Черти тихого омута

Когда Чан Ди купила билет в Макао, сотрудники Джи Ху, как он и просил, сразу же ему доложили. Но он сдержался и не последовал сиюминутно за ней, так как друзья не поняли бы его мотивов. Джи Ху убедил их, что Чан Ди может понадобиться помощь. А сам он до безумия хотел увидеть Мина, правда, так и не осмелился ему позвонить. Может, это была потребность посмотреть хотя бы со стороны прежде, чем вновь появляться в его жизни. Джи Ху думает, что Чан Ди в любом случае не стоит одной гулять по незнакомому городу. Она не знает китайского языка, плохо ориентируется и просто мечта для мошенников. Что, если она ещё не встретилась с Джун Пё? Или вдруг его охрана её к нему не подпустила? К тому же Чан Ди из-за своей доверчивости, могла легко потерять все деньги, что заработала большим трудом. Джи Ху за неё переживает, а ещё немного завидует её смелости. Чан Ди за любимым человеком готова лететь хоть на край света, а Джи Ху порой нужен толчок, даже если объект его воздыханий сидит с ним в одной комнате. Джи Ху раньше казалось, что до Макао всего ничего лететь, но сейчас он охвачен возбуждением, и рейс, который был только с пересадкой на нужную дату, кажется ему невыносимо долгим. Первые два часа он читает книгу, по привычке засыпает с ней на носу и спит спокойные десять часов. Остаётся лететь ещё пять с половиной. У Джи Ху затекли все мышцы несмотря на то, что кресло казалось изначально мягким и удобным. Он вытягивает ноги вперёд, сгибает и разгибает пальцы в туфлях, потягивает спину. Ощущение скованности у него не проходит до самой посадки. Макао гостей встречает приветливо. Солнце щедро светит всю дорогу, так что машина, которую они арендовали, чтобы доехать до хорошего ресторанчика, нагревается изнутри. Редко Джи Ху так близко бывает к друзьям. Вот они — совсем рядом. А рассказать им о Мине, спросить у них совета, как лучше подобрать слова — он не может. Вернее, может, но почему-то себе запрещает. Ву Бин хоть и застал их однажды целующимися, тему эту ни разу с Джи Ху не поднимал. А И Чжон и вовсе даже не догадывается, что Джи Ху может любить парня, что это не по Со Хён, а по Мину он так долго убивался. Джи Ху решает, что пока его душа не на месте — он не будет обсуждать это ни с кем, кроме Роу. Когда парни наконец находят Чан Ди, она отказывается встретиться с Джун Пё и говорит, что устала. Джи Ху зол, он догадывается, почему она ищет отговорки. Ребята собираются перекусить, но, как назло, в ресторане, который они выбрали, проходит деловая встреча у Джун Пё и его матери. Чан Ди не стоит сейчас попадаться ей на глаза. Да и в целом неэтично приходить компанией на встречу, на которую их не звали. Джи Ху разворачивается и даёт понять всем, что стоит поискать другое место, чтобы перекусить. В этот момент он переживает за чувства подруги; то, что сам ничего не ел с самой посадки в самолёт, мало его волнует. На следующий день догадки Джи Ху подтверждаются. Кан Хи Су действительно нашла сыну невесту. И Джун Пё теперь гложет себя лишь обещаниями, которые он давал отцу маленьким, прежде, чем тот умер. Джун Пё — наследник крупнейшей в Азии корпорации, на его плечах лежит большой груз ответственности. Он слишком поздно начал это осознавать. Джун Пё старается смотреть на мир с цинизмом матери, однако у него плохо это получается. Он никогда не был по-настоящему бессердечным. Чан Ди научила его быть более открытым для простых людей, подарила ему ласку и заботу, которой он был лишён. Друзья не сразу заметили в нём такие перемены и не быстро привыкли к ним. Вот только у Джун Пё теперь не будет времени на общение с друзьями. Он попал под давление матери и ему трудно правильно расставлять приоритеты. Он обещал отцу заботиться о семье и компании. Теперь Джун Пё старается воспринять друзей как балласт. Мать давно внушает ему то, что между бизнесменами дружбы не бывает, но И Чжон, Ву Бин и Джи Ху с этим утверждением не согласны. Джи Ху