***
— Молодой господин?— большие карие глаза Паулы не верят в эти слова. — Так ты любишь меня?— спокойно спрашивает Эдвард. — Я...— Паула глотает ответ. Любит, но он не тот, кому это можно сказать. — Всё в порядке, если нет,— никаких эмоций. Эдвард словно и не старается притворяться, что любит. Он не может— всё его естество против. Чувство, будто изменяешь. Омерзительное чувство. Но иначе нельзя. Он должен отвлечь себя. Забыть про свою милую сестрёнку. И Паула, как бы мерзко это ни звучало, идеальна для этого— граф знает, что любим ею, и надеется полюбить в ответ.***
Лиззи тихо плачет. Она бы рада кричать во всё горло, но что скажет мама? Девочка усердно прячет лицо в одеяло, стараясь заглушить плач. Рядом сидит верная Паула. Горничная гладит свою госпожу по спине, шепча утешения. Сиэль снова отказался от счастья. Лиззи сжимает одеяло сильней. Улыбка Сиэля... такая фальшивая, это лишь этикет. Лиззи всхлипывает. Сиэль избегал её. Блондинка трясётся от плача. А за дверью стоит Эдвард. Он не войдёт. Не утешит её. Не убьёт Фантомхайва. Он ничего не сделает. Ему нельзя... Эдвард скован в правилах не меньше своей сестры. И он боится вырваться из них. Он бы хотел вырвать из них Лиззи, но графиня сама заковала себя не в них. Паула вышла из комнаты, тихо закрывая дверь. Она обернулась. Эти тусклые глаза цвета изумрудов. — Молодой господин?— шепчет служанка. — Паула?— этот отчуждённый голос.— Любишь ли ты Лиззи? Эд не здесь. Он далеко отсюда. Там, где есть лишь он... и его страхи... Это ужасное место, откуда он не может уйти. Вернуться к людям. Вернее, к Лиззи. Не может. И не должен. — Люблю,— неуверенно шепчет Паула, но вдруг её голос обретает уверенность.— Конечно, люблю! — Я рад, не бросай её, прошу. Хотя бы до замужества... — Конечно. — Скажи,— сухо.— Любишь ли ты меня? Как сухо. В горле графа так сухо, словно слёзы Лиззи пролил он. И эта сухость Паула чувствует. Чувствует до боли. Каждый звук этого короткого вопроса. Каждый. Они бьются в виски служанки. — Люблю,— тихо. Эдвард слабо улыбается и кивает. Паула честная. Она не врёт. Почти. Да и зачем? Эдвард не будет обращаться с ней, как Фантомхайв. Он полюбит её... должно быть.***
Эдвард и Элизабет сидели напротив. Было уже пять, а потому чета Мидлфордов пила чай. Звон серебра звучал тихо в огромной столовой. Еле еле. Словно его и нет. Словно это лишь выдумка Эдварда, который пытается от неё отвлечься. Граф вновь не здесь. Его словно всё не отпускает из плена тревог. Эти нежно-розовые щёчки, кукольные розовые губки, аккуратные детские ручки. Лиззи вдруг заметила на себе пристальный взгляд Эда. — Братик?— прошептала девочка, ставя чашку на блюдце. — Прости, задумался,— очнулся граф Милфорд. — Эдвард,— строго сказала Фрэнсис.— Будь добр, не забывай о манерах. — Да, простите. Графиня опустила взгляд. Она знает. Она чувствует. Чувствует, что с её братом что-то происходит. Но что? Что его гложет? Она готова! Она поможет, пусть только скажет! Но как спросить? — Элизабет,— строго говорит маркиза.— Будь добра, продолжай трапезу. — Да, конечно,— Лиззи отламывает кусочек торта. Она глотает кусочек, но блондинка абсолютно не думает про тортик. Не может. Сейчас её волнует Эдвард. Ах, если бы Лиззи знала, что именно она— объект его переживаний. Девочка закончила еду и направила в свою комнату. Там её ждала Паула. — Скажи мне,— шепчет Лиззи.— Что с Эдвардом? — К чему такие вопросы?— прижимая руки к груди, отвечает служанка. — Я чувствую, что с ним что-то случилось, но не знаю, что. — Я тоже не знаю,— скрепя сердце, врёт шатенка. Врёт той, кого любила с первого дня жизни в поместье Мидлфордов. И ведь из-за чего? Из-за любви к графу. Паула не глупа, она знает, что Эдвард любит не её. И догадывается, кого. Но она надеется, как и Эд, что будет им любима. А Лиззи должна идти гулять с Сиэлем. Лиззи любит Сиэля, ей не зачем знать о грехе её брата.***
