***
Брюнет лениво потянулся, сидя напротив Мори-сана. Их беседа не вызывала в нём особо сильного интереса, его мысли были заняты совсем другим. Простой доклад об успехах в их личном задании немного затянулся. Огай не торопился о чём-либо расспрашивать своего преемника, но мужчина прекрасно видел немой вопрос в карих глазах Осаму. — Тебя что-то тревожит, Дазай-кун? Обычно молчаливый парень и сейчас не изменял самому себе. Он просто проигнорировал вопрос Босса, задав свой собственный. — Почему она всё забыла? — он хотел спросить об этом практически с самого первого дня встречи с Чуей. Он пытался вывести ее на эмоции: пугать, злить, манипулировать, соблазнять. Как только не притворялся, и все без толку. Она ничего не вспоминала. Не вспоминала его. Мори опустил взгляд, сложив руки в замок. Его глаза выражали явное недовольство. Он знал, что когда-нибудь Осаму задаст вопрос, на который Огай не сможет ответить в полной мере честно. В прочем, когда он был честен со своими подчинёнными? И Дазай не исключение в этом отношении. — Людям свойственно забывать боль. — Но она помнит, как её заставляли пить препараты, которые должны были подавить её настоящую сущность. Не это ли главная боль? — Не мне тебе рассказывать о причинах, по которым это делали с ней. К тому же, ты давно знал о том, что она потеряла память, почему спрашиваешь только сейчас? — Я надеялся, что последствия не так… отразятся на ней. — Чуя получила сильное сотрясение, по-другому быть просто не могло. — А ты жесток, — задумчиво подметил Дазай, слегка наклонив голову вбок, как он любил делать в детстве. — Как и ты, мальчик мой. — Трус, — холодно бросил Осаму, откинувшись на спинку кресла. Ему хотелось хамить Мори-сану. Он знал, что тот недоговаривает. И знал, что босс его боится, хоть и тщательно скрывает это. — Тебе позволено многое, но только не дерзость. — А разве правда является дерзостью? — в глазах парня заблестел азарт. Как долго Огай будет терпеть его? — Ходишь по лезвию ножа, Дазай-кун. Брюнет усмехнулся, задумчиво проведя кончиками пальцев по бинтам на руках. — Уже очень давно, Мори-сан. Босс сам для себя отметил, что напрасно игнорировал тягу Дазая к смерти. Детские шалости преемника переросли в опасную игру, в которую Осаму завлёк всех. Он много раз был при смерти, истекая кровью. Его забавляло само слово «смерть». Дазай шёл с ней под руку с самого рождения, играясь душами людей, как струнами скрипки, что жалобно скулят от малейшего прикосновения. Сначала лезвия, лёгкие порезы, приносящие лишь дискомфорт, не более, и то только поначалу. Спустя день они краснели и начинали болеть так, что к коже невозможно было прикоснуться. Израненная плоть горела огнём под слоями бинта, хотя даже и капля крови не отпечаталась на белой ткани. И такие порезы были самыми отвратительными. Они долго заживали и постоянно напоминали их носителю о своей нерешительности, а может, глупости. Дазай часто так игрался, изучая новые ощущения, и с каждым разом надавливая на лезвие всё сильнее. И вот, первое отрытое кровотечение. Порез был настолько глубоким, что пришлось накладывать швы. А Осаму просто посмеялся. У Мори не было подходящих слов, чтобы отчитать мальчишку. Огай проигнорировал первое безумство. Не обратил внимание на второе, лишь услышал из детских уст, пробирающую до костей фразу: «Я хотел увидеть, как работают мышцы, но слишком глубоко порезал плоть и задел сухожилия. Жаль, что эксперимент так и не удался, теперь я долго не смогу шевелить руками». Мори понимал, что Дазай не остановится. Для него попытки суицида были обычными детскими шалостями, попытками