Шаг за рамки

Намджун проживает свою пока что ещё короткую жизнь под девизом «обыденность, рутина, заурядность». И его всё более чем устраивает. Тратить свои силы на то, чтобы выделиться и иметь не более чем возможность, стать кем-то большим, нежели просто клерк кажется не нужным. Шанс, что эта затея принесёт хоть какой-то положительный результат, стремительно несётся к нулю, хоть никогда и не пересечёт его. Да, для отчаянных, уверенных в себе людей не попробовать, значит сразу проиграть, сдаться. Для Намджуна же не попробовать — это избежать плачевных результатов и болезненное падение. Он прекрасно себя со стороны видит, понимает всё не хуже, но менять ничего не собирается, он изначально шёл к такому стилю жизни, он своей цели добился, а сейчас может просто идти по давно протоптанной тропинке и не волноваться. У него всё давно распланировано на годы вперёд, это удобно. Он себе приключений на пятую точку не ищет, планы свои же не рушит. Друзей у Намджуна по пальцам пересчитать, все проверенные, к нему лишний раз не лезут, что-либо ему ненужное делать не заставляют. Идеальные. Печалит только то, что нельзя всех, кто окружает, под эти рамки загнать, но Намджун привык, поэтому просто игнорирует всё и вся, что каким-либо образом ему не нравится. Намджун сидит в офисе среди ещё дюжины таких же безликих работников. Ему работать ещё ровно час и три минуты, а потом все огромной кучей планктонов пойдут на обеденный перерыв, кто в кафе, кто в столовую с принесённым из дома лоточком еды. Намджун каждый рабочий день ходит обедать в одно и то же кафе, садится за один и тот же столик в самом углу и ест суп дня, единственную составляющую, которая хоть каким-то образом меняется, но из цикла всё равно не выходит. Вот и сегодня, в самый что ни на есть обычный вторник, Ким Намджун заходит в уютно обустроенное заведение с не менее типичным названием: «Seoul» и идёт в сторону своего любимого неприметного местечка. Всё как обычно, всё по плану, всё, кроме одного. За столиком, что уже давно на время обеда занимает Джун, сидит парень с ярко-зелёными, салатовыми волосами и медленно кушает небольшой чизкейк, не обращая внимание на стоящего рядом Джуна. — Простите, что Вы здесь делаете? — прокашлявшись, спрашивает растерянный Намджун. — Обедаю, — односложно и совершенно без интереса отвечает юноша, даже не переводя взгляд с только ему видимой точки впереди. — Я вижу… — он собирается продолжить, но его грубо перебивают: — Тогда к чему эти идиотские вопросы? — всё-таки отрывается от еды парень и с лицом полным недовольства смотрит на мешающего ему человека. — Это моё место, — выпаливает Намджун, не найдя другого ответа. — Здорово. Хочешь сказать, что кафе моего близкого друга теперь принадлежит тебе? — с насмешкой, расплывающейся улыбкой по лицу, интересуется парень, переходя на «ты». Намджун на это ничего не отвечает, лишь фыркает, как собака во сне, и старается быстро придумать, что же делать дальше. Все его планы и распорядок дня развалились у него на глазах. Время неумолимо уходит, а значит, обед, вероятнее всего, придётся пропустить, своими же руками вычеркнув важный пункт из будничного списка дел. Намджун даже не знает этого грубого парня, а он уже успел его разозлить, даже начальник в офисе не так быстро и резко ломает его систему. Будильник на телефоне жужжанием намекает, что пора возвращаться на рабочее место, Намджун прикрывает веки, считает до десяти, очень надеясь, что это работает, и, развернувшись на пятках своих туфель, выходит из кафе, провожаемый холодным взглядом тёмных глаз. — Юнги, я же просил не занимать этот столик, — резко появляется перед ним высокий парень с не менее ярко выкрашенными волосами. — Да какая разница? Хочу и сижу здесь, что вы все ко мне пристали? — В смысле «все»? — Только что приходил какой-то чудик, утверждал, что это его место, — рассказывает Юнги, а парень прикладывает ладонь к лицу и тяжело вздыхает. — Я поэтому и просил не занимать. Он приходит каждый день в одно и то же время, занимает исключительно этот столик и заказывает только суп дня. Если честно, я только из-за него его из меню не убрал. Этот парень странный. Мне до сих пор интересно, он действительно думал, что ему каждый раз везёт приходить на свободное место? А я, между прочим, специально его запрещаю занимать, а ты всё испортил. — Джин, чего ты так печёшься о незнакомце? — приподнимает бровь в вопросе Юнги. — Он сюда ходит почти с самого открытия. Может, это звучит смешно, но я к нему привык, — смущённо произносит Джин и, бросив недовольный взгляд, скрывается где-то на кухне. Юнги отодвигает пустую тарелку из-под любимого лакомства и встаёт, поправляя рукава большой толстовки. Он потягивается, зевает и, разлохматив волосы, выходит на улицу и идёт в сторону ближайшего парка.

