Любовь - ужасная неприятность

В какой-то момент что-то изменилось. Фенрис и сам не понял, когда именно. И ни за что не мог бы сказать, что именно и почему. Но что-то было по-другому. Наверное, это все началось с того момента, как они пошли на Расколотую гору, и этой дурочке захотелось какой-то инструмент для восстановления зеркала, а Хоук поддержал ее. Фенрис был у нее пару раз, и зеркало видел – его надо было убрать подальше, в леса, в древние эльфийские храмы. Фенрису дела не было до истории. Или, может, было, но он не хотел признавать этого. Он не чувствовал своих корней. Да и какие корни могут быть у эльфа, который помнит только последние несколько лет жизни – а вместо остальных пустота. Так вот в тот день они с Андерсом шли за Хоуком, оба мрачнее тучи, и переглядывались. В кое-то веки их мнения сошлись, не надо было давать девчонке этот инструмент. Она – сумасшедший маг крови. Точнее, она, конечно, вроде, не одержимая, в отличие от златовласого целителя. Златовласого? Целитель шел рядом, мрачный, и бухтел себе под нос. Потом споткнулся и выругался. Фенрис поймал его под руку и улыбнулся вдруг. - Чего? Смешно, что я чуть не расквасил нос? – мрачно поинтересовался маг. Андерс. Его зовут Андерс. - Да, с таким носом, как у тебя, нужно быть осторожным, - флегматично ответил Фенрис, отпуская руку мага, убедившись, что он не собирается упасть носом вниз. - С таким красивым? – маг поднял бровь. - С таким длинным! – ответил Фенрис. Андерс хмыкнул, искоса взглянув на Фенриса. Уже столько лет прошло со дня их встречи, а они были непримиримыми врагами и спорщиками, но Андерс вдруг подумал, что у них давно не было споров, переходящих на личности. Да, они спорили про магов, про свободу, но уже давно Фенрис не говорил ничего неприятного лично Андерсу, хоть и называл его не иначе как «маг» и «одержимый». А сегодня, когда они высказались против увлечения Мерриль историей, так и вообще смотрел на него как-то странно. С интересом, что ли… Это было необычно. Фенрис оглядел длинный нос Андерса и подумал, что, пожалуй, это и правда красивый длинный нос. Мысли были странные, и Фенрис затолкал их подальше. - Хоук еще пожалеет о своем великодушии, - сообщил Фенрис в пространство. - Да, я уверен в этом. Вряд ли она вообще понимает, что делает с этим демоном. - Почему он так себя ведет? Это же глупо! – возмутился Фенрис. Андерс глянул на него хитро и улыбнулся. Фенрис уставился зачарованно на его лицо. Не часто он видел на нем такую улыбку – немного грустную, нежную и романтичную. - Он влюблен в нее, - просто сказал Андерс. - Что?! Не мели чепухи! – как можно тише прошипел Фенрис. – Этого не может быть. Андерс пожал плечами: мол, мне все равно, веришь ты или нет. - Ты серьезно так думаешь? – все-таки решил уточнить он у мага. - Думаю, да. Хоук редко делится со мной своими личными переживаниями. Он твой друг. Несмотря на то, что он поддерживает магов, почему-то личными вещами он предпочитает делиться с тобой. Впрочем, я его понимаю, - вдруг добавил Андерс после некоторой паузы. – Ты наверняка надежный друг. Фенрис удивленно вскинул на Андерса взгляд, ища в его словах подвох, но не нашел, а Андерс не добавил ничего к сказанному. Это был страшно длинный диалог для них обоих. Никогда раньше они не говорили друг другу столько предложений подряд, не прерывая их обвинениями, руганью и спорами. Хотя поспорить они любили, и оттачивали друг на друге свое мастерство спорщиков и аргументы в вечном споре о свободе магов. Фенрису пришло в голову, что это уже превратилось в искусство – их споры и конфликты. На обратном пути Фенрис несколько раз ловил на себе взгляд мага, но тот тотчас отводил глаза, как видел, что Фенрис его заметил. Это было странно и привело Фенриса в ужасное замешательство. В городе он быстро распрощался с друзьями, кинул последний взгляд на Андерса, и отправился домой, чтобы запереться и подумать в одиночестве. А подумать было о чем. Он слишком много думал об этом маге. Да, хорошо, маг смотрел на него. Маг сказал, что он понимает, почему Хоук выбрал другом его. Маг улыбнулся. При мысли об этой улыбке Фенрис тоже почему-то улыбнулся и через несколько минут так и обнаружил самого себя, сидящего с неоткрытой бутылкой в руках у камина и с идиотской улыбкой на губах, смотрящего в огонь, на месте которого он ясно видел улыбающееся лицо этого идиота-целителя. Фенрис тряхнул головой и еле удержался, чтобы не швырнуть бутылку в стену. Открыл и сделал большой глоток. Но маг, Андерс, не желал покидать его голову. Его улыбка, смех и длинный нос. И мягкие золотые волосы. Фенрис выругался и выпил еще вина, стараясь думать о чем-нибудь другом. О том, к примеру, что сказал наглый маг: Хоук влюблен в эту дурочку Мерриль? Странно, думал Фенрис, с чего это Андерс взял? Ведь и правда, Хоук больше его друг, а с Андерсом у них не такие близкие отношения, хотя Хоук его очень уважает и ценит. Еще бы не ценить. Вот в прошлый раз Андерс, считай, спас ему жизнь. Хотя ведь пальцев обеих рук не хватит сосчитать, сколько раз они друг другу спасали жизнь. Андерс очень хороший целитель. И это странное ощущение, когда он вливает силы в тело, когда сила и жизнь текут прямо из его пальцев, и как странно реагирует лириум в теле Фенриса. Как будто начинает помогать Андерсу. В самом Фенрисе это взаимодействие вызывало смешанные чувства, и с уверенностью он мог сказать только одно: это не было больно или неприятно. Вообще, думал Фенрис, он не испытывает к Андерсу той ненависти и настороженности, что была изначально. Он показал себя хорошим бойцом и верным соратником. А еще у него прекрасное чувство юмора. Странно, вроде, не всем его шутки кажутся смешными, но Фенрису они обычно нравятся, даже если он сам себе в этом не признается. Фенрис никогда не смеется в ответ на шутки Андерса, но они и правда смешные, даже обидно, что другие этого не видят. Интересно, ему не одиноко там, в своей клинике?.. Мало кто ходит к нему просто так. Есть ли у него друзья? Или отношения? При мысли об отношениях Андерса с кем-то Фенрис почему-то почувствовал раздражение. Ему было неприятно думать, что у Андерса кто-то есть. Что какой-нибудь чернявый юноша целует его. Почему именно чернявый – не известно, а почему юноша – понятно, Андерс не делал секрета из того, что ему нравится Хоук, и из того, что в круге у него был роман с этим магом, Карлом. Фенрис вспомнил безразличное лицо Карла и почувствовал опять, в который раз за сегодняшний день, прилив жалости к Андерсу. Вот почему у него была такая грустная улыбка, когда он говорил про Хоука и Мерриль, наверное. Фенрис глотнул еще раз, и опять улыбнулся, вспомнив, как улыбался Андерс. Потом опять одернул себя и на сей раз запустил таки опустевшей бутылкой в стену. - Эй, что опять такое? – раздался от двери знакомый голос. Фенрис повернулся и опять одновременно почувствовал две вещи: первая – радость от того, что пришел его друг Хоук и оторвал его от дурацких мыслей, вторая – недовольство тем, что он не сможет дальше думать об Андерсе, а это ему нужно, чтобы разобраться в себе, и только для этого, конечно. - Да так, разбираюсь тут с бутылками. Хоук, я хотел бы поговорить с тобой. - Да, я с тобой тоже, - Хоук устало сел на скамью. – Проводил Мерриль, и пошел к тебе. - Я о ней и хотел с тобой поговорить. Ты уверен в том, что ты делаешь? - Ха! Нет. Я не уверен ни в чем. Вообще ни в чем! Я не понимаю, что правильно, а что нет. - Андерс сказал странную вещь. Сказал, что, ну, что ты в нее того. Влюбился. - Андерс?! - Ну да, я понимаю, это звучит как бред, я просто хотел уточнить, вдруг я не вижу чего-то… - Нет, он прав, я не о том, ты назвал его по имени? - Он прав?! Хоук тяжело вздохнул, взял следующую открытую бутылку и до половины выпил ее в один глоток. - Похоже, что так. Фенрис был рад, что Хоук больше не развивал тему Андерса. И выплатил долг дружбы полностью, слушая все более и более пьяные рассуждения друга, который изливал ему душу, постоянно повторяя, что ужасно рад, что Фенрис его выслушал, что он не надеялся, что они могут об этом поговорить, что прекрасно, что Фенрис его понял, и под конец Фенрису захотелось дать ему по голове. Но он вообще не думал об Андерсе. Почти. *** Спустя несколько дней Фенрис отправился пройтись. Все эти дни мысли об Андерсе постоянно возвращались к нему, и он ужасно устал от них, от их кружения в голове, от попыток избавиться от них. Он решил проветрить голову и отправился в порт. Ему не нравилось в Верхнем городе, но нравилось в порту. Нравился запах моря и рыбы, нравились корабли, нравилось думать, что однажды он сядет на такой корабль и уплывет на встречу приключениям и новой жизни. Изабелла звала его в команду, но сейчас у нее даже корабля не было. Кроме того, Фенрис догадывался, что нужно Изабелле помимо секса – его способности. Хорошо иметь на борту того, кто может голыми руками вырвать из груди сердце – престиж такого капитана поднялся бы невероятно. Впрочем, Фенрис, который понятия не имел что такое «будущее» и «планы», не отметал эту возможность, но и не соглашался с ней. Через некоторое время он ушел из порта, и отправился в Клоаку. Объяснял он себе это как-то так: «Я просто посмотрю, что там с магом. Мало ли, может ему помощь нужна. Хоук занят любовными делами, а у Анд… у мага никого нет». Объяснение было так себе, но честно признаться себе в том, что просто любопытно его увидеть и послушать свои чувства, и, возможно, понять его чувства, Фенрис просто не умел и не мог. Когда Фенрис переступил порог клиники, сразу увидел Андерса. Тот стоял над эльфом, у которого из груди торчал кусок доски. Андерс увидел его, и прямо подскочил на месте: - Фенрис! Иди скорее сюда! Фенрис настороженно подошел. - Это портовый рабочий – несчастный случай, этот кусок застрял у него в груди. Если я буду его вынимать, я не смогу сделать это быстро, и он может потерять слишком много крови. Помоги мне! - Как? - Ну, как, ты же можешь засунуть руку ему в грудь – вот засунь ее туда и вытащи аккуратно эту штуку, а я в этом время буду останавливать кровь! Давай же, скорее, речь идет о секундах! - Да, да, сейчас, не торопи меня, маг! Он осторожно поднес руку к груди раненого, лежащего без сознания. И осторожно ввел ее дальше, в грудь. Фенрис никогда не был так не уверен – обычно он просто засовывал руку, хватал и выдергивал. Но тогда он хотел убить, а здесь хотел сохранить жизнь. И он понятия не имел, как это делается. В отличие от Андерса. Который уже положил руку на грудь рабочему и пустил магию сквозь кожу. - Так? – Фенрис добрался до окончания деревяшки и ухватил за конец. - Да, теперь осторожнее, очень медленно, а то я не успею закрыть кровотечение. И если я скажу, ты должен сразу остановиться, хорошо? - Да. - Давай. Это длилось бесконечно долго, Андерс и правда просил несколько раз остановиться, потом они опять продолжали. Когда Фенрис извлек из раны окровавленный кусок дерева, руки у него дрожали. Он уставился на вытащенную деревяшку, не понимая, что делать дальше. - Все, Андерс? - Да, теперь я. Фенрис поднял голову, встретил удивленный взгляд. И это взгляд был совершенно рядом. Прямо рядом с его лицом. Потому, что они стояли, соприкасаясь плечами. А удивленным он был, потому что Фенрис назвал его по имени. Впрочем, Андерс должен был закончить лечение, поэтому отвернулся. - Брось ее там где-нибудь, в мусор. - Хорошо. Тебе еще нужна помощь? - В больнице всегда нужна помощь. Но если ты про то, нет ли у меня еще больных с торчащими из тела предметами, то нет. - Я… Я пойду тогда. Уже у двери Андерс окликнул его. - Зачем ты приходил? - Просто так, - сказал Фенрис, и быстро вышел, чтобы не нарваться на расспросы. С тех пор он иногда, не часто, вдруг заходил в лечебницу к Андерсу, и Андерс никогда не спрашивал, зачем он пришел. Если нужна была помощь – он просто просил помочь, если нет – Фенрис помогал убраться. Андерс только радовался неожиданному помощнику. Но больше всего он радовался тому, что это был Фенрис. Мрачный одинокий эльф, со сломанной жизнью. Такой же как и Андерс. Да еще и такой симпатичный. Андерс часто думал, что не понимает, почему Фенриса считают флегматичным. Андерс видел блестящие глаза, видел не только постоянную угрюмость и гнев, но видел радость, видел печаль или боль, видел участие. Больше всего ему нравилось то, что он видел в этих глазах иногда перехватывая случайный взгляд. Он не смог бы назвать это словом – не смог бы определить. Но это пронизывало до самого сердца, и вызывало сладкую дрожь. И ужасное поглощающее любопытство. Но Андерс умел ждать. И ждал. В один из дней, когда они занимались общественно-полезными работами – очищали улицы Киркволла от очередной шайки разбойников – дело затянулось глубоко за полночь. - Где-то еще они прячутся, надо найти главаря и свернуть ему шею – тогда с ними покончено. Но сейчас я могу только упасть в кровать, - сказал Хоук. – И вам советую. Они находились недалеко от поместья Фенриса. Хоук распрощался с друзьями и ушел, обещав оповестить стражников по дороге о стычке, Варрик закинул на плечо Бьянку и отправился в Висельник, Андерс двинулся к себе в Клоаку. Подождав, пока Варрик скроется за поворотом, Фенрис быстро пошел вслед за Андерсом – идея о том, что он пойдет в Клоаку один ночью, да еще и истощенный ночными боями, не давала ему покоя. Завернув за угол, за которым минутой раньше скрылся Андерс, он наткнулся прямо на самого Андерса и отпрыгнул. - Какого черта ты здесь стоишь?! - А… Я… Не знаю, устал очень, думал отдохнуть. - Тупой маг, ты на ногах еле стоишь. Когда ты ел? - Да в обед я ел. Или это было