уговаривает Джун Пё объясниться перед Чан Ди. Он не хочет для этой пары такого же расклада, как у них с Мином. Джун Пё не должен повторять его ошибки. Не должен ломать свои отношения, если кто-то против них. Но Джун Пё повторяет… Чан Ди едва сдерживает слёзы после разговора с Джун Пё. Они расстались. Она сильная, и определённо сможет двигаться дальше. А сегодня… сегодня пусть поплачет в плечо Джи Ху, он её действительно понимает. Джи Ху миссию себе ставит — развлечь её, не дать ей захандрить. Они вдвоём даже задерживаются на день. Джи Ху совсем не находит времени, чтобы позвонить Мину… По факту ему стыдно портить вот такой не сюрприз. «Я прилетел, чтобы…» Чтобы что? Да, прилетел, чтобы поддержать Чан Ди, а поддержать пытается лишь себя. Всегда ему тяжело было произнести слова извинения. Но Мин… Мин единственный, кто может всё понять правильно. И, видимо, кто-то сказал ему, что Джи Ху сегодня будет в аэропорту. Джи Ху и Чан Ди стояли в зале ожидания, как вдруг услышали, что Джи Ху кто-то позвал: — Эй! Джи Ху! Юн Джи Ху! Здесь! Мин подбегает и обнимает его. Джи Ху растерян. Он, конечно, не верит в такие совпадения, но очень рад, что они всё же встретились. Жаль, что не при других обстоятельствах. Джи Ху в ответ приобнимает Мина под непонимающий взгляд подруги. Мин её словно бы и не замечает. — Что ты здесь делаешь? Когда прилетел? — Пару дней назад. Сто лет, сто зим. — Почему не предупредил, что прилетишь в Макао? Знаешь, как я по тебе скучал? Ты надолго? — Я собираюсь домой. Джи Ху обязательно объяснит Мину всё после. Сейчас он ещё немного не готов. Он оборачивается на молчащую и смущенную Чан Ди, и улыбка с его лица пропадает. — Нет! Нет. Мы не можем так расстаться. Джи Ху, пойдём ко мне домой? — произносит Мин радостно и, чуть подпрыгивая на месте, всё ещё верит, что Джи Ху в Макао прилетел ради него. Может, и не возвращать прежние отношения, а хотя бы увидеть вживую. Вот… увиделись. — Не могу. Я не один. — Кто она? Не твоя же… девушка? Джи Ху улыбается на этот вопрос. Мин ревнует его или просто интересуется? Почему Джи Ху это кажется милым? Интересно, а что бы сказала на это Чан Ди? Насколько её пугает вся эта ситуация? — Если она согласится, ты останешься?! Джи Ху снова смотрит на Чан Ди. Было бы действительно хорошо, если бы она согласилась. Джи Ху не успевает сформулировать вопрос для неё, как Мин хватает девушку за запястье и отводит в сторону. Он быстро понял, что без согласия этой коротконогой неприглядной коротышки, что стоит рядом с Джи Ху, поговорить нормально наедине им не удастся. И ему пришлось импровизировать. Тут-то и пригодилось давно заготовленное враньё о Джульярдской школе. Мин сказал, что они долго учились там вместе и что он давно не видел Джи Ху. Ещё немного приврал о том, что чуть ли не смертельно болен, и это сработало. Девушка поверила. Она странная и сразу Мину не понравилась. Чан Ди в доме Мина осматривалась нагло и бесцеремонно, трогала предметы, постоянно о чём-то спрашивала. У Мина от её присутствия сдавали нервы. Он разозлился и весь напрягся, стоило ей взять кружку с фотографией. — Эта кружка только для Джи Ху! Мин отобрал кружку из рук девушки, протёр и бережно поставил обратно в центр стола. Он не вредный абсолютно со всеми, но ей уступать не хотелось ни в чём. Она так смотрит, будто все её жалеть должны и вести себя рядом обходительно; Мин не будет. Она бесит его, даже просто присутствуя в этой комнате. А ещё она прожорливая оказалась. Он много наготовил, но порадовать хотел лишь одного парня. Когда она за обе щеки уплетала тушеное мясо, Мину показалось, что Джи Ху вообще не достанется. Где он только познакомился с ней? Чан Ди быстро надоело их общество, и она, под незатейливые намёки Мина, после ужина ушла спать в гостевую комнату. Мин и Джи Ху остались на кухне, Мину казалось, что они хотят о многом поговорить. Он молча подлил в кружки чай и посмотрел в окно на закат. Слова кончились сами