"Убитая" любовь.

      Я захожу к нам в спальню и вижу её… Бледная кожа. Пустой взгляд. Маленькие раны на запястьях. А на самом её теле — мокрая одежда.       Боже… Зачем же ты это сделала?       Горько ухмыляюсь, понимая, что мы и так жили бы вместе, будь бы ты чуточку постарше.       Бедная моя девочка… Зачем? Зачем нужно было себя уничтожать? Ты же была так прекрасна при жизни. Рыжие волосы, очень сильно полюбившиеся мне, полностью зелёные глаза, такого светлого зелёного оттенка, что казалось твои глазки всегда блестели и радовали своим довольно необычным цветом, твои шикарные пухлые губки, который я любил целовать и увлажнять, ведь они всегда были сухими, а также любил их кусать, что тебе вообще не нравилось. И это только малая часть того, что я любил в тебе.       А сейчас… Сейчас всё наоборот. Ну, практически всё…       Я ложусь рядом с тобой на кровать и обнимаю тебя, не ощущая некогда такую любимую теплоту, а ощущая холод. Когда же я заглядываю в твои глаза… Да, я опять вижу этот дибильный холод в твоих глазах.       Боже… Этот кукольный взгляд… Да, малышка, ты — моя кукла на сегодня. И на завтра. И на послезавтра.       Люди думают, что человек после смерти не бывает красивым потому, что у «нормальных людей» смерть ассоциируется с гниением и другой мерзостью, которая происходит с человеком после его кончины. Я думаю, это не так, ведь ты же красива, малышка…       Ухмыляюсь своим мыслям. «Малышка»… Ты всегда любила, когда я тебя так назвал, а теперь… Ты даже не улыбнешься мне, когда я произнесу это слово.       Ко мне почему-то только сейчас приходит осознание всего того, что произошло. Ты убила себя из-за… Из-за меня. Из-за того человека, которому сложно было сказать три самых заветных, самых желанных для тебя слова.       Ещё раз утверждаюсь в том, что я — милый ублюдок. Твой милый ублюдок. Только твой.       Хотя… Сейчас ты мертва, а свет луны, отражающийся в окне, делает тебя ещё красивее.       Моя малышка. Только моя.       Я кладу свою голову тебе на грудь и, увы, не слышу этого любимого стука сердца.       Ничего.       Только тишина.       Я.       И ты…       Мёртвая.       Но даже мёртвая — ты прекрасна. Кстати, малышка… Если честно, твоя бледность тебе к лицу.       Я аккуратно привстаю. Спустя секунду я уже надвисаю над тобой. Ещё раз посмотрев в твои кукольные зелёные глазки, я облизываюсь и тут же приподаю к некогда таким сладким и любимым губкам.       Ухмыляюсь через поцелуй, ведь твои пухлые губы такие же сладкие и такие же любимые мной. Разумеется, ты не отвечаешь мне на это прекрасное действие, поэтому в моей памяти всплывает твой первый поцелуй, который украл у тебя именно я.       Господи… Воспоминания — самое худшее, что есть у человека. Если тебе и так плохо, то именно воспоминания добивают тебя ещё сильней.       Но на воспоминаниях сейчас зацикливаться нельзя. Сейчас мне нужна ты, твоё тело и… Твой не кукольный взгляд, но, увы, это невозможно.       Быстро сняв твой не нужный мне мокрый мини-топ, я довольно облизываюсь, продумывая, как всё пройдёт и уже немного покусывая один твой сосок синего цвета, а второй немного зажимая между пальцев.       Будь ты жива, ты бы точно хоть чем-нибудь, но ответила мне на эти ласки, но пока ты молчишь.       Ммм… Ты слишком сладкая. Слишком вкусная. Ты слишком… Прекрасна.       Я убираю со лба твои волосы, образующие небольшую челку. Этот холодный взгляд потихоньку начинает меня бесить, именно поэтому я аккуратно закрываю твои любимые мною зелёные глазки и тут же впиваюсь в твои губы поцелуем.       Как и следовало ожидать, ты не отвечаешь, поэтому я углубляю поцелуй. Твой холодный ротик забавляет меня, а язык проводит по зубкам, на что я вспоминаю то, чем ты на это отвечала… Стоном. Но сейчас ты молчишь… Предательски молчишь.       И вот, уже измучав твои губы и отпустив их, я аккуратно снимаю с тебя шорты, находя под ними чёрные кружевные трусики. Мои любимые…       Медленно снимаю и их, откидывая этот элемент твоего нижнего белья куда-то в сторону. После всех своих действий я приближаюсь к твоему животу, вдыхая твой сладкий запах парфюма, который ещё остался на тебе, и нежно провожу языком по животу, оставляя в самом его конце укус.       Твоё бледное тело дико манит меня, а в паху неистерпимо ноет. Именно поэтому я тут же нежно касаюсь твоих губ своими. Желание уже просто дикое. От одного твоего вида я возбуждаюсь ещё сильней.       Боясь, что больше не смогу терпеть и сдерживаться, я спешу снять с себя штаны, давая свободу отвердевшей плоти. Облизав пересохшие губы, я за бёдра пододвигаю тебя, далее пытаясь войти в тебя пальцами. Первый. Второй. Третий. Ты не сопротивляешься, давая мне полную свободу действий. Я уже лишаюсь простой адекватности и, напоследок поцеловав тебя в губы, рывком вхожу в тебя. Ты слишком узкая, но, преодолев преграду, я упиваюсь этой холодной узостью. И вот я снова целую каждый твой сосок, вожу языком по такой сладкой шее и тихо постанываю от неимоверного кайфа, охватившего каждую клеточку тела.       Вскоре я прибавляю темп. Вкалачиваясь в твоё податливое тело, я оставляю раны от моих ногтей. Они повсюду: на шее, на плечах, на ключицах. Да даже мои засосы виднеются на твоём теле.       От твоей узости я лишаюсь рассудка, а ты в это время содрагаешься в такт моим движением словно поломанная кукла. Моя поломанная кукла.       Я тихо стонаю твоё имя, глубоко двигаясь в тебе, и намеренно сжимаю такое мягкое тело. И вот спустя какое-то время я ощущаю разрядку. Благодаря этому мой темп становится быстрее, а оргазм вскоре накрывает меня с головой и я кончаю в тебя.       Наконец-то отпустив твоё тело и выйдя из него, я ложусь рядом и обнимаю тебя, аккуратно целуя в лоб, словно ты сделана из самого хрупкого материала на свете. Хотя, так и есть. Ты всегда была моей хрупкой, маленькой, скромной девочкой.

Была и останешься моей навсегда.

***

Я уже третий день не вылезаю из постели с мёртвой любимой, а её уже серая кожа заставляет меня любить всё сильнее и сильнее…