На третьем корабле

Знамена Таргариенов алеют на кораблях. Истинная королева возвращается в родные земли — возвращается, чтобы вернуть свое, то, что принадлежит ей по праву. Она вернет — пламенем и кровью, сотнями загубленных жизней — отвоюет свой Железный Трон у узурпатора. Королева от крови древней Валирии, королева от крови дракона, королева, что кажется нереальной — серебряные волосы блестят в свете луны, как будто источают сияние, фиалковые глаза сверкают драгоценными алмазами. Джорах смотрит, и его глазам больно от вида Дейенерис Таргариен, Неопалимой матери драконов. Ему кажется, что она — просто видение; протянет ладонь, коснется — и исчезнет, растает в лунном свете, как дивная греза. Они плывут на третьем по счету корабле. У Джораха есть отдельная каюта, но ему не спится, и рыцарь выходит на палубу, немного пошатываясь с непривычки, но море спокойно — где-то на звездном дне лежат сокровища, а на небе сияют звезды, что так напоминают глаза драконьей королевы. Дейенерис Таргариен стоит у борта, опираясь локтями на заграждение. Ее лицо поднято к небу, а на губах витает нежная, мечтательная улыбка. Платье королева надела алое — в цветах герба своего Дома. Дома, который снова напомнит Вестеросу о своем существовании. На третьем корабле алеет боль всех Семи Королевств — и персональная боль Джораха Мормонта. — Кхалиси? Она оборачивается, застигнутая врасплох, отвыкшая от этого титула. Так ее зовет только Джорах, только он помнит ее кхалиси. Он видел рождение ее драконов, он защищал ее от кхалов, он был ей единственным другом с самого начала ее пути… — Сир Джорах, — мягкий голос королевы чарует, словно она — морская сирена, манящая моряков своим дивным пением. Дейенерис не говорила об этом, но рыцарь чувствует — она его простила. Простила то, что простить невозможно, особенно для особы королевских кровей. Королям не стоит держать около себя предателей — но вот он, Джорах Мормонт, стоит здесь, перед своей алеющей болью с серебряными волосами, заплетенными в причудливые косы. — Вам нужно поспать, — говорит Джорах. — Или качка не дает вам заснуть? Дейенерис качает головой, молча осматривая рыцаря. Как будто изучает, пытается найти в нем что-то новое, чего еще не знает, чего не видела раньше. От ее взгляда по коже Мормонта бегут мурашки, и он неожиданно делает шаг к королеве, беря ее руки в свои. Это такой привычный жест для них обоих — ночи в Красной Пустыне были холодными, и там Джорах не раз растирал закоченевшие пальцы Дейенерис, которая мерзла молча и никогда не жаловалась, но он-то видел. — Мне не спится, — говорит Дейенерис. — Я думаю о многом, сир Джорах. О том, что будет, когда я… добьюсь своей цели. В ее темных зрачках отражается пламя горящих городов, падающих к ее ногам королевств. Джорах ни на секунду не сомневается, что Дейенерис Таргариен покорит Вестерос и сожжет дотла своих врагов. Не сомневается с тех пор, как упал перед ней на колени у погребального кострища, присягая в вечной верности. Где-то там, высоко в небе, недовольными птицами кричат драконы. — Может, выпьем вина? — предлагает Дейенерис. — Я не хочу проводить эту ночь одна. Джорах не может поверить в происходящее, когда тонкая ладошка королевы ложится на его плечо, проводя по нему, гладя и лаская. Это просто сон — Дейенерис выглядит слишком призрачно. Но рука ее теплая и настоящая — рыцарь ловит ладонь королевы и прижимает к своей щеке. Она гладит уже его лицо, очерчивает пальцами скулу, убирает опаленные солнцем волосы со лба. — Кхалиси? — Пойдем в мою каюту, — приказным тоном отвечает Дейенерис. Она не говорит ничего многообещающего, но в ее голосе так и звучит короткое «Раздевайся», хотя, возможно, это просто мечты, выдаваемые за действительность. Джорах наклоняется к королеве, ожидая сопротивления или пощечины, готовясь к этому, но вместо удара встречает горячие и сладкие девичьи губы, что нежно отвечают на его робкий поцелуй. Дейенерис