Неделимое

      Признаться, я всегда была немного наивной и с обращением в вампира это не изменилось. Первые несколько часов, оставаясь запертой в собственном доме, я надеялась, что Паркер всё же вернётся. Что в голову этого непредсказуемого красавчика что‒нибудь стрельнет и он передумает. Не потому, что его эмоции неожиданно включатся, а потому, что, как я уже говорила, Кай Паркер ненавидит скучать. До наступления темноты, а значит ‒ и полнолуния, оставалось еще достаточно времени, которое, после месяца одиночества, он наверняка предпочел бы провести куда веселее, напоследок вдоволь поиздевавшись над моими несчастными нервами. Я, наверное, уже слишком хорошо знала его, чтобы научиться предугадывать некоторые действия, поступки этого парня, но время шло, а Кай не появлялся. И это могло значить только одно ‒ он меня избегает.       С одной стороны, это было не так уж и плохо. У Кая бы не было причин запирать меня в доме, с глаз долой, так сказать, да и вообще заморачиваться, если бы он не считал меня потенциальной проблемой. Он сам сказал, что только я могу до него достучаться, а значит шанс еще есть. С другой же стороны, это было паршиво, поскольку для осуществления моей последней и, вероятно, провальной задумки, мне нужно было выбраться из этого идиотского дома до наступления ночи, иначе... Иначе парень, ради которого я и пошла на все эти безумия, попросту свалит из этого треклятого мира, оставив меня в одиночестве. Ирония в том, что я даже не сомневалась ‒ Кай сделает это без зазрения совести, которой сейчас у него в принципе нет. Хах. Стоит признать, что у него всегда было с ней весьма сложновато.       Обидно ли мне? Разумеется. Я много раз говорила себе, что, по жестокой насмешке судьбы, Кай ‒ один из немногих людей в моей жизни, кто не использовал меня и не предавал. Сегодня же он сделал и то, и другое, пройдясь по моим чувствам, доверию, и это ломало меня изнутри, пронзая больнее самого острого лезвия. Я, как тот упрямый осел, повторяла себе, словно мантру, что это ‒ не Кай, что он не такой, но правда в том, что он всегда был таким и я это знала. Паркер лишь вырвал из своего сердца меня, в целом оставшись все тем же эгоистичным, циничным, жестоким социопатом, коим был с остальными. Впрочем, связалась ‒ расхлебывай, как говорится. Я не маленькая сопливая девочка, которая будет, забившись в угол и жалея себя, твердить "как он мог" и прочая чушь. Я сама лично, по собственной воле, однажды сделала выбор и подписалась на это, теперь, как и прежде, снова и снова повторяя себе, что я не собираюсь сдаваться. Глупо, наверное, но по-другому я не могу.       Вот только все это не имеет никакого значения, пока я, подобно Рапунцель, заперта в собственном доме магией Паркера. Бегать по комнатам, открывая все подряд окна, не было смысла, так что я уже который час подряд сидела на диване в гостиной, обхватив колени руками и пытаясь что‒то придумать. Признаться, у меня не жизнь, а сплошное дежавю в квадрате и хренова карма. Помнится, в первую нашу встречу Кай точно так же запер меня, предварительно влив в мой несчастные организм порцию какого-то снадобья из цветочков лобелии, чтобы я не могла колдовать. Сейчас же я в принципе больше не умела этого делать, впервые жалея о том, что ранее не обладала столь ненавистной всеми способностью вытягивать магию. Тогда с обращением я бы стала еретиком, как и Кай, и сейчас не чувствовала бы себя жалкой, беспомощной девочкой, не способной произнести простейшее заклинание, которое сняло бы этот идиотский барьер. Твою мать.       ‒ Вот же козлина, ‒ шиплю я сквозь зубы, поднявшись с дивана и начав мерить шагами гостиную.       В висках неприятно стучало, от чего я потирала их пальцами, пытаясь сосредоточиться.       ‒ Думай...       