Во ржи

      Светлое небо над головой, ни одной тучки, лишь облака разной формы, лёгкий ветерок, а ещё недавно сорванный колосок во рту. Благодать…       Сегодня хорошая погода, чтобы весь день провести на улице, не то, что было неделю назад. Как только Чимин вспоминает о том жутком ливне, сразу дрожь бежит по коже. Его матушка — женщина строгая и ненавидит, когда её нерадивый сыночек отлынивает от работы, так что без тени сомнения пинками выгнала юношу. Эх, Чимин ещё удивляется, как он после этого не простудился. Нос, правда, немного щекотит и чихает иногда, но это нестрашно. В их деревне это не считается болезнью, а что считается, приходится идти в церковь и замаливать. У них уже как лет десять нет лекаря в деревне, так что приходится надеяться на чудо, либо спасаться самому. Но… На лице появляется улыбка.       Чимин вскакивает с мягкой травы и смотрит на дорогу, где уже виден силуэт повозки. — Ну что ж, надеюсь, вы нам поможете, — весело проговаривает парнишка, всё-таки выплюнув колосок.       Повозка каждый раз подпрыгивает на кочках, из-за чего разнообразные скляночки в чемодане неприятно брякают, кажется, что одна даже разбилась. Только вот чтобы добраться до деревни, надо проехать по этой дороге, ведь других просто не существует, так что Юнги коротко проклинает про себя всё вокруг на сущее и сильнее к груди прижимает чемодан, чтобы сохранить как можно больше. Старый ямщик только носом шмыгает, ему не понять важность всех этих стекляшек.       Юнги отправили сюда по приказу барина, что несправедливо обвинил его в выдаче неверного лекарства, из-за чего его жена только сильнее разболелась. А эта дура сама виновата, принимала два несовместимых лекарства, лишь бы её драгоценный муженёк не узнал, что она ещё та сельская потаскуха. Однако простому лекарю это тяжело объяснить барину, тут и суд не поможет, так что приходится трястись по кочкам и молиться, чтобы жизнь его кончилась поскорее в таком-то убогом месте.       На самом деле, деревушка была красивая, хоть и находилась далеко от других деревень, а дороги везде одинаковые. Белокаменная церквушка возвышалась посередине, а от неё уже отходили три улицы. Да, небольшая, но домики стояли расписные, а забор один краше другого. Раньше это была деревня известных ремесленников, которые позже съехали в город, но их изделия до сих пор красуются на маленьких улочках. Да и съехали ещё не все, можно ещё встретить ветеранов своего дела и их маленьких непослушных преемников, что помогают в работе и потихоньку учатся. А где-то можно найти даже кузницу, что затерялась среди остальных расписанных домов. Дом Юнги же находится на самом краю, это был дом бывшего лекаря, сейчас же там никто не живёт, лишь молоденькая девчонка приходит и ухаживает за садом и самим домом, наводя порядок и надеясь, что лекарь у них всё-таки появится. Юнги же замечает у своего будущего жилища стадо животины, что пасёт какой-то мальчишка, который сейчас прыгает радостно и машет руками. А ведь темноволосый надеялся на тихую жизнь.       Ямщик останавливается у самих ворот, а после коротко прощается и скрывается за горизонтом. Юнги встречается та самая девчонка, что кланяется низко и благодарит Мина за его приезд, он лишь на это только кивает и проходит внутрь, сейчас он слишком устал, чтобы поддерживать разговор. Лекарь скорее хочет в тёмный уголок, чтоб яркие лучи не слепили глаза и не мешали спать. Но девушка всё ещё говорит и говорит, так ещё и не уходит, болтает, что с этого момента тот может позвать её в любое время, что она дочка Юры, которая живёт через дом, а ещё о том, что в чулане должны были остаться какие-то лечебные травы, вот это уже надо запомнить. А после дверь резко хлопает перед самым носом девушки, что та от неожиданности подскакивает.       