развлечься. Он причинял себе боль, чтобы найти всё больше способов манипулировать другими. Сам себя он убивать не станет, его всегда спасут, ведь он слишком важная фигура на шахматной доске Мори, зато найти все болевые точки человеческого тела и на собственном опыте испытать мучительную агонию мальчик мог всегда. Однажды Огай нашёл блокнот Осаму, где тот вёл записи своих опытов, подробно описывая каждый шаг, каждое ощущение. Наставник лишь надеялся, что позже ему не придётся читать в этой книжке, как его преемник умирал от асфиксии, болтаясь на верёвке. И теперь след от удавки навсегда остался на шее Дазая, поэтому он вынужден закрывать его бинтами. — И всё же, ты не ответил на мой вопрос, — напомнил парень, не давая Мори окончательно уйти в собственные мысли. — Я не знаю, — честно сказал Огай, понимая, что более подробный ответ будет состоять лишь из его личных догадок, — но есть шанс, что она вспомнит. Этого было достаточно Дазаю, он поднялся со своего места, молча направившись к выходу. Он знал — ему лгут, Мори-сан без сомнения виновен в том, что она все забыла. Иначе какой смысл был изолировать ее от Дазая на год? Ему было нужно, чтобы Накахара держалась как можно дальше от Осаму, но именно до этого момента… Почему? — Ты же понимаешь, что те воспоминания причинят ей боль? — Мне всё равно, что она почувствует.***
Не без труда добравшись до дома, Дазай, не помня, как поднялся по лестнице до своей квартиры, ввалился внутрь, с силой хлопнув дверью. Он оперся на нее руками, тяжело дыша. То, как он злился, было невозможно передать словами. Ее забрали у него. Они разрушили все его прошлое. Она только его! И ничья больше… Осаму, шатаясь, дошел до кухни. В голове пронеслись воспоминания о том, как Чуя ходила здесь в его рубашке. Полуобнаженная, безумно притягательная. Все, что он с таким трудом выстраивал: ломал ее, изменял так, как ему вздумается, все это просто бесследно исчезло. Она совершенно другой человек. И все начинать по новой? Это все Мори-сан… С его безумной идеей сделать из нее идеального бойца. Дазай справился бы лучше! Он почти сделал это! Она его игрушка, а не чья-то другая! Столько сил потрачено… Он лепил из нее личность, которая могла бы стать великой, достойной высших должностей мафии. А что теперь? Из нее сделали обычного человека. Эти… эмоции. Он бы убил в ней любовь, но теперь это невозможно, он лишился власти над ней. — УМРИ, — по всей квартире раздался оглушительный крик Дазая, зажавшего ладонями свои уши. Он растягивал одно единственное слово до тех пор, пока его голос не стал срываться. А затем Осаму схватил первое, что попалось под руку — стеклянную вазу — и со всей силы кинул ее в стену. А затем он стал бить стаканы, переворачивать мебель. Он буквально сходил с ума… Почему… Почему он это чувствует? Осаму даже не знал, кому именно был обращен его крик. Мори-сану, забравшему у него Чую? Самой девушке, вызывавшей в нем бурю эмоций, справиться с которыми он был не в силах? Или… ему самому? В порыве срыва, Дазай метнулся в свою спальню, начав раскидывать подушки и одеяла, выкидывать все содержимое из тумбочек, пока не нашел новую упаковку лезвий. Дрожащими руками разорвав тонкую бумагу, парень осел на пол, пустым взглядом глядя сквозь блестящий в лучах заходящего солнца метал. Он облокотился спиной на стену, выхватив лезвие и наотмашь полоснув по руке сквозь бинты. А затем еще… еще… пока ткань, изрезанная на кусочки, не свалилась на пол. Сквозь нее он смог поцарапать и кожу, но пока что совсем не глубоко. А затем порез. С силой, ненавистью, горечью. По руке прошлась волна боли, а