Ход стрелок на допотопных часах над камином отстукивал ритм в голове, как и звук своих же шагов по гостиной. В кухне бормотал телевизор, который Паркер на кой‒то черт включил там, пока жарил бекон. Интересно, он уже тогда допускал мысль о том, чтобы кинуть меня? Организовать мне прощальный завтрак с вином и любимым беконом, устроить бурный секс на столешнице, А после свалить? Как-то некстати вспоминаю о том, что рассказывала Бонни о своих злоключениях в 94‒ом. Кажется, она говорила, что Кай приготовил ей ужин, накормив тарелкой спагетти, а после подрезал любимым ножом и слинял без нее. Надо будет уточнить, не предлагал ли он и ей прощальный секс на столешнице. Почему‒то от этой мысли начинаю странно хихикать, после едва ли пополам не согнувшись от смеха. Мне кажется, я либа всегда была слегка двинутой, либо стала такой за последнее время.       Перестав ненормально хихикать так же внезапно, как начала, протяжно вздыхаю, задумчиво глядя перед собой. Я знаю, что на самом деле сегодня все было немного иначе. Кай принял это решение позже, как только понял, что я не хочу отступать. Это случилось в момент, когда он вжимал меня в стену, а я видела в голубых глазах что‒то, что говорило ‒ мой Кай все еще там. В какой‒то момент я почти дотянулась, почти... Думаю, он тоже это почувствовал, а потому принял меры. Но то, что он, от греха подальше, попросту не прикончил меня, говорило о многом. Вот только... Ааа, блин, как же бесит.       В негодовании пинаю ногой корзину для мусора, из которой выпадает фотография в рамке. Моя фотография. Поднимаю предмет с пола, испустив нервный смешок и протяжно вздохнув, после чего ставлю фотку на прежнее место возле камина. Взгляд случайно падает на деревянную дверь, за которой несколько ступенек вели к следующей, открывающей вход в подвал, забитый всякими волшебными штуками нашей семьи. Не знаю, зачем они мне теперь. Стоп... А что, если...       Через мгновение оказываюсь в подвале, сдвинув в сторону какую‒то допотопную тумбочку и коврик под ней, после чего задумчиво смотрю на небольшой люк под ногами.       ‒ Спасибо тому параноику, который это придумал, ‒ хмыкаю я, поднимая скрипучую дверцу. ***       Нужно было видеть удивление на лице Паркера, когда он, выходя на залитое солнцем крыльцо своего дома, едва не столкнулся на пороге со мной. Парень даже перестал жевать красное яблоко, кусочек которого с хрустом откусил секунду назад, и уставился на меня, как на призрак прабабушки.       ‒ Удивлен? ‒ вскидываю брови, не сводя с него взгляда, хотя это было вполне очевидно.       ‒ Ага, ‒ отойдя от первоначального ступора, Кай неопределенно хмыкает, снова принявшись жевать яблоко. ‒ Как ты выбралась, м?       ‒ Просто я знаю свой дом куда лучше, чем ты, ‒ усмехаюсь, пожимая плечами. ‒ Он, кстати, достаточно старый и тот, кто его строил, судя по всему, был большим параноиком. Под ним проходит короткий тоннель, который приводит к опушке леса за домом. Если ты не забыл, я была ведьмой, а потому знаю, как работают подобные заклинания. Магия, словно купол, накрывает весь дом, запечатав двери и окна. На уровне земли купол заканчивается.. Ты не знал об этом тоннеле, потому даже не подумал опечатать еще и его.       ‒ Хм... Умно. И что дальше? ‒ парень приподнимает одну бровь, вновь кусая Чёртово яблоко, хруст которого меня уже раздражать начинает. ‒ Если собираешься толкнуть речь о том, какой я плохой мальчик, советую встать в длинную очередь, сладкая.       ‒ Сомневаюсь, что в этом есть смысл, ‒ вновь пожимаю плечами, выдавив из себя подобие усталой улыбки. ‒ Просто выкинуть меня из своей жизни немного сложнее, чем фотку в корзину для мусора, правда?       ‒ Если честно ‒ вполне одинаково, ‒ ухмыляется парень, облизнув с губ яблочный сок и швырнув огрызок куда‒то в траву. ‒ Ты хоть представляешь, Билли, как жалко выглядят твои попытки убедить саму себя в том, что ты все еще значишь для меня больше... ммм... вот этого яблока?       Признаться, за этот день я услышала от него столько всего, что ни на какие уши уже не натянешь, а про действия я вообще промолчу, так что обижаться на очередную попытку задеть меня, наверное, уже попросту глупо. Тем не менее, прямо сейчас этот напыщенный индюк меня раздражал, рождая весьма рисковую мыслишку о том, что разозлить его в ответ, наверное, будет не так уж и плохо. В конце концов, злость ‒ это тоже эмоции.       ‒ Да, наверное, ‒ протяжно вздыхаю. ‒ Ко всей своей жалкости я, судя по всему, еще и беспросветная дура. Умная бы с тобой вообще не связалась. Еще недавно у меня была нормальная жизнь ‒ колледж, работа, друзья, а теперь я стала вампиром, убиваю людей и бегаю по параллельному миру за парнем, которого волнует только он сам. Я только одного понять не могу, ‒ облизываю пересохшие губы, не сводя с него взгляда. ‒ Если тебе действительно плевать на меня, тогда почему считаешь, что именно я, столь незначительная в твоей жизни персона, могу вернуть твои чувства? Трус и лжец, вот ты кто.       Кай ухмыльнулся уголком губ и смерил меня оценивающим взглядом, не говорящим мне ни о чем.       ‒ Повтори, мелочь.       ‒ Трус. Лжец. Слабак. Неудачник. Самовлюб... ‒ не успеваю договорить, когда мужские пальцы внезапно сжимаются на моей шее едва не до хруста, ударяя затылком о деревянную стену. ‒ Вот, молодец. Разозлись.       ‒ Слушай меня сюда, ‒ угрожающе зашипел еретик в мое ухо, почти касаясь мочки губами. ‒ Если ты прямо сейчас не заткнешься, я отрежу твой язык через горло. Хорошо услышала, Билли?       ‒ Я не заткнусь, ‒ хриплю я, чувствуя щекой колкость отросшей щетины. ‒ Я от тебя не отстану. Если включишь свои чувства и снова скажешь, что я не нужна ‒ я уйду, но не раньше. Единственный способ решить проблему ‒ убить меня, и ты это знаешь, ‒ сглатываю подступивший к горлу комок. ‒ Так давай... Сделай то, что умеешь лучше всего.       На мгновение парень замер, словно что‒то обдумывая, после чего цокнул языком и ухмыльнулся, театрально возведя взгляд к потолку. ‒ Ммм... Ну, хорошо, ‒ его рука неожиданно дернулась, а мою грудь пронзила резкая, острая боль, срывая с губ тихий стон вместе с хриплым, надорванным вздохом.       Раньше я едва ли представляла себе, каково это, когда кто‒то сжимает твое сердце прохладными пальцами за секунду перед тем, как вырвать его, но сейчас я ощущала именно это. Кусала губу в попытке сдержать рвущийся из горла болезненный стон, и, чувствуя, как промокает футболка, расцветая бурым пятном на груди, продолжала цепляться руками за парня, которого слишком сильно люблю. Я не отводила взгляда от голубых омутов глаз, пытаясь не думать, не воспринимать то, что уже через мгновение все может закончиться, если не озвученные мною предположения были ошибкой.       ‒ Давай, ‒ сдавленно шепчу я, не узнавая свой собственный голос. ‒ Давай, Кай, и закончим на этом...       Секунды тянулись, словно целая вечность. Каждый новый вдох отзывался болью в груди, но физическая боль никогда не сравнится с моральной, которой я за последнее время испытала достаточно. Если всему, что нас связывало, суждено закончиться здесь и сейчас, значит я ошиблась еще в тот момент, когда впервые начала искать в Кае Паркере что‒то хорошее. Но он все еще медлил, а я знала, что не ошиблась. Вот оно. То, что я поняла еще в ту секунду, когда он запер меня магией в доме. То, что я называла последним для нас двоих шансом. Он снова дал мне эту подсказку. Я знаю, что должна сделать.       ‒ Это слишком легко, ‒ бесцветным голосом фыркает Паркер, отстраняясь и отпуская меня столь внезапно, что я, не удержав равновесие, едва не падаю на пол, удержавшись дрожащими пальцами за перила крыльца.       