Прекрасная мечта

Как можно встретить человека всей своей жизни? Это даже звучит глупо, ведь нельзя найти того, с кем бы было бы хорошо всегда. Влюбленность и страсть не вечны, они испаряются, уступая место привязанности и жалкой привычке. Нет ничего более унизительного, чем чувствовать, что к тебе привыкли. Подобное отношение слишком бросается в глаза, чтобы его не заметить, оно душит любые зачатки настоящих чувств. И тогда встает вопрос: а зачем же тогда вообще искать кого-то, к кому ты охладеешь со временем? Зачем нужна морока и липкое чувство скованности, смущения и боли? Нехорошо причинять боль другим, но гораздо неприятнее переживать ее из-за существа, которое этого даже не стоит. Надо спрятаться где-то глубоко в себе, прикрываясь невидимым панцирем безразличия и холодности, который отпугивает других, но не заставляет перестать чувствовать самому. Людвиг носил эфемерную маску сдержанности столько, сколько себя помнил. Да и не слишком много было в его окружении близких, чтобы вырасти открытым и влюбчивым. У него был старший брат, который заботился о нем, но считал, что весь мир крутится вокруг него самого; было несколько знакомых, удивительно и необъяснимо тепло к нему относящихся: аристократ, любящий музыку, книги и изящную мебель, и его жена — бойкая, добродушная особа, чьи кулинарные изделия не раз поражали его воображение. Именно благодаря этой паре он и встретил ту, что изменила привычный уклад его жизни. Аличе Варгас представляла собой тот тип итальянок, над которыми было принято подшучивать — излишне эмоциональная, капризная и беспомощная. Но такая удивительно чувственная и красивая, что пройти мимо было невозможно. Рано лишившись родителей, она вместе со старшей сестрой Кьярой попала под опеку деда, который из страха отгородил их от внешнего мира, к которому они, по его мнению, были не готовы. А после его смерти девочек разделили. Аличе отдали бездетной паре Эдельштейн, а Кьяру — в большую семью испанцев Карьедо. Разное окружение и воспитание давало о себе знать: девочки росли, с ними росли и их разногласия, но, несмотря ни на что, Аличе искренне любила ворчливую и вредную сестру. Для Людвига жизнь старшей Варгас была и наполовину не так важна, как жизнь его новой знакомой. С обычной для немца дотошностью и внимательностью он выпытывал у Родериха и Элизабет все подробности ее жизни. Впитывал полученные знания и, как послушный школьник, заучивал их наизусть. Но никто не мог рассказать об Аличе больше, чем она сама. Аличе, заметив внимание Людвига, с женской осторожностью и лукавством рассчитала каждый шаг. Она знала, что делать, и не стеснялась проявлять инициативу. Часто на открытом, чуть тронутом загаром лице, красовалось необычно невинное выражение. Она вела себя, как ребенок, могла плакать из-за пустяка, очаровательно дуть и без того пухлые губы, морщить нос и вопить так истошно, словно ей угрожает величайшая опасность, а могла быть милой и уютной, покладистой и ласковой. Ее сложно было привести в уныние или заставить быть серьезной — Аличе ловко уворачивалась от любых подобных посылов и сохраняла в своей душе всю ту же доверчивую и ранимую натуру, которую в ней воспитал дедушка. Она не была глупой, но не любила демонстрировать ум. Творчески развитая, она держала свои картины за семью замками. Людвигу пришлось прождать полгода, прежде чем ему удалось застать ее утром за мольбертом, в его любимой белой рубашке, запачканной краской. Ужас и удивление сменились заинтересованностью. И дело было не только в Аличе, которая не стесняясь обнажала стройные ноги, приподнимаясь на носочки, но и в том, что он увидел на полотне. Узнать себя было несложно — профессионализм, с которым Аличе выполнила свою работу, поражал. До этого Людвиг не догадывался о таланте, которым обладала его подруга. Аличе же отнеслась к своему творению критически: — Совсем не то, что я хотела, — вздохнула она, — ты здесь какой-то не живой. А ну-ка улыбнись, Людвиг! — требовательно произнесла она, тонкими пальцами стараясь приподнять уголки его губ. Растерянность, мелькнувшая в голубых глазах, рассмешила Аличе. Обвив шею Людвига руками, она бессовестно повисла на нем. — Дурачок. Людвига всегда беспокоил вопрос: почему именно он? Почему Аличе — такая безупречная, воздушная, волшебная — не