затем из идеально ровного и тонкого пореза потекла кровь. Она практически мгновенно залила белую рубашку и начала капать на пол. И Дазай снова полоснул плоть. Уже с меньшим нажимом, но все равно сильно ранив себя. Он вспарывал старые шрамы, пока кожа на руке не стала похожа на сеть. И только в этот момент он увидел, что сидит весь в крови. Она без остановки капала на пол, брюки и живот парня, а изрезанная рука с трудом двигалась от боли. Что эта девчонка творит с ним… Он больше ее не понимает… не видит… Другая, совсем-совсем другая. Не его лисичка. Или же нет…? Она стала самостоятельной личностью, вырвалась из его оков… Вот чего добивался Мори-сан. Он дал ей почувствовать свободу, иначе бы Осаму перекрыл ей весь кислород. А он бы непременно это сделал…***
Парень наложил сам себе повязки на руки, чтобы остановить кровь, и, окончательно придя в себя и сменив окровавленную одежду на чистую, поехал в больницу мафии. Порезы бесспорно было необходимо зашить. Дазай и правда полоснул слишком глубоко… забавно. Когда-то Чуя так кричала на него за шрамы. Своим тонким, еще не сломавшимся детским голосочком. Ее смерть всегда пугала, но теперь… Осаму понятия не имел, какая она теперь. Все его наблюдения так и не сложились в общую картину. Постоянно появлялось что-то новое, о чем парень даже не догадывался. Но сейчас мысли о напарнице не вызывали такой реакции. Очевидно, он был морально измотан. Не в первый раз с ним такое происходило, поэтому не так уж и страшен был его срыв. Главное, что после него пришло умиротворение. В больнице Осаму поднялся к его личному хирургу. Пожилой мужчина встретил его без эмоций, только кивнул и указал парню на кушетку, зная, что ему придется опять зашивать порезы от лезвий. Врач тщательно вымыл руки, а затем разрезал бинт на том месте, где были раны. Несколько секунд осматривая их, мужчина тяжело вздохнул и принялся все подготавливать. Дазай часто бывал в этом кабинете. Выучил наизусть последовательность действий хирурга, так что при сильной необходимости мог бы теперь и сам наложить швы. Мужчина вколол обезболивающее, и пока оно начинало действовать, он направлял под нужным углом лампу и стерилизовал поверхность кожи и края ран. — Нужно было прийти сразу же. Кожа побелела. Вы пережали повязку. — Без руки не останусь? — с каплей сарказма в голосе спросил Дазай, бросив флегматичный взгляд в сторону хирурга, на что тот отрицательно покачал головой. — Я не сомневаюсь в вашем профессионализме, сенсей. А дальше Дазай просто ушел в себя, не думая ни о чем. Ему ничего и не нужно было. Сейчас вся важность зациклена на поисках главы вражеской организации, и все давно для этого подготовлено. Он уже напал на его след. Нет смысла лишний раз перебирать в голове планы — лучше от этого они не станут. Хирург закончил свою работу максимально быстро и аккуратно, а затем покинул кабинет, оставляя Дазая рассматривать швы на руках. Кожа выглядела невероятно мерзко: вся в старых и новым ранах, с голубыми нитями и просто белыми полосками. Вряд ли когда-то их можно будет убрать. Осаму потянулся, почувствовав, что практически не отдохнул за ночь, а затем встал на ноги, но не успел сделать шаг, как в кабинет вошел Мори-сан. Парень скривился, опустив глаза в пол. Он не хотел сейчас разговаривать с Боссом. — Ты снова сделал это? — голос мужчины был холоден, но ни один мускул на лице Дазая не дрогнул в ответ. Парень просто быстрым шагом пошел в сторону двери, на ходу закатывая рукав рубашки. Пальто спало с одного плеча, но он не торопился его поднимать, только подхватил и оставил так, как было. Дазай смотрел прямо перед собой, можно сказать, сквозь Мори-сана. Мужчина закрыл глаза и покачал головой, бросив в спину Осаму, когда тот прошел мимо: — Не веди себя как ребенок, Дазай-кун. Ты знаешь, почему я так поступил. И Осаму действительно знал, а потому не хотел прощать.***