собой. Мин думал, что они так и просидят до глубокой ночи в тишине. — Ну я и фигни тебе при встрече наговорил. Все слова забыл. Мин убрал и перемыл почти всю посуду, но часть ещё осталась стоять перед ними, и взгляд Мина всё ходил от тарелки к тарелке. Ему было неловко поднять голову на Джи Ху, словно он провинился в чём-то. — А ты что, репетировал? — Да не-е, — отмахивается Мин, — зачем бы? У нас же этот… эффект неожиданности б испортился. — Эффект? То есть ты знал, что я буду в аэропорту? Я так и понял, судя по тому, что ты был без сумок. — А это… понимаешь… — Понимаю. Роу сдала, да? — А что? Все были в курсе, кроме меня? Парень её мне сказал. — Ву Бин? — Ага. Сказал, что, может быть, мне важно знать во сколько ты приземлишься в Инчхоне… — И ты пришёл в аэропорт, чтобы увидеться со мной? Зачем Ву Бин решил сказать тебе? — Не знаю. Я его не спрашивал. Может, винит себя в том, что мы с тобой тогда разошлись. Но в этом нет его вины, только моя… Я устал, я… наверно, пойду в свою комнату. Джи Ху больно смотреть на такого разбитого Мина. — Мин, прости, что я сам не сказал тебе, что буду в Макао. Я прилетел по делам, а не к тебе. «Я прилетел не к тебе», — единственная фраза, которую выделяет Мин из его реплики. — Я уже понял. Мин быстро встаёт из-за стола и отворачивается, намереваясь поскорее подняться к себе. — Где твоя комната, знаешь, — бросает из-за спины. «И не бойся, ночью к тебе не прокрадусь». — Но… Я рад был встретить тебя там. — Ага. — Постой! Мин не успевает обернуться и что-то обижено съязвить, как Джи Ху останавливает его за запястье. В глазах Мина отчётливо читается: «Неважно, к кому ты прилетел, важно, что ты здесь не останешься». — Знаешь… мне, наверное, стоит больше обращать внимание на девушек, нежели… — «на тебя» заменяет на… — нежели на парней. — А. Возможно. Руку-то пусти. — Может, и стоит, но мне совсем не хочется… — Какое мне дело? Слушай, пусти руку, пока я не разозлился. Хочется тебе или нет — это твои заботы. — Теперь ещё и твои. — Это с чего бы? — А с того, что… я люблю тебя… и не могу ни с кем, никак… — А? Мин освобождает руку и стоит напротив Джи Ху чуть сгорбившись, смотрит раненым зверем. Он никак не ожидал такого признания на кухне. Его пробирает дрожью до костей. Он готов сейчас вжаться в стену, врасти в пол, сделать что угодно, чтобы исчезнуть. Мин испытывает смешанные чувства. Ему вот так впервые признаются (Лэя он осекал, это не считается). Джи Ху набирается храбрости и произносит: — Прости меня, я был не прав, когда бросил тебя со словами, что… — Я не вхожу в твои планы. Где тут ложь? — Мин скрещивает руки на груди и смотрит исподлобья. Он на протяжении нескольких часов старался быть рядом с Джи Ху дружелюбным. Не злиться и не показывать своих давнишних обид. Это только его дело, что он всё ещё влюблён. Только его проблема, что сердце замирает от чужих, сотрясающих воздух слов. Ничего не будет по-прежнему, потому что прежнего Мина здесь нет. — Я испугался. Думал, поступаю как лучше. — Ни черта не изменилось, — прямая констатация факта. Джи Ху смотрит на Мина так же, как и в тот день. Говорит о том, что Мину сложно воспринять всерьёз. Мин отталкивает его, как и тогда. Джи Ху не будет отрицать вины, Мин не станет скрывать, что ему всё ещё плохо. — Не затрагивай эту тему даже. Давай останемся друзьями. «Давай останемся никем». — Друзьями не получится. Ты как никто это знаешь. Я действительно хочу сделать тебя счастливым, потому что все три года без твоей улыбки я жил, как без солнца. Я хочу быть всегда с тобой рядом. — Прибереги эти сопли для кого-то более легко внушаемого. «Для того, кто поверит в твоё навсегда». — Я наладил с тобой общение не просто так… — А. Я не запасной аэродром для интимных встреч на некие промежутки времени. У меня нет на тебя ни пары лишних месяцев, ни уж тем более года. — Я не могу дать гарантий, но… если я надоем тебе или ты найдёшь кого-то лучше, я приму твоё решение о