Наконец-то тишина. Юнги оглядывается вокруг, здесь слишком светло, не повезло. Аккуратно поставив чемодан на стол, Мин открыл его, чтобы проверить; ни одна не разбилась, значит ему всё-таки повезло. Зарекнувшись больше не пользоваться услугами ямщика, мужчина тяжело вздыхает и ставит чемодан куда подальше, чтобы свет на них не падал, он ещё успеет всё разобрать, а пока спать. Домик был небольшой, как и большинство в этой деревушке, даже бани не было, всего лишь домик с садом и маленький двор, на котором, скорее всего, проживала малая животина. Огорода тоже не было, значит бывший лекарь покупал еду у жителей, а сам отплачивал им лечением. Эх, а он думал, что накопит деньги и уедет обратно в город, начнёт всё с начала. Почему же всё идёт не по плану?       Дом же состоит из малого количества комнат, но это только и лучше, а ещё комната совмещена с кабинетом, так ещё удобней. Пока больных нет, можно и поспать, да и вещей не так уж и много, чтобы выделять отдельную комнату. Зато эта комната просторная и окна большие, хотя это скорее минус, слишком много света, надо будет найти тёмную ткань, а то эти ажурные занавески его уж никак не спасут. Шкафы здесь дубовые, хотя вокруг одни липы, да берёзы. Остальная же мебель из липы, а что самое замечательное, так это двуспальная кровать в уголке у крайнего окна. Юнги уже представляет, как будет спать на ней, в его бывшую квартиру даже односпальная еле как помещалась, а тут такая находка, так ещё и спинка мастерски отделана, сразу видно — дело мастера.       И вот он уже укладывается на перины, которые хоть и были жестковаты, но приемлемо, и прикрывает глаза. Всё-таки какое же это блаженство, за долгую поездку он знатно вымотался, так что сейчас для него это было наградой. Можно поспать. — Это ты получается у нас новый лекарь? — что это? — Эй, дяденька, я тебе говорю, — Юнги резко раскрывает глаза и встречается с удивлёнными карими очами.       Парнишка же зависает на пару секунд из-за испуга, а когда отмирает, отскакивает и валится с постели прямо на бок, ойкая. Злой Мин же нехотя принимает сидячее положение и прожигает ненавидящим взглядом непрошенного гостя. Цокнув, лекарь всё-таки свешивает ноги с постели и корпусом приближается к парнишке, у того лицо круглое, совсем как у ребёнка, губы пухлые, глаза, что обычно похожи на щёлочки, широко распахнуты, а ещё волосы неестественно светлого цвета, цвета пшеницы на полях, что легко колышется на ветру. Юнги уже хочет начать ругать гостя, но тот неожиданно чихает тому в лицо и нос потирает. — Что ж за день сегодня? — под нос шикает лекарь, вытирая своё лицо, а после снова смотрит на парнишку. — Эх, делать нечего, чего пришёл? Давно чихаешь? — Я-то? Я тебя поприветствовать пришёл, дяденька. А чихаю я недавно, ливень у нас недавно шёл, а я скотину пасу, вот и попался, — с улыбкой проговорил Чимин, и глаза его снова превратились в щёлочки. — Какой я тебе дяденька? И почему ты так непочтительно ко мне обращаешься? Не помню, чтобы я разрешал обращаться ко мне на «ты», — раздражённо выдаёт Юнги, поднимаясь на ноги, и плетётся в сторону кухни. Вроде девчонка что-то бормотала, что как раз разогрела воду, а чашки рядом. — Ну, мы в деревне тут все свои, думал, ты будешь не против, ой, простите, Вы, — с усмешкой произносит Чимин и идёт следом за новым знакомым, что воду в чашку наливает, а после рыскает по полкам. — Я не из вашей деревни, — бурчит в ответ и наконец-то находит баночку варенья, заранее принесённого девушкой. — Но теперь ты будешь здесь жить, так что для меня