обнимает его за шею, тянет к себе, сама углубляет поцелуй — Мормонт подхватывает ее на руки, крепко прижимая к своей груди и несет в ее каюту. Дейенерис осыпает поцелуями его шею, зарывается пальцами в жесткие волосы, натыкается пальцами на доспех и недовольно фыркает, когда Джорах опускает ее на кровать. — Раздевайся, — она все-таки это говорит. Неопалимая королева приказывает — надо слушаться. Мормонт все еще не верит в реальность, но доспехи снимает — аккуратно, дрожащими пальцами, чтобы не повредить броню, которая ему еще не раз пригодится. Алое платье кровавым росчерком слетает на дощатый пол, и тело Дейенерис предстает взору ее верного рыцаря. Он уже видел ее обнаженной — там, среди золы и пепла, но сейчас, в свете луны, не покрытое сажей, тело королевы напоминает тело богини, самой Девы. Даже лучше — Мормонт сглатывает, рассматривая округлые плечи, упругие груди, плоский живот и соблазнительные бедра. Дейенерис уже давно не подросток, она — женщина, что однажды родила ребенка, и ее тело — тело взрослой женщины, оформившейся и потрясающе желанной. — Кхалиси, — снова шепчет Джорах, не зная, что еще сказать. Окончательно избавившись от доспехов и оставшись в простых штанах и холщовой рубахе, он смотрит на нее во все глаза. Дейенерис кивает с одобрением, дергает подбородком, приказывая ему раздеваться дальше — рыцарь повинуется, пока не оказывается полностью обнаженным. Дейенерис видит реакцию его тела на нее, и тянет Мормонта на себя, снова целуя — так страстно, что цепляется зубами за его нижнюю губу. Ее тело буквально плавится под его ладонями — рыцарь чувствует дрожь королевы, чувствует прикосновение ее затвердевших сосков к своей голой груди, чувствует ее учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание. Он раздвигает ее бедра, лаская спину, опускаясь до ягодиц и сжимая их в ладонях. Дейенерис стонет ему в губы, по-кошачьи изгибаясь и подставляясь под поцелуи. Джораху не обязательно быть нежным. Он у Дейенерис — не первый мужчина, а ее первый и вовсе не знал, что такое нежность, беря молодую жену силой и сзади, как кобылицу. Джораху не обязательно вести себя бережно — но он входит в королеву нежно и осторожно, словно это и правда ее первый раз. Пальцы Дейенерис сжимают его плечи, ногти оставляют лунки на загрубевшей коже. Она подается навстречу, принимая Мормонта в себя, и с губ ее слетает чувственный, головокружительный стон. Джорах целует шею своей королевы, проводит языком по ключице — ее кожа сладкая, как мед, и одновременно соленая, как морская вода. — Дени, — шепчет Мормонт, начиная ускорять темп движений, овладевая ею все резче, — Дени… Она на секунду замирает, а потом хрипло смеется, зарываясь пальцами в его волосы, до боли сжимая пряди, сжимает коленями его бедра, целует требовательно и горячо. Джорах двигается еще быстрее, и с каждым толчком королева шумно вздыхает, а то и вскрикивает, цепляясь то за волосы рыцаря, то за плечи. Ей хорошо — и он это чувствует. Ей хорошо с ним. Она выбрала его на эту ночь — именно его, а не кого-нибудь другого. Но имел ли право Мормонт осуждать ее, если бы она выбрала не его? Дейенерис — королева, и она сама решает, кого взять в свою постель. И сейчас, когда он раз за разом овладевает ее телом, она все равно остается его королевой. Правительницей. Единственной владычицей и Семи Королевств, и сердца Джораха Мормонта. — Джорах! Она обмякает в его руках, когда оба достигают пика удовольствия, и горячее семя Мормонта льется на чистые простыни. Дейенерис прижимается к его груди, чертит пальцами по старым шрамам, целует рубцы заживших ран — нежно-нежно, как будто по груди рыцаря порхает бабочка. — Дени… — шепчет Джорах. На третьем корабле алеет его боль. Она погубит его — но рыцарю все равно. Он прижимает к себе хрупкое тело королевы, целует ее плечи и груди, обводит языком напряженные соски и понимает, что ночь на третьем корабле еще не закончилась.