разрыве, а пока… будь со мной. Я больше не тот человек, что так глупо потерял тебя. — И я не тот человек, что встречался с тобой. — Может, тогда… Ты позволишь нам узнать друг друга заново? — Ты уверен, что это кухонный разговор? Я не намекаю на пару лишних ушей, но всё же, если она бы услышала, ты бы очень расстроился, тебя всегда волновало мнение других людей о тебе. — Сейчас не волнует. Мне не важно ничье мнение, кроме твоего. — Ты же прилетел не ко мне. — Это не так. — Это были твои слова! Практически только что! — Я растерялся. Она могла полететь одна, я мог предложить друзьям сопроводить её без меня, мог не настаивать так на этой поездке. Но я здесь. Я сижу у тебя на кухне, смотрю тебе в глаза и говорю о… — О-о-о, не надо. Хватит. Нервы не железные. Я иду спать. Завтра над этим вместе посмеёмся. Джи Ху отпускает его, только сейчас, чтобы успокоился, выдохнул, выспался. Они завтра договорят. Обязательно договорят. Он найдёт время, он задержится, он останется. Он не сдастся! Он только сейчас не пойдёт следом. Кого он обманывает. Для возрождения отношений с Мином давно было пора предпринимать хоть какие-то шаги. Джи Ху сидит на кухне, опустив голову на сложенные в замок руки. Немного подождёт. Минут пятнадцати должно хватить. Он не навязывается, он лишь борется за то, что потерял. В голове бардак, мысли не дают покоя ни на минуту. Он растормошил в себе все спрятанные, тёплые чувства, предназначенные человеку, который от них убегает. Мин делает всё правильно. Он отказывается от того, кто причиняет ему боль. Даже если всё ещё любит и то, и другое. Джи Ху поднимается на второй этаж, проходит рядом с комнатой Мина и останавливается у приоткрытой двери. Коридор впереди длинный и тёмный, а тут просвет виднеется, и… Отсюда можно и без приглашения всё рассмотреть. Засранец Мин, никогда не закрывается. Интересно, чем он занят сейчас? Когда Мин обнял Джи Ху в аэропорту, у Джи Ху чуть глаза на лоб не вылезли… так удивился встрече. Сейчас у него ноги будто к полу прирастают, он смотрит в дверной проём, Мин сидит на полузаправленной кровати и листает какой-то журнал. А, может, комикс, как когда-то давно. Рука почти нажимает на дверь, и Джи Ху чуть не выдаёт своё присутствие, или… — Зайди, чего топчешься там? Провал. Если бы Мин хоть на пару секунд дольше подумал, он мог бы предложить Джи Ху альтернативу, например, «зайдёшь или будешь всю ночь за дверью топтаться?» Разница невелика, но эта фраза хотя бы не выдала бы его ожидания. Однако Джи Ху повинуется, и этого в общем-то достаточно. Теперь Мину предстоит придумать, что же делать с ним. Мин смотрит на вошедшего парня неотрывно, даже журнал, лежащий у него на руках, ему уже не интересен. Он пригласил Джи Ху войти, но ни говорить с ним не хочет, ни слушать его. Он наблюдает, как Джи Ху мельком обводит спальню взглядом. Перед его взором предстаёт не просто яркая комната со светло-золотой мебелью, а королевская опочивальня, не меньше. Он издалека заметил, что вкус у владельца недурен, но вблизи… Роскошно. Наверное, когда Мин спит, у него под веками солнечные зайчики прыгают. В комнате очень много светоотражающих поверхностей, взять, к примеру, лакированный стол или зеркальный шкаф. — Так смотрел на меня, я думал, что вспыхну. А. В смысле… Хочешь выпить? — Мин встаёт с кровати и ступает босыми ногами по полу. Алкоголь не единственное, что Мин мог бы предложить ему сегодня, но он не знает точно, как себя вести рядом с ним. Всё дозволять или быть неприступным? С одной стороны, молчать не вариант, негостеприимно и всё такое. Можно отвлечь себя на то, чтобы найти пару бокалов, так Мин и поступает. Джи Ху стоит, будто вкопали, и пока лишь осматривается. — У тебя тут красиво, — отвечает, нарочно опустив «в спальне». — Ну да, эту комнату ты не видел. В доме Мина всегда было достаточно просторно и светло. Что он, что его мать любят поддерживать вокруг себя солнечную атмосферу. Видимо поэтому Мин с