***

Намджун возвращается домой голодный и злой, перекус в виде энергетического батончика вывел его до конца. Машину приходится оставить далеко от дома и идти пешком. Сегодняшний день теперь, точно, можно занести в список отвратительных. У самого подъезда он с удовольствием подмечает, что скоро наконец-то можно будет откинуться на кровать и провалиться в долгожданный сон, но день ведь не мог так запросто закончиться. Да ведь? На лавочке, той самой, на которой по своему стереотипному обыкновению чаще всего разговаривают бабушки или местные задиры, крайне редко — все вместе, сидит, закинув голову назад, парень в лёгкой куртке. Намджун останавливается в паре метров от него и судорожно пытается придумать, как бы обойти это «препятствие», не ухудшив своё положение ещё сильнее, но стоит ему сделать шаг, как слышит хриплое: — Ты меня преследуешь? — не то, чтобы заинтересованно спрашивает парень, продолжая не смотреть на своего псевдо-собеседника. — Могу задать тебе тот же вопрос, — Намджун негласно тоже переходит на «ты». Юнги с этим мысленно соглашается, судьба сыграла с ним совершенно не смешную шутку, приведя именно в район, где живёт этот чудак. Он об этом особо не переживает, ему, по правде говоря, вообще всё равно, но так мыслит, кажется, только он. Юнги своим присутствием никого напрягать не собирается, поэтому просто лениво встаёт, зачёсывает лезущие в глаза волосы и молча уходит, теперь уже сам провожаемый парой тёмных глаз. Данный инцидент отказывается покидать разгорячённую голову Намджун, ему несвойственно зацикливать на чём-то, но этот парень мало того, что все его стереотипы рушит, так ещё и пугает. В итоге, полночи он не спит, ворочается и слишком много думает, отчего на утро с трудом просыпается, и чуть было не опаздывает на работу.

***

Вплоть до обеда у Намджуна всё валится из рук, даже коллеги начинают перешёптываться и удивляться, как идеальный во всех смыслах человек может так резко измениться. Стоит часам пробить два часа дня, как парень бросает всё и идёт в своё любимое кафе, потому что он впервые за долгое время устал, устал от работы и всего этого напряжения. Намджун с опаской открывает дверь, сопровождаемый характерным звоном колокольчика, и чувствует, как огромная гора падает с плеч, когда видит «своё» место свободным. Он занимает его, откидываясь на спинку стула. Прекрасно. Всё лучше, чем он ожидал. И это, наверняка, единственный раз, когда Намджун рад тому, что просчитался. Он не глядя в меню, уже знает, что будет заказывать и улыбается этому. В принципе, один плохой день можно пережить и забыть, а главное — снова вернуться к своему распорядку без отступлений и проблем. К Намджуну подходит официант, на которого он даже не смотрит, он никогда этого не делает, даже смысла не видит, всё равно не запомнит, всё равно и пытаться не будет. Руки с длинными бледными пальцами достают небольшой блокнотик из переднего кармана и, взяв карандаш, готовятся записывать заказ. Намджун именно сегодня почему-то решил глянуть на них, именно сегодня он засмотрелся на них, именно сегодня подумал, что они, кончики этих пальцев, наверняка, очень холодные. И именно сегодня решил, что это — самые эстетичные запястья, обёрнутые тонкими венами, которые он когда-либо видел и, вероятно, увидит. Быть может, дело в том, что Намджун никогда не обращал внимания на такие мелочи, а может в том, что, подняв взгляд выше, он понимает, что хозяин этого искусства — человек, который уже третий раз заставляет его сойти с намеченного пути и пропустить удар вечно спокойного сердца. — Что будете заказывать? — с рядовой улыбочкой интересуется Юнги, в этот раз всё-таки обращаясь на «вы». — Суп дня, — заученной фразой отвечает Намджун, пытаясь удержать искры, которые, кажется, скоро посыпятся из глаз. Он этого парня в третий раз всего видит, он его имени не знает, он для него никто, но прерывистому дыханию этого не