Священное место, куда не ступает нога черного мага

Застывший воздух полнился ароматом земли, отсыревших каменных плит и ночных цветков, укутанных полумраком ледяных стен, чьи древние камни под толстым слоем мха с каждым столетием все больше и больше покрывались паутиной трещин и изломов, как морщины на лице ветхого старца. Полуразрушенные колонны, увитые буйно разросшимся плющом, все еще крепко поддерживали высокие своды опустелого храма, погруженного в атмосферу забвения и вечного покоя, где единственным источником света, помимо лениво кружащих над водой светлячков, служило маленькое озерцо с прозрачными водами, в которых будто купалась луна. Мягкий голубой свет, исходивший со дна озера, привлекал насекомых и позволял распускаться цветкам, но его было недостаточно для того, чтобы полностью осветить древние руины. Ничто не издавало звуков, кроме изредка ниспадающих из глубин тьмы капель — соприкасаясь с гладью озера, они расходились кругами и приглушенным эхом. Подле алтаря у самой воды сидел друид — высокий, статный молодой олень в холщовой тунике на голое тело. Сидел, утопая во влажном мхе, поджав под себя ноги, сложа руки в молитвенном жесте и умиротворенно прикрыв глаза. Выпрямленная спина, голова поднята. Его молочно-белый мех в водном сиянии казался нежно-голубым, а в остриях крепких рогов сосредоточилась сила. Друид сидел неподвижно и так естественно на фоне заброшенных храмовых стен, словно был их частью, изваянной из мрамора статуей. Подул едва уловимый сквозняк. За исполинскую глыбу — одну из главных колонн храма, больше похожую на спящего голема — беззвучно прошмыгнула тень в капюшоне. За полами ее плаща вился шлейф пурпурных искр. Хотя колонна была за спиной друида, он тотчас почуял вторжение незваного гостя. Ничто и никто не укроется от взора Великого Зверя. Олень остался неподвижен, только навострил уши. — Кто посмел осквер… — отозвался грохочущим эхом его голос, но прежде чем друид успел договорить, из-под капюшона показалась вытянутая морда и с нахальной улыбкой изрекла: — Перестань дурью маяться. От такой наглости ошалели даже стены храма, которые, между прочим, уже много лет не слыхали живой речи. — Ты! — возмущенно выпалил белый олень, распахнув красные, как сама кровь, глаза. — Ну да, я, — хмыкнула в ответ тень, как будто ее присутствие здесь, в священном месте, не имело никакого значения. Олень скрипнул зубами. Тень шагнула на свет, и оказалась высоким тощим псом с надменным оскалом, и пламенем смерти в глазах. — Тебе запрещено переступать порог храма. Особенно тебе. — Это еще почему? — Большими черными когтями на костлявых пальцах пес поправил свои длинные, идеально прямые и, словно отражение самой ночи, черные волосы. — Священные стены не предназнач… — начал было со всей серьезностью друид, встряхнув не менее длинными, ровными и сверкающими алмазными прядями, ниспадающими до пояса, как вдруг его бесцеремонно перебили: — Чем ты вообще занимаешься тут, Уилл? Сбежал от меня, ничего не сказав. Уилл глубоко вздохнул, пытаясь сохранить душевное равновесие. — Молюсь, чтобы греховные чувства к одному черному магу меня наконец-то отпустили. Чтобы вырваться из пагубных лап колдовства. — Я почти обиделся, — насмешливо фыркнул маг. Подойдя сзади к друиду, опустился рядом и, обняв со спины, слегка дунул в дернувшееся оленье ухо. — Опять ты за свое. Знаешь же, что ничего не выйдет. Давай заканчивай, и пойдем в трактир. Тишина — любовница мрака, царившего здесь. — Уилл? Уилл медленно закипал. По тому, как менялось выражение его лица — от безмятежного, хранящего отпечаток возвышенных молитв, до разъяренно-смущенного, — становилось ясно, что внутреннему спокойствию друида пришел конец. — Не смей ставить под сомнение мою веру! И внешнему — тоже. — Пошел вон из храма! — орал друид, алея, как юная дева на выданье. Послышался глухой стук осыпающихся во тьме камней. Нарушенный покой храма был безвозвратно утерян. А объятия стали только крепче. — Без тебя — не уйду! Зажмурившись, Уилл принялся усердно бормотать молитву, пока сковавший его руками черный маг покрывал поцелуями нежную, грациозную оленью