеи, второй перебирал короткие волосы на затылке, сначала нежно, потом тянул, дергал, наматывал на пальцы. — Для меня это все было как вчера. Я не забыл ничего. Я помню каждую пуговицу на костюме отца. И как расплывалось пятно крови по белой ткани на груди. Он дышал и хрипел одновременно, очень громко, прямо рядом с моим лицом. И мои пальцы были в крови, она была такой горячей, как будто опустил руки в кипяток. И дуло револьвера в твоей руке. Он был красивым и дорогим, с гравировкой. Ты долго собирал деньги, чтобы купить подходящий для тенрьюбито? — Дофламинго сжал зубы. Хотелось сжать и руку на шее у Роси, чтобы тот заткнулся. — Может, для тебя это и было давно. Я хотел бы это забыть больше всего, но я не могу. Это все, что я хотел сказать. Мне все это так надоело, Доффи, ты себе даже представить не можешь… Вторая рука вернулась назад, на шею. — Какой же ты нытик, — сказал Дофламинго, прижимаясь щекой к щеке и делая одну за другой безуспешные попытки выкинуть из головы те картинки, которые Роси оживил в памяти. — Ты ничего не можешь с этим поделать. Я не могу. Никто из людей не может, — сказал Роси задумчиво, перебирая волосы, гладя его по шее сзади. — А Уран может. И ты не будешь против, я знаю. Дофламинго почувствовал легкий укол в шею, как раз туда, где располагалась сонная артерия. Он хотел было возмутиться, отбросить от себя руки Роси, но он мгновенно почувствовал себя слабым, глаза закрылись, и он уснул. Остатками сознания еще успел почувствовать, как Роси усаживает его на пол к стене. Очень бережно, а мог бы просто так бросить. Потом Дофламинго отключился и видел сон, как Роси целует его, а потом убегает, а вместо него приходят игрушки, сотни, тысячи игрушек, и начинают садиться на него сверху на грудь, на горло, на лицо и душат… И все-таки в этом было что-то неправильное. Дофламинго пытался думать во сне, но никак не мог проснуться и начать соображать нормально, не то что разлепить глаза. Роси вколол ему что-то. Почему Роси уколол его какой-то дрянью? Когда он проснется? Почему голове так неудобно, хотя Дофламинго не бился ей. Не лечь нормально, она как будто зависла в воздухе. Дико хотелось спать, как будто Дофламинго работал без отдыха целый месяц и ни разу не закрыл глаза, а теперь тело само по себе наверстывало упущенное. Соображать получалось с огромным трудом, и он постоянно вырубался. Что там говорил Роси? Уран может ему помочь? Он совсем съехал с катушек? Белый луч ворвался в окно и пронзил тело Дофламинго насквозь, как меч, сейчас было больно, он захлебывался кровью, в которой тонул, как в море. Нет, не то. Это сон, кошмар. Думай, Дофламинго… Мешок, бутылки… Они даже не пили ничего… Роси знал, что не заставит его пить одного… вместо этого — инъекция. Дофламинго лежал на столе, со вскрытой грудной клеткой, и Ло держал в одной руке его сердце, другой разматывал кишки. Говорил из-под белой повязки, что Дофламинго должно быть так же больно, как было ему. Стоп. Снова кошмар. Иванков. Роси постоянно болтал с ним о чем-то. Колизей Дресс Розы, гладиаторы убивают друг друга, отовсюду льется кровь, под одной из масок он узнает Роси за секунду до того, как этому гладиатору сносят голову. Снова не туда. Иванков. Чудо-человек. Гормоны. Роси не мог спать. Зато Дофламинго сейчас спит очень хорошо. Видит кошмары, сейчас к нему в окно забирается Деллинджер, подкрадывается, но каблуки все равно стучат, и вцепляется в горло акульими зубами, поднимает над землей и трясет, как добычу. Стоп, снова кошмар. Вот что было в инъекции — лошадиная доза гормона сна. Уран. Роси говорил об Уране. Он может помочь. С чем? Думай быстрее, времени мало. Нет, снова сон. Он снова висит на стене, уже взрослый, и