Черти тихого омута

Джи Ху в выходные надеется выспаться, полежать как минимум до обеда, но просыпается от неосознанного чувства, что на него смотрят. Еле веки разлепляет, а напротив, на своей кровати, Мин сидит при параде, глазками хлопает. Выглядит вечно как противный нашкодивший ребёнок, что ему на этот раз нужно? — О, ты наконец проснулся, давай вставай быстрее, позавтракай, у меня для тебя сегодня культурная программа, — говорит Мин с чувством собственного превосходства, явно уверенный в гениальности своей затеи. — Не пойти бы тебе на фиг, — бурчит Джи Ху и с головой под одеяло уходит. — Не-е-ет, так не пойдёт, — Мин подрывается к нему, на себя его одеяло тянет. — Ты уже столько времени здесь учишься, а город толком и не видел, вставай, говорю. Заодно и голову проветришь, а то думаешь больно много. Много и неправильно. В чём-то Мин прав, город Джи Ху так и не посмотрел и даже такой «экскурсовод» лучше, чем никакого. Почему бы и не сходить. Мин, оказывается, может иногда быть приятным собеседником, и в Макао есть на что посмотреть. Конечно, китаец обожает заглядывать в каждый магазинчик по пути и весь уже перемазался в сахарной пудре, пока лакомился пончиком. Джи Ху не будет говорить ему об этом и даже платок не протянет. Тихонько только посмеивается. — О! Давай зайдём?! — выкрикивает Мин, чуть ли не хлопая в ладоши, и тычет пальцем на очередное здание. Это его «О!» каждый раз откровенно пугает. Джи Ху смотрит на вывеску и хорошо, что ещё молча не кивнул. Название элитное и слишком броское. В самую пору для секс-шопа. — Что? Нет! Мин берёт парня под локоть и настоятельно рекомендует зайти. — Заходи же, чего боишься? Он заталкивает Джи Ху, не дожидаясь ответа. — Нет! — Ты уже зашёл. Джи Ху молча оглядывается. Позорище стоять с парнем в секс-шопе. А Мин лыбится, как котяра довольный, чуть ли не мурчать сейчас начнёт. И говорит ещё громко так, что, кажется, эхом от стен отражается его, сука, с каждой секундой всё более наглеющий голос: — Выбирай! — Не буду я! — Че ето? Занежился опять? Мне выбрать? — Китаец смотрит в самую душу и отвертеться не даёт. Джи Ху Мина за шарфик на шее к себе притягивает. — Ты позоришь меня, — шипит. — Ой, брось, нашёл кого стесняться, тут всем пофигу на твои фетиши. — Улыбается, гадёныш. — Да нет у меня фетишей! — психует Джи Ху. Вот чего этот Мин удумал? Что за игры ведёт? — Согласен, пока не выяснили… Как тебе этот флоггер? Или по старинке кнут предпочитаешь? — Что ты сказал? — Джи Ху осматривает мелкую деталь в руках соседа. Да в чём вообще разница? — Штуковина нравится, говорю? — Нет! — Джи Ху уже чувствует, что любое слово будет использовано против него. — А эта? — Мин берёт в руки следующую игрушку. Да сколько это будет продолжаться? — Мин! — стараясь воззвать к здравой части рассудка соседа, обращается Джи Ху. — Ну чего?! Стараешься для него, а он… Ну и вали, трахайся по-миссионерски! Насилие и бдсм он там гуглил. Смешно! Ванильный секс тебе больше подходит! — Нет уж, я выберу! Китаец на секунду удивляется, но этого-то он и добивался. — Говорил же, ты выскочка изворотливая, — улыбается Мин и хочет по плечу Джи Ху даже погладить, но парень проходит глубже в магазин. У Джи Ху глаза разбегаются от ассортимента и сомнения закрадываются, что магазин на пути вырос не случайно. Он не знает, что ему выбрать. Не нужно ничего ведь… Может, и хотелось бы, но не когда рядом Мин, и вообще сам бы когда-нибудь заказал… Джи Ху прослеживает за взглядом Мина, ему всё равно, что это будет. А Мин, зараза, смотрит на фаллоимитаторы! Вот же! Чуть не повёлся со своим «первое попавшееся возьму». На удивление рядом располагаются какие-то женские кожаные браслеты. Джи Ху хватает один и идёт на кассу, и вот счастье-то: его и про бледность сразу спрашивают в стиле — «вам, кажется, нехорошо?» Отлично ему, ну же! И про — «они же в паре идут, сейчас второй вам принесу». Ещё и смешки сдерживают. Расплатившись, парень быстро выходит из секс-шопа. Джи Ху уже не сомневается, что Мин знает места и посомнительнее этого. Ловит себя на мысли, что китайчонка-то ждёт, рассматривая свою первую покупку, надо же. А в целом не так и страшно, если привыкнуть, многое цепляло глаз и остановиться на чём-то одном было сложно. Мин выходит с пакетом посерьёзнее и улыбочкой гаденькой истинно неджентльменской, даже странно его таким видеть. — Ну даёшь! Браслетики? — за живот хватается. — На сегодня хватит с тебя, мне ещё жить хочется. — Сам-то чего копошился? — Искусство бдсм — дело тонкое, проверять надо, что хватаешь. Джи Ху ломается от интереса, хочет попросить показать, не сейчас, а лучше в общаге. Однако до конца не уверен, что хотел бы знать, вдруг это гейское. Ему все эти штучки не нравятся. Он, конечно, не