жёлтым цветом тут слегка переборщил. — Здесь всё тоже в золотом цвете, как и во второй гостиной, кровать огромная. «Я так всё себе и представлял», — не озвучивает Джи Ху. — Хочешь, сядь. Джи Ху проходит и садится, поражается тому, каким послушным кажется себе. Скажет Мин к примеру: «разденься, ляг», — он что, тоже выполнит? Зачем он вообще смотрел, зашёл, начал говорить о кровати?.. Совсем, что ли, дурной, и тем других нет? — Ты как?.. — Нормально. Ем, сплю, хожу в универ… А, наверно, ты не об этом. Мне как-то тяжело, знаешь… Притвориться и… нормально поговорить, о том, как дела, и всё такое. Такое пьёшь? — Мин достаёт бутылку вина из своего минибара… Обставил же он тут всё… — Хотя, наверно, нет. Ты же почти непьющий. Это я пристращён и забываюсь иногда… Извини. — Нет, нет, всё в порядке. Неси. Слабенькое, наверное, только. — Есть вискарь, — усмехнувшись, отвечает Мин. — Уже лучше, — ободрительно улыбается Джи Ху. — Тогда неси его. — Вот это да! Три года не виделись! И вдруг выпиваем вместе! Ещё и виски, я потрясён. — Мин умалчивает о том, что это тот же сорт, что он пил единолично в ночь, когда они поругались перед отъездом Джи Ху. Разве кроме Мина кто-то ещё запоминает такие мелочи? — Он, кстати, сладкий, аж жуть. — Не страшно. Сладкие лишь губы напротив, от которых чуть мёдом пахнет — про себя один из них думает, а вслух… — Я скучал, — чуть потянувшись к Мину, произносит Джи Ху. Они пили в молчании, и прошло, может, минут пять, но Мин с непривычки слегка дёргается, будто замявшись. — Джи Ху улыбается, тут же сев ровнее. Он рано начал приставать, сам от себя не ожидал. Серьёзно, после второго бокала? А что же будет, если они уговорят целую бутылку? — Что ты имеешь в виду? Не… не произноси. А то я не так чего пойму, и вообще дохрена всего поменялось. Я учусь нормально, ну, сносно, в общем, не на одни пятёрки. Кстати, на психолога поступил, прикинь, ещё и с первого раза экзамены сдал. А ещё у меня знакомых новых много появилось и со старыми некоторыми связь поддерживаю, хотя уже не так часто видимся, увлечения слегка поменялись, например, конный спорт начал осваивать, и книги тебе могу теперь хорошие посоветовать, поинтереснее той, что в сумку тебе подкинул, чтобы ты не забыл, хотя она и так сверху на твоих вещах лежала, тогда, когда ты вещи при мне собирал, мне правда пиздец обидно было, но ничё, я это пережил… А ещё полотенце у меня в ванной классное, мягонькое… ой… — А… на личном как? — Ни-никак. Джи Ху за затылок Мина притягивает и впивается ему в губы. Чёртов дурак! Сейчас Мин ему хорошенько отвесит! — Скучал, скучал, скучал, слышишь? — выдыхает тёплым, пьяным воздухом ему на щёку, а Мин молчит, Мин в ступоре. Только губы его чуть покраснели и едва не дрожат. — Я… — глотает воздух, — с другим тебя видел… И давно, правда, было это, но… Скучать по мне глупо как-то, правда, не стоит. Я особо-то не верю в такие вещи. И там, на кухне… Я не верю, что ты это серьёзно… Давай забудем, пожалуйста. У меня, правда, вряд ли получится, но я постараюсь. Я предлагал дру… — Я не буду с тобой друзьями, Мин. Мне… правда надо это сказать? — Сказать что? — То, на что не решился бы трезвым. Боже, Мин… сколько раз я сдерживался, чтобы тебе не набрать. Сколько раз бронировал билеты до Хэшана и отменял их… — Я тоже… в смысле до Сеула. О, и показать могу, они у меня тут, или там в тумбе, или и тут, и там, я часто брони распечатывал. — Мне… мне всё ещё из парней нравишься только ты. — Что? — смеётся Мин так особенно и так красиво, — только из парней? — Я скучал, — повторяет Джи Ху словно в бреду. Повторяет и когда нависает над Мином, снова по неуклюжести что-то разбив за их спинами. И когда расстёгивает в нетерпении его атласную белую рубашку. — Не верю, что ты в ней спишь. — В ней я хожу по дому, а сплю голым. Руки Джи Ху для Мина позабытые, но не чужие. Он, не сопротивляясь, лежит спокойно, когда проворные пальцы Джи Ху гладят его торс. Эта