гномы тонтатта с Дресс Розы кидают в него копья и стрелы, но Дофламинго знает, что ему ничего не будет на этот раз, потому что голова защищена… Голова. Защита. Шлем. Уран. Роси надел на него стеклянный шлем, который тащил в мешке. Роси единственный, кто может зайти внутрь и нажать на кнопку. А сам Роси надел шлем? Нет, мешок был слишком маленьким, там не могло быть двух, они объемные. А Роси хотел избавиться от воспоминаний. Получилось. Теперь двумя. Сконцентрироваться. Опять сорвался в сон, и из угла к нему кралось страшное, черное, с тысячей рук и огромными белыми зубами, оскаленными в жуткой улыбке, оно хотело откусить его голову со шлемом. Ди. Дофламинго пытался руками зажать раны на груди Роси, но они расходились еще сильнее, и кровь лилась повсюду. Руки проваливались, натыкались на ребра, ладонь держала истекающее кровью, разорванное в клочья сердце. Но Роси все еще жил и улыбался, улыбался ему. Стоп. Снова не туда. Надел ли сам Роси шлем? Нет, не надел, потому что хотел забыть. Сейчас шлем надет на одном только Дофламинго. Во всем мире. Если бы Дофламинго мог смеяться во сне, он бы умер от хохота. Нет, ему нужно было открыть глаза. Подняться. Заставить себя двигаться. Ничего не получалось. Под веки как будто налили клея. Хотя бы пальцем пошевелить. Сконцентрироваться. Сложить пальцы. Фигура. Проекция. Ему нужен был Драгон. Кто угодно. Навстречу попался Сабо, но двойник не мог говорить, концентрироваться было тяжело, а безмозглый Сабо ничего не понимал, или Роси уже задействовал Оружие, и Сабо забыл обо всем? Когда у Дофламинго закончились последние силы, он окончательно провалился в сон. *** Дофламинго спал. Время от времени ему снова снились кошмары, но он не мог проснуться, как бы ни хотел, и постепенно они сходили на нет, оставляя вместо себя черную пустоту. Это было хорошим временем, но все равно что-то не давало ему спать спокойно. Что-то постоянно зудело в голове и тревожило, что-то неуловимое. Хотелось проснуться, чтобы разобраться с этим ощущением, но не получалось, и из темноты Дофламинго снова соскальзывал во сны. Постепенно он начал видеть еще что-то, кроме темноты под веками. Свет. А спустя еще некоторое время, когда свет стал ярче, Дофламинго смог открыть глаза. Прямо в его лицо светило солнце, заставляя прищуриться. Затем он осторожно повернул голову и огляделся. Он лежал на кровати в незнакомой ему просторной комнате. С противоположной стороны он увидел небольшую кушетку с парой примятых подушек, но сейчас в комнате никого, кроме него, не было. Он поморщился от света и опустил ноги вниз. Чувствовал он себя на удивление неплохо, особенно если учесть, что его наколол Роси. Глаза открылись сами по себе. Роси. Теперь он вспомнил, что случилось… когда? Сколько времени прошло с той ночи? Дофламинго подозревал, что проспал сутки или двое. Хотя, может быть, и неделю, кто знает этого Иванкова и его способности. Рядом с кроватью Дофламинго обнаружил невысокий столик, на котором лежали его очки. Он нацепил их на нос, на лицо натянул дежурную усмешку и пошел прочь из комнаты. Интересно, кто успел первым? Роси или Сабо? Дом был незнакомым. Может быть, бывшее жилище кого-нибудь из тенрьюбито, где Дофламинго ни разу не был. И здесь тоже было пусто. По крайней мере, он не заметил никого, пока спускался по лестнице со второго этажа. На улице было еще жарче — самый полдень. В первую секунду, когда Дофламинго вышел, он прищурился даже под очками. Пока вокруг не было ничего нового. С другой стороны, рядом с огромными имениями последнее время обычно ничего и не происходило. Нужно было выйти к людям. Дофламинго вышел на дорогу, с обеих сторон по бокам деревья бросали почти черные