вчера?.. - Так, один ты никуда не пойдешь. - Почему это? Вот еще, пойду, конечно! – с вызовом сообщил Андерс и понял, что пойдет он сейчас до ближайших ступеней, чтобы лечь на них и уснуть. - Пошли. Я накормлю тебя, - и Фенрис, не оборачиваясь отправился к двери своего особняка. Андерс, постояв секунду и поняв, что при слове «накормлю» все его внутренности скрутились в узел, а в животе заурчало так, что, казалось, сейчас проснется весь верхний город, пошел за своим проводником к счастью – сытному ужину и, возможно, сну. «А кровать у него одна, интересно?..», подумал маг, неотрывно глядя на упругую задницу идущего впереди эльфа, и делать это ему не помешал даже голод. Фенрис быстро вытащил холодное мясо и сыр, свежий утренний хлеб, принес бутылку легкого столового вина. Сам Фенрис тоже был голоден, но замер с куском хлеба у рта, глядя на то, как ест Андерс. Почти не жуя, он быстро ел маленькие кусочки всего сразу – и сыра, и мяса, и откусывал от свежего хлеба. - Фто? – спросил он с набитым ртом, подняв глаза на Фенриса, замершего над своей едой с нечитаемым выражением лица. - Вина налить? Ты подавишься. - Угу, фпафибо. - Ты и правда ел вчера? Андерс пожал плечами и сказал, прожевав: - Похоже. Вечером устал, утром некогда было. Я привык, нормально, я иногда не ем два-три дня. А если и ем, то точно не так вкусно. Ты это мясо сам готовил? - Нет, купил, - соврал зачем-то Фенрис, хотя готовил его сам. - Оно очень вкусное. Все вкусное. Можно еще вина? Фенрис постелил Андерсу на полу в своей же комнате, и тот заснул раньше, чем донес голову до подушки. Фенрис же заснул не сразу, уже не удивляясь своим мыслям о лежащем в той же комнате маге. Он интересовал его, притягивал. Он, конечно, маг и одержимый. И в голове у него черт знает что – вся эта бесконечная свобода для всех магов… Но, почему-то, в отличие от других магов, которых знал Фенрис, Андерс не был властным, заносчивым, жадным: все силы и деньги отдавал лечебнице, а его манифесты, которые он писал с утра до ночи, они разве принесли ему хоть копейку? Нет, он делал это из убеждений, чокнутый псих. Его не хотелось… поработить или унизить, или заставить сожалеть о своем магическом даре – он и так, судя по всему, сожалеет о многом. Его хотелось… защищать? Фенрис так удивился этой мысли, что заснул. *** С того дня все и изменилось совсем. Оба они, не сговариваясь, никому не рассказывали о проведенной рядом, но не вместе, ночи. Хоук отметил сам себе, что эти двое стали меньше ссориться и больше молчать. И вдруг изредка соглашаться друг с другом. Хоук только порадовался тому, что среди друзей наконец-то наступает мир. Сам он был слишком поглощен отношениями, которые начинались у них с Мерриль. Наивная, умная, сильная, чистая, но при этом маг крови, призывавший на помощь демона – это не укладывалось в голове Хоука. Это притягивало, как притягивала любая опасность – опасности были тем, что давало Хоуку почувствовать жизнь, он тоже был в какой-то степени одержим этим. Как-то сложилось так, что два закадычных друга Хоука – Варрик и Фенрис – участвовал в двух разных частях жизни Хоука. Варрик в основном был поддержкой, другом, способным вынуть его с самого глубокого дна отчаяния, тем, с кем он обсуждал планы, стратегии, успехи. А вот свою личную жизнь он предпочитал обсуждать с Фенрисом – совершенно непонятно, почему надо обсуждать чувства с тем, кто недавно эти чувства выпустил, и толком не умеет с ними обращаться. Сам Хоук когда думал о своих мотивах, решил, что делает это специально, чтобы Фенрис на чужом примере видел, что чувства к одному и тому же человеку могут быть одновременно очень разными. Эта мысль вызывала у него двоякие ощущения – с одной стороны он делал доброе дело, с другой – он вел себя как нянька. Ему все время казалось, что его друзьям требуется его защита. Наверное, именно поэтому Варрику он рассказывал все: ему защита не требовалась. Он сам мог защитить кого угодно – и это делало Хоука рядом с ним свободным – не нужно было раздумывать как на нем скажется то, что Хоук делает или говорит, можно просто прийти, поделиться, и даже попросить помощи – не сопровождать на задании, а помощи в делах – договориться, что-то найти, купить, придумать план, достать кого-нибудь из-под земли. Но отношения с Мерриль… Он не скрывал от Варрика своего интереса к ней, но не рассказывал о тех противоречиях, которые терзают его, отчасти из-за боязни, что Варрик не поймет, отчасти из-за его любви к историям – вот придешь один раз в Висельник, и услышишь рассказ о том, как смелый герой полюбил прекрасную малефикарку, которая выпустила из него всю кровь ради спасения собственной матушки, ну или еще кого. Фенрис же тоже вряд ли мог выразить сочувствие или понять, но Хоук пытался показать ему, что человек, который является его другом, которого он любит и уважает, может чувствовать что-то такое, что можно счесть неправильным. Ему хотелось показать Фенрису, что мир не делится на черное и белое – и он искренне верил, что это поможет Фенрису в жизни. Фенрис сидел в кресле с ногами и следил за ходящим туда-сюда вдоль камина Хоуком с бутылкой вина. Хоук возбужденно размахивал свободной рукой и рассказывал о своем разговоре с Мерриль о кунари. Взгляды Мерриль, как всегда, были неординарными и не всегда пересекались с тем, что думал Хоук. Но, как ни странно, свежими, не стереотипными. - Понимаешь, она дает мне взглянуть на все с другой стороны. Я и не рассматриваю вещи с той стороны, с которой на них смотрит она. Даже если это происходит от недостатка жизненного опыта — это все равно полезно, это новый взгляд. Фенрис кивал и думал, что есть один маг, который заставляет его смотреть на все под другим углом, и сомневаться в том, в чем раньше сомнений не было. - Что же хорошего в том, что она заставляет тебя усомниться в своих идеях?! - Как что? Я начинаю думать. Я начинаю не просто действовать согласно тем стандартам, которые мне показали родители или учителя, а начинаю думать, что должен делать конкретный я в конкретной ситуации, касающейся конкретных людей. Фенрис, я скажу тебе, хоть ты можешь считать, что это глупость – сомневаться – это нормально. Изменить свое мнение – тоже нормально. Ты меняешься, ты становишься мудрее, ты узнаешь мир – поэтому меняется твое мнение. Тебе ли этого не знать. - Нет, я не думаю, что это глупость, - задумчиво ответил эльф. «Я последнее время так много «думаю» над всякими чувствами и ценностями, что у меня скоро голова взорвется», думал он в тот вечер, когда Хоук уже ушел. Поэтому он решил перестать видеться с Андерсом, чтобы перестать хотя бы на время думать. Его мозг просто не привык к таким упражнениям. И, разрешив себе этот маленький отпуск, он уснул, сделав сам для себя вид, что совершенно не осознает, что завтра они с Хоуком (и Андерсом!) идут на Рваный берег. Погода выдалась прекрасная, Хоук с Варриком бодро шагали впереди, обсуждая последние похождения Изабеллы, о которых она несколько дней назад поведала им за кружкой эля, и хохотали. И Хоук уже даже не оглядывался на идущих сзади Андерса и Фенриса, почти успокоившись на счет их склок. Фенрис же с Андерсом будто бы специально отстали, будто специально шли рядом. Андерс оглядывался по сторонам и мучительно искал тему для разговора, стараясь не подать виду, что его это заботит. Фенрис же просто шел рядом, стараясь поменьше думать о сложных вещах, как и обещал себе, и просто думал о том, что Андерс носит под мантией – просто так, без всякой задней мысли. - О, смотри, эмбриум! – радостно вскрикнул Андерс, найдя хоть какой-то повод, ринулся вверх по холму и наклонился, оттопырив свой зад. Фенрис напрягся, как всегда, когда кто-то совершал резкие движения. Привычный к тому, что всегда надо от кого-то прятаться, он быстро оглядел окрестности – и не зря. - Чертов маг, - прорычал он сквозь зубы, в два огромных прыжка достиг мага и повалил его на землю как раз в тот миг, когда над головой этого незадачливого биолога пролетел арбалетный болт. - Хоук! – крикнул Фенрис, мгновенно вставая и вытаскивая меч. Через несколько секунд лучник был уложен Варриком. Андерс поднялся немедленно и накинул на них с Фенрисом щит, спасая от новых стрел. - Андерс, отходишь к тому холму, - гаркнул Хоук, и Андерс мгновенно послушался. Засада была приличная. Бандиты перли со всех сторон, и меньше их не становилось. Фенрис, всегда прислушивавшийся только к приказаниям Хоука, которые все члены команды выполняли беспрекословно, как обычно держал остальных членов команды в поле зрения – чтобы помочь, если что. Драка сильно затянулась, Фенрис переместился ближе к Андерсу, так как разбойники, хоть и боялись мага, но норовили воткнуть ему в спину кинжал. «Защищать», думал Фенрис, задевая длинным мечом сразу двоих, и сунув руку в горло третьему. Он не понял, что произошло дальше, потому что его тело действовало быстрее, чем его мозг – трое лучников на дальнем холме, Андерс только что накинул на Хоука щит и просто отмахивался заклинаниями, остались ли у него силы – Фенрис не знал, спросить было некогда. Рванувшись голубой молнией, он успел как раз в тот момент, когда две стрелы были уже тут – одна угодила ему в нагрудник и отскочила, другая пролетела мимо, и он в ужасе обернулся, чтобы посмотреть, не попала ли она в стоящего у него за спиной Андерса, и в этот момент в левое плечо вонзилась третья. Его швырнуло прямо на Андерса, который, не растерявшись, быстро выбрался, накрыл их щитом, и быстро заморозил его рану, вытянув стрелу из плеча. После этого битва закончилась довольно быстро – разбойников все-таки было конечное число. - Что взбрело тебе в голову, эльф?! – заорал Андерс, как только понял, что врагов больше нет. Варрик все еще стоял, глядя вокруг, чтобы добить отставших, а Хоук и Андерс склонились над Фенрисом. - Там были лучники, - мрачно пробурчал Фенрис. – Если бы не я, ты бы уже умер. - Да по чем ты знаешь? Я отбил бы их, может быть. Я не хочу показаться тебе неблагодарным, но, черт возьми, хорошо, что в плечо! И почему ты вообще отвернулся от них? - Ладно тебе, Андерс, чего ты? Это битва, не всегда все точно рассчитаешь. Надо что-то делать с раной, он истечет кровью, - встрял Хоук. - Без тебя знаю, я тут лекарь, - проворчал целитель себе под нос. Он злился на себя за то, что не сдержал эмоций, но он ужасно испугался, когда Фенриса отбросило на него, и в первый момент решил, что плечом дело не ограничилось, а все намного хуже. Хоук усмехнулся и отошел – посмотреть, не найдется ли чего полезного в карманах поверженных врагов. Был один хлам. Ну, хоть Авелин будет довольна, подумал про себя Хоук, уже не глядя на лекаря и его пациента. Андерс же, ворча себе под нос всякие нелестные эпитеты по отношению к эльфам, которые бросаются под стрелы, однако же быстро осмотрел рану и разморозил ее. - Сейчас больно будет. - Я не ребенок, потреплю. Андерс тем не менее приложил руку и постарался обезболить место ранения. Получалось не очень и Фенрис все равно сжал зубы, когда Андерс убрал заморозку. - Почему ты обернулся, а? - Ну что тебе за радость, если ты узнаешь? - Не хочешь, не говори. - Стрела пролетела мимо, я хотел посмотреть, не досталось ли тебе. - Ты же знаешь, что так делать нельзя, ты опытный воин. - Да, черт побери, знаю! И что с того? Чтоб я еще раз стал… - он замолчал, потому что фраза «защищать тебя» показалась ему слишком интимной. - На твоем лице было беспокойство, когда ты обернулся. Ты волнуешься за меня, вот что, - закончил тихо целитель, осторожно накладывая тугую повязку на руку, быстро глянув на Фенриса и вновь переведя взгляд на свою работу. Фенрис не ответил ничего. Отрицать – глупо, оправдываться – вот еще, обойдется. Он, не отрываясь, смотрел на склоненное лицо, на длинные ловкие пальцы, на растрепавшиеся золотые волосы и осторожно втягивал ноздрями его запах – как оказалось крайне приятный запах. Когда Андерс закончил и выпрямился, глядя на него, он не отвел взгляд, подумав опять про себя что-то вроде «вот еще», и они некоторое время просто разглядывали друг друга, прямо и не таясь. А когда Андерс вздрогнул от мата Варрика за спиной и резко встал, то Фенрис понял, что все это время ладони Андерса лежали на его голой руке, и было не больно. А теперь стало холодно. *** Сцена повторилась с точностью до наоборот буквально через несколько недель. Теперь уже Фенрис, стоя над Андерсом, ругал его на чем свет стоит, давая всякие нелестные определения его поступку, что для Андерса звучало как музыка. Он был уверен, что это опять проявление того же самого – беспокойства! Беспокойства за его, Андерса, мага, отступника, одержимого, жизнь. Он и правда повел себя глупо – последние силы израсходовал на барьер для Фенриса и на ледяную стену между ним и врагами, потому что ему показалось, что на того слишком наседают, и подпустил слишком близко разбойника, получив кинжал в спину – хорошо, по касательной. Он единственный целитель в отряде, и было ясно, что он последний, кто должен остаться на ногах, чтобы помочь остальным. Но в пылу битвы руководствуешься инстинктами. Вот, значит, каков был инстинкт теперь – сделай так, чтобы он выжил, любой ценой. А он дальше разберется со всем остальным. Рана была болезненная, сам себя Андерс лечить вполне мог, но для этого надо было хотя бы отдохнуть. Для чего решено было оставить Андерса на одну ночь у Хоука. Фенрис был расстроен этим, потому что в лечебницу к Андерсу можно было зайти, а причин зайти к Хоуку у него не было. Ему все так же не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь, включая мага, заподозрил его в неравнодушии к нему. Или причина