несдержанность безумно приятна. Заставляет трепетать. Когда человека долго не видишь, скучаешь по всему, связанному с ним, и вряд ли будешь останавливать его ласку, не позволять что-то делать с собой. Пусть делает всё то, что велит ему душа, пусть гладит, лижет, целует и будет рядом. Пусть будет самым первым и последним тронувшим за сегодня. За всегда. Чистым кайфом поделится через прикосновения. — Будешь сегодня голым подо мной? Я хотел бы этого, — целует в шею, над грудью останавливается и добавляет, — если ты не против? — Если против, мне удастся сбежать из твоих объятий живым? В объятиях хорошо. Тепло. Кожа Джи Ху имеет особый запах, запах, к которому Мин так хотел вернуться. Дело оказывается было не в пене для бритья и не в геле для душа. Джи Ху пахнет счастьем. — Не-ет. — Так и думал. Кровать у меня реально большая, — Мин отталкивает Джи Ху и ложится звездой. — Прежняя меньше была, и хлам вокруг всякий стоял, там шкаф, здесь столик, тесненько было. А теперь знатный траходром. Небось завидуешь, вот и пристаёшь. — Целоваться просто захотелось… — Ага, оправдывайся больше, скучающий. — Мин, ты же… — Ой не, давай не перекладывай с больной головы на здоровую. Я только отделался от этих… чувств с большой буквы, не надо меня по новой в это болото. Завязну. Слушай, а чего ты, правда, девчонку эту с собой взял? Какие дела у тебя вновь тут? Просто так ты ведь не приезжаешь… — говорит обижено. — Я так… сопровождаю её. Не очень приятная тема, ей сердце разбили, а я тебя утешаю. «Так ведь и мне в какой-то степени тоже», — говорит глазами Мин, а вслух произносит только: — Купи ей спицы. — Зачем? — Вязать пускай учится, говорят, успокаивает. — Сам пробовал? — Нет, конечно. Терпением обделён. Смог бы только две петли накинуть: одну - на люстру, вторую - на шею. С вязанием тут, кажется, общего мало. — Оптимистично. — Тоже так думаю. Джи Ху сдержанно улыбается. Знает, что остановлен был не просто так, что с Мином так нельзя — взять и пуститься во все тяжкие. Им нужно поговорить. Несколько шуток, неловко отпущенных Мином при Чан Ди, никак не могут считаться за перемирие. — Мы стали переписываться. — Да. — И вроде бы ладим. — Да. — Так и будешь поддакивать? — Так и будешь перечислять все наши взаимодействия? —… Нет. Я бы хотел… — Слышал я уже, что ты хотел. Мой ответ не изменился. Думаешь, можно оставлять кого-то с чувством привязанности к тебе на три года и ожидать, что тебя легко примут обратно? Думаешь, что если я сам по себе догадливый, то мне и говорить ничего не нужно? Откуда мне знать, что я всё предполагаю правильно? Я… я снова искал в себе недостатки… И ты за всё это просишь прощения? Думаешь, мне от этого легче? — Я прошу лишь о том, чтобы ты дал мне шанс вновь заслужить твоё доверие. Мне больно от того, как ты со мной строг. Когда наше общение почти формальное, и твои сообщения такие пустые… — А на что ты рассчитывал? — Прости… — «Прости, прости»… Заладил ты с этим «прости». Мин смотрит на Джи Ху снисходительнее, чем следует. И тут же немного поворачивает голову в бок, чтобы сдержать эмоции. Он знает, что для Джи Ху сказать «прости» всё равно, что встать на колени, но Мин обижен настолько, что даже эту жертву он не может принять. Оба понимают, что с их характерами диалога не выйдет, но Джи Ху отчаянно продолжает. — Я тебя люблю. — Неубедительно, — перебивает его Мин. — Чего ты хочешь? Как мне доказать, что я искренне хочу быть с тобой? — Сделай мне предложение. — Что-о? — Пред-ло-же-ние. — Может, ещё саксофонистов под балкон? — Может. — Если ты этого хочешь, я так и сделаю. — Ну да, конечно. Иди к себе, я разобрал тебе там постель. Джи Ху встает с его кровати, поправляет на Мине рубашку, едва заметно улыбнувшись, и уходит. В дверях останавливается, чтобы уточнить: — Так надежда на прощение у меня всё-таки есть? — Надежда — это почва для разочарований, — машет ему рукой Мин, а про себя дополняет: «Но я буду надеяться вместе с тобой».