Бесприютный мир

Скрежет ржавого металла по белым, грязным кирпичам, нарушал их непрочную броню, осевшую за множество прошедших лет, которые они здесь лежали. Новая царапина на один миллиметр дальше чем прошлая, и таких полос позади было сцарапано много. Они накладываются друг на друга, создавая впечатление симметричного рисунка, что таким не был. Знал об этом лишь его создатель, специально оставляя в их расстоянии различные погрешности. Неподалёку зашумели мелкие камушки, ритмично хрустя под тяжёлыми шинами машины. Этот звук становился всё ближе, однако, слегка завернув на этот ряд расположенных вдоль гаражей, транспортное средство затормозило. Подросток прекратил вырисовывать на прочном строительном материале тонкие ровные линии. Крепче сжав ржавый гвоздь в ладони, молодой человек оставил на руке отчётливые очертания коррозии, поразившей этот материал. Костя взглянул на приоткрытую железную дверь и постарался рассмотреть знакомые предметы в её непроглядной темноте. Внутри на самом деле ничего не было или, может, детектив находился в другом месте, не видном с этого ракурса. Парень вытащил очки из футляра и одной дужкой зацепил их за карман спортивных штанов. Сжав губы в тонкую линию, он прислушался к шороху за спиной. Обладатель шагов приближался к своей жертве с осторожностью, желая полностью скрыть своё присутствие. Хотя настырный песчаник не позволял этому желанию сбыться. Как только шорох позади стал слишком близок, подросток с силой провёл острым концом гвоздя по серой поверхности кирпича и что есть силы запустил в железные ворота, вызвав на их гладкой поверхности небольшую волну вибраций. Костя наблюдал за тем, как ржавый металл упал на грязный песчаник, оставляя нечёткие следы своего падения. Этот процесс отвлёк мальчишку от нависшей за спиной высокой фигурой и тёмных очертаний её тени на стопке сложенных кирпичей. Сквозь сон послышался непрекращающийся шорох, размеренный и плавный. Он на время утихал, а после возобновлялся с прежней силой. Порой Константин ощущал небольшую тряску, что пыталась бросить его с одной стороны в другую. Сильно прищурив глаза, парень ощутил под собой мягкую опору. Он опёрся на неё одной ладонью, а второй нащупал голову. В ней стояла тяжесть, что с каждым новым движением отдавала резкой внезапной болью. Константин не решался поднять её и взглянуть на источник неприятной тряски. Подросток продолжал лежать с закрытыми глазами, порой крепче их жмуря, из-за чего на лице временами пробегали небольшие морщинки. Сложно было понять, сколько прошло времени и как долго двигалось транспортное средство, именно поэтому прекратившаяся тряска и шум открывающейся двери сразу привлекли внимание молодого человека. Константин неуклюже поднял ладонь вверх. Он нащупал ею гладкую холодную поверхность, по которой пальцы с лёгкостью могли скользить. Нехотя подросток поднял голову, поровняв её с поднятой ранее ладонью. Так же лениво слегка приоткрыл глаза, из-за чего голова напомнила о себе новой волной пронзительной боли. Ощутив её, парень снова склонился вниз и ещё сильнее прижмурил глаза.  — Тряпка, — прозвучало в его сознании как упрёк на собственную беспомощность. Почти сразу после этой фразы Константин широко раскрыл глаза, что сразу встретились с пыльным, покрытым симметричным узором покрывалом. По телу вновь пробежалась неприятная волна боли, хотя она вскоре стихла, оставив после себя лишь слабое напоминание. Подросток крепче ухватился за прозрачное стекло и снова поднял глаза на мир, ограждённый плоской холодной поверхностью.  — Красиво, — заключил мальчишка, сильно прижмурив глаза, желая сфокусировать внимание на размытых у самого носа силуэтах. Яркие огни, размытыми точками выдающие своё местоположение среди надвигающихся сумерек. Тихая весёлая мелодия, в ритм которой напевал грубый мужской голос. Белые строения с нечёткими сияющими линиями и контурами. Энергичная беседа где-то в стороне, слишком далеко, чтобы увидеть участников этого диалога. Позади послышался шорох, скрип и звук открывающейся двери. Новые раздражители вызвали волну головной боли и вынудили пострадавшего схватится за неё в попытке унять, заглушить. — Проснулся? — спросил знакомый голос, обладатель которого незамедлительно уселся на своё кресло со стороны водительского сидения. — Как себя чувствуешь? Слова подобно эху разносились в сознании и не давали возможности на них сфокусироваться. Мужчина не услышал ответа, из-за чего резко обернулся, а скрытое под ним сиденье прогнулось под новой тяжестью, выдавая неприятный скрежет. — Больно? — поинтересовался он, когда заметил, что новый собеседник крепко сжимает в ладонях собственную голову, из-за чего непослушные кудрявые локоны беспорядочно лежали на голове, как после муторно-бессонной ночи, в которой неимоверно сложно найти удобную позу для сна. — Сейчас. Это последние слова, что произнёс знакомый голос. За ними последовал ровный, размеренный шум и слабый треск камней под колёсами машины. Возобновившиеся