остановила свой выбор на ком-то другом? Почему это нежное создание, далекое от скучной, точно выверенной должности клерка, которую занимал Людвиг, решилась на жертву и потратила свое время на него? Зачем веселой и кокетливой девушке нужен хмурый и вечно задумчивый мужчина, чья жизнь фактически началась только с ее появления? С таким же успехом Аличе могла махнуть рукой и уйти к Антонио Карьедо, от которого словно исходила энергия и доброта. Он был остряком и душой компании, с ним бы Аличе была куда счастливее... Если бы, конечно, не Кьяра, глубоко засевшая не только в печенке, но и в сердце Антонио. А она не уходила. Прошел год, а Аличе все так же беззаботно и громко выкрикивала имя Людвига, все так же спускала деньги на шмотки и любимую пасту, оставалась такой же милой и честной. Людвиг смирился со всеми ее недостатками и полюбил в ней все, вплоть до кончиков острых ноготков. Только Аличе могла заставить его чувствовать себя на своем месте, необходимым и нужным. Утром он просыпался раньше нее и готовил завтрак, чтобы встретить встрепанную полуодетую возлюбленную во всеоружии. Днем, сидя на работе, терпел от нее бесконечные бестолковые звонки, чтобы раздраженно осадить ее и бросить трубку, а потом, соскучившись, самому позвонить и попросить прощения. Вечером, после ужина за телевизором, он позволял ей занять все его свободное время, сесть на колени, болтать о всякой ерунде, произошедшей за день, а иногда просто молча смотреть на него большими лучистыми глазами цвета орехового дерева или, в зависимости от настроения, золотистого меда. При этом Людвиг чувствовал такое тепло, что невольно замирал и забывал дышать, загипнотизированный удивительной красотой чужой души, отражавшейся где-то в глубине этих глаз. А ночью это золото обращалось в виски, опьяняя и заставляя тянуться за очередным глотком обманчивой свободы. Как скоро Людвиг осознал, что жизнь без Аличе для него пустая трата времени, неизвестно, зато намерения его были ясны. Сделав девушке предложение, он почти не сомневался в успехе. Он знал, что Варгас любит его больше, чем кого бы то ни было. Но волнение, этот вечный катализатор страхов, преследовало его несколько дней, пока он решился на этот шаг. И каково же было его разочарование, когда Аличе, потупив взгляд и едва сдерживая слезы, отказала ему, сославшись на то, что ее вполне устраивают отношения, царящие между ними. Закрыть глаза на это событие оказалось невозможным. Напряженность нарастала, скрытность и недомолвки привели к тому, что однажды вечером, придя домой, Людвиг обнаружил пустую квартиру, перевернутую вверх дном, и маленькую записочку на зеркале, гласившую: «Прости, Людвиг. Та жизнь, которую ты мне уготовил, совершенно мне не подходит и тяготит не только мое тело, но и душу. Не ищи встреч со мной, позволь мне оставить воспоминания о лучшем, что было между нами, и забыть те глупости, что мы наговорили друг другу за последние месяцы. Дай мне шанс поверить, что я действительно тебя любила. Спасибо за все. Твоя Аличе». Несколько лет состояли только из бесконечных пустых дней, заполненных отчаяньем и тоской, глупыми дрязгами на низкооплачиваемой работе и лицемерными людишками, чьи фальшивые улыбки выводили из себя. А затем к нему в руки попал конверт из простой желтоватой бумаги, где почерком Элизабет было написано о смерти Аличе Варгас, погибшей в результате несчастного случая во время круиза по Средиземному морю. Кажется, девушка хотела развеяться и всерьез заняться живописью, а сейчас… Только время и адрес проведения похоронной церемонии. Рука не раз дрогнула, выводя эти строчки, а плывущие буквы свидетельствовали о том, что Элизабет пролила над письмом немало слез. А Людвиг ничего не почувствовал. Разве что чуточку горчащего сожаления и необъятную пустоту в сердце, в том самом месте, где раньше была улыбчивая и красивая Аличе. Последняя, несомненно, глупая надежда вернуть ее лопнула, как мыльный пузырь. Никаких слез — настоящее горе ими не выражается. И Людвиг, так и не нашедший в себе сил приехать и попрощаться с Варгас, еще не раз укорит себя в том, что когда-то не смог скрыть свое сердце и свои чувства так тщательно, чтобы не позволить дивному созданию исчезнуть. Потому что он нашел источник жизни именно в Аличе. И вместе с ней потерял его навсегда.