все-таки есть? И Фенрис придумал хитрый план, ругая себя за то, что вообще занимается такими вещами. Ближе к вечеру он явился в особняк Хоука. Подмышкой у него была зажата книга – та, что он читал. Бодан сказал, что Хоука нет, и провел его в библиотеку, где лежал на кушетке Андерс, еще слабый, но, как с удовлетворением отметил Фенрис, уже вполне бодрый. - Фенрис? – он удивленно приподнялся. Фенрис с интересом рассматривал его. Он был без мантии, без которой он его видел только один раз, когда тот у него ночевал. На нем была простая рубаха и широкие штаны, свои длинные босые ноги он сложил на подлокотник кушетки, и Фенрис тотчас же представил эти ноги у себя на плечах – длинные и стройные. Мысль была совсем не кстати, поэтому Фенрис быстро пересек библиотеку и сел в кресло по другую сторону небольшого столика. - Как ты себя чувствуешь? - Лучше. Завтра уйду к себе. Хоук очень гостеприимный хозяин, но мне не хотелось бы злоупотреблять его гостеприимством излишне долго. Я рад, что ты пришел узнать о моем здоровье. - Я не за этим пришел, отступник, - резко сказал Фенрис, испугавшись, что маг догадается, что он причина его визита. - Меня. Зовут. Андерс. – отчеканил маг, разозлившись на себя за глупое предположение, как же, какое дело эльфу до его здоровья. - Я в курсе, маг. - Ты делаешь вид, что тебе наплевать на меня. А ведь несколько недель назад ты получил за меня стрелу! Я тебе не безразличен! – шипел Андерс, стараясь, чтобы никто их не услышал, но не в силах сдерживаться. - А ты за меня кинжал вчера! - Ну и не заставляй меня об этом жалеть! – Андерс, утомившись откинулся на подушки. - Тебе не хорошо? Может, воды принести? – Фенрис забеспокоился и уже почти поднялся, и тут заметил этот хитрый взгляд, и сел обратно. – Нет, Андерс, ты мне не безразличен, и я бы не хотел, чтобы ты погиб. Ясно? - Ясно. Я единственный лекарь в отряде и все такое? - И все такое. - Ты принес какую-то книгу? - Эм, ну, Хоук. Он учит меня читать. - Ты не умеешь читать? – Андерс опять в удивлении вскидывается и, морщась, укладывается обратно. - Рабов читать не учат, знаешь ли, маг, это не Круг, - язвительно, но не слишком, говорит Фенрис. - Знаешь, лучше бы не учили, чем… - он останавливается и решает не продолжать извечный спор – нет ни сил, ни желания. Более того, Хоука тоже нет, и ему светит вечер в приятной компании того, к кому последнее время он испытывает неподдельный интерес. Поэтому он машет рукой и спрашивает: - И как успехи? - Да неплохо, но Хоук вечно занят, и поэтому не так часто получается. Вот сегодня, видишь, мы договорились, а его нет – забыл, вероятно. Ладно, я пойду, ты устал, наверное. - Фенрис, погоди. Я тоже умею читать. Я… могу заменить Хоука сегодня, раз уж ты пришел, а его нет. Фенрис с сомнением смотрит на Андерса. - И тебе хватит терпения меня учить? - А ты считаешь, что нерадивые ученики немедленно будут повержены Справедливостью? – улыбается Андерс. Фенрис не улыбается, ему не нравится одержимость Андерса. Но шутка кажется ему довольно смешной. - Ну, давай попробуем, - нерешительно говорит он, и раскрывает книгу. Некоторое время они пытаются устроиться так, чтобы быть с одной стороны от книги, и так, чтобы Андерсу было удобно, и в итоге оказываются очень близко сидящими на кушетке. И Фенрис слушает только часть объяснений, взволнованный близостью учителя, но тем не менее урок продвигается вполне себе продуктивно, пока не приходит Бодан и не сообщает, что их ждет ужин. Гости в доме Хоука никогда не бывают голодны. И, хотя оба они побаиваются матушку Хоука, ужин проходит довольно непринужденно, потому что Андерс включает свое обаяние на полную, Фенрис вспоминает все правила хорошего тона, которые когда-либо знал, и за столом ведется беседа между, конечно, монной Амелл и Андерсом, но в итоге все остаются довольны друг другом, особенно, когда в конце приходит Хоук и виновато хлопает себя по лбу – забыл об уроке, даже не помнит, когда они договорились. Когда ужин окончен, и Хоук прогоняет целителя в постель, Фенрис, провожающий его по лестнице до комнаты, говорит: - Спасибо за урок, - он хочет добавить еще что-нибудь меткое, остроумное, что-нибудь, чтобы Андерс засмеялся. Но в голову ничего не приходит. - Кстати, раз Хоук занят, ты можешь приходить ко мне. Или я могу, кхм, иногда заглядывать к тебе, - решительно договаривает Андерс. - Тебе разве до этого? Ты и так занят. - Мне не хватает человеческого общения, знаешь ли. Ну, и опять же, хоть книжку почитаю… - Спасибо, ма… Андерс. Андерс улыбается одной их тех улыбок, что Фенрис хранит глубоко внутри, и достает оттуда, когда ему хочется себя порадовать, сжимает руку Фенриса, и уходит в спальню. Через два часа Фенрис, вернувшийся домой после посиделок вдвоем с Хоуком, растягивается на кровати, закинув руки за голову, и, удовлетворенно улыбаясь, думает: «Хороший план и чуточку везения – что еще нужно?». С тех пор уроки стали частью жизни обоих. Фенрис любопытен, Андерс умен и образован, они забираются иногда в дебри, выясняя происхождение тех или иных корней, или письменность разных языков, Андерс знает их несколько, как и Фенрис. Уроки не ограничиваются просто чтением – хотя это и не упускается из виду, и Фенрис начинает чувствовать себя свободнее, когда читает. И это сближает – как ментально, так и физически – они сидят рядом, иногда касаясь друг друга локтями или коленями, или даже головами. - Ты талантливый ученик, - как-то вечером сообщает Андерс, зевая во весь рот. – У нас все идет довольно быстро. - Андерс, зачем ты это делаешь? Ты устаешь, потом еще я прихожу… - О, знаешь, иногда мне кажется, что это моя любимая часть дня – когда ты приходишь, - говорит вдруг Андерс искренне. – Мне нравится лечить людей, но мне приятно использовать свои знания, чтобы помочь тебе. И чтобы просто отвлечься и расслабиться. - Неужели у тебя нет других способов расслабиться? – Фенрис откидывается чуть назад, опираясь руками о пол – в этот раз они устроились прямо на полу, касаясь друг друга коленями. - Что ты имеешь в виду? – улыбается Андерс. Фенрис думает, что это специальная улыбка. Что такие улыбки не предназначены для кого попало. Он не знает, как описать словами то, что он видит, но он понимает, что эта улыбка может быть адресована тому, кто тебе нравится и привлекает физически. Слова «кокетство», «флирт» или «соблазнение» не приходят ему в голову – слишком высокая стена выстроена между его отношением к Андерсу и подобными словами. - Ну, не знаю, другие люди для общения. Например, у тебя есть любовник? Или любовница? – Фенрис давно хотел спросить, но раньше не было подходящего момента. Ему кажется, что этот вопрос довольно невинен. Ну, или можно делать вид, что он невинен, и это просто любопытство, не имеющее ничего общего с флиртом, соблазнением… - Нет, нет, только не любовница. Я по мальчикам, - смеется Андерс, также немного откидываясь назад, так что из ворота рубахи торчит его длинная нежная шея. – А ты? Тебе нравятся женщины или мужчины? - Ты не ответил на мой вопрос. - Ладно, если я отвечу на твой, ты ответишь на мой? - Хорошо, - это опасная игра, но ничто не заставит Фенриса перестать в нее играть. - У меня никого нет. У меня нет времени, и круг общения очень ограничен, - он смотрит вопросительно на Фенриса. - Мне нравятся женщины. И мужчины тоже нравятся. В смысле секса. - А в каком еще смысле бывает? - Не знаю, ну, в смысле постоянного партнера, - Фенрис пожимает одним плечом. - И что в этом смысле? - Наверное, я бы предпочел в качестве постоянного партнера мужчину. - О. Ясно. Хорошо. - Хорошо? - Ну, просто, в смысле, я думаю, что… Спасибо, что ты сказал это, и… Не хочешь выпить чего-нибудь? Иногда Андерс приходит к нему. В один из таких разов вместо занятий Андерс узнает от Фенриса историю о потере памяти, а в другой раз они напиваются, и Фенрис вдруг рассказывает о том, как освободился от Данариуса, как убил людей, приютивших его. В душе Андерса поднимается буря, но он ужасно благодарен за откровенность, и обещает себе не использовать это против Фенриса никогда-никогда. Потом он думает о том, что сам не знает, как бы поступил, что еще неизвестно, на что он способен, когда верх берет Справедливость. Это как две личности – сам ты думаешь одно, но есть что-то извне, что заставляет тебя делать другое. Это ужасно – и в то же время Андерс думает, что может это понять. Фенрис же рассказывает это специально. Он рассказывал об этом Хоуку некоторое время назад, и Хоук отреагировал крайне нормально. Сказал, что это был другой человек, не Фенрис, но что Фенрис всегда должен помнить об этом, и взять на себя ответственность за этот поступок – чтобы никогда не повторить такого. С этим Фенрис был согласен, и ему стало легче от этого – хотя эти люди не перестали приходить к нему в кошмарах, но он перестал пытаться переложить на кого-то вину за это – свободный человек сам обязан отвечать за свои решения. Это успокаивало и давало уверенность. Теперь он хотел посмотреть, как отреагирует Андерс. Не убежит ли с проклятьями вон, не осудит ли. Он хотел проверить его. - И что ты теперь обо мне думаешь? – спросил он примолкшего целителя. - То же, что и раньше, - ответил сразу Андерс. – И еще, что ты начал мне доверять. - Хм, похоже, это правда, - хмыкнул Фенрис и протянул Андерсу бутылку. Андерс уже порядком пьяный, качнулся вперед за спиртным, пошатнулся и был вынужден опереться руками об оба подлокотника кресла Фенриса, в результате чего они оказались слишком близко друг к другу. – Я никого не подпускал никогда так близко, маг. Почему-то мне кажется, что тебя можно. Я редко обманываюсь в людях. Андерс забыл обо всем на свете, он только смотрел на двигающиеся губы, слышал слова, от которых дрожь бежала по всему телу – от макушки до пяток - чувствовал дыхание на своем лице. «Только не по пьяни, пожалуйста, только не по пьяни», взмолился он кому-то. Справедливость не разрешал ему пить, поэтому сейчас он захмелел от одной бутылки, но и не подумал остановиться, а Фенрис к тому времени расправился с третьей. Он осторожно поднялся и взял у Фенриса бутылку. - Можно, меня можно, - почти прошептал он, сделал особенно большой глоток, и упал в свое кресло, мгновенно вырубившись. Фенрис осторожно взял его на руки, отнес на свою кровать, притащил на всякий случай таз, если пьяницу будет тошнить с утра, поставил рядом кувшин воды. И, не удержавшись, провел пальцем по губам, распустил волосы и зарылся в них рукой. Это было приятно. То есть не то слово – это было восхитительно. Таз пригодился с утра. И отвар, который умел варить Фенрис, тоже был крайне кстати. - Что я за идиот, - плаксиво вещал Андерс, когда Фенрис вытирал за ним пол. – Прости, я сам, сейчас я встану. - Лежи уж, пьянь. Вот придет кто-нибудь из наших, куда я тебя дену. - Убей меня, - простонал Андерс, откидываясь на подушки. - Не искушай меня, одержимый, - сказал Фенрис, впрочем, совершенно беззлобно. - Дай мне воды. Пожалуйста. - За что мне все это, - вздохнул Фенрис и пошел черт знает какой раз за водой, и помыть таз – для неизбежных последствий приема внутрь воды. Андерс немного пришел в себя к вечеру. Фенрис сидел и читал книгу в кресле рядом. - Никак не могу понять, что написано. - Иди сюда. Фенрис сел к нему на постель. - Коллаборация, - прочитал Андерс. – Это когда что-то делают вместе. - Да, я знаю. Андерс вскинул на него удивленный взгляд. - Я не умею читать, а не говорить или слушать. - Ты…иногда удивляешь меня. - Вчера, например? – горько спросил Фенрис. И стал подниматься, чтобы встать с кровати. Андерс быстро, но осторожно сжал его руку, не давая встать. Он прекрасно осознавал, что при любых других обстоятельствах уже был бы отброшен к противоположной стене. Еще он думал, что, может быть, все дело не в его плачевном состоянии, а в том, что он – это он? Это была приятная мысль, но слишком уж самонадеянная. - Я сказал тебе что-то вчера? - Только то, что ты относишься ко мне, как и раньше. Потом тебя вырубило, - Фенрис усмехается. – Это правда? - А что ты думаешь об этом своем… поступке? - Вечно ты отвечаешь вопросом на вопрос, - Фенрис опять думает встать, но решает остаться сидеть на кровати, не убирая руку из слабого захвата подрагивающих пальцев Андерса. – Я стыжусь его, если ты об этом. Я отчаянно хочу вернуться и все исправить - но это невозможно. Я вижу этих людей в кошмарах. Я думаю, что ни на что больше не способен – только убивать. - Это не так, Фенрис! – ответ ему еще как понравился. Ему нравилось, что Фенрис не сваливает все на Данариуса или внешние обстоятельства, что считает себя ответственным за это. Честно признаваясь в этом себе, он мог сказать, что его восхищал тот путь, что проделал Фенрис – не только как освободившийся от оков раб, но и как личность, которую ему чуть ли не заново пришлось воспитать и создать в себе. И больше всего на свете Андерс хотел поддержать эту личность. Самому Андерсу нравилась забота Фенриса, неуклюжая и иногда неуместная, но забота. Ему нравилось чувствовать себя за спиной эльфа, знать, что он не один. Он не был уверен в том, что Фенрис готов его защищать, но очень хотел, чтобы это было так. И в свою очередь он понимал, что Фенрису, его новой личности и душе, требуется не меньшая защита, понимание и ободрение. – Это совсем не так! Твои умения, ты использовал их, чтобы помочь мне лечить, верно? Ты поддерживаешь любого из нас, помогаешь Хоуку, ведь именно к тебе он ходит жаловаться на свои непростые отношения с Мерриль. Ты – тот, кого хочется видеть рядом. Фенрис с удивлением воззрился на целителя. Это было неожиданно. «тот, кого