Неделимое

три недели спустя.       На город давно опустилась ночь, погрузив его в почти полную, даже немного зловещую тишину, а ко мне сон все никак не желал приходить, пусть я и ощущала усталость. В доме тоже было тихо и пусто, как в вакууме. Лидия еще вчера уехала во Флориду на какую‒то медицинскую конференцию и должна была вернуться не раньше, чем дня через три. Эмбер же пользовалась отсутствием матери и вторую ночь подряд оставалась у парня. Я не слишком‒то ей препятствовала, лишь просила быть осторожнее и звонить, если что, на что она лишь посмеивалась, говоря, что не маленькая. В этом Эмбер была похожа на меня в том же возрасте, когда все еще казалось сравнительно просто и только потом усложнилось. Мне хотелось верить, что у Эми это "просто" продлится подольше, но в этой жизни ни в чем нельзя быть уверенной, иногда и за минуту все может стать едва узнаваемым.       Для меня же Уитмор, за последний год ставший почти, что родным, теперь таким едва ли казался, хотя я не слишком обращала на это внимание. Безразличие, холод в душе, поселившиеся там в одночасье, стали моими верными спутниками, от которых я не пыталась избавиться. Меня вполне устраивало это затишье, оцепенение, которое словно бы поставило все на паузу, внешне же едва выражаясь. Я чувствовала себя, как плюшевый мишка, оставленный в чулане с вырванным из груди наполнителем, который с виду все равно оставался совершенно спокойным.       За прошедшие три недели с Еленой и Бонни мы совсем не общались. Не раз пересекаясь где‒то на территории колледжа, мы, кажется, дружно делали вид, что друг друга не знаем. Правда Гилберт однажды попыталась завести разговор, но прозвеневший на пары звонок решил, что этому разговору не судьба состояться.       Впрочем, с Кэролайн мы продолжали общаться, хотя из‒за тех двоих это было гораздо сложнее и реже, учитывая, что они дружат всю свою жизнь, а я не в детском саду, чтобы ставить условия вроде "они или я", потому как и сама такой бред не приветствовала. Первый раз после того, как Форбс вновь включила эмоции, она заявилась ко мне с извинениями за то, что будучи бесчеловечной разок попыталась прикончить меня, на что я лишь отмахнулась. Нет смысла обижаться на людей за обстоятельства, от них не зависящие. Другое дело, что кто‒то делает этот выбор осознанно, перерубая все на корню.       Наверное, я вообще способна простить в этой жизни все, помимо предательства. Первый раз я поняла это еще в Портленде, благодаря одной девушке, по стечению обстоятельств, как назло, являющейся мне второй кузиной. Второй раз ‒ уже будучи здесь, три недели назад. И оба раза это не обошлось без последствий.       Кэролайн заметно переживала за всю ситуацию и, даже если в глубине души и поддерживала поступок своих двух подружек, предпочитала об этом умалчивать, лишь болтая о том, что все мы непременно помиримся и зальем литром шампанского. Я искренне сомневалась, но не хотела с ней спорить. Ее оптимизм всегда был мне в радость.       Разумеется, Форбс была не единственной, с кем я общалась. Компанию я, когда хотела, почти всегда находила среди одногруппников, но среди них я чувствовала себя каким‒то пришельцем. Я знала об этой компании многое, а они не знали обо мне ничего ‒ лишь то, что я действительно могла рассказать, а это, если в конец не завраться, было достаточно мало. Наверное, будучи частью сверхъестественного мира, иначе и быть не могло, но я даже не особо уверена, что это мне было действительно нужно. Может, я вообще совершила нереальную глупость, переехав сюда? Я не знаю.       