Наедине

      Принц ненавидит тех, кто вторгается в личное пространство. Он ненавидит бывать там, где собирается много людей одновременно. Избегает массовых фестивалей, если они не связаны с мангой, и старается не выходить из дома в часы-пик.              Да, Принц определённо ненавидит переполненные автобусы и прижимающихся со всех сторон людей.              Когда ты невысокий и щуплый задрот, тебя обычно и не замечают в таких автобусах. Со всего маху прижимают к стене, расплющивают лицо об оконное стекло, и Принцу обычно только и остаётся, что ждать, рисуя на запотевшем окне иероглифы, в которых обещает всех уничтожить.              Обязательно. Когда станет одним из тех героев, о которых столько прочёл в манге.              — Эй, Принц, — Хайджи нависает над ним: выше на голову, шире в плечах и совершенно не обременённый ни давкой в тесном и душном автобусе, ни пробкой, в которую они попали из-за аварии где-то впереди. — Ты выглядишь так, словно тебя сейчас стошнит.              Принц неопределённо дёргает плечами и слегка качает головой. Может, и стошнит. Он не уверен, что готов терпеть это хоть ещё одну минуту. Стоящий рядом мужчина постоянно задевает его углом газеты по носу, а с другой стороны от кого-то отвратительно воняет потом. Рядом нет даже поручня, чтобы взяться за него при очередном торможении, и Принц вынужден хвататься за футболку Хайджи, комкая её в пальцах и тут же отпуская.              Он не извиняется, но мысленно обещает себе, что обязательно возьмёт у Хайджи эту футболку, постирает и, возможно, даже погладит. Когда они наконец доберутся до общежития.              Если. Если, чёрт возьми, они когда-нибудь доберутся до общежития.              — Не люблю ездить в это время, — сообщает всё-таки Принц, пытаясь отвернуть голову так, чтобы запах пота от соседа не так сильно въедался в ноздри. Автобус снова резко останавливается, когда они проползают пару метров, и покачнувшегося Принца теперь подхватывает за локоть Хайджи. — Если бы ты не заставил меня тащиться в магазин за спортивной формой, мы бы успели до того, как автобусы стали напоминать консервные банки. Знаешь, есть манга, где люди жили в огромной консервной банке. И узнали об этом только потом, оказалось, что они…              Хайджи усмехается, вновь подхватывает Принца, когда автобус опять дёргается. Где-то сбоку раскрываются двери, впуская новых пассажиров, и их с Принцем вовсе прижимает к стене.              — Тогда я должен взять на себя ответственность за происходящее, — Хайджи почти смеётся, перехватывает удобнее рюкзак в одной руке, а второй упирается в прохладную обшивку автобуса и слегка сдвигается так, что Принц оказывается почти зажат в углу. Но теперь зажат одним Хайджи, а не целой толпой незнакомых людей.              Принц отвлечённо думает, что из Хайджи, наверное, неплохой щит. И будь он героем манги, обязательно сделал бы из него своего оруженосца.              — Так лучше? — спрашивает Хайджи, и Принц без сомнений кивает: от Хайджи приятно пахнет, он тёплый и привычный. Гораздо лучше незнакомцев, норовивших вытолкать его из автобуса прямо через оконное стекло.              Где-то чуть повыше Хайджи снова хмыкает, а потом неожиданно наклоняется и шепчет на ухо:              — Ты в курсе, что в такой давке часто орудуют извращенцы? Не боишься, что я один из них? Читал такое в своей манге?              От шёпота по задней части шеи неожиданно скатываются мурашки, и Принц вздрагивает, поднимая взгляд и встречаясь с обжигающими глазами напротив.              — Ты дурак? — очень серьёзно спрашивает он. И он сам почти уверен, что это касается поведения Хайджи, а не его вопроса, но тут же добавляет: — Я такую мангу не читаю.              — Как же? — Хайджи шепчет тише, а от очередного толчка автобуса прижимается ещё теснее, практически вдавливаясь в тело Принца. — Мне кажется, все читали такое. Лет… эм… в тринадцать?              — Пятнадцать, — сконфуженно бурчит Принц.              — Позднее созревание? — Хайджи давится смехом, осторожно опускает рюкзак на пол между ними и кладёт свободную руку, которой не огораживает Принца от всех вокруг, на его бедро. — Помнишь, там обычно трогают сначала за зад. А после…              — Ты рехнулся? — Принц почти шипит, дёргается и смотрит возмущённо. — Убери руку! Это не смешно!              У Хайджи своё понимание о развлечениях. Если Юки ходит в клубы, то Хайджи извращённо играет на нервах и эмоциях других людей. Никогда не перегибает, но так умело дёргает за ниточки, что это пугает с самой первой минуты знакомства. Принца это злит, но сейчас он подрагивает вовсе не от этого, а потому что тёплая ладонь Хайжи проникает уже под кофту, ложится на тощий бок и слегка сжимает, будто бы уберегая от ещё одного толчка.              — Никто не увидит. Старых извращенцев, что лапают школьниц, не замечают, а нас с тобой тем более, — беспечно утверждает Хайджи, и Принц с силой стискивает зубы, смотря в его плечо с надеждой просверлить в нём взглядом дыру.              — Ты и есть старый извращенец. Убери руку.              И где-то на периферии сознания Принц ловит себя на том, что не так уж сильно хочет, чтобы руку действительно убрали. Что-то есть в этом… такое. В этом переполненном автобусе, рядом с людьми, которые вызывают только рвотные позывы, рядом с Хайджи, стоящим перед ним так, словно удерживая весь мир на своих плечах, чтобы он не обвалился на Принца — в этом определённо что-то есть. Что-то неправильно заводящее и почти граничащее с пошлостью манги для спермотоксикозных подростков.              Автобус вновь начинает двигаться, и Хайджи сильнее прижимается, наклоняется, дышит в шею и почти невесомо касается её губами. Мурашки уже не просто скатываются куда-то вниз по позвоночнику, а трясут всё тело табунами, и Принцу хочется провалиться куда-нибудь под колёса, потому что в чёртовых и без того узких джинсах внезапно становится слишком тесно.              Хайджи умеет. Хайджи может вызывать одновременно бурю противоречивых чувств, но сейчас его хочется убить.              Пальцы скользят куда-то на копчик, поддевая пояс джинсов, поглаживают и останавливаются на самой грани, не преодолевая её, когда Принц уже согласен почти на всё, прикрыв глаза и сосредоточенно дыша, забывая даже о том, где они находятся.              Хайджи ведёт губами по виску, вновь обжигает дыханием шею и мимолётно касается впадинки за ухом, оставляя там влажное прикосновение языком. Принц думает, что он, конечно, хотел бы стать героем манги, но явно не той, где к кому-то пристают в автобусе. И явно не той, где он даже не сопротивляется, потому что чёртовому Хайджи невозможно сопротивляться. Его слишком много, и всё это «много» нестерпимо хочется себе.              Тело разгорается и азартом, и желанием — и за это Хайджи стоит тоже придушить чуть позже. А пока Принц невольно тянется, подставляется и кусает губы, срываясь на шумные вздохи.              Хайджи отстраняется неожиданно быстро, убирает руку и подхватывает рюкзак. Принц непонимающе смотрит на него и моргает.              — Наша остановка, — Хайджи хмыкает и, быстро наклоняясь, совершенно невинно и непорочно касается губами чужого лба, а после тянет за локоть к выходу, пробиваясь через плотно сомкнутые ряды пассажиров.              Кто-то случайно пихает Принца под рёбра, тот же самый мужчина вновь тычется газетой в лицо, и автобус тормозит так резко, что Принц почти падает на того дурно пахнущего парня.              Да, Принц определённо ненавидит переполненные автобусы и прижимающихся со всех сторон людей.              И совсем немного Хайджи.