хочется видеть рядом». Он опустил глаза, пообещав себе подумать об этом потом. Он взял лежащую на его предплечье ладонь в свои. - У тебя пальцы дрожат, - почти прошептал он, глядя на длинные нежные пальцы в своих мозолистых коричневых ладонях. Андерс сглотнул. — Это тремор, - прошептал он сорвавшимся голосом, хотя вовсе не был в этом уверен. – Это от того, что я вчера столько выпил – интоксикация организма. О, создатель, меня сейчас опять вырвет. Фенрис кинулся за тазом, и момент был безнадежно испорчен. *** С того происшествия Фенрис, конечно, не упускал возможности напомнить Андерсу, как он заблевал весь его дом. Андерс провел у него весь этот день, и весь следующий, и только вечером Фенрис проводил его до клиники, хотя Андерс сопротивлялся и доказывал, что дойдет сам. Он несколько раз подумывал рассказать Хоуку о сложившихся между ним и Андерсом отношениях, но каждый раз не знал, что говорить. Что рассказать? Что они часто видятся? И что? Что в этом такого? Сказать, что влюблен? А влюблен ли он? Нет, определенно нет. И это все так и осталось в тайне. Все уже привыкли, что непримиримые спорщики хоть и спорят по-прежнему, но уже не пытаются выцарапать друг другу глаза, или вообще убить друг друга. Что то, что теперь происходит между ними можно даже с натяжкой назвать «дискуссия». Хоук только радовался, что одной проблемой меньше, Изабелла относила это в счет развития Фенриса как личности, а Варрик просто старался не вникать в это все. Одним утром, когда Фенрис вернулся с рынка и собрался готовить что-нибудь, чтобы отнести поесть Андерсу («ведь ничего же не жрет, если не принести и под нос не положить», думал он), к нему ворвался Хоук. - Мы переспали! - Эм, здорово. - Может, ты спросишь с кем? - С Мерриль? - Нет, блин, с Андерсом. - Правда с Андерсом?! - Да нет же, нет, у тебя сейчас челюсть отвалится. Фенрис справился с волнением. - Опять твои идиотские шутки. - С Мерриль. - Но ведь все к тому шло? - Да, но что мне теперь делать? Впустить в дом малефикара? - Хоук, если ты любишь малефикара, то, видимо, да, впустить. — Это ты говоришь? Ты же ненавидишь магов. - Да, но ты нет. Хоук тяжело уселся на скамью. Фенрис отвернулся и продолжил готовить. - Ты хочешь, чтобы она занимала в твоей жизни столько места, чтобы впустить ее в свой дом? – осторожно спросил он, сам думая о чем-то подобном, об Андерсе в его доме. - Я? Да, хочу, наверное. Не знаю! – он вскочил, вцепившись себе в волосы. – Я не знаю, слышишь?! Я понятия не имею, что мне делать! Я не могу сегодня позвать, а завтра решить, что мне это не нужно и выгнать! Фенрис обернулся и протянул Хоуку морковку. - На, съешь. Хоук уселся обратно на скамью и с несчастным видом принялся грызть морковку. - Подойдем с другой стороны. А если она уйдет? - Куда уйдет? - Не знаю, ну решит, что ты ей не подходишь, или что она тебе в тягость и уйдет? Хоук, зная Мерриль, я бы сказал, что связываться с ней опасно. Но я знаю одно – ты давно не равнодушен к ней, и хочешь быть рядом. Мне хочется, чтобы ты был счастлив. И мне кажется, что для счастья тебе нужна она рядом. По крайней мере сейчас. Хоук задумчиво догрыз морковку и принялся за подсунутый огурец. - Да я и сам знаю. Просто… Это же серьезно. Я должен серьезно отнестись к Мерриль, и к тому, что мы теперь вместе. Как думаешь, позвать ее переехать? - Ох, Хоук. Ну, позови, если тебе кажется правильным. - Тебе хорошо, у тебя нет таких проблем, - пробормотал Хоук, откусывая кусочек сельдерея. – Прости, я не имел в виду, что хорошо, что у тебя нет отношений, я имел в виду… - Что хорошо, что я не влюблен в малефикара. - Да. «Да, только в одержимого», подумал Фенрис, и испугался, поняв, насколько частой стала эта мысль о влюбленности в Андерса. После ужина Фенрис подождал, пока Хоук уйдет, и, сложив в заплечный мешок горшок с едой, отправился в лечебницу. «Хорошо, что он никогда не спрашивает, зачем я это делаю», обреченно думал он, глядя как уставший и голодный целитель поглощает да нахваливает стряпню. Андерсу не просто льстило, что о нем заботятся. На самом деле, когда он об этом думал, он чувствовал, что на глаза чуть не слезы наворачиваются. Он и правда один раз заплакал, доедая на обед принесенный днем раньше Фенрисом ужин. Пусть не любовь, думал Андерс. Пусть только дружеские чувства. Но пусть хоть так будет, пусть у меня хоть кто-нибудь будет. Но он вспоминал тот ужасный день, когда его выворачивало у Фенриса дома, и тот момент, когда Фенрис держал его руку в своей, и выражение его лица – и напоминал себе, что это не дружеский жест, совсем не дружеский. Он, в отличие от Фенриса, давно перестал себя обманывать – он влюбился. Влюбился отчаянно и безоглядно. Он старался не торопиться, не выдать себя, чтобы не напугать Фенриса, но и не старался особенно делать вид, что безразличен – нахваливал стряпню, касался, когда сидели рядом и читали, кокетничал, смотрел так выразительно, как только мог – и хоть бы что! «Непрошибаем», думал Андерс, подперев голову рукой, и вместо текста манифеста рисуя на пергаменте котенка, полоски которого очень уж напоминали рисунок на руках и теле Фенриса. - Нет, надо что-то делать с этим! – он ударил по столу кулаком. – Надо объяснить, надо ему сказать. И потерять его? Нет. Нет! Нет. Андерс заходил по комнате туда-сюда. Пойти к нему сейчас же, пока решимость не иссякла? Или подождать утра? Или вообще ничего не делать? В дверь постучали. Андерс замер, потом медленно пошел к двери, боясь дышать. «Неужели это он?», думал он, пытаясь справиться с паникой. - Мессир Андерс! Это Раэль! Ах, его связной с другими отступниками. Он приоткрыл дверь, и худой парень пролез в щель. - Они говорят, что сер Алларик хочет усмирить всех магов! *** Алларик был мертв, юная магесса – жива. Хоук отпустил ее к родителям, а надо было отправить обратно в круг – там о ней позаботилась бы Бетани, а теперь она просто изгнанница. Но все дело ведь не в этом… Конечно не в этом, совершенно точно не в этом. Дело в Справедливости. Нет, дело в Андерсе. Фенрис был в смятении – Андерс не может контролировать Справедливость, Справедливость не может отличить хорошее от дурного. Фенрис сел прямо на пол после выхода из подземелий и пытался прийти в себя. Хоук и Изабелла быстро разбежались, Хоук сказал, что не пойдет за Андерсом, пусть болван придет в себя. Фенрис не думал, что он придет в себя, было видно, как Андерс напуган. Настал момент задать себе вопрос, от которого нельзя было больше отмахиваться: что он чувствует к Андерсу? Самым правильным сейчас было бы или убить одержимого, или выставить вон, или устроить Хоуку скандал, чтобы тот выгнал его. Так сделал бы прежний Фенрис. Но новый Фенрис думал о том, что Андерс не справится один, что ему нужна помощь, что он может пострадать без них – без него и Хоука. Так и не решив, что делать, он встал и отправился в лечебницу, поняв, что просто не может пойти домой, что не может оставить все как есть. Когда он подходил к лечебнице, его тошнило от возбуждения и страха. Секунду помедлив перед дверью и еще раз сказав себе, что уйти все равно не может, он толкнул дверь и решительно вошел внутрь. Пара испуганных людей жались к дальней койке. - Где целитель? - Там, за перегородкой, у него проблемы, да? Храмовники? - Уходите. Сейчас, – попросил Фенрис, и всех как ветром сдуло. Он прошел в маленькую комнату Андерса, где и нашел хозяина, трясущимися руками разбиравшего свое добро. Он даже не слышал, как вошел эльф, пока тот не подошел совсем близко и не позвал его. Андерс испуганно вскинулся и уставился на эльфа. - Ты пришел сказать, чтобы я убирался? Или убить меня? Я ухожу, ухожу, я не хочу быть больше ни для кого угрозой. - Нет, я не собирался… - Я знаю, я разочаровал тебя. Ты хочешь сказать, как ненавидишь меня, я заслужил это, я просто хочу уйти, чтобы больше не навредить никому. - Да заткнись ты, тупой маг, и послушай меня! – не выдержал Фенрис. Андерс замер, вытаращив на него свои каре-медовые глаза. – Я не ненавижу тебя, и тебе нельзя никуда уходить! Андерс шумно вдохнул носом, и повернулся к Фенрису всем телом. Только тогда заметил, что Фенрис очень взволнован, и зеленые глаза стали будто больше. - Ты не можешь уйти. Ты же видишь – ты не справляешься сам с дем… с твоим духом. Здесь тебе могут помочь – Хоук и… я. Мы поможем тебе справиться и контролировать его. - Но… Ты хочешь, чтобы я остался? После того, как подтвердились все твои слова, - голос его становится горько-язвительным. – все твои предположения о том, что я слабый маг, что я одержимый и не контролирую его. Зачем? Я не могу даже представить, чего ты хочешь? И Хоук меня не просил остаться! - Так тебе нужно, чтобы Хоук попросил? – это прозвучало без обиды и агрессии, Фенрис просто пытался найти способ, чтобы он остался, а потом разобраться, может, даже и убить его в итоге, просто сейчас нужно было его остановить. Андерс с удивлением понял, что синяя рука еще не у него в груди, и даже синяк под глазом отсутствовал. И похоже, что эльф был серьезен, как никогда. - Но почему? – растерянно спросил опять Андерс. - Тупой ты маг, - опять сказал Фенрис и сделал первое, что пришло ему в голову. Он сделал шаг вперед, оказываясь совсем близко к Андерсу, обеими руками схватил его за грудки, притянул к себе, и, поднявшись на цыпочки и больно столкнувшись зубами, поцеловал так, будто от этого зависела их жизнь. Андерс, сперва растерявшийся, быстро пришел в себя, обнял эльфа за спину, плотнее прижимая к себе, и поцеловал в ответ. Мыслей в голове у него не было ни одной. Они целовались долго, очень долго, и, наконец, оторвались друг от друга, тяжело дыша. Но Андерс и не думал отпускать вдруг свалившееся на его ни за что счастье. Фенрис тоже не отталкивал его. Несколько секунд, может даже много секунд они смотрели друг на друга, близко видя ресницы, щеки, прикрытые глаза, влажные губы. Потом Фенрис все же оттолкнул Андерса с силой так, что тот врезался в стол. Фенрис, сам не понимая, что в таких случаях надо делать дальше, отступил к двери комнаты Андерса. Когда он коснулся ее спиной, то спросил хриплым голосом, который с трудом узнал сам: - Ты останешься? - Да. Тогда он развернулся и бросился вон из лечебницы, не поворачиваясь на крик зовущего его Андерса. Дома он прямиком направился в погреб и взял несколько бутылок сразу. Думать – нет, только не сейчас. Просто напиться и уснуть. План имел успех, и через некоторое время он доковылял до кровати и рухнул в нее. И надеялся заснуть, когда его мысленному взору предстал Андерс, в одной рубахе, открывающей грудь, и без намека на штаны. Чтобы кончить, представляя, что можно делать с таким Андерсом, у Фенриса ушло меньше минуты – после чего он вытер руку прямо о простыни и вырубился. Утром он проснулся, и почти сразу вспомнил, как засыпал. Отправившись немедленно мыться, он решил нагреть воды и полежать в теплой ванне. Заодно привести в порядок мысли. «Ты кончаешь, представляя себе его голый зад, и после этого есть какие-то сомнения? Ты его хочешь, ты его так хочешь, как никогда не хотел какого-то конкретного человека», думал сам себе Фенрис, наливая воду в огромную бадью. Лежа в воде, он не смог отвлечься от мыслей, и все так же перемалывал их в голове. Ощущение, что голова от них сейчас взорвется, становилось пугающим. И тогда он решил просто выработать план, на сегодня, или на завтра. Решить что-то сейчас, и больше не думать об этом, пока не случится что-то новое. «Иначе и с ума можно сойти», решил он. «Я хочу этого идиота. Я не хочу, чтобы он уходил – это точно. Я дрочу на него». - О, Создатель, - простонал он уже вслух и, закрыв глаза, окунулся с головой. «Почему мне не кажется, что его нужно убить? Почему за все, что он делает, не хочется размазать его по стене? Потому, что хочется его защищать. Тупица делает это все не по своей воле, сам же он, он совсем другой человек…», Фенрис заулыбался, намыливая волосы мылом, вспоминая, как заботлив Андерс с пациентами, как трепетно относится к этической стороне вопроса, как любит шутить и как заразительно смеется сам. «Значит, получается, что придется пойти и объясниться с ним. Если он меня выгонит – ну, тем проще, так пусть и будет. А если нет…», решил Фенрис, тщательно намывая свое тело в разных местах, на всякий случай, мало ли что. Андерс ничего не делал второй день. Мысли его скакали от ужасного происшествия в подземельях до поцелуя. И все чаще возвращались к поцелую. У него, кажется, перевернулось все внутри, когда эльф прижался к его рту своим. И в глазах потемнело. Это было… «Этот эльф отвлекает тебя от нашего дела». - Тебя забыл спросить! – взревел Андерс. – Нет, вот здесь твоей воли нет надо мной! Я не позволю тебе разрушить мою жизнь! «Он сбежал, если ты забыл». «Он не сбежал, он испугался своих чувств». «Почему?» «Тебе не понять». - Все, ЭТО я с тобой обсуждать не собираюсь, ты ничего не смыслишь в любви. «Так это любовь?» «Думаю, да…» Андерс затолкал Справедливость подальше, и продолжил водить пером по пергаменту, рисуя вновь и вновь лицо Фенриса по памяти. Ничего не выходило. Тогда Андерс решил, что должен пойти к нему и объясниться. Идею сбежать из города он оставил, и, когда к нему пришел Хоук, чтобы поговорить, был куда менее взбудоражен случившимся, чем Хоук мог предположить. Хоук сказал то же, что говорил Фенрис – что Андерсу нужна помощь, что не нужно уходить, что ему не разобраться самому. Андерс как можно более тепло поблагодарил его, но Хоук все равно спросил: - Ты как будто не здесь. Я ожидал другой реакции. Когда ты убегал, ты будто был не в себе. - Мне лучше, я много сил потратил на то, что