Почему?

      Ты оставила меня одну. Одну на этой чёртовой планете. Одну в этой ёбаной галактике. Да, людей по прежнему много. Но не тебя.       Кто же знал, что ты уже месяц проводишь лезвиями по своим тонким запястьям. Кто же знал, что ты умрешь именно сегодня. Тебе же всего 17. Исполнилось. Сегодня.       Этот день остался и останется в моей памяти навсегда. Второе ноября — день, когда тебя не стало. Навсегда.       Мы не виделись один чертов месяц. Я была завалена долгами в колледже, а у тебя в школе шли контрольные, забиравшие все твои силы. Ты всегда отдавала себя всю.       Я винила и виню даже сейчас себя и только себя. Ведь ты была солнышком. Моим, своих, пусть и разведенных, родителей, старшего брата, который в последнее время уделял внимание своей, теперь уже, невесте. Но его принцессой всегда была и будешь только ты.       Я рассказала твоей матери о нас только на похоронах. Когда твоё безжизненное тело уже закопали в землю. Твоя мать понимающе кивнула.       Моя одежда теперь состоит в основном из чёрного, показывая траур. Все смирились с твоей смертью.       Но не я.       С момента твоей смерти я много плачу. Буквально каждый день. Стоит мне закрыть глаза, как я представляю нас. Счастливых и держащихся за руку.       Я часто прихожу к дому, где ты жила. К дому, где находилась квартира твоей матери. Которую она продала сразу после твоей смерти. Ей было сложно туда возвращаться.       Видела твоего отца на днях. Он много пьёт и работает, пытаясь заглушить боль. Даже бросил женщину, к которой ушёл после развода с твоей матерью. Ведь он потерял самую важную девушку в его жизни.       Сама теперь я хожу к психиатру. Уже много времени он говорит лишь одно:       — У вас тяжёлая форма депрессии.       Мои родители настаивают на продолжении лечения. Но я чувствую, что лучше не становится. Ты была моим единственным действующим антидепрессантом.        Всегда была и будешь.       Я сильно похудела. Теперь у меня острые скулы, локти и колени. А так же сильно выступают ключицы, позвоночник, ребра, тазовые косточки. Тебе бы не понравилось. Ты не любила чересчур тощих людей. Кости — это не твоё.       Ты любила солнце, лето и наши долгие прогулки. И меня, конечно. Любила до последнего вздоха.       А я любила в ответ. Любила проводить с тобой время. Обнимать. Целовать. Покупать ненавистную мне гавайскую пиццу, но которую так сильно любишь ты. Я всё ещё люблю тебя.       В тот злосчастный день я пыталась дозвониться тебе с самого утра. После пробуждения, по пути в колледж, между парами, по дороге домой. Но твой номер был занят.       — Поздравляют, — подумала я тогда.       Если бы я только знала. Пятого числа ты должна была приехать ко мне. Мы должны были проводить вдвоём все выходные. Я бы вечером воскресенья проводила бы тебя обратно на вокзал. И целовала бы на платформе. Долго и ненасытно.       Ближе к вечеру на экране моего мобильного отобразилось имя твоей матери. Недолго думая, я ответила на звонок, вновь поднимая огромный аквариум. Тот, который понравился тебе.       Несколько слов, и аквариум со звоном падает на холодный бетон подъезда, разбиваясь на миллионы осколков.       Как и моё сердце.       Мои ноги меня не держали. Я упала туда же, куда ранее приземлился аквариум. На шум сбежались соседи, повторяя, что я больная на всю голову. Больна тобой.       Уже по пути в родной город я доставала из ладоней маленькие осколки стекла. Люди смотрели на меня очень странно, особенно, когда в один момент я вытаскивала осколок с каменным лицом, а в другой смотрю на телефон, заливаюсь слезами. Было сложно поверить, что ты и вправду сделала это.       Родители были удивлены, когда посреди учебной недели я приехала домой, кинула вещи и умчалась куда-то. Они ещё ничего не знали.       Моя мать доверяла тебе, иногда даже казалось, что больше чем мне. А папа всегда интересовался, когда же ты к нам придёшь. Мои родители знали о нас.       В день твоих похорон шёл снег, который ты так не любишь. Будто издеваясь, он падал, а я так и стояла рядом с твоей могилой. В тишине.       Думаю, я так больше не могу.