Но я не сказал, чтобы ты уходил

Киришима, как, впрочем, и все в общежитии, уже знал о том, что произошло между его лучшим другом и Мидорией Изуку. Слухи о том, из-за чего именно состоялась драка были самыми разными: кто-то говорил, что Мидория случайно задел плечом Бакуго в коридоре, а тот взбесился и вызвал его на поединок; кто-то, что Кацуки в очередной раз слетел с катушек и просто из-за своего ебанутого характера в купе с неприязнью к Изуку решил помахать кулаками; а кто-то утверждал, что сам Мидория был инициатором. На самом деле, Эйджиро не верил ни в одну из этих теорий. Поэтому он решил, что сам должен узнать у друга об истинных причинах и, если тот позволит, то поддержать его. Ведь так было всегда. Что бы Кацуки не натворил, Киришима, пусть и не одобрял его действия, но старался не упрекать, не ругать, а именно поддерживать, ограничиваясь лишь: «Кацки, ну что же ты творишь?» или «Бро, почему ты не постараешься держать себя в руках?» И всё это красноволосый произносил с улыбкой, и никак иначе. Эйджиро знал и понимал — Бакуго нужна поддержка, пусть он этого никогда и не признает. Каждому нужен близкий человек, который поддержит в трудную минуту. И Кацуки Бакуго не исключение, кто бы там что ни говорил. Эйджиро понимал Бакуго лучше остальных, поэтому был уверен, что именно сейчас его лучшему другу необходимо дружеское плечо, на которое он может положиться и, если нужно, даже поплакать на нём. Учитель Айзава посадил обоих под домашний арест, а также запретил парням посещать занятия, пока они не вылижут до блеска всю общагу. Наказание Мидории должно было продлиться три дня, а у Бакуго на день больше, ибо, как полагает Айзава, и по признанию самого Бакуго, инициатором был именно он. Нормально поговорить с другом в таких условиях точно не получится. Ждать, пока срок наказания закончится Киришима тоже не хотел, ведь понимал, что изведётся весь, если сейчас же не выяснит правду и не поможет Бакуго всё это пережить. А тот точно переживает, тут Эйджиро и гадать не нужно. Вариант того, как Киришима собирался поговорить с другом был лишь один-единственный: парень решил, что ночью проберётся в комнату к Бакуго. Дверь тот никогда на замок не закрывал, потому что не считал необходимым. Даже несмотря на всё произошедшее, связанное с Лигой Злодеев, Бакуго был уверен, что в этот раз они все находятся под хорошей защитой, да и к тому же, если злодеи снова решат напасть, то вряд ли у них не найдётся злодея с причудой, которая запросто способна уничтожить чёртову дверь. Однако была проблема в виде камер наблюдения, которыми вся общага напичкана прямо-таки от души. Меры предосторожности никогда не помешают, тем более, в таки времена. Эйджиро оставалось надеяться, что Айзава или кто-то другой из учителей не сидит за монитором всю ночь напролёт, и тому всё же удастся проскользнуть в комнату Кацуки незамеченным. Вот бы ещё сам Бакуго не поднял шумиху, если вдруг решит, что это какой-то злодей пробрался к нему. Пиздюлин Киришима рисковал получить конкретных при таком раскладе. Но, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. За весь прошедший день Эйджиро видел Бакуго лишь пару раз, да и то мельком: когда утром спускался на занятия, и когда возвращался с них. И оба раза он заставал парня за уборкой. И Киришиме вдруг пришла в голову мысль, что Айзава специально втихаря раскидывает мусор по общаге, чтобы Мидории и Бакуго жизнь мёдом не казалась. Ведь парни и правда трудились уже два дня, не покладая рук. При обычном положении вещей: разве может быть в общежитии столько мусора, с учётом того, что А-класс заселился всего неделю назад, да и появлялись ребята здесь только ночевать и на выходные? Или это сэнсэй что-то мутит, или же кому-то из ребят нужно сделать хороший выговор за развод капитального срача. Было где-то начало первого ночи, когда Киришима надевал свои спортивки и любимую красную