восстановить контроль, я просто устал. - Ну, отдыхай, - сказал Хоук и ушел. Андерс особенно долго не думал – да, не хорошо в его-то ситуации заводить отношения и делить свои проблемы с кем-то еще, но, во-первых, он постарается, чтобы этого было как можно меньше, а во-вторых, он не каменный, он просто не может устоять перед парнем, в которого влюблен. И Андерс решительно направился в верхний город. Фенрис, уже решивший пойти к Андерсу, все еще стоял посреди комнаты в одних исподних штанах, которые надел после ванны, когда внизу раздался осторожный стук, а потом и голос вошедшего, который не дождался, пока хозяин откроет дверь. Голос принадлежал чертову магу, который опять спутал все карты, придя сам. Руки у Фенриса задрожали так, что он чуть не выронил гребень, которым пытался расчесать свои непослушные волосы. - Андерс, я наверху, можешь подняться, - хрипло крикнул он, и кинулся натягивать просторную рубаху, в которой обычно ходил дома. Андерс торопливо взбежал по лестнице, будто хотел застать его неодетым, и вошел в комнату. - Я подумал, что нам надо поговорить. - Да, я тоже собирался к тебе пойти. - Ты? Ко мне? - Да, а что? - Нет, я… - Садись. Сядь сюда. Андерс сел в предложенное кресло и некоторое время смотрел, как хозяин ходит туда-сюда по комнате, бесцельно беря в руки и кладя на место разные вещи. Говорить они начали одновременно. - То, что произошло… - Я хотел сказать… Оба замолчали. Андерс решил, что не хочет дожидаться слов про «ошибку» или еще чего-нибудь подобного, поэтому решительно продолжил: - Я хотел сказать, что я понимаю, что я не подарок. Я – одержимый маг, ты ненавидишь магов, а я борюсь за их свободу, внутри у меня дух, которого я не смогу сдержать. И если ты сейчас скажешь, что это было ошибкой, я не буду тебя осуждать. То есть я-то не думаю, что это было ошибкой, потому что это было… обалденно… Фенрис усмехнулся. - Я думал пойти к тебе и сказать, что это было ошибкой. Прошедшее время в этом предложении давало Андерсу возможность надеяться. Фенрис легко подошел к его креслу и вдруг, без всякого предупреждения, наклонился и оперся обеими руками о колени Андерса, и их лица оказались вдруг так близко. - Но я не буду этого делать. Потому что это неправда. Я не думаю, что это было ошибкой, - все это он выдохнул тихим хрипловатым голосом, и Андерс, губ которого касалось дыхание, слетавшее с губ Фенриса, почувствовал, как кровь стремительно отлила от переставшей что-либо соображать головы, чтобы прилить совсем в другое место. - Только у меня одна просьба. - Все, что угодно, - прошептал Андерс, голос ему больше не повиновался. - Давай не будем торопиться, ладно? - Конечно, - кивнул Андерс, не имея никаких идей по поводу того, что именно под этим подразумевает Фенрис. Но он был готов вообще не торопиться никогда и никуда. Фенрис же мягко потянулся вперед, и осторожно коснулся губ Андерса. Тогда Андерс начал понимать, что такое не торопиться – и прежде всего приказал своим рукам не хватать за затылок, за талию, не тащить к себе на колени, не сжимать так, что захрустят ребра. Он просто отвечал на долгий и нежный поцелуй. Фенрис и сам через некоторое время оказался у него на коленях, потому что затекла шея. То, что происходило между ними, было, наверное, первый раз в жизни у обоих. Ничего подобного никогда не было со случайными партнерами, Андерсу никогда не хватало ни на что подобное времени в Круге, Фенрис же просто никогда не находился в такой ситуации. Их руки зарывались в волосы, гладили плечи и спины, пальцы переплетались, губы если и размыкались, то ненадолго, они лишь успевали взглянуть друг на друга тем взглядом, которым смотрят друг на друга только влюбленные – сосредоточенным только на одном объекте в мире, не замечающим ничего вокруг, видящим перед собой только одно лицо, самое прекрасное на свете, которое, как в зеркале, смотрит на тебя с таким же выражением. Время остановилось для них, они перестали замечать его, занятые только друг другом. Скоро они переместились на пол около камина, Фенрис опирался спиной на кресло, Андерс полулежал на его руках. Они смотрели друг на друга, изучали руками и глазами, разговаривали о ничего не значащих, казалось бы, но таких важных сейчас, вещах, и целовались, только целовались. Время остановилось для них. - Есть хочешь? – спросил Фенрис, не ожидая мгновенного ответа и целуя опять покрасневший рот. - Нет, - через некоторое время ответил Андерс, который ни за что не хотел вставать с коленей эльфа, выходить из кольца его рук, отрываться от его лица, от его губ. Ведь остальной мир просто перестал быть значимым. - Врешь, - шепотом произнес Фенрис. - Почти нет. Я, кажется, ничего не хочу, кроме как целовать тебя. - У тебя в животе урчит, - прошептал Фенрис еще через некоторое время. – Пошли. У них получилось пойти вниз на кухню, и даже поесть какой-то еды, хотя есть было крайне затруднительно, когда хочется трогать, гладить, ласкать, когда невозможно отвести взгляд. Андерс смеялся сам над собой, роняя на пол хлеб, промахиваясь мимо стакана губами, потому что не мог ни взгляда своего, ни мысли оторвать от сидящего рядом. Время, оказалось, все-таки шло, за окнами стало смеркаться. - Мне надо идти, - сказал Андерс в поцелуй, с кухни так уйти и не удалось, и Фенрис сидел у него на коленях. – Потом будет темно, а в клоаку ночью одному лучше не ходить. - Хорошо, я могу тебя проводить. - А кто потом проводит тебя? – улыбнулся Андерс. – Я пойду. Он не надеялся, что его оставят на ночь. Он понял, что значит не торопиться. Они попрощались возле двери, и прощанье это затянулось еще на несколько минут. Наконец, с трудом оторвавшись друг от друга, они разошлись. Фенрис лег в кровать, закрыл глаза, и понял, что это, кажется, и есть счастье. Сводить друг друга с ума, знать, что это не конец, что завтра все повторится, или не завтра, но через пару дней. Он заснул, думая об Андерсе, а Андерс, точно также улыбаясь, лежал в своей клинике и не видел грязных стен, а видел зеленые глаза, сосредоточенные только на нем – и ни на чем больше в этом мире. *** Следующий день прошел слегка в тумане. Хоук пригласил Фенриса на небольшую и даже не слишком опасную прогулку, в компании Авелин и Мерриль. Фенрис успел с утра поймать мальчишку в верхнем городе, сунуть записку и велел отнести целителю, пообещав, что целитель даст ему монету. В записке было написано: «ушол с хоуком нибуду сигодня дома нивалнуйс». Состояния Фенриса почти не заметили, списав на вчерашний якобы имевший место быть запой. Фенрис мог думать только о том, чтобы оказаться опять рядом с Андерсом там, где больше никого не будет. Хоуку распороли клинком руку, и Мерриль, поахав над ним, отправила его к Андерсу, чтобы проверить, нет ли яда. Яда, судя по всему, не было – иначе это уже стало бы видно, но Хоук сдался под напором любимой, и отправился в лечебницу, Фенрису же, к его глубокому разочарованию, пришлось пойти домой. Он совершенно не был уверен в себе, не знал, не будет ли на его лице написано то, что они негласно решили хранить в тайне, сможет ли спокойно смотреть на Андерса, и сможет ли Андерс тоже не подать виду. Ближе к ночи он получил записку от Андерса: «У меня были Хоук и Мерриль, Хоук в порядке. Он сказал, что в ближайшее время никаких заданий не предвидится. Я приду завтра, если ты не против. Если ты занят – напиши. Если ты ничего не ответишь – я приду». Но Фенрис ответил: «Я жду». И Андерс, как идиот, целовал корявые буквы второй за день записки, и сложил ее к первой, в нагрудный карман, чтобы они лежали ближе к сердцу. На следующий день закрыл лечебницу раньше, оставил только тяжелых больных, пообещав вернуться к ночи, и вышел в город. Чем ближе он подходил к двери Фенриса, тем сильнее стучало сердце, тем сложнее было дышать. «А если выгонит? А если это было на один раз, и он больше не захочет? А если ему не понравилось?» Все эти мысли улетучились, когда он увидел просиявшее при его появлении лицо эльфа, который только дождался, пока Андерс войдет и захлопнет дверь, и тут же прижал его к этой самой двери всем телом, целуя и прижимаясь. Их опять захватило это чувство, когда все вокруг перестает существовать, и они с трудом отлепившись друг от друга отправились сначала по настоянию Фенриса на кухню, чтобы поесть, а потом ушли наверх в комнату, чтобы опять целоваться у камина весь оставшийся день и вечер. Фенрис ерзал на коленях у Андерса, чувствуя задом каменный член, Андерс же уже смелее целовал шею, уши, лицо, бродил рукой по груди и животу. И чуть не кончил, когда шаловливая рука сжала его через штаны. Они позволяли себе чуть больше, трогая друг друга и лаская, но Андерс не делал первого шага, делал лишь то, что позволял любовник. Вечером Андерс опять ушел, и Фенрис, лежа в кровати, думал о том, что надо было его оставить. Конечно, он понимал, что Андерс только из-за него ведет себя столь сдержанно, и был благодарен магу за чуткость. Опять Андерс проявил нечто, что удивило и обрадовало Фенриса. На следующий день Андерс не пришел. И не прислал записку. Просто потому, что в порту обвалилась стена сарая, придавив четырех человек, и как назло пол Клоаки объелось дряни и все бегали за лекарством. О том, что не отправил даже записку, Андерс вспомнил уже тогда, когда выдохнул, выдав последний порошок от поноса и вправив плечо последнему рабочему. Его бросило в жар от ужаса – что подумает Фенрис? Он вскинулся, когда вдруг этот самый Фенрис нарисовался в проеме двери и быстро подошел к магу, помогая тому поднять пациента со сломанной ногой и подать костыль. - Прости, сегодня было так много больных, я… - Я понял, - лаконично сообщил эльф. – Решил зайти сам. Андерс улыбнулся, закрыл лечебницу и отвел эльфа в свою комнату. Там поставил горячую воду, потому что ничего не ел с утра, и, ни слова ни говоря, уселся на колени к эльфу, зарылся руками в волосы, уткнулся в них носом, вдохнул его запах, и вздохнул счастливо. - Я так рад, что ты здесь. Фенрис хмыкнул, взял рукой за подбородок, притянул губы к своим, раскрыл их языком, медленно поцеловал. А потом еще раз и еще раз. Потом они пили горячий напиток на каких-то травах, сидя бок о бок на узкой кушетке Андерса, а потом Андерс заснул, пригревшись в теплых руках. Фенрис осторожно положил его на кровать и лег рядом – было узко, но поместиться можно. Андерс спал, а Фенрис не мог заснуть. Он чувствовал тепло Андерса через тонкую нижнюю рубашку, и его упругий зад, вжимавшийся в пах, и думал о том, что, возможно, уже хватит ждать, и можно сделать еще шаг вперед. И этим шагом должен стать секс. Но не сейчас же, когда маг безмятежно спит. Промучившись от желания и близости желаемого еще немного, Фенрис тоже уснул. Проснулись они от стука в дверь и криков, точнее Андерс даже не проснулся сразу, и Фенрису пришлось будить его, целуя уголок рта и зовя по имени. Андерс встрепенулся, открыл глаза, некоторое время смотрел на Фенриса удивленно, потом застонал. - Я что, все проспал? Ты был здесь всю ночь? Фенрис хмыкнул и кивнул. Андерс застонал опять и упал на подушку. - Я заснул, вот я идиот. - Ты устал. - И пропустил все. - Слышишь, там, кажется, стучат? - Слышу, черт возьми, так каждый мой день начинается. И, ворча и причитая, Андерс поднялся и пошел одеваться. *** Расстаться они так и не смогли, и вечером вместе ушли к Фенрису. Фенрис мотивировал это чем-то вроде «ну хоть поешь нормально», но сам про себя думал, что уже поздно, и он ни за что не отпустит Андерса домой одного, а значит… А что это значит, он решил не думать, и действовать по мере поступления проблем. Когда Андерс, который лежал у него на коленях, уже так привычно и удобно, заикнулся о том, что пора идти, что темно, Фенрис только прошептал: «Останься». Андерс, который конечно же ожидал этого, даже спорить не стал. - Но у тебя только одна кровать. Мне придется спать на полу? – спросил он, хитро улыбаясь. - Пожалуй, сегодня я пущу тебя на свою кровать. - А сам будешь спать на полу? - Обойдешься, - прошептал Фенрис куда-то в район уха, а потом решительно поднялся и отправился в сторону вышеупомянутой кровати, увлекая Андерса за собой. Добравшись до кровати, они больше не разговаривали. Стащив с себя остатки одежды, они повалились на нее. Они целовали друг друга куда приходилось, трогали, сжимали, гладили, прижимались друг к другу, наслаждаясь наконец голой кожей, разгоряченным телом рядом, сбившимся дыханием. Андерс мягко перекатился и оказался сверху, целуя подбородок, спускаясь поцелуями вниз, вылизывая шею, проводя языком вдоль лириумных меток, добрался до груди, где сделал остановку надолго, вызвав первый стон своего любовника, первый, но далеко не единственный, и затем продолжил свое увлекательное путешествие. Впрочем, путешествие не было длинным, они не могли себе позволить сейчас такую роскошь, как неспешное изучение друг друга, было слишком жарко, слишком хотелось всего и сразу. Поэтому Андерс, накрыв член своего любовника ртом, был почти сразу остановлен и подтащен вверх. - Погоди, - между поцелуями шептал Фенрис. – Не то сейчас все кончится. - У тебя есть масло? - Есть, - Фенрис перегнулся через Андерса и достал небольшую бутылочку, передав ее Андерсу. Он признавал его как более опытного любовника несмотря на то, что сам имел какой-то опыт. Но опыту Андерса доверялся полностью. И это было странно. И необычно. - Подготовился, - улыбаясь, прошептал Андерс. Было чертовски приятно, что он подготовился. Он вылил на ладонь масло, двинулся ближе, обхватил оба их члена рукой. Они лежали, прижавшись друг у другу лбами, тяжело дыша, Фенрис вцепился в плечо Андерса, то закрывая