Two Men in Love

— Сегодня приготовлю ужин, просьба не опаздывать на него. Алекс смотрел на свое отражение в зеркале, свое и обнимающего его со спины мужчины. Он не переставал любоваться им, он любовался им на съемках сериала, который сделал их популярными, он любовался им и сейчас. В их жизни, за кадром «Версаля» Эван Уильямс частенько оставался Шевалье де Лорреном, несносным Шевалье, который зажег сериал, смог принести в проект особую прелесть и шарм. Прекрасный длинноволосый блондин со своими огненными шикарными локонами приковывал взгляды не меньше, а то и больше, чем сам Филипп Орлеанский, редкостный красавец эльфийской внешности, и сейчас Алекс был горд, что он — его мужчина. Версаль познакомил их, Версаль подтолкнул их к сближению, которое шло не так уж гладко и быстро, но сейчас они вместе и не существовало ничего более важного. Для поклонников в соцсетях они играли роль МонШеви, шутили и подтрунивали друг над другом, флиртовали, а иногда писали очень милые и трогательные вещи, а наедине друг с другом могли позволить себе куда больше… Многотысячным поклонникам лишь оставалось строить догадки, что же между МонШеви на самом деле происходит? Просто ли крепкая дружба связывает их и флирт на публику, или все же нечто большее? И вот сейчас мужчины смотрели на свои отражения, как иногда по сценарию делали это на съемочной площадке и обсуждали планы на день. — Ммммм… ты приготовишь что-то особенное? — Томным голосом спросил Эван, положив подбородок на плечо Алекса, продолжая обнимать со спины. — Что-то особенное, — повторил Алекс и развернулся к мужчине. — Быть в семь. Ясно? — Ур-ур-ур, мой командир, как скажешь, значит, буду вначале восьмого, — с ухмылкой ответил Эван и чмокнул Алекса в нос. Тот тут же возвел глаза к потолку. — Ты невозможен! — Я знаю. И горжусь этим! — Какие планы? Кажется, ты говорил, что у тебя съемка для журнала? — Да, потом хотел заскочить еще в парочку мест, встретиться с Анной и Джессикой, ведь ты же сегодня не можешь, так бы составил компанию, но я клятвенно обещаю быть ровно в одну минуту восьмого! Раз тебе так важно, — и продолжая улыбаться своей нахальной и немного самодовольной улыбкой, Эван снова привлек друга к себе. — Передавай привет нашим подругам по съемочной площадке, а особенно моей женушке, принцессе Шарлотте, как-нибудь надо снова всем вместе встретиться, но сегодня без меня, а ты без опозданий, — нарочито сурово, — я готовлю сюрприз. — А-а-а, — протянул Эван, смотря своим фирменным лисьим прищуром, точно так же, как его белокурый персонаж, — так вот в чем дело, ну тогда я уж точно буду вовремя. — Убью! — Убей, — томно прошептал Эван, приближая свое лицо, руки же его спустились на бедра Алекса, — ночью убей… после ужина… несколько раз… Тут же по телу Влахоса прошел разряд, этот мужчина действовал на него так, как никто до этого в его жизни, ни одна женщина не могла заставить биться сердце так часто, а тело дрожать сладкой дрожью предвкушения… Он имел власть над ним, как имел де Лоррен над Филиппом, имел, наверное, как никто другой, как бы Алекс иной раз и не противился этому. — Вали, — произнес он резко севшим голосом и кашлянул, — и перестань чмокать меня в нос! — Твой маленький, не мужественный носик тебя почти не портит, и я все равно тебя люблю, — хихикнул Эван, за что тут же получил пощечину. Эван не ответил тем же, как делал на это Шевалье, а лишь понимающе улыбнулся. Пощечина была легкой, скорее для вида, боли от удара почти не чувствовалось и Эван в ответ поцеловал друга нежным, но быстрым поцелуем не разжимая губ. — Так лучше? — До вечера, — Алекс не смог долго удерживать суровое лицо и взгляд его мгновенно растаял. — Сейчас уже полдень, осталось не так много времени. *** Когда Эван открыл дверь, на часах было около девяти, а никак не семь. В окнах не горел свет, словно в доме никого не было, и в первое мгновение Уильямс так и подумал. Он прошел через гостиную на кухню и включил свет. — Черт! — Вырвалось у него после того, что он увидел. На столе стояли потухшие свечи и пустые тарелки с приборами, на плите остывший ужин, а посередине стола лежала записка, придавленная какой-то коробочкой. «Можешь разогреть, если вернешься голодным, и, кстати, с годовщиной» — Твою же мать! Да что же я за идиот? Я забыл совсем! Оказывается сегодня! Эван, чувствуя нарастающее чувство вины и растерянность, разорвал подарочную упаковку и открыл коробочку. Сердце тут же пропустило удар. На черном бархате лежал красивый изящный браслет и Эван взял его немного дрожащими руками, ощущая, как чувство вины растет в нем в геометрической прогрессии. — Дьявол! Дьявол! Я кусок кретина! Алекс… Он прошел в спальню на дрожащих ногах, постучался, но ответа не получил.  — Алекс? Ни звука. — Я вхожу, слышишь? Темноволосый мужчина спал, или делал вид, что спал, отвернувшись к стене. Эван подошел, скромно опустился на краешек кровати и чувствуя, как сердце бьется все быстрее, тихонько позвал: — Алекс? Алекс, ты спишь? Молчание. Эван протянул руку и тронул того за плечо. — Дорогой, я кретин... Я безответственный. Я потерял счет времени за этими посиделками, я… Алекс? Еще ведь очень рано для сна! — Чего ты хочешь? — Милый, я… я дико извиняюсь, я прошу прощения, если бы я знал… Влахос резко пошевелился и протянул руку к торшеру. Щелкнул выключатель и на него уставились холодные серо-зеленые глаза. — Я звонил тебе и писал, но у тебя были дела поважнее. — Зарядка кончилась, телефон вырубился, можешь проверить… я просто… — Ну да, а рядом нет никого, кто бы дал тебе телефон позвонить мне хотя бы, мать твою, из вежливости! Или тебе неизвестно, что это такое? — Ты имеешь полное право на меня злиться, но почему ты мне не намекнул как-то? — Я сказал, что сюрприз для тебя, черт тебя дери! Чтобы пришел к ужину! Как еще намекать, идиот? И чтобы изменилось, если тебе плевать! Эван застыл, вылупив глаза, а потом сам заорал в полном возмущении: — Что? Мне плевать на тебя? Ты серьезно?! Да я люблю тебя! Даже больше — я обожаю тебя! Говорю же, я потерял счет времени, вначале посидел с нашими барышнями, затем пришел Тай, мы зашли в бар, выпили… я и не заметил, как пролетело время! Ну не подумал я! — Лучше скажи, что не посчитал нужным даже предупредить, что опаздываешь, — рыкнул Алекс, сверкая глазами. — Да что говорить? — Воскликнул он с досадой. — С годовщиной, что ли! Вижу, подарок ты хоть заметил! — И он прекрасен! Изумительный подарок! Ну прости! Чем мне загладить вину перед тобой? Проси что хочешь! — Да не надо мне ничего от тебя! — Отмахнулся Влахос, преисполненный обидой. — Алекс, — упавшим тоном выдохнул пристыженный Эван, — пожалуйста… Я признаю, что виноват перед тобой, я повел себя как мудак и подумал, что ничего страшного, если не позвоню, задержусь и приду так, и только когда увидел, что ты мне приготовил, я почувствовал такую вину перед тобой! Мне аж страшно стало! Клянусь тебе всем, что у меня есть! — Ты такой драматичный, тебе надо быт актером! — Не без издевки бросил Алекс, припомнив Эвану его же твитт, когда Алекс потерял его и из вида на некоторое время. Эван горько усмехнулся. Он слез с кровати и встал на колени, состроив утрированно-виноватую физиономию, он выглядел почти комично, сложив руки в молитвенной позе и состроив невинные щенячьи глазки, делая это скорее специально, но это только внешне. На самом деле он переживал, он считал себя виноватым, даже очень, хотя знал, что его мужчина простит его. — Буду готовить тебе завтраки и ужины, буду стирать твои рубашки, буду под окнами петь серенады под свою любимую гитару, хочешь? — Жалобно смотрел Эван, стоя на коленях, будто молился. Влахос, не удержавшись, улыбнулся и покачал головой. Осадок от обиды все еще оставался, он не был готов так быстро простить. — Никакого секса. — Что? — Округлил глаза мужчина, всем своим существом выражая ужас. — Нет! Это слишком жестокое наказание! Нет-нет-нет! — Обнимать разрешается, — делая безразличный вид, заявил Алекс, — держать за руку… целовать в щечку… — Нет-нет, ты не посмеешь держать меня на голодном пайке! — Еще как посмею, друг мой, — последовал невозмутимый ответ, хотя Алекс понимал, что долго рядом с Эваном сам не продержится. — Алекс, — Эван резко посерьезнел, — прости меня. Еще раз — прости меня. А подарком ты вообще пристыдил меня, ты знаешь это? Я чуть не расплакался, — и это было правдой. — Кстати… Уильямс как-то робко протянул зажатый все это время в руках браслет и попросил надеть ему на запястье. — Кстати, — передразнил Алекс, — там гравировка. —  Что? — Охнул Эван. — Ты добить меня хочешь, да? — Да-а-а, — на этот раз губы Александра Влахоса растянулись в довольной улыбке. — Еще как! — Ну все, я с тобой не рассчитаюсь, — расстроенно пробормотал Эван, смотря, как изящные руки любовника застегивают браслет. Алекс ухмылялся. — Подожди, — спохватился Эван, — а что за надпись? — «Я всегда буду любить тебя», — немного помедлив, произнес Алекс и поднял на него свои глубокие, большие глаза. — Если ты помнишь, Филипп сказал это Шевалье перед уходом на войну. Эван Уильямс изменился в лице и почувствовал, как к горлу подступил комок. Еще немного и на глаза навернуться слезы. Ну вот, кажется, уже наворачиваются, он шумно вобрал воздух, в груди до боли сжалось, он медленно протянул руку и дотронулся до шелковистой кожи. Подушечки пальцев ласково провели по щеке, погладили трехдневную щетину, задели красивые и нежные, как лепестки розы, губы, такие любимые им! Комната будто подернулась туманом от пелены слез… — Я виноват. Очень. От пронзительных светлых глаз, в которых можно было легко утонуть, от тихого серьезного голоса Алекс неожиданно смутился и опустил глаза. Эван взял его руки в свои и нежно сжал, с жаром говоря совершенно искренно: — Обещаю таких косяков больше не повториться, обещаю быть впредь еще более ответственным, чем раньше, и расстраивать тебя как можно меньше и надеюсь, что мы дотянем до нашей следующей годовщины. — Иди сюда, дурак! — В сердцах воскликнул Алекс, и сам чуть не разрыдавшись, притянул Эвана к себе. *** В его руках был подарок тому, кого он сумел полюбить всем сердцем. Кого берег и ценил. В бархатном футляре лежал только что им купленный браслет, очень похожий на тот, который он получил в подарок совсем недавно. Такой же стильный и дорогой, он сам давно хотел подарить Алексу что-то подобное, но все не решался. С внутренней стороны браслета стояла надпись: «Я буду любить тебя не меньше. Твой Эван»