футболку, намереваясь исполнить задуманное. Уже подойдя к двери, красноволосый прикрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул, помолился богам, в которых не верит, чтобы всё прошло гладко, открыл двери, и стараясь быть максимально невидимым, перемещаясь под стеночкой, направился к комнате друга. Конечно, их комнаты были рядом, буквально в нескольких шагах друг от друга, но лучше применить абсолютно все меры предосторожности, чтобы не сорвать план. Эйджиро взялся за ручку, надавил легонько, и понял, что дверь действительно не заперта. Из комнаты Бакуго не доносилось ни звука, не было ни единого лучика света, поэтому Киришима пришёл к выводу, что Бакуго спит. И поругал себя за то, что не подумал о таком варианте. Ему нужно было хоть как-то постараться поставить друга в известность, что он придёт, чтобы тот его дождался. Но с другой стороны, парень понимал, что скажи он ему, тот бы просто послал его на все четыре стороны и сказал, что разговоры по душам или какая-либо помощь ему не нужны. И двери бы запер на десять замков, не иначе. Будить Бакуго Киришиме не хотелось, но отступить он всё же не решился. Парень несмело вошёл в комнату и тихонько прикрыл за собой дверь. Оказавшись в кромешной темноте, красноволосый на ощупь стал пробираться к кровати друга, которая, насколько он знал, находится на противоположном от двери конце комнаты. И уже практически добравшись до цели, парень вздрогнул от неожиданности и лёгкого испуга, услышав довольно тихий шёпот, заметно срывающегося голоса: — Какого хера ты здесь делаешь, дерьмоволосый? — Бакуго? — парень ступил ещё шаг, как вдруг в глаза ему резко ударил свет от включившегося ночника. Красноволосый посмотрел на друга и тут же замер на месте, не веря своим глазам. Блондин сидел на кровати, обняв руками прижатые к груди ноги, а глаза его блестели от слёз. До ушей парня донеслись еле слышные всхлипы, которые, как был уверен Киришима, Кацуки старательно пытается сдержать. Бакуго смотрел на Эйджиро даже не моргая, в то время как по щекам его струились неконтролируемые слёзы. Таким Киришима своего лучшего друга ещё не видел. И вдруг осознал, насколько же был прав, когда принял решение прийти. — Ты не ответил на мой вопрос, дерьмоволосый — Кацуки ещё раз всхлипнул, а затем поспешно вытер одну за другой мокрые дорожки со щёк. Киришима сделал пару несмелых шагов и осторожно присел на край кровати. Внутри всё сжималось, когда парень смотрел на лицо своего друга. Отчаянно хотелось наплевать на всё и просто сжать Кацуки в объятиях, погладить по колючим волосам и сказать, что всё будет хорошо. Но тело не двигалось. Оставалось лишь терпеливо ждать, когда друг решит заговорить. Ждать пришлось довольно долго. Кацуки просто молча сидел в той же позе, периодически шмыгая носом. Так они просидели в полной тишине минут пять, после чего красноволосый всё-таки не выдержал этого напряжения. — Бакуго, что произошло? — Ничего не произошло. С чего ты вообще взял, что что-то должно было произойти? — блондин немного сменил позу, одну ногу подложив под пятую точку, а на вторую опираясь локтем. Он опустил голову и принялся нервно почёсывать затылок. — Кацуки — с улыбкой произнёс Эйджиро. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понять, что ты врёшь. Да и тому кто не знает не составит большого труда догадаться, если посмотреть на твой внешний вид — Киришима выдержал недолгую паузу. — Не хочешь поговорить об этом? — Нет, не хочу. — Послушай, Бакуго, я очень рисковал, пробираясь посреди ночи в твою комнату. Если Айзава прознает, то и мне пилюлю пропишет — парень снова улыбнулся и несмело дотронулся до коленки друга. — Давай поговорим. Тебе станет легче, если ты выговоришься. — Тебе что-то непонятно, Киришима? — в глазах Кацуки промелькнула искорка раздражения и злости. — Я же сказал, что не хочу разговаривать. — Ты уверен в этом? — Эйджиро попытался