глаза, то глядя в мутные от наслаждения глаза напротив. В этот раз все кончилось слишком быстро. Фенрис выгнулся, и закусил губу, потом простонал имя любовника. «Давай, милый, давай», шептал Андерс не снижая скорости, и сам тут же взорвался, вцепившись губами в губы. - Надо вытереться, - через некоторое время лениво пробормотал Фенрис, лежащий на плече у Андерса. - Угу. И на второй заход, - промычал Андерс в его волосы. - Еще один? – Фенрис поднялся на руках и навис над Андерсом. - Да, только уже по-настоящему. - По-настоящему? – улыбнулся Фенрис. - Конечно, ты же трахнешь меня? Фенрис сглотнул, почувствовав, как возбуждение снова зашевелилось внизу. И кивнул, облизав губы. Не прошло и получаса, как они продолжили. - Я никогда этого не делал, - прошептал Фенрис, смущенно взглядывая на лежащего под ним мужчину. - Ты никогда не был сверху? - С мужчиной нет. Я не знаю, как нужно правильно… там… - Это не сложно, главное не торопиться, - Андерс запустил ему пальцы в волосы. - Ладно, начнем с простого, - коварно улыбнулся Фенрис, и исчез из поля зрения Андерса, чтобы проявиться в ощущении внизу живота, между раздвинутых ног, на бедрах. Невесомые поцелуи сменялись интенсивными движениями языка и губ, и скоро Андерс вообще забыл, на каком он свете. - Что теперь? - Сначала пальцами. - Прямо туда? - Конечно, милый, только не сразу, ох, осторожно. Фенрису снесло крышу примерно в тот же момент, когда он втолкнул намазанный маслом палец внутрь Андерса. Он старался не спешить, но кровь шумела в ушах, хотелось взять его, сейчас, немедленно, войти в него, почувствовать, какой он тугой и горячий. Но он старался, добавлял палец, когда Андерс говорил, старался не слишком быстро двигать ими, и целовать ноги, живот, член, вслушиваясь в стоны. - Теперь можно? - Да, наверное, - Андерс знает, что еще нельзя, что еще будет больно, но так давно никого не было, все равно будет больно. Да и вообще, можно и потерпеть. Но это не просто больно. Фенрис, который окончательно теряет над собой контроль, когда подхватывает любовника под колени и упирается в разработанный вход членом, входит резко, до конца, и начинает трахать его, не дав привыкнуть. Андерс вскрикивает, но понимает, что Фенрис почти не слышит его, поглощённый тем, что происходит. Он до такой степени весь уходит в ощущения, что Андерс не останавливает его, сквозь боль и удовольствие глядя на его потустороннее лицо. Через некоторое время он привыкает к резким движениям, и даже начинает получать удовольствие от этой сминающей страсти, и скоро уже просто отдается во власть любовника, закрыв глаза и запрокинув голову, подставляя шею под поцелуи и засосы. Кончается все опять довольно быстро, Фенрис запрокидывает голову и стонет, еще сильнее и резче двигаясь в Андерсе, и Андерс стонет вместе с ним, от скручивающегося возбуждения внизу живота. Фенрис еще не пришедший в себя, но уже способный немного соображать, ощущает дрожащие мышцы и упирающийся в живот член, выходит из Андерса, сползает вниз, берет в рот. Андерс ставит ему ноги на плечи и красноречиво двигает задом, выпрашивая ласку, но особо не надеясь, что тот поймет. Но, как ни странно, Фенрис понимает, внутри опять оказываются пальцы, легко проскальзывающие внутрь по сперме, и Андерс, закрыв глаза, почти сразу выгибается в оргазме, вцепившись в простыню. Потом они еще лежат минуту, пытаясь справиться с головокружением, затем Фенрис медленно вынимает пальцы из задницы любовника, и испуганно вскрикивает, потому что на них кровь. - Я… порвал тебя. Черт, прости, я не знаю, как это получилось, - он смотрит испуганно, отшатываясь от Андерса и садясь у него в ногах на кровати. - Эй, эй, - Андерс поднимается и берет его лицо в руки. – Успокойся, совсем чуть-чуть, а я целитель, помнишь? Он быстро кладет руку себе на промежность, где все ноет и тянет, и заживляет. Хотя и думает, что лучше бы оставить это все, все ощущения, которые он испытывает, которые будут доказательством того, что ему это не приснилось. - Ты слишком быстро все сделал. Надо было медленнее. - Андерс, прости меня, пожалуйста, я не хотел, какой же я придурок. - Нет, нет, все нормально, ты научишься, это может быть очень приятно, правда, - он обнимает его и притягивает к себе. – Давай помоемся, хорошо? Фенрис все еще выглядит виноватым. И себя ругает еще хуже – вдруг Андерс уйдет теперь, вдруг решит, что он, Фенрис, зверь, не могущий себя контролировать? Он очень хочет, чтобы Андерс ушел, оставил его, он и правда зверь, неспособный любить и быть нежным. Но выгнать его сейчас он не может, а уходить тот не собирается. Более того, ложится рядом, обнимает отвернувшегося к стене Фенриса, целует плечи. - Там, кажется, еще осталось вино? – спрашивает Андерс и отходит к столу. Потом возвращается с бутылкой. Фенрис садится, скрестив ноги. Так они сидят, передавая друг другу бутылку, на кровати, голые, и молчат. Андерс подкладывает под спину себе подушку, потом выпрямляет ноги. - Иди сюда. И Фенрис сдается, усаживается между его разведенных ног, опирается спиной ему на грудь. Чувствует, как Андерс глотает вино, как ходит кадык. Андерс обнимает его, достаточно крепко, чтобы Фенрис понимал, что эти объятия не просто потому, что надо куда-то деть руки, что Андерс никуда его не отпустит. Это все удивляет, но Фенрис вдруг верит в то, что все, что Андерс делает – искренне. Что он хочет его тут рядом, несмотря ни на что. И расслабляется, опершись о плечо, задрав голову, смотрит, как улыбаются губы, и тянется к ним, слизывая вино. Они сидят еще долго, не желая, чтобы кончался сегодняшний день, не желая прекращать то, что еще так недавно возникло и такое хрупкое пока что. - Мы никому не скажем об этом? - Не-е-ет, от них не отобьешься потом. Ты представляешь, что будет говорить Изабелла? А что Варрик сочинять? Они оба смеются. - Но ведь они нас застукают когда-нибудь? - Мы будем осторожны. - А если они заметят, как я на тебя смотрю? - А как ты на меня смотришь? – это спрашивает Фенрис, чувствуя, как разливается тепло по всему телу, от кончиков ушей до кончиков пяток. Он прекрасно знает, как смотрит Андерс. Так, как никогда никто не смотрел. - Так же, как ты на меня, - Андерс легко касается губами его носа. - Перестань, - Фенрис морщится и вытирает нос. Андерс смеется, вздыхает, и вздох выходит дрожащим от переполняющих его эмоций. Фенрис прижимается щекой к его шее. - Покажи мне, как надо? – тихо просит он, и Андерс тут же понимает, о чем он говорит, и, отставив почти полную бутылку, бережно укладывает Фенриса на спину. *** Андерс никогда не думал, что Фенрис его пустит в себя. Он был уверен, что после всего, что с ним было, пассивная роль будет вызывать у него только неприятные ассоциации, и приготовился опять ждать. Но Фенрис, как уже много раз до этого, был непредсказуем. Андерс превзошел себя в нежности и осторожности, и вовремя их отбросил, когда понял, что теперь можно перейти к более решительным действиям. Теперь, лежа рядом и тяжело дыша, чувствуя, что болит каждая мышца в теле, он мог бы сказать, что это было просто потрясающе. Также думал и Фенрис. Который вовсе не ожидал, что может быть так. Что можно делать так, что больно не будет почти совсем, и даже то, что было, нельзя было назвать больно. Метки не отзывались на касания Андерса болью, наоборот, чуткие пальцы и горячий язык заставляли его несдержанно и непристойно стонать и выгибаться. Пальцы Андерса внутри вызывали волны возбуждения, шедшие снизу вверх по всему телу, вызывали желание стонать и просить взять его, немедленно, сейчас же, что в итоге и сделал Фенрис, смущаясь теперь тем, как вел себя. А то, что было потом... Весь мир, вся тень, сжалась до размеров их единого в тот момент общего тела, наслаждения, мучительного и прекрасного, которое хотелось немедленно прекратить и не прекращать никогда. Они заснули рядом в объятьях друг друга, и проспали половину следующего дня. Проснувшись, Фенрис уговорил Андерса никуда не ходить, потому что все равно уже поздно, и Андерс, хоть и знал, что поступает неправильно, неожиданно для себя согласился. День они провели в безделии и лени, и, конечно, в разговорах. Оказалось, что надо так много рассказать друг другу, Андерсу больше, Фенрису меньше, потому что его воспоминаний не хватало на всю жизнь. Андерс больше говорил, а Фенрис больше слушал. Но все равно все эти разговоры неминуемо заканчивалось в постели. Андерс восседал сверху у него на бедрах. Фенрис так и не решился, помня прошлый опыт, поэтому Андерс взялся за дело сам. И теперь сидел на его члене, привыкая к размеру у себя внутри, и немного двигаясь. «Он прекрасно смотрится на моем члене», думал лежащий под ним Фенрис. Такой высокий даже для человека, стройный, с распущенными по плечам золотистыми волосами. Его волосы падали на лицо, раскрасневшиеся губы были чуть приоткрыты, и выпускали тихие стоны, когда он стал двигаться. Фенрис почти не двигался, просто глядя на это завораживающее зрелище. Гибкий Андерс то наклонялся к его губам, чтобы поцеловать, завладеть языком, прикусить слегка, то откидывался назад, опираясь рукой о его колено, и двигался на нем, наживаясь на его член, и стонал все громче. Волосы летели за ним при любом его движении, его тело вздрагивало от наслаждения, когда он насаживался и касался чего-то в глубине себя. Он двигался быстрее и быстрее, и Фенрис положил ему руки на бедра, чтобы помогать ему. А потом поднялся, опираясь на руку, чтобы коснуться губами его груди, сосков, вызывая уже беспорядочные громкие стоны. Андерс взял его лицо в свои руки, и не переставая двигаться стал целовать губы, выдыхая стоны ему в рот. Фенрис бессильно откинулся на подушку. - Андерс. - Сейчас, погоди немного, милый. Андерс шептал ему всякие пошлые нежности, наклоняясь к самому уху, говорил, как он твердый внутри него, и как это потрясающе, когда он внутри. Фенрис просто не мог держаться дольше. - Андерс! - Да, да, сейчас, ох, милый, сейчас. Как это было глупо, то, что он говорил, но как это возбуждало, и Фенрис обхватил его член рукой, а Андерс обхватил своей рукой сверху, и они оба стали двигать в нужном для Андерса темпе, и очень быстро достигли успеха. Тогда Фенрис схватил его за бедра и стал вбиваться в него, сотрясаемого оргазмом, так сладко сжимающего Фенриса у себя внутри, что Фенрис тоже не выдержал. Андерс вообще много болтал во время секса. Его, Фенриса, имя, шептал «да» и «еще», трахал его сзади и шептал в длинное ухо всякие глупости о его заднице и о том, как ему хорошо внутри. Фенриса это заводило, хотя сам он был немногословен. И ни за что не признался бы Андерсу, что ему нравится слушать все, что шептали обкусанные влажно блестящие зацелованные губы. Проблем прибавилось. Теперь, попробовав друг друга, они все время думали о сексе, и прогнать эти мысли не было никакой возможности. Вот Андерс оборачивается и облизывает свои розовые губы, и Фенрис тут же вспоминает, как еще утром они шептали «да, так, еще, сильнее». Или Фенрис потягивается и разминает мышцы, и услужливый мозг немедленно подбрасывает Андерсу картинку, как изгибалось это тело вчера ночью, насаживаясь на его член. Так еще и скрывать отношения стало ужасно трудно. Бывали дни, когда они в попытке не проявить излишних эмоций вообще не смотрели друг на друга, чем опять вызывали у Хоука подозрения во вражде, бывали дни, когда они слишком много разговаривали, что могло выдать их. Радовало только то, что друзья были заняты по большей части своими проблемами, и что их репутация даже близко не давала никому предположить, что эти двое холодно смотрящих друг на друга людей 10 минут назад тискали друг друга за дверью заброшенной лачуги, где все пережидали дождь, пока Мерриль смазывала скривившемуся от непереносимой боли Хоуку царапину на пальце и дула на нее. Но на одной репутации далеко не уедешь, если в штанах жмет так, что идти больно, а обтянутая кожаными штанами эльфийская задница так и раскачивается впереди в непосредственной близости от длинных рук. Но они держались изо всех сил, и их тайна осталась с ними. Они по-прежнему сопровождали Хоука в разные места, ввязывались в драки, и Андерс шипел на Фенриса, получившего ранение, вполне искренне. И с блеском выходили из сложных ситуаций. Однажды Фенрис здорово напоролся на нож, при чем этот нож вонзился в бедро, наискосок зацепив мышцы, но крови было много. Андерс, испугавшийся, что задета бедренная артерия, вытряхнул Фенриса из штанов и стал промывать рану. Поняв, что все, в общем-то, неплохо, надо только остановить кровь и срастить края, он принялся за дело. Изабелла некоторое время понаблюдала за действом, пока Фенрис не услал ее к чертям, велев не пялится на его… ну куда она там пялилась. Она усмехнулась плотоядно и ушла. Андерс же медленно водил над бедром руками, а потом и вовсе положил руки на теплую кожу, поверх нового шрама, и невесомо стал поглаживать. - Андерс, - хрипло прошептал Фенрис. – Шрам немного ниже. - Ох, и правда, увлекся, - Андерс поднял голову и увидел шальные глаза, смотрящие на него сквозь упавшую челку и прикушенную губу. Сердце сразу сбилось с ритма. - Фенрис, не мешай мне. Вдруг рука дрогнет. - И что? Окажется еще выше? Там ты тоже хочешь меня лечить? А там? – Фенрис слегка приподнял и отодвинул здоровое бедро. - С ума сошел? Прекрати сейчас же! Фенрис только усмехнулся, глядя на раскрасневшиеся щеки любовника. Прижать бы его сейчас всем телом к земле и зацеловать. - И как я теперь ходить буду? – прошипел он, закончив лечение и убрав руку. – Будет больно, но идти сможешь. Я помогу. Я же могу? Это же не подозрительно? Черт, ну и дыра