тени на светящийся в солнечных лучах камень. И по-прежнему никого. Но по мере того, как он приближался к главной площади, становилось ясно, что Сабо успел. И ничего не изменилось. Только людей стало меньше, чем раньше. Пока Дофламинго шел, ловя на себе пристальные взгляды, он размышлял, не сделал ли он ошибку, остановив Роси. А ведь было бы вполне неплохо. Он и сам раньше об этом думал. Это был бы потрясающий, просто невероятный скачок вверх, на недосягаемую высоту. И чего ему захотелось остановиться на каком-то маленьком захудалом островке вдалеке? — О, привет! Ты проснулся, я очень рада, — из мыслей его вытащил знакомый высокий голос. Дофламинго повернулся к его обладательнице. Ну да, Коала. Он поморщился от ее звонкого голоса, который словно ввинчивался в мозг. — Как дела? — спросил он, остановившись. — Неплохо. Уран уничтожили еще две недели назад, но ты наверняка не в курсе, потому что все это время спал. Сейчас все постепенно разъезжаются отсюда, Луффи с командой уже уехали на Гоа, вместе с Сабо, у них там было что-то общее в детстве. — Хорошо, — прервал ее Дофламинго, потому что слушать обо всем, что произошло, ему было неинтересно. — А что с Роси? На этом вопросе смазливое личико вытянулось, потом сложилось в брезгливую гримасу. — В тюрьме, — сказала она коротко. — Я пойду, мне пора. Сходи к Драгону, спроси у него. Ива-сан, кстати, волновался за тебя, он тоже будет рад тебя видеть. Дофламинго закатил глаза и живо представил себе Иванкова, который волнуется за него и хочет поскорее увидеть. Он не любил такое пристальное внимание, особенно от королевы Окам. А если быть полностью откровенным, то даже побаивался его. *** На следующий же день целый корабль Дозора с самого утра зашел в порт под Мариджоа за Дофламинго. Корабль вела вице-адмирал Цуру лично. Корабль шел из Вест Блю и вез на борту пару десятков пиратов, запертых в трюме в стальные клетки. — Прекрасная встреча, вице-адмирал, — крикнул ей Дофламинго, только поднимаясь по трапу. Цуру сделала вид, что не заметила, и ушла с капитанского мостика. Впрочем, это не помешало Дофламинго все равно найти ее и привязаться. — Я посмотрю, у тебя в крови быть шичибукаем, — проворчала она, когда Дофламинго вошел в капитанскую каюту. Даже постучал для приличия, правда, приглашения войти все равно не дождался. — При любом режиме найдешь способ устроиться на теплом месте. — Я не собирался, — Дофламинго пожал плечами и сел в кресло-качалку, но и оно для него оказалось слишком маленьким — колени торчали кверху, как у кузнечика. Он осмотрелся в поисках предмета, на который можно было бы сложить ноги, но рядом, как назло, ничего не было — Все, что я делаю, исключительно в моих собственных интересах. Сейчас просто повезло. Другое дело ты. Как же верность Дозору? Мировому правительству? — Дозору, — строго поправила его Цуру и села за стол, сложила руки перед собой, одну сухую ладонь на другую. — От тебя ведь все равно теперь не отвяжешься. У меня под палубой двадцать шесть пиратов, исключительных ублюдков, и кто-то ведь должен с ними справляться, пока все эти правительства управляют? — Убедительно, — Дофламинго усмехнулся и заработал еще один сердитый взгляд. — Ты пришел, чтобы мешать мне и оттачивать сарказм? Тогда иди отсюда, мне не интересно. Кыш! И Цуру махнула на него рукой, как машут на кошку, которая заняла любимое кресло. — Ни в коем случае! Я просто соскучился! — Подлизывайся… — проворчала она. — Я-то знаю, что тебе нужен Росинант, а у него такая каша в голове, что не разгребешь. Дофламинго театрально вздохнул и развел руками, но в груди все равно сжалось. — Он всегда был таким? — спросил он. Цуру пожала плечами. — Всегда. Ты, конечно, тот