заглянуть другу в глаза, но тот упорно отворачивал голову. Ответа не последовало, и Киришима с горечью осознал, что всё-таки его желание помочь лучшему другу так и останется несбыточной мечтой. Что же касается самого Кацуки, то ему на самом деле очень хотелось поговорить с Киришимой, выговориться, чтобы стало хоть немного легче. Но парень и так считал себя слабаком из-за того, что открылся чёртовому Дэку и Всемогущему. Он не должен был показывать свою слабость. Просто так вышло. Что-то тогда сломалось внутри, слетели все предохранители, всё просто слишком накипело и вырвалось наружу. Но больше он не должен допускать подобного. Даже с Киришимой. Пусть даже он его лучший друг. Единственный друг. Эйджиро смотрел на Кацуки ещё некоторое время, всё же надеясь, что тот передумает и согласится на разговор, но, видимо, решение блондин принял окончательное. И парень понял, что, на самом деле, не в состоянии заставить Бакуго говорить. Да и не должен, если тот и правда этого не хочет. Поэтому Киришима вздохнул обречённо, сочувственно улыбнулся, и ещё раз дотронулся до коленки друга: — Ну, тогда, я пойду, наверное, если ты не хочешь разговаривать? — Не хочу — произнёс блондин и снова отвернулся. Киришима в последний раз посмотрел на друга, обречённо вздохнул и уже встал с кровати, как вдруг его схватили за руку. От неожиданности глаза Эйджиро широко распахнулись, а в груди что-то словно ёкнуло очень глубоко. — Но я не сказал, чтобы ты уходил. Эйджиро нерешительно повернулся к Бакуго. Тот смотрел на него словно с надеждой. По крайней мере, так Киришиме показалось. Парень медленно и неуверенно присел на край кровати снова, но каково же было его удивление, когда друг рывком притянул его к себе за руку, которую так и не отпустил, и обнял со всей силы, утыкаясь носом в шею, быстро, тяжело дыша, словно во-вот снова готовясь заплакать. Эйджиро колебался: обнимать Кацуки в ответ или нет, но всё же слегка приобнял друга. — Может, всё-таки поговорим? — с надеждой поинтересовался Киришима, стараясь сделать голос и интонацию как можно спокойнее и нежнее, ненавязчиво, чтобы Кацуки его ненароком снова не послал. — Нет, я не хочу разговаривать. Просто… — Кацуки замолчал на секунду, а затем произнёс на выдохе, напряжённо, видимо, стараясь пересилить себя и всё же озвучить. — Просто обними меня, Киришима. Эйджиро был шокирован, но всё же исполнил просьбу. Он крепко прижал Бакуго к себе, одной рукой обнимая за спину, а второй привлекая его голову ещё ближе к своей шее. Киришима принялся нежно и успокаивающе гладить Бакуго по волосам, и чувствовал, как к горлу подступает ком. Парень сейчас и сам был не прочь расплакаться. Он словно всем своим нутром ощущал боль Кацуки, которая проникала буквально в каждую клеточку его тела. — Всё хорошо, Кацуки, успокойся — приговаривал красноволосый, не прекращая гладить друга по голове. Кацуки в ответ сильно сжал в кулаки футболку Эйджиро, и ещё больше зарылся носом в горячую шею. — Расскажи, что тебя беспокоит? Что произошло? Что могло довести тебя до этого? Мне даже страшно представить, потому что я и не думал, что хоть когда-нибудь увижу тебя в таком состоянии. — Я слабак — еле слышно произнёс Бакуго и зажмурился. — Я так долго отрицал это, боялся признаться в этом самому себе. А в итоге признался грёбаному ботану Дэку. Старуха была права, если бы я не оказался слабаком, то Шигараки не похитил бы меня, а Всемогущий всё ещё оставался бы номером один. Если бы я больше тренировался, если бы… — Кацуки тяжело выдохнул. — Это всё моя вина. Потому что я грёбаный слабак. — Во-первых, ты не слабак. Вот бы мне быть таким «слабаком» — Киришима улыбнулся. — А во-вторых, тебе нужно было с самого начала поговорить обо всём со мной — парень немного крепче сжал Бакуго в объятиях. — Ведь я всегда рядом, я всегда выслушаю и я всегда на твоей стороне, ты ведь прекрасно знаешь это. — Я не