у тебя на штанах. - Хорошо, что задница не торчит, иначе до дома мы бы не дошли, - тихо хмыкает Фенрис, и, оглядывая себя, заявляет. – Все равно новые покупать. Может, ты вечером порвешь на мне эти, когда будешь меня… - Заткнись, черт тебя побери! – шипит Андерс и быстро отходит к ручейку, помыть руки и поплескать в лицо водой. А на следующий день изорванные штаны валяются посреди комнаты, напоминая любовникам о ночных забавах. Иногда они бывали в шаге от провала, но умудрялись вырулить. Однажды Фенрис должен был идти с Хоуком на задание, но накануне к нему зашел Андерс, с которым они не занимались сексом уже неделю, и Фенрис, хоть и горел решимостью отправить Андерса домой, но все правильные намерения выветрились, стоило длинным пальцам вплестись в его волосы, а губам коснуться кончика уха. Он понял, что соскучился ужасно, и они полночи наверстывали упущенное. И не удивительно, что утром проснулись только от того, как снизу постучали в дверь и раздался голос Хоука, который устал ждать у себя дома, и решил зайти за Фенрисом сам. - Почему ты меня не разбудил? – Андерс бросился на поиски одежды. - Я спал! Как и ты! – Фенрис тоже бросился на поиски одежды Андерса. - Тебе на задание, не мне! Как ты просыпаешься обычно? - Ты трахал меня полночи, я устал! - Ага, значит я отлично это делаю! – Андерс вылез и ворота рубашки и принялся за мантию. - - Неплохо, - улыбаясь одной стороной рта ответил Фенрис. - И вот это вот «не плохо» заставило тебя так утомиться?! – Андерс даже застыл от возмущения. - Не будь задницей, выметайся! – Фенрис запустил в него сапогом. - Я полезу по плющу из того окна. - Ты удержишься? - Нормально, не волнуйся, я уже это делал, только в обратную сторону, помнишь? - прокряхтел Андерс, переваливаясь через подоконник. - Андерс? – позвал Фенрис. Андерс остановился. Фенрис сгреб его за грудки, подтянул к себе повыше, поцеловал и выдохнул прямо в губы: - Ты потрясающе это делаешь! Что удержало Андерса от немедленного падения вниз, когда Фенрис вдруг отпустил его и, повернувшись спиной, произнес самым невинным голосом: «Привет, Хоук! Извини, кажется я сегодня слишком долго спал», известно одному Создателю, если он есть. *** Один раз Фенрис влетел в лечебницу под вечер и бросил: «Собирайся». Андерс спрашивать не стал ничего, взял посох, запас зелий и отправился за любовником. Лицо Фенриса не располагало к расспросам, и Андерс особенно и не пытался. Когда они отправились к краю города, Фенрис рассказал, что на них напали работорговцы, которые пришли за Фенрисом, и что где-то тут, в пещерах, прячется Адриана. Он не описал ее в подробностях, но услышанного хватило Андерсу, чтобы понять, что вряд ли она была хорошей женщиной. После продолжительной битвы Фенрис, выплюнув в лицо им всем свой приговор магии и магам, развернулся и ушел. Андерс, как пришибленный, отправился в лечебницу. Из рук все валилось – от волнения, от страха, что все испорчено, что глупый эльф больше не вернется, что он опять вбил себе в голову черт знает что, и теперь он опять испытывает традиционную ненависть к магам. Целые сутки никаких вестей не было. Андерс сходил к Хоуку, и к дому Фенриса, но не нашел его. К вечеру его тревога возросла настолько, что он уже решил отправиться искать эльфа, но зашел к Варрику, узнать новости. В этот момент Варрику принесли записку от Хоука. - Вернулся наш беглец, - с облегчением сказал Варрик, и Андерс понял, что тот тоже волновался. Андерс фыркнул и пробормотал что-то вроде «да неужели» и через некоторое время ушел, сославшись на усталость и головную боль. Нетерпение и волнение гнало его не хуже преследовавших храмовников. Он добрался до дома Фенриса, некоторое время стоял на пороге, раздумывая, стучать или войти как раньше, без стука. Наконец, решившись, толкнул дверь. В доме было тихо. «Вдруг его нет?!», окатило Андерса страхом. - Фенрис? Ты тут? – некоторое время было тихо. Потом скрипнул пол наверху. - Андерс, я тут, поднимайся, - раздался хриплый голос. «Андерс», подумал маг. Он не сердится, или, по крайней мере, не против поговорить. Фенрис стоял у окна, скрестив руки на груди. Он слегка повернул голову, когда Андерс поднялся, но тут же отвернулся к окну. - Фенрис… - Зачем ты пришел? Сказать, что все кончено? - Я… Нет, почему? – Андерс растерялся. Он думал, что придется уговаривать, объяснять, он даже не подумал обидеться – решил, ну чего в сердцах не скажешь. А теперь понял, что плечи эльфа дрожат, что он обнимает себя руками, что он сам боится. - Я такого наговорил. Любой бы решил, что все кончено. Я пойму тебя. Но я хочу извиниться, - последнее слово он произнес севшим голосом, и повесил голову, так и не повернувшись к Андерсу. - Никуда я не уйду, ясно? – Андерс решительно подошел и обнял дрожащие плечи, прижимая к себе спиной. Фенрис дернулся, но Андерс, ожидая этого, сжал плечи только крепче, и скрестил руки поверх рук Фенриса. – Я знаю, ты не думаешь того, что сказал. Я не сержусь. Он уткнулся носом в волосы и почувствовал, как расслабляется тело в его руках. - Пойдем в кровать. - Я сейчас не… - Фенрис, просто ляжем, ты дрожишь. Они легли в кровать, и Андерс крепко прижал к себе Фенриса. И остался на всю ночь, а Фенрис понял, что такое на самом деле быть вместе. Он лежал и рассказывал, про Адриану, про издевательства и насилие, рассказывал то, что до этого не рассказывал никому. У Андерса сжимались кулаки, ему хотелось зубами разорвать Данариуса, и эту Адриану тоже. Но он лежал тихо, обнимал и слушал, зная, что от него сейчас больше ничего не требуется. После они заснули, а проснулись в той же позе. Фенрис развернулся в его руках, долго смотрел на него, а потом потянулся за поцелуем и стал развязывать завязки его рубахи. *** Как-то раз поход затянулся, и ночевать пришлось прямо на Рваном берегу, у костра. Хоук с Мерриль улеглись, обнявшись, и завернувшись в одеяло. Фенрис и Андерс улеглись подальше друг от друга у костра. Фенрис заложил руки за голову, глядя в звездное небо и чувствуя на себе взгляд Андерса. Андерс лежал на боку, подложив руку под голову. Дождавшись, пока Фенрис посмотрит на него, он поманил его пальцем. Фенрис глянул на Хоука и Мерриль, а потом покрутил пальцем у виска и поджал губы. - Хоук! – громко прошептал Андерс. Тишина. - Тише ты! - Иди сюда, - произносит Андерс одними губами. И Фенрис слушается. Берет свое одеяло и двигает к Андерсу ближе. Андерс ложится к Хоуку спиной – так меньше вероятность, что их увидят – заворачивается в одеяло. Некоторое время Фенрис просто водит пальцами по лицу Андерса в надежде, что тот удовлетворится этим. Но Андерс неутомим. Он оглядывается через плечо, приваливается к Фенрису ближе, прижимая его к земле. Фенрис отпихивает его, но безуспешно. - Сумасшедший, отстань же! - Разве тебя не заводит? - Что, черт возьми? - Что нас могут застукать, - жарко шепчет Андерс в ухо и проводит языком от мочки до кончика. - Нет, ни фига меня это не заводит. - Я ведь не обязан верить тебе на слово? – шепчет змей-искуситель и проверяет руками. И чуть не издает победный возглас. - Тише ты, тупой ты маг! - Давай, Фенрис! - Не дам, отвали. - Да нет, ну давай рукой. - Ага, чтобы испачкать все. Они переговариваются почти беззвучно, тиская друг друга, Фенрис тихо отпихивался, Андерс тихо наступал, и это была очень приятная игра. Андерс облизал губы. - Не-е-ет. - Давай, поменяемся местами, я отсосу тебе, потом ты мне. Ну или хочешь, только я тебе. - Ты чокнутый, - вздыхает Фенрис, закусывая губу и глядя из-под челки не менее сумасшедшим взглядом, чем смотрит сам Андерс. А потом глотает стоны, вплетая пальцы в волосы любовнику. - И правда заводит, - шепчет он, чувствуя свой вкус на его губах, и потом меняется местами с любовником. Вообще, секс с Андерсом оказался для Фенриса полон открытий. Оказалось, что может быть совсем не больно, принимая его в себя. Оказалось, что унижение вообще не является атрибутом секса. Оказалось, что прикосновения языка в некоторых местах к лириумным меткам вызывают совсем не боль. Оказалось, что вылизывать задницу мага вовсе не является унизительным и стыдным, потому что упомянутый маг сжимает до побелевших костяшек простынь, вздрагивает всем телом, когда Фенрис пытается проникнуть внутрь языком, стонет умопомрачительно, сжимает мышцы там, где касается горячий и юркий язык, и умоляет трахнуть его немедленно. Это давало власть над Андерсом, готовым после таких ласк на все, что угодно. И единственное, как Фенрису хотелось распорядиться этой властью, так только делать Андерсу хорошо, сводить его с ума, слушать его стоны, знать, что Андерс хочет только его, что мир свернулся для него до Фенриса и наслаждения, которое он ему дарит. Это было потрясающим открытием - в любви дарить не менее приятно, чем получать. *** Но, как известно, все тайное всегда становится явным. Любовники расслабились, решив, что им ничто не угрожает, и что раскрыть их не получится ни у кого, раз они так успешно скрывались все это время. Иногда они стали позволять себе слишком выразительные взгляды, или даже касания, и даже стали иногда садиться рядом на общих попойках. Уставшие, после целого дня в пути, они оба, конечно по отдельности, завалились в таверну к Варрику. Кроме них пока что никто не пришел. Варрик вздохнул, что обстановка того и гляди выйдет из-под контроля, а успокаивать две горячие головы некому – Хоук еще не пришел. Фенрис уселся в кресло, подальше от Андерса, и мрачно поглядывал на него. В комнату вошел парень, что-то тихо сказал Варрику. Варрик кивнул. - Ребятки, ко мне тут один тип зашел, я спущусь, это ненадолго. Он вышел, плотно прикрыв дверь. Фенрис посмотрел на Андерса, Андерс на Фенриса с плутовской улыбкой, и, покачивая бедрами двинулся к креслу. - Эй, не вздумай, - улыбаясь предупредил Фенрис. - Да ладно, он же вышел по делу, - Андерс подошел совсем близко. - Ну, минут пять у нас есть, наверное. - Мне хватит и меньше, - Андерс поставил колено на кресло между ног Фенриса, и оперся руками о спинку его кресла с двух сторон от его головы. Фенрис положил руки ему на талию. Андерс осторожно нагнулся и потянулся к улыбающимся губам своими. Дверь открылась резко. - Я надеюсь, вы тут не поу… биваете друг друга, - медленно закончил Варрик, плотно закрыл дверь и уселся в кресло. Поняв, что их застали врасплох, мужчины особо не стали пытаться сделать вид, что ничего не было. Андерс только медленно отодвинулся от кресла и убрал колено. Встал рядом с креслом Фенриса и оперся о его спинку. Оба они молча смотрели на гнома. - Так, я слушаю. И не надо на меня так смотреть. Рассказывайте. Фенрис и Андерс переглянулись, но не проронили ни слова. - Ладно, я расскажу. У вас роман, и уже давно. И я совершенно не понимаю, как другие этого не видят. - Как давно? - Думаю, несколько месяцев. Они улыбаются одинаково самодовольно, будто близнецы. - Два года. - Что?! – Варрик теряет дар речи. – И никто не заметил? Почему же сейчас? - Расслабились, решили, что никто не раскроет. - Чтоб мне в Арзамаре жить… Ну вы даете. - Варрик. Ты не говори только никому? - Нашел кого просить, - тут же сказали они хором. - Да ладно, по-вашему, я не умею хранить секреты? - Не-а, - опять хором. - Черт с вами, я не скажу никому. Но почему? Зачем скрывать? - Не знаю. Сначала не знали, насколько это серьезно. Потом решили, что вы нас засмеете и достанете своими шутками. - Ты, Хоук. - Изабелла… - Да, точно, Изабелла, я понял, я никому не скажу. И, вроде как, и правда, больше никто не проявлял интереса, только сам Варрик иногда смотрел на них хитро, когда они пытались делать на публике вид, что едва переваривают друг друга. *** О том, что объявилась сестра Фенриса, Андерс узнал первым. В тот день Фенрис сидел на столе в лечебнице, болтая босыми ногами, и смотрел, как Андерс готовит зелья. Ему нравилось наблюдать за четкой работой Андерсовых красивых рук, за ловкими длинными пальцами. Книжка лежала у него на коленях, и он почти не читал, задумавшись. - Знаешь, я ведь искал свою сестру, Варанью. Андерс кивнул, не отрываясь от дела. - Она написала мне письмо. Андерс замер и поднял голову. - Написала, что служанка, что приедет повидаться со мной сюда. - Ты… рад? – осторожно спросил Андерс, оставив свои травы и подойдя близко, встав между ног Фенриса и положив руки ему на плечи. - Не знаю, честно, - Фенрис пожал плечами. – Я не уверен. Я не помню ее почти совсем. - Она твоя семья, Фенрис. - Мне кажется, у меня теперь другая семья, - он смотрит в глаза Андерсу, и Андерс вдруг чувствует одновременно себя так, будто сейчас он зарыдает и одновременно засмеется, раскинет руки и полетит. Вся эта гамма чувств заставляет Фенриса отвести глаза, он смущен и немножечко испуган, но еще очень рад. - Ты пойдешь со мной? Ведь это запросто может быть ловушка. - Конечно, - он нежно проводит по щеке. – Я с тобой. Утро выдалось нервное. Фенрис был на взводе, они чуть не разругались, но Андерс вовремя взял себя в руки, Фенрис извинился, и вот они, даже не подумав разделиться, вместе отправились за Хоуком, который даже не спросил, где они встретились. Хоук не дал Фенрису убить свою сестру. Андерс же просто замер, замерз, не решался возразить Фенрису, боялся лезть не в свое дело. Сам ругал себя потом, идя быстрыми шагами к дому Фенриса по Верхнему городу. Фенрис ушел почти сразу, усталый, разочарованный, но, кажется, удовлетворенный. Сказал, что ему нужно побыть одному, но на Андерса глянул так, что Варрик закашлялся в кулак. Через полчаса он уже сидел на столе, в одной расстегнутой рубашке, и, опершись руками сзади себя и раздвинув ноги, которые держал Фенрис, стонал