ты уже свой, — Чимин кладёт руку на плечи Юнги, почти повисая на нём, а тот с секунду смотрит на него и снова возвращается к делу. — Неисправимый ребёнок, — Мин уверен, что тому и шестнадцати нет. — Вот, выпей сейчас, а после дома в тёплую воду добавляй варенье или мёд и пей, обязательно в тёплую, а не в горячую. — Ой, дяденька, спасибо, и это, почему это ребёнок? Мне уже двадцать два, — и тут заваренный чай из варенья, который Юнги сделал и для себя тоже, оказывается выплюнут, а Мин удивлённо смотрит на паренька. Сколько-сколько? Это получается, что он его на два года только старше?       Чимин же смотрит своими глазами-щёлочками и довольно попивает чай.       После этого случая проходит некоторое время, на улице всё ещё светит солнце, всё-таки лето на дворе, а к Юнги уже наведалось человек десять, у кого-то спина больная, у кого-то зуб, а кто-то промахнулся молотком. Стол же находился около окна, на котором всё ещё нет тёмных занавесок, зато за окном радостный Чимин, что играет с деревенскими мальчишками и собакой, а около озера пасётся скот. За ним почти не надо следить, травы навалом, как и воды, так ещё и солнышко приятно нагревает спину. Чимин же в шортах и футболке носится по поляне, догоняя мальчишек, а после смотрит на окно Юнги, старший немного тормозит, а после отводит взгляд и пытается найти чем бы ему заняться. Позади него мельтешит Нана, та девчонка, что обязалась ему помогать, подметает пол, пыль протирает, а после оповещает, что скоро будет готов чай из репейника. Когда же Юнги снова смотрит в окно, то не может найти Чимина, а после пугается, когда светлая макушка вылетает из-под подоконника. Маленький проказник всё это время прятался под окном, а теперь широко улыбается и опирается на руки о подоконник. — Подглядываешь, дяденька? — смеётся Пак. — Айщ, сколько можно повторять, что я не дяденька, всего два года разницы, я тебе хён, вообще-то, — бурчит Юнги, зарываясь тонкими пальцами в тёмные волосы. — Ой, ты просто хочешь, чтобы я тебя хёном называл, тебе это нравится, изврат, — продолжает хихикать младший, а после перелезает через окно, усаживаясь на стол, из-за чего Мин начинает возмущаться и пытается скинуть наглеца со своего рабочего места, но тот оказался настырней. — Непослушное дитё, вот возьму и расскажу твоей матери, как ты отлыниваешь от работы, — хмыкает Мин, скрещивая руки на груди. Чимин же строит обиженную моську и театрально пародирует позу старшего. — Эх, как же с тобой тяжело. — Кого ты обманываешь? Тебе нравится со мной возиться, старенький изврат, — у Чимина сегодня хорошее настроение, к его сестре пришёл свататься его лучший друг. — Тебя не исправить, — устало вздыхает Юнги, а на заднем плане хихикает Нана. — Кстати, давно хотел спросить, твои волосы пшеничные, это же не натуральный цвет? — О, тоже хочешь? — оживает младший и спрыгивает со стола, кладя маленькие ладошки на худые плечи лекаря. — Моя мама научилась этому у подруги, чтобы волосы стали светлее, надо использовать специальный порошок, который смешивают с водой и мёдом. Давай мы тебе тоже такое сделаем, будем как братья.       И уже через день макушка Юнги явно светлеет, хоть тот хотел по светлее, но матушка Чимина уверила того подождать, чтобы их лекарь не остался лысым. А уже через полгода на улицу выходит полностью белый Мин. Бледная кожа, белые волосы и белый халат на хлопчатой рубашке. Чимин же вылетает следом и налетает тому прямо на спину, что старший чуть ли не падает сначала. На улице холодно, всё-таки середина зимы, но оба не хотят заходить обратно. Юнги нравится холод, а Чимину то, как на белоснежном фоне выглядит Юнги. За эти полгода многое