шею и гладил под туникой крепкую грудь, чуть царапая острыми когтями. — Великий Зверь, избавь меня от напасти, имя коей Маркус Беннет, даруй мне силу изгнать из души и тела скверну, очерняющую сердце мое и мысли мои. Мой разум разрушен безжалостно вторгнувшейся в него черной магией, мое сознание объято хаосом, мое тело не подчиняется светлой воле моей, но я еще сохраняю в себе силы сопротивляться тьме, и молиться Тебе. О, Великий Зверь! Прошу Тебя об очищении. Наставь на путь истинный. Пусть тьма будет изгнана из святыни, да защитят меня древние духи… Уилла охватило сияние. По каменным плитам, извергая снопы искр, разливался мягкий серебряный свет, все сильнее источаемый друидом. Когда друид резко вспыхнул полупрозрачным огнем, маг отскочил в сторону и зашипел, потирая обожженную руку и потрясая запястьем. Маг нахмурился, обнажил клыки, но промолчал. Став вдруг спокойным, он сказал сухо: — Жду снаружи. Уилл продолжал молиться, языки пламени вихрем сплетались вокруг и неумолимо тянулись к уходящему в ночь магу. Свет погас, стоило черному магу покинуть территорию храма. Уилл оставался неподвижным какое-то время, потом тяжело вздохнул, уши его опустились, он медленно поднялся с колен и пошел вслед за изгнанным Марком. Долго того искать не пришлось — прислонившись к колонне у входа, Марк курил. Уилл молча встал рядом, сжавшись неловко. Так и стоял, боясь поднять взгляд, пока окурок не был вероломно отправлен скоростным полетом в ближайший куст. — Больно? — Уилл посмотрел на обугленный участок шерсти на руке Марка. — Могу подлатать. — Не вреди себе, — горько усмехнулся Марк. Магия друида рассеивает черную магию, как и черная магия способна подавить магию друида. Ни одна из них не может существовать во благо другой. Магия друида истощается при взаимодействии с черной магией. И наоборот. Черному магу и друиду опасно быть вместе. Они могут уничтожить друг друга. Не давая Уиллу возразить, Марк прижал его к колонне. На сияющие в лунном свете волосы легла истощенная когтистая ладонь — пряди заструились меж пальцев подобно ручью. Марк наклонился ближе и вдохнул запах этих серебристых прядей. Смесь трав, коей нет в этом мире названия. — Угораздило же меня влюбиться в черного мага. — Уилл покраснел. — Даже Великий Зверь не спасет. — Молись усердней, — властным тоном произнес Марк, и в его зрачках отразилось ядовито-зеленое дыхание смерти. — Молись так сильно, как только можешь. Уилл задрожал, и не от прохладного ночного воздуха. Его горячего лица коснулись ледяные пальцы мага, повели вниз — от виска к подбородку. Марк коварно улыбнулся. И, наклонившись, поцеловал. Уилл только прижался сильнее, отвечая на медленный поцелуй. Затем, прервавшись на мгновение, прошептал почти разочарованно: — Великий Зверь не отвечает на мои молитвы. — Ответил бы, принеси я тебя в жертву ему же на его же алтаре в его же храме, — хмыкнул Марк сквозь поцелуй. — Как это? — не понял Уилл. — Да вот так! — Отвлекая внимание, Марк игриво цапнул Уилла за хвост, так, что Уилл подпрыгнул, после чего Марк откровенно неприлично прижался к нему бедрами, заставляя Уилла густо покраснеть, и просунул руку под подол его туники. Уилл застонал от сомкнувшихся на его члене ледяных пальцев, которые, не медля, пришли в движение. Уткнувшись лбом в плечо Марку, и едва не выколов ему глаза рогами — Марк чуть отвел в сторону опасные острия, — Уилл еле выдавил из себя: — Только без… шуток… про посох. — Ну, даже не знаю… — протянул Марк. — Он ведь воспрял так быстро, и готов меня заколд… — Заткнись, черный маг, и на себя посмотри! Марк с ехидной улыбкой недвусмысленно потерся о его член своим. Уилл томно вздохнул. — В тебе никакой совести, никакой жалости, никакого уважения и почтения. — Чего ты хотел от черного мага? — Невозмутимо закинув ногу Уилла на свое плечо, Марк обхватил ладонью оба члена. — Это неправильно делать здесь… — жалобно проскулил Уилл, даже не пытаясь сбежать. — Хочешь пойти внутрь? — Ни за что! — Уверен? На алтаре точно было бы удобнее. — Великий Зверь, да чтоб тебя! — прорычал Уилл, боднув рогами. — Пришибу на месте! Марк ответил заливистым смехом.