Ты слишком долго ходил по краю, Марш.

Моё имя - Стэн Марш. Я часто ходил по краю, но когда началась война, я стал крайне осторожен. Меня хотели забрать на фронт, но Картман какими-то силами добился моего вступления в СС, и мы встали на защиту одного из концлагерей. Там я встретил одного еврея. Он был рыжим и кудрявым. Заведующий просто запретил его брить, ибо ему было до боли смешно, когда он увидел это «нечто», и сказал, что когда-то сам займется им. Его звали Кайл Брофловски, номер 27659, перед номером была нашивка, на которой был желтый треугольник, а поверх него розовый.* Он два раза язвил Леопольду, за что не ел несколько дней в последствии. Кстати, Леопольд правая рука Заведующего. Кайл часто убегал в уединенное место, и однажды я последовал за ним. Тогда я впервые поговорил с действительно понимающим меня человеком. Он был остроумен и умён, сказал, что учился на медика, и всю жизнь прожил в Германии, и даже не знал, что он - еврей. Я понимал, что он действительно хороший человек, и мне было его жаль. Даже в тот день я почувствовал чей-то взгляд, который пилил меня минут пять. Такие разговоры стали чем-то обыденным. Они бывали раз в неделю, вроде как, в четверг. Мне казалось, что мы с Кайлом были незаметными, но однажды меня схватили за руку и увели подальше от всех. Пронзительные голубые глаза, точнее, один, потому что другой был стеклянным, и шрам идущий через глаз ясно говорил, почему. Когда-то он знал Леопольда, задолго до войны. Он был чуть старше меня, но, видимо, скрывая свой характер, был добрым и невинным. Сейчас передо мной кто-то неизвестный. Это не тот добродушный паренёк, это хитрый и беспощадный, можно сказать, монстр. — Ты слишком долго ходил по краю, Марш. Он это не сказал. Он прошипел это. Попытавшись спастись, я сделал вид, что не понимаю, о чем он. — Не строй из себя тупого, я всё видел. Ты общался с евреем. Но знаешь что? Тот еврей будет сегодня убит. Тобой. И это, безоговорочно, слышишь? что делать с тобой, я придумаю потом. Когда убьешь его - будешь сидеть у меня и ждать моего решения. Право имею, разрешение тоже,— Он был зол. Даже покраснел от возмущения. Схватив меня за руку, он вложил туда заряженный пистолет и потащил к Брофловски. Я, конечно, мог в него выстрелить, но жить хочется. Завидев рыжую макушку в кустах, в которых обычно сидели я и Кайл, Стотч направился туда, и, подведя меня к другу сзади, подставил пистолет дулом к рыжей макушке, отошел. — Дам тебе минуту на прощание с этим отбросом. Говорить быстро, я считаю каждую секунду. Чтож, отчет начался,— Леопольд смотрел на меня в упор, ожидая слов. — Прости, Кайл, но так надо,— только и смог выдавить я, смотря на дрожащего от страха еврея. — Если это все, стреляй,— холодно бросил наблюдатель, переведя взгляд на мою руку. Я задрожал сам, и на курок нажать у меня не было сил. Леопольд подошел ко мне сзади, взяв мои руки в свои и выстрелив ими же. Какого же было моё удивление, когда он меня обнял, и через несколько секунд разглядывания мозга Кайла закрыл мне глаза. Когда-то он уже так делал. Тогда, когда я нашел труп своей собаки, которую убил какой-то псих. Тогда он просто проходил мимо, но сейчас он обнимает меня из-за того, что я сам убил своего друга. Мои руки невольно тянуться обнять его в ответ, я тихо шепчу его старую, давно забытую кличку, на что слышу в ответ своё имя. Я всегда ходил по краю, и у этого есть и свои плюсы, и свои минусы.