объяснить, странному чувству в груди не доказать. И что делать, Намджун не знает. Снова. Он этого парнишку сразу невзлюбил, по крайней мере, он так думал. Всю ночь, всю половину следующего дня думал. Получается, только о нём все мысли были. Но сейчас, сидя здесь, напротив него, Намджун не помнит ни единого проклятия в его адрес, которые крутились в голове, почти с языка срывались. Или их и не было..? Крупная дрожь проходит от макушки до пяток, выбивая тяжёлый вздох из груди. Официант кивает и уходит куда-то в другой угол зала, не снимая с лица глупую улыбку, плохо контрастирующую с пустыми глазами. Выглядит не очень, но Намджуну нравится, не холод во взгляде, не фальшь на лице — сам парень, который в себе все лучшие дары природы собрал. Намджуну кажется, что он его достоинства часами перечислять может, и это только внешние, что у того внутри он не знает, хочется исправить это. Намджун всю иррациональность своих мыслей осознаёт, своим хваленым хладнокровием воспользоваться не может. Сам себя пугает. Из мыслей выводит громкий стук тарелки об поверхность стола. Рядом снова стоит он, с той же рядовой улыбкой и желает приятного аппетита. Намджун в голосе странные нотки ловит, не агрессия, не дружелюбие — незаинтересованность. Или же её полную противоположность. Этот парнишка не такой, он из всех стереотипов Намджуна выбивается, не под один критерий заурядности не подходит. Сама возможность того, что они встретились, вызывает восторг и недоумение, потому что настолько разные противоположности не притягиваются — они друг друга на атомы разрывают, взрывной волной других накрывают, не оставляют свидетелей этой встречи. Юнги разворачивается, дабы принять ещё один заказ, но Намджун вопреки самому себе, его за руку хватает, чем вызывает недоумевающий взгляд. Он сам в шоке не меньше, тело само всё сделало, потому что мозг такую команду в свой план не вносил, это сбой программы, бунт. — Что-то ещё? — Да. — Что же? — Юнги этот диалог забавляет, весь этот парень смешит и заинтересовывает, он не показывает это, каждый раз незаметно наблюдает за его действиями, продолжения ждёт. — Пообедаешь со мной? — Намджун сам себя заткнуть порывается, но поздно, слова сказаны, а Юнги уже в ступоре. — Прости…те, я не это имел ввиду, я понимаю, что это не приемлемо в разгар рабочего д… — Я согласен, — Юнги загадочно, без злобы улыбается, а Намджун думает, что он откровенно пропал, утонул в этом омуте глаз и соблазнительности губ. Юнги снимает передник и, отдав его пробегающему неподалёку Джину, садится напротив, придвинув стул с соседнего столика. Они молчат, Намджун ковыряется в тарелке, всё, что сейчас происходит, отказывается укладывать в голове. Он даже думает, всё бросить и просто уйти, забыть, этот инцидент и вернуться к обычному распорядку дня, но один взгляд на внешне скучающего парня, и все эти идеи катятся к чёрту, вместе с самообладанием. В кармане жужжит будильник — пора возвращаться, но Намджун не торопится. Сам себе остаться приказывает и сам повинуется. Винить некого. — Меня Юнги зовут, — первым начинает официант, заметив растерянность на чужом лице. — Приятно познакомится. Я Ким Намджун. — Джун, — пробует на вкус Юнги и сам себе кивает, утверждая такой вариант имени. Он хочет на это возмутиться, потому что даже мама так к нему не обращалась, но то, что Юнги полностью рушит все составляющие механизма, который Намджун называет «жизнью», убеждает, что это ни к чему всё равно не приведёт. — Так что ты от меня хотел? Не думаю, что ты просто не любишь кушать в одиночестве, все твои действия говорят об обратном, — интересуется Юнги, поправляя серёжку в ухе. — Ты мне жизнь рушишь, меня уже сломал, — серьёзно отвечает Намджун, вызывая смешок растерянности у собеседника. — Мы с тобой только что нормально познакомились, по сути, это наша настоящая первая встреча. Что я уже успел сделать? — не с претензией, но недовольно спрашивает