еще дегенерат, но по сравнению с ним — просто образец адекватности. А я сразу говорила Сенгоку, что у того с головой не все в порядке. А он говорил в ответ, что у нас у всех не в порядке, и что теперь? — Цуру вздохнула. — И что теперь? — с готовностью подхватил он. — Кстати, где сейчас сам Сенгоку? — спросил Дофламинго, только сейчас осознав, что ни разу за все это время не вспомнил о бывшем главнокомандующем Дозора. Непорядок. — У себя на родине в Норт Блю, — ответила Цуру. — Неплохо себя чувствует, только мигрени мучают, и еще немного совесть. Я получила от него письмо пару дней назад. Пишет мемуары. В голове у Дофламинго Сенгоку и мемуары отлично сошлись в единое целое. Действительно, почему бы и нет? Остаток пути они перекидывались новостями. Этот корабль, в отличие от того, который вез Дофламинго из Импел Дауна, шел на полной скорости — не терпелось выбросить человеческий груз из трюма, сдать пиратов на руки Ганнибалу. Дофламинго, с одной стороны, тоже не терпелось прибыть, а с другой — он еще отлично помнил, как лежал там, скованный кайросеки, и возвращаться назад не хотелось. Когда корабль подошел к пристани, они разделились: Цуру и ее помощники сдавали бывших пиратов с рук на руки тюремщикам, а Дофламинго пошел вперед, прямо в высокие двери Импел Дауна. Ему нужно было первым застать Ганнибала на месте. Ему нужно было достать отсюда не только Роси. Из кабинета заместителя начальника тюрьмы Дофламинго вышел с ключами от камеры, в очках и одетый в любимую розовую шубу. Со склада Импел Дауна, как сказала Цуру, ничего не пропадает бесследно. Все старые вещи заключенных хранятся там, пока заключенные не умирают. На выходе его встретила Домино и предложила проводить. Он окинул ее фигурку взглядом сверху вниз, широко улыбнулся, облизав губы, и отказался, только забрал у нее фонарь. Он и сам знал дорогу. Вниз, на шестой уровень, в Вечный ад. Кажется, это название скоро потеряет свою актуальность. Он сам вместо вечности провел здесь пару лет, а Роси — всего пару недель. И все равно было не по себе от темноты, влажности, холода, которые Дофламинго уже почти успел забыть и больше никогда не хотел бы вспоминать. Кто-то посчитал забавным закрыть Роси в той же камере, где до этого сидел Дофламинго. Он подошел, повесил фонарь на крюк рядом с решеткой. Заглянул в камеру с опаской: вряд ли Роси связали так же, как его самого, но кто знает… Нет, Роси просто сидел у дальней стены, на него даже не надели наручники. Жизнь была несправедлива к Дофламинго. В этот момент Роси поднял голову и посмотрел на него. — Даже тюремная роба идет тебе больше, чем тот ужасный плащ работника революционной армии, — сказал Дофламинго, вставляя ключ в замок. Хотел вспомнить про моральный рост Росинанта, но оставил эту шутку до лучших времен, если они вообще наступят. — Вставай, выходим. Роси мотнул головой. Дофламинго подумал, как ему лучше поступить: сразу скрутить Роси и вытащить отсюда или сначала попытаться поговорить, а потом скрутить и вытащить? Он предпочел второй вариант — сейчас можно позволить себе растянуть удовольствие. Дофламинго открыл решетку — дверные петли скрипнули чуть слышно. — Тут так тихо, — сказал Роси. — И темно. И холодно. — Нравится? — хмыкнул Дофламинго и присел рядом с ним, навалившись на стену. Роси пожал плечами. У него даже в темноте губы были синими. Дофламинго с сожалением снял шубу и накинул на него. Роси дернул плечами, чтобы сбросить шубу, но вяло, и она осталась лежать на нем. — Здесь вода капает, — сказал он. — Только ее и слышно. Спокойно. Никому и ничего от меня не нужно. Я тоже больше никому ничего не должен. И даже мыслей больше нет, о прошлом, о тебе, о себе, об отце. Я бы остался