только «еще» и «сильнее», а Фенрис трахал его так, будто решил развалить стол на части. Волосы его разметались, выбились из хвоста, губы блестели, глаза помутнели от страсти, и это зрелище было самым правильным, самым подходящим для Фенриса в данный момент. Они верно рассчитали, что никто не пойдет тревожить Фенриса, который хотел побыть наедине со своими мыслями, и, выпив последнюю бутылку вина из запасов Данариуса за его смерть, лежали рядом, неспешно беседуя. - Хорошо, что Хоук не позволил мне ее убить, - сказал вдруг Фенрис. - Да, наверное. Извини, я почему-то не стал останавливать тебя, я не знал, как правильно… - Не думай об этом. Я сам не знаю, чтобы я сделал на твоем месте. - Прости, правда. - Нет, - шепчет Фенрис, поворачивая голову и кладя палец поперек розовых губ. – Молчи. И дальше они уже не разговаривают. *** Обстановка становилась все более напряженной. Хоук все чаще был вынужден принимать чью-то сторону между рыцарем-командором и первым чародеем. И это была сторона последнего, что ничуть не удивляло Фенриса, учитывая симпатию Хоука к магам. Сам Фенрис иногда толком не мог сказать, что он чувствует по отношению к этому противостоянию. С одной стороны, он точно знал, что есть в его жизни маг, которого он никогда не отдаст никаким храмовникам, за которого будет биться до последнего вздоха. С другой стороны – все маги разные. Некоторые украли Бетани, чтобы заманить в ловушку Хоука, и, хотя у них ничего не получилось, картина складывалась не очень. Хоук выступал на стороне магов, а маги все равно пытались использовать Хоука. Но волновало в это смутное время вовсе не это, и даже не Хоук, а Андерс. Фенрис ловил на себе виноватые взгляды, один раз застал его в слезах, и чувствовал, очень сильно чувствовал, как отдаляется от него любовник. Иногда все бывало как раньше, особенно во время секса, когда они опять были близки и честны. Но потом Андерс опять отводил глаза, выглядел виноватым, и то ластился к нему и был нежен и печален, то будто замыкался в себе. Никакие разговоры не давали ничего, Андерс ссылался на беспокойство ситуацией, на свою подпольную работу, в которую он не хотел впутывать Фенриса. Фенрис злился, пытался образумить Андерса, то бросался уговаривать, то ругал, то обижался недоверием. Но все было зря. Фенрис измучился, измучил Андерса, который пару раз даже решал порвать с ним, но в последний момент менял решение. Он не мог, глядя в глаза человеку, которого любил, врать о том, что любовь прошла. Да Фенрис и не поверил бы. Андерс не находил себе места, ему было отвратительно врать, отвратительно скрывать. Но что было делать? Он был уверен, что Фенрис не одобрит его план, что Фенрис отвернется от него. Андерс и сам не очень хотел делать все это, но Справедливость хотел, Справедливость видел это как единственный выход, и Андерс соглашался. Он предавал того, кто его любит, он знал, что скоро потеряет его, но не мог по-другому. Поэтому пытался наслаждаться теми днями, которые остались у них. Они были вместе, они спали вместе, ели вместе, но легкость ушла из их отношений, и оба ужасно скучали по тем временам. Фенрис думал, что надо разойтись, но совершенно не понимал как можно перестать быть с ним, с человеком, которого он любил. А потом наступала ночь, и все было как раньше, и Фенрис забывал обо всем на свете под нежными руками и страстным взглядом. Выяснилось все одним утром. Одним из самых неприятных в жизни Фенриса. Хоук забежал за ним с утра, сказал, что первый чародей и рыцарь-командор повздорили, что он волнуется за Бетани, и надо бежать. Андерс к тому времени не появлялся два дня, и Фенрис волновался за него до трясущихся рук. Когда прозвучал взрыв, Фенрис сразу все понял. Он абсолютно не удивился, когда появился Андерс, покачивая посохом, и гордо выступил вперед. Он слушал весь бред, который нес человек, которого он любил, и понимал, что это все невозможно, что это уже не Андерс говорит, Андерс никогда бы не убил людей, он лекарь. Хоук встал на сторону магов, и храмовникам пришлось дать бой, а Андерс сидел на скамейке сгорбившись. Хоук плевался гневными словами, Андерс нес бред про то, что больше не отделим от Справедливости, просил Хоука убить его. Фенрис хорошо знал Андерса. Андерс не смотрел на него, не поднимал глаз, а когда мазал по нему взглядом, взгляд был пустой, и для Фенриса вдруг все стало кристально ясно. Это все не важно. Важно только одно. Фенрис не торопясь вынул меч, взял обеими руками, сделал шаг вперед, и встал между Андерсом и остальными. Он точно знал, что сейчас нужно делать. Потом, он разберется со всем потом. Сейчас главное – защитить его, не дать никому тронуть его. - Не трогай его, Хоук, - он не направлял меч на своего друга, просто держал его перед собой, показывая серьезность своих намерений. На Андерса он не смотрел. Хоук глядел на Фенриса во все глаза. - Фенрис, но почему ты? Ты ненавидишь магов, почему ты защищаешь его? - Потому, что я люблю его. - Что? – потрясенно спросил Хоук. - Что?! – взвизгнула Изабелла. - Что? – потерянно и тихо раздалось сзади. Фенрис решил не отвечать на все эти «что», выбрал одно. - А ты-то чему удивляешься? – спросил он, повернувшись к Андерсу. – По-твоему, я был с тобой все эти годы просто ради секса, тупой ты маг? - Ты не говорил никогда… - Я думал, это и так понятно… - Что, все эти годы?! – опять взвизгнула Изабелла. – Вы столько лет спали друг с другом? И никто не знал? - Извините, конечно, но мне кажется у нас сейчас немного другие проблемы? – вставил Варрик. Изабелла повернулась к нему. И вдруг воскликнула: - Ты знал! Черт тебя дери, ты знал! - Ну, знал. - И не проговорился? Как ты выдержал? – изумился Хоук. – Ни одной похабной истории, ни одного намека. - Мы попросили его не говорить. - И он сдержался? Ты сдержался? - Да, а вы что думали, я не умею хранить тайны? Я умею! И настаиваю на том, что убийство магов храмовниками в данный момент куда важнее, чем то, что эти два болвана спали друг с другом. - Они не просто спали, они любят друг друга! Пусть Андерс искупит свою вину, и поможет нам победить, - сказала вдруг Мерриль. Фенрис впервые за всю жизнь посмотрел на нее с благодарностью. Хоук, конечно, послушает ее. И Хоук коротко кивнул, отвернулся, и пошел в сторону Казематов. А Фенрис повернулся к Андерсу, и протянул ему руку. Тот взялся за протянутую руку, поднялся и замер, глядя на Фенриса виновато. Фенрис только увидел, что глаза у него опять живые, полные страдания, несчастные, но при этом сияющие. Он молча смотрел на Фенриса, потом тихо сказал: - Прости меня… - Потом, ладно? – Фенрис обнял его обеими руками, притянул к себе, а Андерс положил руки Фенрису на плечи и прижался к нему. Такой тяжелой битвы у них не было никогда. Они еле передвигали ноги после того, как вышли из Казематов. Пока плыли до города, решали, как поступить дальше. Хоук с Мерриль и Бетани решили уехать с Изабеллой на корабле. Варрик сказал, что уйти не сможет, как и Авелин. У Фенриса в голове было абсолютно пусто. Он сидел, обняв Андерса за плечи одной рукой, и мысли в голове скакали, словно вспугнутые зайцы. Андерс же чувствовал себя опустошенным. Его раздирало изнутри. Он окончательно осознал, что сделал. Он то впадал в отчаяние, то, улыбаясь, вспоминал, как во дворе Казематов перед битвой Фенрис вдруг взял его за грудки, прошипел: «Только попробуй умереть!» и впился губами в губы, целуя прямо при всех. Он испытывал благодарность за то, что Фенрис не отвернулся от него, что сейчас сидит, сильно прижимая к своему боку, давая чувствовать Андерсу, что он не один. Они сошли с лодки и сели на ступени. Все понимали, что надо прощаться. Изабелла наклонилась и поцеловала Фенриса, положила руку на плечо Андерсу, и удалилась в Висельник в сопровождении отсалютовавшего на прощание Варрика. Хоук подошел к ним, присел на корточки. - Фенрис, почему ты мне не сказал? - О нас? - Да. - Не знаю, Хоук. Не хотел выяснений. Не знаю, правда. Прости меня. - Нет, нет, тебе не за что извиниться. Я прошу тебя беречь себя. Андерс, тебе повезло, тебе просто невероятно повезло. Я не знаю, что сказать, по поводу твоего поступка. Я не могу сказать, что все нормально, и я тебя понимаю, потому что ты убил невинных людей, - Андерс почувствовал, как рука на его плече сильнее его сжала. – Фенрис, почему ты прощаешь это? Ты знал? - Нет, не знал, а прощать мне нечего. Я и сам, знаешь ли, убил людей, которые меня приютили. Убил потому, что мой мозг был затуманен рабством. Это бы не Андерс, это справедливость. Мы разберемся с этим, слышишь? – сказал он Андерсу, который бросил на него полный слез, восхищения и благодарности взгляд. - Я очень хочу, чтобы вы были счастливы, - вдруг тихо произнес Хоук, наклонился к ним, обнял обоих, потом резко встал. – Мы пойдем ко мне, потом уплывем. Я надеюсь, мы увидимся. Фенрис, я буду скучать по тебе. Он встал, взял Мерриль за руку, так обернулась и махнула им рукой, и они ушли. Бетани поцеловала обоих. Авелин, покачав головой, ушла за ними. Фенрис и Андерс немного посидели еще на ступеньках, глядя на зарево. Потом увидели, как с той стороны отчалила лодка, полная людей в доспехах храмовников. - Пойдем, думаю, нам надо смываться. Пойдем к тебе, потом ко мне. - Фенрис, я пойду один. Ты не должен тратить на меня больше свое время и свои силы. - Ты еще не понял? Я сказал, я тебя люблю, и я тебе помогу. Не знаю как, не важно, мы придумаем что-нибудь. Так что брось эту свою благородную ерунду. Понял? Андерс кивнул, на лице его явно читалось облегчение. К вечеру они покинули город и отправились в сторону Ферелдена. Через несколько дней они оказались в горах. Нашли небольшую чистую пещеру, развели костер, даже достали остатки вина и сидели рядом, по очереди отпивая из фляги. - Не знаю, за что мне это все, - произнес Андерс. – Иногда мне кажется, что лучше бы Хоук убил меня. Не знаю, почему ты так добр ко мне. Фенрис повернулся к нему, взял за подбородок, заставил поднять глаза. - Ты будешь жить с этим всю оставшуюся жизнь, с тяжестью вины на сердце. Твоей ошибкой было впустить справедливость, теперь он совершил поступок твоими руками. Но мы придумаем что-нибудь. Справедливость, оставь его в покое, он уже сделал все, что тебе было нужно, круг разогнан, сейчас вспыхнет война, все разойдется волнами, запылают все круги. Ты добился своей цели, оставь Андерса мне! Тебе он бесполезен теперь, я не дам ему ничего сделать, да он и сам не будет. Андерс вдруг понял, что невозможно щиплет в носу, что слезы сейчас просто ручьем хлынут из глаз, и когда Фенрис обнял его, прижимая лицом к груди, он отпустил себя и заплакал. Фенрис уложил его на одеяло, на котором они сидели, обнял крепче, гладил по волосам, целовал висок, и просто ждал. Когда Андерс уже только всхлипывал, он перевернул его на спину и навис над ним. Стал целовать мокрые щеки, покрасневшие глаза и сухие соленые губы. Андерс отвечал ему. Они никуда не торопились, медленно раздевали друг друга, лаская осторожно и неторопливо. Фенрис нежно и долго готовил Андерса, потом положил ноги Андерса к себе на плечи и вошел в замершего любовника. Они двигались очень медленно, плавно, Фенрис то целовал губы Андерса, то шею, то вылизывал соски, Андерс вцеплялся в плечи эльфа, изгибался навстречу ласкающим губам. Постепенно движения становились все более резкими, стоны частыми и громкими, и под конец Фенрис вбивался в сладко стонущего мужчину не сдерживаясь, так, как Андерсу нравилось. Фенрис держался уже из последних сил, когда Андерс вдруг впился ему в плечо зубами и застонал, и Фенрис почувствовал, как мышцы внутри Андерса крепко сжимают его член, и это стало последней каплей. Он застонал и кончил внутрь сжимающегося на его члене Андерса. Потом они лежали рядом, Андерс лежал на груди Фенриса, а тот ласково перебирал его волосы. - Я люблю тебя, Фенрис. - И я тебя, Андерс, я тоже тебя люблю. Когда Фенрис проснулся ранним утром, Андерса не было рядом. Фенрис, полный нехороших предчувствий, выбежал из пещеры. Андерса не было. «Если ты решил облегчить мне жизнь, и оставить меня, я найду и прибью тебя. Если ты решил вообще избавить меня от проблем…». Он не стал додумывать эту мысль до конца, и бросился наверх, к краю горы. Андерс сидел на камне лицом к восходу. Вид был восхитительный. Фенрис опустился на колени перед ним, взволнованно вглядываясь ему в лицо. - Андерс, что случилось? Андерс взял руки Фенриса в свои. - Знаешь, похоже, он и правда ушел. Он послушался тебя, - Андерс произнес это удивленно, так, будто не верил в это сам. – Но я не чувствую его больше. Он сказал, что от меня нет теперь толка, что я слишком влюблен и подчинен тебе, и слишком чувствую вину, чтобы я мог еще что-то совершить. Еще он сказал, что был не прав, что нельзя было убивать людей. Потом ушел. Фенрис недоверчиво смотрел на Андерса. - Ты уверен? - Да. - Ты меня напугал, я черт знает что подумал, - он уткнулся лицом в грудь Андерсу, - я не смогу теперь без тебя жить. Андерс улыбнулся, запустил руку в волосы своему эльфу, и подумал вдруг, что от этого признания у него не перевернулось все внутри, потому что он и так знал это. И тут Андерс понял, что ему больше не надо бежать и прятаться, что он пришел туда, куда шел – к Фенрису. Что рядом теперь есть кто-то, в ком он настолько уверен, что не сомневается в его любви совершенно. Андерс нагнулся, поцеловал макушку, и стал смотреть, как солнце появляется из-за гор, осторожно перебирая волосы одной рукой, и прижимая к себе Фенриса другой. А Фенрис только счастливо вдохнул любимый запах, обхватил Андерса двумя руками, и замер, прижавшись щекой к его груди.