— «Оставайтесь на местах, их атака долго не продлится!» — скомандовала Чуя подчинённым по небольшой гарнитуре, хромающей походкой спускаясь в тюрьму Портовой мафии. «Вряд ли они хотят вернуть его живым. Отлично, приманка Дазая сработала» Накахара выбила дверь камеры, где пребывал их заложник. Девушка подошла к израненному мужчине, обессиленно лежавшему на полу. Взведя курок, рыжая наставила на него пистолет и выстрелила три раза. «Дело сделано, осталось немного подождать» — «Заманите их внутрь. Придерживаемся плана» — «Чуя-ча-а-ан, рыба попалась на крючок, жди гостей», — уведомил девушку голос Осаму из наушника. — «Что? Так быстро?!» — «Я сразу вычислил цель и наблюдал за ней. Она проникла в здание ещё пару минут назад» — «Ясно», — коротко бросила девушка, краем уха услышав движение за дверью. Чуя затаилась, прижавшись к стене. Она уловив мелкие шажки, но вскоре они затихли. Девушка выждала ещё немного, а затем рванула за дверь, увидев, что цель убегала, догадавшись о ловушке. Не медля, Накахара использовала способность, одним щелчком пальцев прибив человека к земле. Девушка подошла к телу, и в эту секунду голос Осаму снова уведомил её: — «Обернись» Чуя дёрнулась в сторону, уворачиваясь от колющего удара со спины. Повреждённая нога подвела её, и девушка споткнулась, но это не помешало ей схватить обоих «Смутной печалью». — «Дело сделано, можешь спускаться, они в твоём распоряжении» — «Замечательно, шавки снаружи на тебе» — Кто бы сомневался, — пробурчала девушка сама себе под нос. Чуя подошла к заложникам, осмотрев на наличие оружия. Сделать это ей удалось максимально легко, в силу того, что ни один из них не мог даже пошевелиться. Девушка не удивилась, найдя за ремнём у каждого кинжал с выгравированным яблоком на рукоятках. Накахара отметила, что у этого явно антикварного оружия был прекрасный баланс. Удивительно, эта группировка имела такое влияние и историю, будто была создана весьма давно, но Чуя впервые слышала о ней. Только в древних организациях могли сложиться подобные «традиции», ведь эти кинжалы точно считались реликвией, доказательством чего была гравировка. Все секты Йокогамы стараются держаться подальше от Портовой мафии, откуда тогда в этой неизвестной организации взялось столько спеси? — Сучка мафии, ты ещё за это заплатишь, — прохрипел один из заложников, лицо которого было скрыто маской. Чуя проигнорировала оскорбление в свою сторону и подошла к тому, кто осмелился высказать неповиновение. Девушка притянула его к себе за волосы и сдёрнула маску. Её взору предстал молодой парень с шрамом, проходящим через всё лицо от брови до нижней губы. — Повтори, — холодно сказала Накахара, не сводя взгляда с синих глаз пленника. — Ты — сучка мафии, — злорадно выплюнул парень и получил за это удар в челюсть. — Не бей наших гостей раньше времени, Чуя, — саркастично сказал Дазай, внезапно появившийся на лестнице. — Они нужны мне нетронутыми. Рыжая отпустила волосы пленника, отходя от него. Девушка всё ещё держала обоих гравитацией. — Развлекайся сколько влезет, мой интерес на этом исчерпан, — бросила напарнику Чуя, передавая пленных в руки пришедших вместе с Осаму мафиози. — Всенепременно, — усмехнулся парень. — За решётку их, каждого навещу отдельно. — Пытайте сколько влезет! Вы не узнаете, где наш господин! — закричала вторая пленница, с