Воздух со свистом врывается в легкие, заставляя грудную клетку вздыматься в нервных спазмах, пока я, ловя ртом кислород, наблюдаю за тем, как рана в моей груди затягивается и исчезает       ‒ Ты не можешь, ‒ бормочу я, уверенная в том, что Кай все равно меня слышит. ‒ Вот почему ты решил оставить меня в этом мире, а не избавиться так, как привык, ‒ испускаю нервный смешок, со слабой улыбкой посмотрев на него. ‒ Ты боишься, что, убив меня, можешь что‒то почувствовать, верно? ‒ облизываю пересохшие губы, спускаясь с крыльца на залитую солнцем траву. ‒ Говорят... Иногда для того, чтобы кость срослась правильно... ее снова нужно сломать.       ‒ И как это вообще понимать, м? ‒ чувствую пристальный взгляд мне в лопатки и поворачиваюсь, подставляя лицо такому теплому, пусть и осеннему солнцу. ‒ Это что, типа какой-то нелепый психологический ход?       ‒ Да, именно. Ты отключил чувства, когда я умерла. Говоришь, тебе все равно?       ‒ Пфф... Ты этого не сделаешь, ‒ скептически фыркает парень, видимо, начиная догадываться, О чём идёт речь.       ‒ Уверен? ‒ вскидываю брови, наблюдая за тем, как он подходит к верхней ступеньке, сунув руки в карманы. ‒ Кай, мне нечего терять. Я уже умерла. В подвале Рэндалла Гарбера, месяц назад. Все, что было с тех пор ‒ мой собственный выбор, который я сделала не ради себя и не ради тебя. Ради нас. Но Раз ты говоришь, что никаких "нас" больше нет, тогда в чем же смысл? ‒ чувствую, как внутри меня все словно застыло, замерло, и каждое слово, каждая фраза дается с трудом. ‒ На протяжении месяца я только и делала, что искала способ вытащить тебя из этой дыры. Я нашла его. Я сделала то, что хотела. Теперь ход за тобой. Выбирай, ‒ задумчиво кручу на пальце кольцо, которое сделал мне Нейт, и чувствую, как предательски щиплет глаза, ведь я всё ещё могу ошибаться. ‒ Я люблю тебя, Кай, и я ни о чём не жалею. Но я не буду бегать за тобой целую вечность. ПоЧувствуй хоть что‒нибудь... что угодно. Иначе на этот раз ты потеряешь меня навсегда.       В последний раз встречаюсь Взглядом с голубыми глазами, срывая с пальца кольцо и бросая в траву. Секунда ‒ и солнечный свет, еще недавно так приятно греющий кожу, опаляет ее, выжигая, подобно кислоте, каждую клеточку. Жуткая боль растекается по мне бурлящем потоком, и сквозь нее я слышу собственный сдавленный крик, который больше не в силах сдержать. Если ад существует, то, наверное, он ощущается именно так.       Не знаю, в какой момент этот кошмар вдруг прекращается. Не помню, как оказываюсь в тени, на полу, в доме Паркера, который сбивает огонь с моей едва вспыхнувшей кожи. Не сразу понимаю, что происходит, лишь слыша в свою сторону поток бранных ругательств.       ‒ Дура. Идиотка! Двинутая на всю голову... Черт! Билли! Мелкая...       Из моего горла вырывается сдавленный смех, заставивший Кая на секунду замолчать, раздраженно поджав губы, после чего, нарочито вскинув брови, добавить.       ‒ Истеричка.       Не знаю, в какой момент мое хихиканье переходит в приглушенные всхлипы, потому что вижу в его глазах беспокойство и больше не могу сдержать слез.       ‒ Получилось, ‒ шепчу я, шмыгая носом и совершенно расклеевшись. ‒ Ты вернулся.       ‒ Ага, ‒ Кай хватает меня за плечи, ощутимо встряхнув. ‒ Больше никогда так не делай, ты поняла? ‒ киваю, словно болванчик, на что парень закатывает глаза и цокает языком. ‒ Иди сюда, мелочь...       Он прижимает меня к себе, обнимая, а я прикрываю глаза, уткнувшись носом в его шею и вдыхая такой родной аромат.       ‒ Глупындра моя, ‒ бормочет Кай в мои волосы, зарывшись в них пальцами.       Больше никто из нас не произносит ни слова, лишь все также сидя на полу и плотнее прижимаясь друг к другу. Все остальное сейчас не имеет значения.