здесь. — У тебя губы синие и зубы стучат от холода, — отметил Дофламинго и обнял его за плечи. Роси ничего не ответил. Он вообще не сильно хотел говорить. — Драгон мне сказал, что не собирался ссылать тебя сюда, но сделал это ради твоей же безопасности. На Мариджоа хватало желающих порвать тебя на кусочки, а эти кусочки забрать себе домой в качестве сувениров. — Почему ты проснулся? — Роси повернул к нему голову. — Там была такая доза, что свалила бы великана. Я копил почти две недели, сам не спал, и все ради тебя. — Я не проснулся. Это королевская воля, наверное. Не выношу, когда кто-то хочет навязать мне то, что не по душе. Роси хмыкнул: — Да ладно! Я хотел сделать как лучше, ты бы управлял всем, забрал бы меня, как и хотел, а я бы смог забыть. Только не говори, что сделал это ради людей и мира, ты же всегда думал только о себе и своей выгоде! — Как будто ты делаешь не то же самое. Тебе не пришло в голову, что мне не нужен весь мир, а еще больше не нужна кукла с твоим лицом и телом и без тебя внутри? Роси отвернулся и мотнул головой. — Какая теперь разница? Я опять сделал все не так, как хотел, только теперь меня ненавидит весь мир. Я считал себя хорошим, а потом чуть было не уничтожил мир. Он говорил это так легко, как будто уже сотни раз повторил эти мысли у себя в голове. — Зато теперь ты можешь попытаться меня понять. Я убил всего лишь одного человека. — Я просто хочу остаться здесь. — Нет, — Дофламинго покачал головой и обнял Роси крепче, потому что теперь стучали не только зубы, но и его всего трясло. — Ты пойдешь со мной. Сам или с моей помощью. У тебя все равно нет выбора. — Куда? — буркнул Роси насмешливо. — У тебя теперь ничего нет. — На Сабаоди. Помнишь, в детстве мы всегда хотели попасть туда. После того, как я спас мир во второй раз, у Драгона появился еще один должок. Я выбрал Парк развлечений. Ты был там хоть когда-нибудь? — Нет, — Роси мотнул головой. — Не довелось. — Ты будешь жить там. Если будешь хорошо себя вести. Роси криво усмехнулся. — Знаешь, я всегда хотел побывать на Сабаоди. Но это было тогда, когда я был шестилетним. Тебе было восемь. Тебе не кажется, что ты немного опоздал с желаниями? — Кто бы ни стоял наверху, у власти, на Сабаоди всегда будет весело, шумно и далеко от закона. Я постараюсь обеспечить веселье для всех. В меру своих скромных сил, конечно. Роси задумался. Потом отвернулся. Стиснул зубы. Сглотнул, дернул горлом. Закусил губу и закрыл глаза. Дофламинго терпеть не мог, когда кто-то рядом с ним лил слезы и сопли, но сейчас только этого и ждал. Еще секунда, две. В соседней камере упала на пол капля. Три. Роси зажмурился, но из-под век все равно потекли слезы, сплошным потоком, как будто прорвало плотину. Он даже не пытался больше их сдерживать, или вытереть, или успокоиться. Дофламинго впервые смотрел на рыдающего перед ним человека с облегчением, рыдания отражались от стен и потолка, разносились эхом по всему шестому уровню Импел Дауна. Им нужно было отсюда уходить. — Скажи, чего ты хочешь? — спросил он. Пришлось повторить несколько раз и встряхнуть Роси за плечи, чтобы тот пришел в себя и услышал вопрос. — На Сабаоди. С тобой. Я хочу жить, — сказал он, и его снова скрутило в рыданиях. Все, можно было выдохнуть. Удержать Роси, чтобы он не бился затылком об пол. Положить голову на колени. Самому откинуться на стену, чтобы голова перестала кружиться. Дождаться, пока в Роси закончатся слезы — а их было слишком много, Дофламинго даже не думал, что в человеке может быть столько слез, они текли, как вода. Наконец, Роси успокоился достаточно для того, чтобы Дофламинго мог подняться на ноги. Роси тоже встал. Дофламинго открыл перед ним дверь камеры.