лица которой всё ещё не сняли маску. — А вот это уже интересно, — пробормотал Дазай, подходя к девушке. Парень аккуратно снял с неё маску, внимательно изучая лицо храбрячки, чья смелость вызвала в нём только желание посмеяться. Осаму провёл кончиками пальцев по её щеке, приподнимая голову девушки за подбородок. Её лицо было точной копией второго пленного, только более изящное и лишённое шрама. Рядом с Дазаем вся напыщенная смелость девушки пропала от одного лишь взгляда парня. Чуя отвернулась, не желая наблюдать за тем, как в её напарнике просыпается неугомонный демон. — Твоя храбрость похвальна, если учесть, что ты знаешь свою судьбу, — уголки губ Осаму тронула едва заметная улыбка. — Ах, жаль портить личико столь милой леди, — наигранно, без капли сожаления сказал парень, отпуская девушку. — Я передумал. Поместите их в одну камеру. Я хочу, чтобы брат видел ее страдания. Мафиози, что держали пленных, потащили их в неизвестном направлении. Они сопротивлялись ровно до тех пор, пока державшая их охрана не загорелась синим пламенем. Накахара было побежала на помощь, но тут её голову и конечности пронзила адская боль. Девушка свалилась, как подкошенная, видя сквозь белую пелену, что её тело объял такой же огонь. «Чёртовы эсперы» — Нет, дорогой, — рассмеялась девушка и взяла под руку брата. — Похвальны твои старания. Жаль, что вы так легко повелись на ловушку. Ваша одарённая сильна, но с нами ей не тягаться. А теперь сгори вместе с ней! Брат и сестра направили струю пламени на Дазая, но тот стоял, даже не шелохнувшись. Огонь потух, едва задев Осаму. Эсперы в непонимании накинулись на него с новой силой. И очередная мощная волна пламени была остановлена. Они попятились назад, не веря в то, что их способность не задела Дазая. — Нет, — ровным голосом начал парень, — вы ошибаетесь, — Осаму наклонился и коснулся плеча Чуи, освобождая ту от синего пламени. Девушка медленно поднялась, тяжело и часто дыша. — Моей напарнице достаточно одного щелчка пальцев, чтобы стереть вас в порошок, — с каждым словом Дазай подходил на шаг ближе к одарённым. Эсперы поняли, что дорогу для спасения им придётся пробивать силой и накинулись на Осаму, но тот с лёгкостью увернулся, ударив со спины девушку. Ошарашенный быстрым проигрышем своей сестры брат ринулся в сторону Чуи, и Накахара одним ударом отбросила к стене парня, практически не прилагая своим действиям усилий. — «Нам нужно подкрепление», — отдала приказ девушка, стряхнув пыль с плеч. «Идиоты» — Люди безнадёжно глупы, — лениво протянул Осаму, разминая костяшки пальцев. — Разумеется я знал, что вы — одарённые с самого начала. Ваши действия так предсказуемы…***
Несомненно сейчас мафия уже могла праздновать триумф. Агрессия вражеской группировки заметно поутихла, все боялись выдать их господина, но было поздно. Сейчас необходимо собирать все силы воедино. Именно поэтому высокопоставленным членам мафии был выдан день форы, который Дазай решил потратить в кафе, в надежде подцепить какую-нибудь миловидную девушку. Только так он сможет позволить себе расслабиться. Он сидел в скромном кафетерии, что для него было совершенно не свойственно. Осаму редко променивал дорогие рестораны на что-то очевидно дешевое. Но сейчас… вкус молотого кофе с молоком, которое глушило горечь пережаренных зерен, и двух моти с джемом казался лучше любого дорогого блюда. Он лишний раз напоминал Дазаю о том, что ему, человеку, ничем не отличающемуся от других, бывает приятен вкус и таких блюд. Есть в них какая-то… романтика? Осаму сам саркастично улыбнулся своим мыслям, сделав последний глоток кофе. Все-таки