Эдвард сидит в зале. На столе горит свеча. Это единственный источник света, но и он скоро догорит. Но мысли блондина вновь не здесь. Юноша смотрит в потолок. Ничего не видно. Вся комната погружена во тьму. Но это не важно, ведь самоубеждению свет не особо и нужен. Да, самоубеждение. Граф сейчас думает о служанке. Пытается отогнать любые мысли о сестре. Но это слишком трудно... — Молодой господин...— голос Паулы. Лиззи уже спит, а потому девушка свободна. Паула сейчас одета в свою униформу. Но это не умаляет её красоту. Эти длинные, прямые, каштановые волосы, всегда ухоженные, собранные зачастую в хвост. Добрые карие глаза. Пышные грудь и бёдка при худощавом телосложении. Паула прекрасна, так от чего Эдвард так помешан на своей сестре? От чего его больше будоражит мысль о ещё не развившеся маленькой грудке своей сестры, скрытой под множеством рюшечек? Почему мечтает прижаться к ним своей грудью? Юноша встаёт и подходит к служанке, что никогда не сможет вызвать у него подобного желания. За что его любит Паула? — За что?— переспрашивает девушка.— А разве у любви бывает причина? Просто люблю. Мне даже не нужно было ваше признание... Я бы всё равно вас любила. — Ясно, я благодарен тебе,— ласково улыбается юноша.— Я только сейчас заметил, ты по другому собрала волосы. — Ах, это,— шатенка касается висков, сегодня те волосы, что она обычно не собирает, были зачёсаны в хвост.— Просто они мешались... — Очень красиво,— Эдвард касается рукой щеки служанки. Все касания, комплименты и улыбки... это всё принадлежит не той, что сейчас перед юным графом. Но что ему сказать? «Прости»? Но всё же именно та, что пред ним способна спасти его. По крайней мере рыцарь на это надеется. Поцелуй так незаметен. Словно граф просто наклонился. Но губы Паулы чувствуют губы того, о ком она мечтает уже несколько лет. Блондин отстраняется. Сердце служанки колотится как бешеное. Ради этого чувства она и соврала графине. И не жалеет...***
Кукла Лиззи стала взрослой. Такой красивой. Эта роза расцвела. Но понимает ли Фантомхайв, какое счастье судьба хочет отдать ему? Или же он растопчет эту розу, даже не заметив? Эдвард усердно верит в лучшее. Сегодня его сестра станет Фантомхайв. А ему самому уже подбирают невесту. Но это ничего не меняет. Даже став из девочки леди, Лиззи вызывает трепет в сердце своего брата. Заклятье любви Паулы не сработало, Ланселот всё томим любовью к Гвиневре. — О братик,— оборачивается счастливая Лиззи.— Как тебе? Правда миленько!? Эдвард смотрит на сестру. Это пышное свадебное платье. Золотые локоны графини собраны, придавая всё ещё детскому личику черты девушки, но вьющаяся прядь как у мамы всё ещё на лице. Лиззи прекрасна. Юноша подходит ближе. Сегодня его сестра станет полноценной женой Цепного Пса. Наигранная счастливая невинность глаз, детская улыбка. Лиззи, почему ты так стремишься к Сиэлю? За что? Этот вопрос... Сможет ли эта всё ещё малышка ответить? Должно быть, нет. Она просто любит. Она просто стала его Цепной Собакой, пытаясь защитить. Она стала вдовой уже в одиннадцать, теперь её изумрудные кукольные глаза лишь имитировали счастье, которое Сиэль топтал своей отчуждённостью. Элизабет устала... но она продолжит быть счастливой. Всё ради Сиэля! Ах, Лиззи, просто обопрись хоть раз на плечо своего любимого брата. Звук тихих и далёгих шагов оставляет на губах невесты лёгкий поцелуй. Он оборвался так же быстро, как начался. Он оборвался с тихим плачем в коридоре, перекликающимся с тихим бегом в обратном направлении одной девушки, что увидела лишнее.