случилось, сестра Чимина вышла замуж, так что младшему приходится чаще бывать дома, чтобы помогать матери, но он всё равно находит время торчать у Юнги. Зимой все скот держат в загоне, чтобы не замёрз, так что пасти не приходится, и времени у Пака полно. Жители же сначала побаивались Мина, потому что тот постоянно смотрел пугающе, а ещё сам выглядел, как смерть, но всё изменилось. Видя, как и солнышко Чимин постоянно крутится вокруг их нового лекаря и ещё чуть не помер от хвори, те начали привыкать, а теперь сами шутят и каждый раз здороваются при встрече. Да и сам Юнги изменился. Благодаря Чимину теперь он стал больше улыбаться, бывать на улице и вообще общаться с людьми, даже с Наной подружился, а ещё так и не повесил тёмные занавески на огромные окна.       Чимин уже начал дрожать, Юнги это сразу заметил, так что заставил того вернуться в дом и сам не стал задерживаться, сегодня Нана не заходила, матери помогала, так что Мин сам разогрел чай с липой, мама Пака испекла пирожки, что сейчас красовались на столе. Чимин уже поближе подобрался к печке и вовсю грелся, теперь уже беловолосый заметил это и усмехнулся, а после принёс тёплый плед, укрыв непутёвого младшенького. Он тоже замёрз, но уж лучше Чимин погреется, тем более чай уже готов. Приятное тепло разливается внутри, и становится лучше, а на лице появляется блаженная улыбка. Младший придвигается ближе, отрываясь от печки, и прижимается к Юнги, укутывая и того теплом. Если бы прошлый он огрызнулся и шикнул злобно, отскочив, то сейчас только крепко прижимает к себе младшего и смотрит на пейзаж за окном. — Ты всё ещё хочешь вернуться в город? — неожиданно спрашивает Чимин, ставя кружку на стол и по нос зарываясь в плед. — Хочу, — как ножом. — Там у меня мама, когда я начал работать лекарем, съехал и почти не писал писем и не интересовался ею, сейчас бы я хотел извиниться перед ней и сказать спасибо, чтобы никогда на меня не обижалась. Недавно приезжал ямщик, оказывается, моя матушка даже не знала, что я теперь живу в деревне, ей никто не сказал, а я об этом и не думал, знаешь, я получил около двух десятков писем, если не больше. Это единственная причина, почему я хочу вернуться. — То есть… — То есть, нет, глупышка Чимин-и, я никогда тебя не брошу. Мне здесь нравится, люд добрый, местность красивая, здесь мне спокойно, а ещё в городе нет тебя. Кто же мне волосы красить будет? Кто будет пирожки приносить и каждый раз проникать в мой дом через окно? — смеётся Юнги и утыкается носом в висок Чимина. — С тобой теплее, чем в моей квартире. — Хён… — Ты назвал меня хёном, — хмыкает Мин. — Не перебивай, — младший в отместку тычет локтём в бок. — Тебе обязательно надо поехать к матери, а после перевози её сюда, я попрошу к вашему приезду построить вам домик побольше. — Тогда, ты едешь со мной, боюсь, снова превращусь в камень, пока буду в отъезде, но не сейчас. Давай просто пока побудем вот так, вместе. А после, хоть на край света. — Не надо на край света, — поворачиваясь к собеседнику, резко выпаливает Чимин, но тут же краснеет, когда носы соприкасаются, и пытается отскочить, но ему не дают. Юнги смотрит пристально, а после приближается, из-за чего младший зажмуривается, но беловолосый только улыбается и целует в кончик носа, обжигая тот горячим дыханием. — Маленький непослушный ребёнок, — усмехается лекарь и хочет сам уже отодвинуться, но его резко хватают за рукав, а на лице улыбка расцветает всё сильнее. Он давно заметил, что Чимин изменился, и что сам изменился тоже. Маленький поцелуй в пухлые губки и ладонь на щеке. У Пака веки дрожат, а Юнги не может наглядеться на это чудо. — С тобой, я готов и на край. Я люблю тебя.