допить его до конца он не смог. Только… за всеми этими пафосными рассуждениями скрывалось одно короткое воспоминание. Полтора или два года назад, Дазай не запомнил точный день, он проходил мимо этого кафе, решив немного прогуляться по набережной, так как пришел к месту встречи немного раньше назначенного времени. Он совершенно случайно перевел взгляд на стеклянную витрину кафетерия и увидел там Чую. Только по копне ярко-рыжих волос он точно понял, что это она. Девушка лежала лицом на руках, а рядом с ней стояла тарелка с недоеденным десертом. Она ровно и умиротворенно дышала, что навело Дазая на мысль — она уснула. Посмеявшись со слабости девушки, Осаму зашел внутрь кафе, не доходя до ее столика. Он не хотел ее будить. — Я заплачу за заказ вон той девушки с рыжими волосами, — тихо сказал парень девушке-кассиру за стойкой. Вытерев руки об фартук, женщина улыбнулась и подошла к кассовому аппарату, выставив Осаму счет за скромный завтрак Чуи, который она даже не доела. Парень заплатил за заказ и вполголоса сказал женщине: — Позвольте ей немного подремать у вас. Она после утренней тренировки. Кассирша хотела было спросить, какая тренировка может закончиться так рано утром, и почему из-за нее девушка так быстро уснула, даже не доев завтрак, но Осаму уже покинул кафетерий, и его след скрылся за поворотом на углу дома.***
Чуя задумчиво прошлась пальцами по корешкам книг, стоявших на полке в гостиной. Девушка наугад достала сборник в толстой чёрной обложке. Удивительно — это оказались сонеты Шекспира. Накахара не помнила, откуда у неё эта книга, ведь девушка совершенно не интересовалась европейской культурой и не знала английского языка. Она пролистала несколько страниц, убедившись, что все сонеты были записаны на оригинальном языке. Чуя весьма удивилась этой странной для неё книге, хотя отдалённо она помнила, что когда-то хотела прочесть один… — Беспечные обиды юных лет…* — прошептала девушка. В её памяти резко возникло мгновение, в котором она отчётливо слышала начало этого сонета на японском. Но тут голову Чуи пронзила резкая боль. Накахара выронила книгу, упав на колени. В ушах звенело, перед глазами засиял яркий белый свет, как от электрической лампы, а на фоне звучал голос, повторяющий одно и то же: «Неверную своей красой пленя, ты дважды правду отнял у меня. Ха-ха, Чу — глупышка». — Хватит… — обессиленно пролепетала девушка. — Хватит! И всё прекратилось так же быстро, как и началось. Боль и голос пропали. Чуя тяжело дышала, гравитацией откинув книгу в сторону. «Что… что это было?» Накахара сделала глубокий вдох, закрывая глаза. Паника постепенно подбиралась к сознанию девушки, охватывая ту с головой. «Я не схожу с ума… нет…» Стук в дверь оказался спасительным кругом для Чуи, и девушка смогла совладать с собой. Накахара медленно поднялась с колен. Ей совершенно не хотелось принимать гостей, да и она представить не могла, кто бы это мог быть. На вялых ногах Накахара подошла к двери и открыла замок. Те, кого она увидела на пороге, весьма удивили девушку. — Асано-чан? Одзаво-кун? Яно-кун? — Скучаешь, Чуя-чан? — в один голос спросила троица. — Позволишь пройти, или ты не ждёшь старых приятелей? — продолжила уже одна Юко. Сейчас она выглядела куда более жизнерадостной, чем в тюрьме. Асано всегда такая — не смешивала работу и личную жизнь, и везде была разной. — Заходите, конечно, — девушка отступила на шаг, пропуская вперёд гостей. — Я не ожидала вас увидеть. Думала, Озаки-сан вас завалила работой. — А мы пришли поздравить тебя с небольшой победой, — сказал Тору, снимая пальто. Прошел всего год, но Чуя