Докурив сигарету, я тушу ее в пепельнице, где уже лежат три таких же, и перевожу взгляд от окна к своему телефону, что лежал на подоконнике рядом со мной. Взяв его в руки, опять листаю туда‒обратно две пьяненькие фотографии‒селфи, которые Паркер тогда сделал в баре. Кажется, будто уже сотня лет пролетела с той попойки, так все теперь изменилось.       На первой фотке, правда, от меня одно ухо, зато Кай с чертовски пьяной улыбкой, хоть и тоже размазан. А еще говорил, что это у меня руки из задницы. Зато на другой все весьма четко ‒ я иронично закатила глаза, пока он, с долькой лайма во рту и привычной ухмылкой, незаметно подставляет мне рожки. Прежде эта фотка заставляла меня улыбаться, но теперь... Теперь уже нет. Кажется, вопреки любой здравой логике, я и правда скучаю. Даже по его бесконечной и порой раздражающей болтовне, к которой хотелось поочередно то присоединиться, то застрелиться. И по... всему остальному скучала, даже по этим бесячим "малышкам", "малявкам" и прочим кличкам, фиг поймешь означающих мой рост на фоне его или все таки возраст. К тому же, каким бы он ни был распоследним козлом, хотя бы не притворялся кем‒то другим, как делало почти все мое окружение. То есть, почему был? Он и есть где‒то там. И совершенно точно меня ненавидит.       Вздохнув, я бросила телефон на прикроватную тумбочку и слезла с подоконника, упав в кровать и завернувшись в одеяло. Все же нужно поспать, иначе завтра я буду похожа на зомби и совершенно точно никуда не пойду. Тогда Кэролайн просто меня пришибет, потому что я, вроде как, обещала помочь ей на свадьбе Джо и Аларика. А еще мне чертовски хотелось увидеться с Нейтом и Одри, но при мысли об остальной толпе народу из ковена меня передергивало.       Провалилась в сон я достаточно быстро, но, кажется, лучше бы вообще не ложилась. Нет, мне и раньше, бывало, снились кошмары, но такое определенно приснилось впервые.       Все казалось таким реалистичным и до невероятности красочным, что от яркого света множества лам в зале у меня слезились глаза. Напротив меня сидел Кай в черной футболке и джинсах, поедая сочное красное яблоко. Этот хруст отдавался в моей голове, пробегаясь как наждачкой по нервам.       ‒ Скучала, малявка? ‒ наконец спросил парень, оторвавшись от яблока и посмотрев мне в глаза.       Я попыталась что‒то ответить, но вместо слов из моего горла начала плескать кровь, так что я издала лишь слабое, приглушенное бульканье. Опустив глаза вниз, я увидела, как моя одежда быстро обагряется кровью, сочась каждой клеточкой. Ее было так много, сколько в человеке, наверное, попросту нет, а она все лилась и лилась, растекаясь по одежде, креслу и полу.       Я подняла ошарашенный, испуганный взгляд на Паркера, но теперь и он тоже был залит кровью так, будто его окунули в нее с головой. Она блестела в свете множества ламп, растекаясь вокруг нас по полу, по стенам, будто какой‒то зловещий художник расплескал свои краски.       ‒ Думала, можно кидать людей черт знает где без всяких последствий, а, Билли?       Его грудной смех отдавался в моей голове подобно тому хрусту яблока, но постепенно становился все тише, а картинка внезапно померкла, затягивая меня в темноту.       ‒ Билли!       Услышав громкий голос над ухом, я подскочила так, что едва не свалилась с кровати, запутавшись в одеяле, как в западне.       ‒ Кэролайн, ‒ наконец выдохнула я, уставившись на стоящую возле кровати блондинку, и все еще нервно вздрагивая.       ‒ Тебе что‒ли кошмар снился? Смотришь на меня так, будто призрак увидела, ‒ смеется Форбс, теребя пальцами светлые локоны.       ‒ Эээ... Кошмар. Точно. Просто... кошмар, ‒ бормочу я, озираясь по сторонам в попытке убедить и себя в том, что это был просто сон. Я слишком накрутила себя за последнее время, потому и нервы сдают. Это лишь сон, игра больного воображения и ничего больше.       ‒ Ладно, Брэнсон, хочешь совет? Тебе нужно хорошенько развлечься, а сегодня как раз повод есть. Так что отрывай свою задницу от кровати и собирайся. Уже полдень, дел по горло, а ты тут валяешься, ‒ блондинка призывно жестикулирует, махая руками, отчего я испускаю короткий смешок.       ‒ Ладно, мисс командирша, я... я... ‒ слова застревают в горле, когда мой взгляд падает на прикроватную тумбочку, на которой лежит... красное яблоко. ‒ Что... Что это?!       Несколько раз моргаю и трясу головой, надеясь прогнать наваждение, но ничего не выходит.       ‒ Ты о чем? ‒ Кэр недоуменно переводит взгляд с меня на яблоко и обратно, пытаясь понять, в чем проблема. ‒ Ну яблоко это и что дальше?       ‒ Откуда оно здесь взялось? ‒ хватаю фрукт в руку, всматриваясь в блестящую кожицу, а потом перевожу взгляд на Форбс. ‒ Ты его сюда принесла?       ‒ Нет, ‒ она отрицательно качает головой, а потом хмурит брови. ‒ Ты уже начинаешь меня пугать. Это же просто яблоко. Может, Эмбер тебе принесла или ты сама хотела съесть и уснула.       ‒ Эмбер? ‒ задумчиво свожу брови, пытаясь понять, возможно ли это. С другой стороны сейчас любой, даже самый тупой вариант, способен хоть немного унять воспаленный рассудок. ‒ Да, на... наверное Эмбер. Ой, не нравится мне все это, потому что в глубине души я все же понимаю, что Эми тут не при чем. Или... Да уж, кажется моя крышечка окончательно съехала. Это же был просто сон, черт возьми. Мне не пять лет, я не верю ни в Санту, ни в пасхального кролика, ни в то, что предметы из сна могут стать настоящими. Конечно, если это вообще было сном, а не... Да нет, невозможно.       ‒ Ладно, я... ‒ нервно сглатываю, со вздохом отложив предмет в сторону. ‒ Я в душ и одеваться.       ‒ Вот, наконец‒то здравая мысль, ‒ довольно улыбается Кэролайн. ‒ У тебя же есть кофе? Пойду пока приготовлю, а ты давай в темпе. ***        В ушах все еще звенит от звуков разбивающегося стекла, воздействия заклинания и человеческих криков, кажется, уже стихших, но продолжающих звучать в моей голове безумной канонадой. Глаза режет от золотистого мерцания многочисленных лампочек, отчего я морщусь, пытаясь проморгаться и разглядеть перед собой хоть что‒то. В голове царит полный хаос, ворох разрозненных картинок, что никак не выходит собрать воедино. Я знаю лишь то, что должна уйти отсюда, потому начинаю ползти вперед, не зная толком, куда и зачем, потому что мне все равно не выбраться из собственного кошмара, разрывающего изнутри потоками слез по моим щекам, которые я не могу, да и не хочу сдерживать. Ведь я знала, что так будет, изначально знала, но, как наивная дурочка, верила, что все обойдется. Я, наверное, никогда не научусь доверять своей интуиции, ведь если бы слушала ее, все сейчас могло быть иначе. Дура. Какая же я беспросветная дура. Но разве теперь это важно? Хоть что‒то вообще?       В ладони, в тело, в самую душу впиваются осколки битого стекла, которым здесь, кажется, усыпано все вокруг, ровно так же, как и залито кровью. Сколько ее вообще? Почти как в том моем кошмаре, предзнаменовавшем начало конца. Вот только реальность куда хуже, ярче, насыщеннее.        ‒ Ну и куда ты собралась, девочка моя? ‒ звучит знакомый бархатный тембр позади меня. Как же я соскучилась по этому голосу, а сейчас готова уши руками зажать, лишь бы только не слышать его, как и хруст стекла на полу под подошвами его обладателя.       Нервно сглатываю и замираю, не поворачиваясь и все так же лежа на животе, уперевшись руками в пол. Почти не обращаю внимания на то, как осколки продолжают впиваться в кожу, поскольку все внимание теперь приковано к неспешным шагам позади меня. Ну все, мне конец.