Холодный, темный и сырой подвал

      Холодный, темный и сырой подвал, захламленный разными припасами…       Она ни разу не плакала. Шиноа Хиираги не из тех, кто в любой ситуации ударяется в слезы, устраивая драму. Именно поэтому так тяжело смотреть на нее, всегда такую веселую и оптимистичную, которая сейчас роняет одинокие слезы. Не зря говорят, самые веселые люди — самые одинокие люди.       Микаэла никогда не видел слез этой девушки, а по совместительству своего командира. Он поражался ее самообладанию, ее силе и умению скрывать все под маской. Хотя Хиираги такая маленькая, хрупкая, но внешность обманчива. Несмотря на все обстоятельства, несломленная.       Холодный, темный и сырой подвал, захламленный разными припасами… Ничем не примечательный, кажется, стал домом для крыс.       На потолке шаталась лишь одна лампочка, из-за которой появлялись прыгающие тени от стеллажей. В одной из таких теней и спрятался вампир. Именно поэтому парень все еще не был обнаружен страдалицей.       — Я же… просто обычная девушка… — шептали потрескавшиеся губы Хиираги, обладающие манящим розоватым оттенком. — Почему я не могу любить?.. И что, что Хиираги?.. Как будто моя фамилия преграда для отношений…       Сердце вампира внезапно застучало (парень сам недоумевал о причине этого), и, если бы не всхлипы сержанта, доносящиеся до любого угла небольшого подвала, он был бы давно обнаружен. Почему-то парень никогда не видел в коротышке-Шиноа именно девушку. Как максимум — занозу в заднице, приставучую пиявку. Он не мог представить ее на месте любимой, особенно своей. Вредная, самонадеянная и эгоистичная… Как такую можно полюбить? Вздор!       Холодный, темный и сырой подвал, захламленный разными припасами… На самом деле, совершенно пустой, не считая пары стеллажей с консервами.       Раздался сдавленный крик, от которого Микаэла вздрогнул. Неужели, девушка настолько страдает?.. Теперь он просто не мог стоять в стороне, чувствуя, что собственная совесть сожрет его быстрее, чем те самые крысы (а они очень голодны!). Выйдя из тени, парень отчасти излишне резким движением прижал ее к себе. Шиноа опешила. Она пребывала не в том состоянии, чтобы отталкивать его, поэтому лишь стояла столбом.

Она такая… потерянная…

      Когда-то давно, еще будучи маленьким человеческим ребенком, Мика чувствовал себя точно также. Таким же чужим, будто он был… ни туда, ни сюда… Ему также хотелось кричать и рыдать, но он держался.       — Микаэла-сан?.. — ее охрипший голос заставил парня еще сильнее прижать Хиираги к собственной груди, словно маленького ребенка, которого обидели другие.       — Знаешь, — баритон парня раздался эхом в полупустом подвале, — мы с тобой очень похожи. Ты скрываешь все в себе, чтобы потом сорваться в одиночестве. Точно также, как и я. Но это неправильно…       Холодный, темный и сырой подвал, захламленный разными припасами… Внезапно, даже в таком прохладном месте им стало на пару градусов теплее…       Девушка хотела его перебить, но вампир дал понять взглядом, что сейчас ей не нужно этого делать. Посмотрев в ее медово-карие глаза, Мика в первый раз заметил, насколько они прекрасны. Красные от слез, обрамленные синяками и мешками, но все еще чистые, прекрасные и невинные.       — Тебе не будет лучше в одиночестве. Я не хочу, чтобы ты страдала также, как и я, — он улыбнулся, оголив свои белоснежные вампирские клыки. — Я буду рядом, чтобы ты смогла выплакаться тогда, когда захочешь.       Тронутая его словами, Шиноа обняла его, едва схватив его футболку кулачками. Уткнувшись ему в грудь, сержант зарыдала. Она не помнила, когда чувствовала себя настолько хорошо.

Впервые за долгое время этот холодный, темный и сырой подвал стал немного теплее.