совсем его не узнавала. Он заметно возмужал и как будто даже постарел: синяки под глазами, бледная кожа. Работа в Токио и срочный вызов обратно в Йокогаму измотал всех. — Точнее, тебя и Дазай-сана, — поправила парня Асано. Чуя вопросительно на них посмотрела. — Сегодня Дазай-сан узнал, где находится глава этих шавок. Можно сказать, победа уже в руках у мафии. — А, вот оно что, — пробормотала девушка. Она не знала, как должна была себя вести. Радоваться возвращению старых друзей было тяжело, они оставили ее одну в тот момент, когда девушка больше всего в них нуждалась. А сейчас… она видела, как они изменились, чувствовала, что теперь все по-другому, и между ними вскоре возникнет пропасть. — Что-то случилось? — спросил у Накахары Одзаво, подойдя к ней и обняв за талию. Девушка вздрогнула и прижалась ближе к парню, не признаваясь себе в том, что не чувствовала от его прикосновений ничего. Как будто это самый обычный человек, ничего не значащий в ее жизни. — Нет, всё в норме. А вообще, давно не виделись, ребята. Рада вас видеть. — Надеюсь, и меня? — спросил Одзаво. — Разумеется, Тору-кун. — Отстань уже от неё, — слегка раздражённо бросила Асано. — Вечно лезешь первым. Кстати, мы пришли не с пустыми руками, — девушка толкнула вперёд Яно, державшего в руках бутылку вина. — На четверых, может, и мало, но почему бы нам не выпить вместе, как в старые-добрые времена? — Да какие уж старые, прошло два года от нашей первой встречи, — Чуя выпуталась из настырных объятий Одзаво, поманив всех на кухню. Девушка достала четыре бокала, еле заметно улыбаясь. Надо же, она не видела друзей уже около года. А ведь их первую встречу Чуя никогда не забудет. Может, на первый взгляд и не скажешь, что Накахара способна кого-то полюбить или подружиться, но этих троих она считала своей семьёй. И даже больше. Изменились не только они, но и сама девушка. Время шло неумолимо, никого не щадя. «Удивительно, Тору все еще что-то ко мне чувствует…» Девушка расставила перед друзьями бокалы, а затем разлила по ним вино. — Ты всё такая же мелкая, — беззаботно подметил Одзаво. — Не смешно, — огрызнулась девушка, слегка покраснев. Может, то был алкоголь, или смущение. Сейчас Чую это не волновало. — Я же не сказал, что мне это не нравится, — парень подошёл к Накахаре, убрав ей за ухо рыжую прядь. — Ох, ну кто бы сомневался. Мы лучше пойдём на балкон проветримся, — сказал Яно и потянул за собой Юко. Чуя проводила взглядом друзей. Наедине с Тору ей было неуютно, несмотря на то, что как парень он её все еще привлекал. Просто… почему-то она чувствовала… вину? Находясь рядом с ним, девушка смущалась. Это не был страх, ведь Одзаво старше её всего на два года, но… что-то не давало девушке покоя, словно не позволяло быть с ним. Тору подошёл ближе к Чуе. Накахара отвела взгляд, нервно глотнув вино из бокала. Парень притянул к себе девушку за талию и приподнял её голову, чтобы видеть глаза любимой. — Я скучал, — тихо сказал он, а затем поцеловал ее, коснувшись рыжих локонов кончиками пальцев. Накахара не стала сразу отстраняться, хотя чувствовала, что удовольствия она совсем не испытывала. Тору был слишком… нежен? Девушка даже не сразу поняла, с кем она сравнивала этот поцелуй. «Дазай?» Да, определённо. Осаму поцеловал её требовательно, собственнически и явно с большим опытом. Или же эти моменты слишком отличались друг от друга, и потому Чуя оказалась в таком замешательстве. Девушка слегка толкнула Тору в грудь, прерывая поцелуй. Накахара опустила взгляд и попыталась максимально радостно сказать: — Я тоже. Пойдём к остальным. Это будет вечер воспоминаний.