хотел, чтобы ты увидел мою слабость. Я не привык открываться людям. Даже тебе открыться было сложно. — Но сейчас ведь открылся? Ты смог. — Да похер уже. Какой теперь смысл сдерживать себя, если я уже опозорился в глазах того, кого всю жизнь терпеть не мог и в глазах того, кого боготворил? — Кацуки — с улыбкой произнёс Киришима. — Слёзы и способность попросить кого-то о помощи — не делают тебя слабым. Это говорит лишь о том, что ты не бездушный кусок камня, ты человек, который имеет полное право быть слабым хотя бы в чём-то. Я никогда не считал, что у тебя нет души и каких-то положительных качеств. Даже несмотря на всю твою агрессию к окружающим, я видел в тебе свет. Возможно, мне просто так сильно этого хотелось, потому что… Киришима проглотил окончание фразы, не дав себе закончить. Кажется, этот разговор заходит совсем не туда, куда нужно. Все его чувства сейчас должны отойти на второй, третий, десятый план. Он здесь сейчас не за тем, чтобы обсуждать себя и свои чувства к Бакуго. — Потому что… что? — Бакуго немного отстранился от шеи Эйджиро, но голову не поднимал, а лишь опалял горячим дыханием подбородок парня. — Это… — Киришима запнулся. — не важно. — Для кого не важно? — с хрипотцой произносит Бакуго, и всё же поднимает голову. Теперь его лицо от киришиминого отделяют всего какие-то несколько сантиметров, и красноволосый может чувствовать горячее дыхание друга на своих губах. От этой близости к горлу подступает ком и Эйджиро сглатывает. — Для… тебя? — неуверенно произносит Эйджиро и встречается взглядом с Кацуки, который сначала смотрит в глаза, а затем медленно опускает взгляд вниз, на уровень губ Киришимы. — Почему ты думаешь, что для меня это не важно? — блондин говорил очень тихо, почти шепотом, и снова поднимая взгляд, посмотрел в глаза Киришиме: так пристально, выжидающе, так, что у Киришимы внутри всё задрожало. — Потому что… — Киришима не может закончить предложение, потому что боится последствий, которые повлечёт за собой его признание. Они оба замолчали, видимо, каждый боялся продолжать этот разговор, который, по всей видимости, может зайти слишком далеко и, возможно, приведёт к нежелательным последствиям для них обоих. — А что, если..? — Бакуго первым нарушил, казалось бы, длинною в целую вечность молчание. — М? — еле слышно мычит Киришима, сглатывая очередной подступивший к горлу ком. — А что, если у меня тоже есть «потому что»? Между ними снова повисло молчание: Киришима просто не знает, что должен сказать, а Бакуго ждёт хоть какого-нибудь ответа. Но ждёт совсем недолго: медленно сокращает и так мизерное расстояние между ними, и несмело, очень аккуратно, еле-еле, касается губ Киришимы своими губами. Эйджиро широко распахивает глаза от шока, боясь даже пошевелить губами, неспособный осознать то, что происходит в данный момент. А Кацуки всё также касается его губ своими, прикрыв глаза, прерывисто, еле слышно дыша. — Бакуго? — Киришима медленно отстранился, всё ещё пребывая в шоке. — Что ты делаешь? Кацуки смотрит на Эйджиро несколько мгновений, а затем робко опускает голову, потихоньку убирая руки с Киришимы. — Прости — виновато произнёс блондин и зажмурился. — Я просто хотел… проверить кое-что. — Проверить? — Киришима вопросительно приподнял брови. — Что именно? — Ничего — быстро протараторил блондин и отвернулся. — Я облажался, прости, не обращай внимания. Я просто… Не успел Бакуго закончить, как Киришима обхватил его лицо ладонями, и быстро привлекая к себе, горячо поцеловал. Кацуки сразу же обнял парня, что есть мочи, без остатка отдавшись поцелую, и потянув на себя за плечи, заставил красноволосого нависнуть над ним. Они целовались горячо, со всей страстью отдаваясь чувствам друг к другу, пока Бакуго не отстранился: — Побудь сегодня со мной, дерьмоволосый… — Если я останусь, то Айзава нам обоим завтра головы отгрызёт. — Плевать? - шепотом. — Плевать! - на выдохе.