гомофоб, но свой выбор сделал. Сосед, может быть, в этом во всём и разбирается, но Джи Ху, если уж по случайности и попросил его о просвещении, то явно не предполагал, во что это выльется. Мин не знает, как бы успокоить владельца «зверюшки», полагает, что немного спугнул Джи Ху своим напором, но продолжает лекцию, цепляясь за общие интересы. — Вот ты когда смычок выбираешь, не берешь же не глядя первый попавшийся. Рукой нащупываешь, ударяешь послушать колебания, вот и с игрушками так же. Тебе же ими играть. Если мастер душу не вложил, о каком удовольствии речь? Необходима острота ощущений, полная самоотдача… — Хватит, мой мозг сейчас взорвётся. Мин доволен покупкой настолько, что идёт вприпрыжку, размахивая пакетом по пути, напевает чудаковатую песенку и виляет костлявой задницей. То ещё зрелище. — А чего в бдсм-то затянуло, раз тихоня такой? Что, в душе страсти бурлят от обиды на красотку ту? — спрашивает Мин, когда они заходят в общагу. — Помнишь, я тебе о звере говорил? Возбуждает меня… Мин даже не раздражается на это выражение, а молча увлечённо достаёт из пакета странные небольшие колодки, словно пытать кого-то собрался, всё ещё одними губами напевает, но прерывается, заинтригованный вторым обрывком фразы, слетевшей с губ рыжего. — Что? — сверкая глазами, спрашивает Мин, вообще не понимая в какую степь опять несёт Джи Ху. — Я в каком-то роде маньяк. — Парень нервно сглатывает. — Чего? — Мин ошарашен этим громким заявлением. — Я был в шаге от ужасного поступка… Я… Чёрт, вообще не держу себя в руках! — Стоп, с этого места поподробнее. Джи Ху выдыхает. — Я из Кореи сбежал. В переулке чуть не изнасиловал девушку. Потому что злился на Со Хён, хотел любви, а девушка так извивалась, отталкивала… Прямо крышу снесло, еле сдержался и отпустил. Джи Ху даже себе не сознавался, что это побег. «Это мера предосторожности, не более». Так будет легче избавиться от жестокости внутри себя, думал он. — Во дела… — тихо вставляет реплику Мин, раздумывая, плачет ли по Джи Ху психушка. — А на прошлой неделе… Одноклассницу… Прямо на парте поимел… Потому что уже не мог терпеть, она по-хорошему хотела, я не смог. Мне ужасно стыдно. Я извинился, вроде как… Если «прости» после секса нормально говорить, оставляя девушку почти голой на столе в кабинете с расставленными в стороны ногами. А зверю понравилось… Я псих, да? Мин едва придаёт своему виду состояние хотя бы прострации. — Это ты верно подметил, то есть не про психа, нет. Про бдсм. Можно быть жестоким, доставляя удовольствие нижнему партнёру. Спрашивать почему-то зазорно, но так как Мин уже посвящён волей случая во все тайны, может, и Джи Ху пора что-то узнать о нём. — Ты бдсмщик? — вновь рассматривая колодки, спрашивает Джи Ху, и, кажется, в горле у него пересыхает от неловкой паузы. — Да. Для своего уровня развития в этой теме называй это так. — Что ещё у тебя там? — не выдерживая, интересуется Джи Ху. — Лисий хвостик, — демонстрирует игрушку китаец. Рыжий мех с чёрным кончиком прикреплён к анальной пробке. И наверное «в деле» это смотрится мило, Джи Ху рассматривает. Возможно, Мин неправильно трактует этот взгляд. — Не бойся, это не для тебя. «Хотя как знать», — мелькает надежда в мыслях Мина. Примерно такая же надежда, что вросла намертво под его кожу, когда он увидел Юн Джи Ху. Ещё тогда, возле кофейни, казалось бы, ничем не выдающимся утром, Мину захотелось его для себя. Рыжий дьявол не выходит из его головы и не покидает снов, все эти сны заканчиваются, а сама идея быть с ним обречена. Мин много раз представлял себе, как Джи Ху на него смотрит иначе — любовно, как целует жарко и с упоением, как ночью не даёт пресытиться собой. Мин почти промолил о соприкосновении их губ тем вечером, но его личный маньяк лишь кинул полотенце на пол и скрылся за дверью. — «Зверь» твой… Которого, повторюсь, нет, как это проявляется? — возвращает разговор в прежнее русло Мин. — Я испытываю гнев, не могу нормально, мило и романтично, как все и как я сам бы хотел. — На кого гнев? — На себя. Я убийца. Одно заявление хлеще другого, Джи Ху полон сюрпризов и многослоен, как луковица. — Не понял, — произносит Мин в полной растерянности. — Родители погибли из-за меня в автокатастрофе, я закрыл глаза отцу, и сказка закончилась. Один день перевернул всю мою жизнь. Меня покидали, и я был не властен… — Извини, — тут же поправляется Мин. — Я не знал… Для Мина резко всё размытое обретает очертания, ставится по полочкам. Джи Ху не совсем хочет быть садистом, или имеет просто склонность, он делает больно себе, когда слышит крик, когда кто-то страдает от его рук. Парень загоняется в круг и не видит выхода. Не видит света. Его мир окрашен в цвет серой стали. В цвет самоличной тюрьмы.