раздражители продолжались не долго. Они стихли так же резко, как и появились. За ними в очередной раз открылась дверь со стороны водительского места и возобновился скрип сиденья под ним. К этому моменту различные шумы и звуки стали тише, или же парень к ним просто привык и приловчился игнорировать. — Сейчас, — вновь произнёс знакомый голос, которого повсюду сопровождали тяжёлые шаги. Голос больше ничего не произнёс, и шаги, сопровождающие его, стихли рядом, у самой двери, что ограничивала от реального мира прозрачное стекло. Вверху под прочной обивкой клацнул странный звук, после которого дверь перед самим носом отдалилась в сторону, открыв доступ свежему вечернему воздуху. Вместо шорохов и звуков машины появилось звонкое пение ночных сверчков. Настолько громкое и многогранное, что создавалось впечатление, будто каждый из них старался заглушить другого. — Это нормально, — вновь произнёс голос, обладатель которого вскоре присел на корточки, поравнявшись с пассажиром. — Своего рода побочное действие, сейчас пройдёт. Странный человек наполовину скрыт сумерками, что постепенно накрывали землю непроглядной темнотой. Он склонился и начал из прочных пластинок доставать несколько белых таблеток в оболочке. — Глотни это, — мужчина поднял глаза на пассажира, протянув ему парочку таблеток. Сквозь тьму и размытые очертания парень с трудом рассмотрел тёмную щетину, — за последние несколько дней она знатно отросла — привычные складки у рта и бледные, иссушенные горячим воздухом губы. Уставшие от долгой работы за монитором глаза с привычным им красноватым оттенком. — Лучше запей, — с этими словами мужчина снова наклонил голову, как и прежде скрыв в темноте свои черты. Вскоре Леонид Николаевич протянул пассажиру одноразовый стаканчик, в который меньше половины его настоящего объёма налил воды. — Поверь мне, — мужчина будто ощущал недоверие со стороны молодого человека. Однако оставить его без помощи не мог, прекрасно осознавая влияние лекарственного препарата на человеческий организм. Не важно, что его количество было очень маленьким. Мужчина перехватил ладонь собеседника и положил на неё небольшие таблетки. — Давай, это не сложно, — Леонид Николаевич говорил спокойно, не повышал голос. Он медленно, всё ещё сжимая Костину ладонь в своей, подвёл её ко рту и резко запрокинул небольшие пластины. — А теперь запей, — мужчина сразу подхватил приготовленную воду и так же осторожно поднёс к его рту. — Вот так. Водитель немного успокоился, заметив небольшие глотки, отчётливо выделяющийся на тонкой линии горла и плавного движения выступающего кадыка. — Это обезболивающее, боль скоро должна пройти, — мужчина похлопал пассажира по плечу и встал с неудобной позы. Он обтрусил тёмные штаны и с шумом закрыл дверь. После, закрыв её на защёлку, опустил вниз небольшой засов. Водитель обошёл транспортное средство и уселся на своё прежнее место, из-за чего сиденье под ним привычно заскрипело. — Пойми, иначе было нельзя, — не оборачиваясь назад начал свой диалог Леонид Николаевич. Хотя от собеседника как и прежде не было ответа. Подросток, склонив голову, всматривался в тёмные очертания узорчатого одеяла. — Ты меня слушаешь? — поинтересовался водитель, всё ещё наблюдая за пассажиром на заднем сидении через центральное зеркало. Вновь не получив ответ, Леонид Николаевич щёлкнул небольшую лампочку, расположенную вверху между сидениями. Из-за появившегося яркого источника света мальчишка сразу закрыл глаза, ощутив новую волну боли, пробравшей до костей всё тело. — Так-то лучше, — заключил мужчина, получив от молчаливого собеседника хоть какую-то реакцию. — Я знаю, что ты и раньше пробирался в подвал, но привести в него незнакомца — это верх наглости. Леонид Николаевич медленно положил ладони на руль и взглянул в темноту, ограждённую прозрачным стеклом. Из-за включённого света в окнах по большей степени отражался сам салон машины, подражая зеркальной поверхности. — К твоему большому сожалению, там осталось слишком мало улик для следствия, — с иронией и некой досадой произнёс водитель, осознавая, насколько глупым оказался подобный поступок невинного воспитанника. — Удивлён? Мужчина снова посмотрел в центральное зеркало, наблюдая за действиями обескураженного мальчишки. Не заметив в застывшем на месте собеседнике намерений к странным и необдуманным решениям, водитель вставил в предназначенный разъём ключ и выключил свет. — Если решаешься на крайние меры, — водитель снял транспортное средство с ручника и завёл машину, следуя выработанным за долгие годы привычкам, — стоит быть готовым к их последствиям, — Леонид Николаевич высказывался так, что складывалось впечатление собственной гордости за предусмотрительную педантичность. — А единственный источник информации хоть и не официальный, но теперь находится среди числа пропавших. Водитель слегка улыбнулся, облокотившись головой на спинку сидения. Он изредка поглядывал на пассажира, который старался мало двигаться или избегать резких движений, находясь под присмотром похитителя. — Не знаю, почему ты говорил с тем человеком, — мужчина сделал особый акцент на последнем слове, при этом в голосе ощущалось небольшое раздражение, что его обладатель старался скрыть, — но если ему удалось, то мне и подавно. Водитель резко повернул руль, из-за чего транспортное средство сначала поддалось вперёд, а после также резко качнулось в сторону.  — Удачи, — от этих слов и действий подросток сильнее вцепился ладонями в тёмное покрывало и немного приподнял голову на неприятного собеседника. Будто затишье перед бурей. Водитель не пытался продолжить разговор. Он внимательно следил за дорогой, временами поворачивая руль в нужную ему сторону. Пассажир не сводил взгляда с водителя, однако сразу отворачивался или смотрел вниз, когда мужчина обращал на него внимание. — Я не ошибся, — после долгого молчания выдал Леонид Николаевич и, как по заказу, машину слегка наклонило в одну сторону, а под шиной с одной стороны послышался резких хруст непрочного камня. — Если бы все подростки вот так мирно сидели, не ныли, не пытались вырваться или навредить мне, было бы в раза три легче работать. Подобный разговор ещё больше насторожил подростка и заставил обратить внимание на своё положение, в котором почти ничего не ограничивало его действия, кроме собственной осторожности и неосознанного страха. — Они меня не понимают, — мужчина резко повысил голос, будто до этого сражался с собственными сомнениями в голове, — как и тебя. Леонид Николаевич снова посмотрел на пассажира, что в этот раз не стал отводить взгляд светлых глаз, скрытых в тени. — Молодёжь губит свои жизни, а им плевать, — выдержав небольшую паузу, мужчина продолжил свою проповедь более спокойным голосом. — Они молча наблюдают за их саморазрушением, и что ты прикажешь делать мне? Смотреть! Как всё безликое стадо, уподобляясь им. Грубый и резкий диалог вынудил пассажира вжаться в сиденье позади и не заметить из-за этого очередной резкий поворот. Подобное действие совершенно не увеличивало дистанцию с разгневанным мужчиной, однако создавало мнимую иллюзию безопасности. Парень приподнял ноги, крепко прижав их к груди и скрыв за ними лицо, чтобы хоть так построить защиту от вырывающихся из груди разгневанных упрёков отца. В тот момент мальчишка вовсе не думал, в каком состоянии находились кроссовки, он не позволял себе нарушить концентрацию, пропустить хотя бы одно движение или намёк странного собеседника. — И меня за это надо осудить? — водитель немного успокоился и снова мельком посмотрел на молодого парня. — Пусть сначала начнут нормально выполнять свою работу, а потом судить других за их деяния. Это ведь правильно, ты так не считаешь? Мужчина снова посмотрел на позади сидящего, который от подобной беседы совершенно потупил взгляд в темноте салона, опустив глаза вниз. — Кайл умер, а они вместо того чтобы вернуть тело, выдают мне какую-то бумажку, — каждое слово казалось Косте обильно смазанным ядом, ведь они напрямую касались личности, судьба которой была ему хорошо известна. — Как умер мой сын? — С чего вы взяли, что я знаю?  — мальчик крепко сжал зубы, немного прикусив нижнюю губу от неровной грунтовой дороги, что порой качала машину из стороны в сторону, разрушая своим весом непрочные камни. — Я бы не стал задавать тебе этот вопрос, — тихо и спокойно теперь продолжил Леонид Николаевич, переключившись на другую личность, которую вообще не касались высказанные ранее обвинения, — но, когда я рассказывал свою историю, мне показалось, ты знаешь моего сына. Странно, — прошептал водитель себе под нос, — вы ведь никогда не встречались. — Мужик, — Костя ещё сильнее сжал зубы, ощутив на них неприятный скрежет, — ты слишком внимательный, но для окружающих просто двинутый. Теперь подросток искал возможность отстраниться от собеседника или вообще покинуть его общество волшебным образом. Не важно как и где, главное быть в другом месте, в отличном от этого. — Расскажи, — водитель снова круто повернул руль и остановил машину, завернув её на странную мягкую поверхность, — что ты знаешь о моём сыне? — мужчина поставил транспортное средство на ручник и повернулся назад почти вполоборота, встретившись этим самым с молодым собеседником лицом к лицу. — Я имею право знать. Леонид Николаевич старался не создавать давления на него, хотя тишина со временем начинала раздражать, вынуждая мужчину к решительным действиям. Костя посмотрел на водителя с полным презрением и привычным ему недоумением. Он не стал выдерживать долгую паузу молчания и, крепко обхватив колени, склонив голову на них. — Ничего, — заверил водитель собеседника в ответ на подобную реакцию. — Времени у нас теперь будет много. Мужчина открыл дверь и вскоре с грохотом хлопнул ею. Он направился вперёд, а темнота незамедлительно поглотила его силуэт. — Это мы ещё посмотрим, — уверенно произнёс мальчишка, лишь наполовину подняв голову так, что было видно только слегка прищуренные глаза.