Баллада о Сказителе

      Голос его переливался, как лесной ручей, а слова скользили и завораживали, гипнотизируя изяществом слога. Текла неспешно история о давних временах, рыцарях, ведьмах, драконах и прекрасных принцессах. Глубокий тембр перекатывался галькой, низко вибрировал и взлетал к верхушкам деревьев, вился над танцующим костром и потрескивал в такт ему. Притягивал внимание крадущийся в тенях шепот, чтобы перейти в волнующий баритон.       Пела скрипка. Стонала в экстазе, плакала от горя в умелых руках. Плавно изгибалась женская фигура, играя и возбуждая воображение. Тень ее мучительно дрожала в темном свете костра, волнуя сердце и подогревая интерес. Взмывала к звездам мелодия, чтобы спуститься к поляне и переплестись с голосом повествующего, затихая на фоне, не перебивая, но присоединяясь.       Зрители слушали вдохновенно и внимательно, прерывисто вздыхая на волнующих моментах, замирая, когда скрипка тонко взвизгивала, а рассказчик понижал голос до угрожающего баса. Вкрадчиво шептал Сказитель – и скрипка останавливалась, вздрагивая, громче говорил – и она возвышалась с ним. Огонь трещал, игрался, вспыхивал и падал, повторяя за историей, подчиняясь ей, как змея заклинателю с Востока. Искры его долетали до круга людей, опускались на кожу, одежду, но не жгли. Магия слов разлилась в воздухе густой патокой, обволакивая и не давая вдохнуть, не отпуская.       Темнота летала между старыми деревьями, пряталась под травинками и в поленьях костра, выглядывая с напряжением сидящих и отступая от голоса Сказителя. Легкий ветер шумел, слегка шевеля полы вышитых золотыми узорами темных одежд его, выбивая изредка прядь волос из-за уха. Глаза его переходили с одного слушателя на другого, проверяя реакцию, на Скрипачку, любуясь, на костер, смотря задумчиво и повелительно. Одновременно с тем казалось, что он смотрит сквозь них и что он смотрит внутрь них, в самую их суть, пробираясь во сны и в мечты, срывая занавес с потаенных желаний, обнажая их души перед собой. Ничто не могло скрыться от его проницательного взора, однако и не хотело даже делать этого, притягиваясь к нему и отдаваясь.       Никто не знал, когда пришел Сказитель и откуда: он просто появился. И начал рассказывать. И говорит до сих пор. Истории у него не кончаются, а каждая следующая иная, чем предыдущая – все непохожи, все разные. Сколько их он знает, сколько придумал, а сколько из них правдивы, предположить не берутся. Он не требует ничего и не просит. Не собирает специально людей. К нему приходят отвлечься от суеты, почувствовать сказочное волшебство и расслабиться. Он никогда не отказывает в рассказе, не обращая внимание на количество слушателей. Его всегда можно найти – он будет там, где ты пожелаешь его увидеть. Но неизвестно, где он будет в следующий миг. Слышно по всему Королевству его чудесные истории, его называют богом, демоном, духом, а то и вовсе иллюзией. Он строил воздушные замки, создавал прекрасные миры, являлся во снах. Поговаривают, что много веков уже он живет в Королевстве, и еще больше жил вне его.       Мало кто говорил с ним, спрашивали о нем единицы. На вопросы отвечал он рассказами, о себе не говорил никогда. Молчал о жизни, но говорил о мечтах. Философствовал в хорошем настроении, игнорировал в плохом. В него влюблялись, его восхваляли, однако не трогало это его каменное сердце. Изредка к нему присоединялись спутники, которых он считал достойными. Это были и поэты, и писатели, и художники, но чаще всего – музыканты. Нынешняя Скрипачка, кажется, появилась совсем недавно, года два или три назад, хотя точно узнать не представлялось возможным – она была нема от рождения. Так странно было видеть их вместе: человека, посвятившего жизнь словам, и девушку, умеющую говорить лишь на языке скрипки. Необычный дуэт понимал друг друга и без слов, просто взглянув на «собеседника», по-особому поведя рукой или кивнув. Слова не нужны были им, и это делало их необычайно гармоничной парой. О других его спутниках говорили также, были среди них и красавицы, и чудовища, и скрипачи, и лютнисты, и слепые, и зрячие, и богатые, и бедные. После странствий со Сказителем их всех больше не видели, что добавляло в равной мере любопытства и опасения.       Однако люди все шли к нему и шли, спутники появлялись и пропадали, лишь сам он оставался прежним. Ни старел, ни молодел, но был и молод, и стар; не менялся в одежде, и в лице, и в фигуре. Был вечен и безразличен, вместе с тем задумчив. Одинок в своем пути и не одинок в компании. И будет продолжаться так столько, сколько он сам пожелает, хотя никто не знает его желаний. Возможно, до самого конца мира он будет таким, но о нем не забудут и после. Возможно, он будет воспоминанием, легкой дымкой грез, так же, как и сейчас, и в прошлом. Кто знает?..