парень. — Я до вчерашнего дня спокойно жил, всё заранее знал, все ходы просчитывал, никогда не опаздывал, никогда не приходил слишком рано. Всех друзей под нужные мне форматы подогнал, дом обустроил по всем стереотипам, нашёл самую обычную и неприметную работу, никогда не экспериментировал, ходил только по проверенным путям. Многие это не жизнью — существованием назовут, но я иного мнения. Мне всё нравилось. А тут ты, прости, конечно. Но после того как я не пообедал нормально, весь день злой ходил, потом ещё и у подъезда тебя встретил, я думал, что ты мне скажешь что-нибудь или усмехнёшься, но и тут всё не так. Ты просто встал и ушёл. Я почти всю ночь не спал, пытался тебя анализировать. Всё тщетно. Я впервые из своего режима сна выбился, чуть на работу не опоздал. Правильно, впервые. Думал, ты мне жизнь отравляешь, думал ты вирус. А сейчас снова встретил, и ничего кроме «красивый» придумать не смог. Ты даже по внешности ни один критерий не проходишь. И мне нравится. Я себя не понимаю, не могу свои чувства разобрать. Даже просто встать и уйти не в моих силах, всё ты. Если ты всему виной, то ты и скажи, что это, что мне делать, как дальше жить, как в рамки вернуться? — Намджун тяжело дышит, потому что без остановки говорил. Он даже не заметил, как всё вывалил на по сути незнакомца ещё и обвинил его. Обед кончился, а Джун сидит в кафе и смотрит на застывшего парня перед собой и хочет провалиться сквозь землю, потому что у него такое впервые. У него с Юнги всё впервые: все эмоции, все чувства. — Это любовь, — наконец говорит Юнги, усмехаясь и откидываясь на спинку стула. — Что? — хлопает глазами парень, пытаясь переварить информацию. — Судя по твоим словам, Джун, ты по уши в меня влюблён, я другого объяснения не вижу, — Юнги резко поддаётся вперёд, опираясь на столик, и смотрит в глаза. — Хочешь, проверим? — Давай, — неуверенно кивает Намджун. — Дай мне свою руку. Отлично, тебе нравится, когда я трогаю твою кожу? — Юнги массирует ему ладонь и пальцами переходит на запястье. — А что если я сделаю так? — он касается губами костяшек рук и смотрит исподлобья на ошарашенного парня. — Ты чувствуешь что-нибудь? Может быть, твоё сердце непривычно быстро бьётся? Или же ты хочешь большего? А если я сейчас поцелую тебя, будешь против? Ты всегда можешь оттолкнуть меня, — Юнги медленно приближается, привстав со стула, и невесомо касается губ Намджуна своими, а после отстраняется, обратно садясь на своё место. — Каково это? — Что если я хочу, чтобы ты каждый день делал то же самое и только со мной, чтобы встречал меня после работы, чтобы будил по утрам, чтобы сломал всю мою систему к чертям? Что если я на всё ответил «да»? — Намджун уже и сам всё понял, кроме того, как до этого докатился, как сам захотел прыгнуть в этот обрыв с улыбкой, как решил, что способен на большее, что ради этого парня перед собой хочет попробовать измениться: сменить работу, выделиться, не быть как все. — Я скажу, что согласен, — Юнги хихикает, полностью руша свой образ мудака, который долгое время был перед глазами Джуна. Намджун на это собирается что-то ответить, но Юнги вскакивает и, забрав свой передник у Джина, возвращается к работе, намекая Намджуну, что и тому пора, а то уволят. Вот только он теперь этого не боится, он теперь в этой системе не нуждается — только в искренней улыбке Юнги, в этих всё-таки холодных пальцах и сухих губах. На столе Намджун замечает небольшой клочок бумажки с цифрами и маленькой рожицей в нижнем углу. Он ему позвонит после работы, а, может, во время. Этой ночью он, точно, вовремя не ляжет, а в офис завтра не пойдёт и Юнги не пустит. Он его из своих объятий не выпустит. Ни завтра, никогда. Удивительно, как человека человек меняет, как годовые привычки рушит, под себя подстраивает, одним словом жизнь дарит, одним взмахом ресниц хоронит. Юнги Намджуну жизнь вне рамок показал. Намджун Юнги любовь без боли подарил.