Прекрасные кровавые цветы, всего лишь трупы

      Наконец, настало время встречи.       Я слегка нервничал. Увидев на углу знакомой улицы ее утонченную фигуру, я сразу как-то расслабился, всю дорогу одолевавшее меня волнение незаметно ушло. Лишь от малейшего взгляда на нее сердце сразу окутывает тепло, лед одиночества растворяется, и вот я уже снова чувствую себя человеком.       Добравшись до леса, она сказала, что осталось только спуститься и мы на месте. Услышав это, я прямо-таки наполнился радостью, вот-вот я наконец узнаю, что приготовила для меня моя дорогая подруга. Сюрпризы я никогда не любил, но этот ждал с нетерпением.       Довольно жуткое местечко. Деревья-великаны были повсюду. А землю покрывали ветки, которые не выдержали напора сильного ветра и сломались. При очередном его дуновении с веток сыпалась засохшая хвоя. Среди этой мертвой тишины, которую нарушали лишь наши неторопливые шаги, где-то вдали слышалась музыка, и виднелся теплый свет. Мы шли именно туда.       Дойдя, мы остановились.       — Вот наша закуска.       — Что? — не веря своим ушам, я взглянул в сторону людей, может мы видим разное, но лично я видел просто людей, это были обычные подростки любящие нарушать правила и только, не преступники, не убийцы и насильники, которыми я привык питаться, а просто дети. Моя реакция ее не удивила, хотя она искренне недоумевает на этот счет, она очень хорошо знает то, что я все еще пытаюсь старательно держаться за себя прошлого, не погружаться во все это слишком глубоко, но совершенно не одобряет мое решение.       — Почему ты удивляешься? Какая разница кто они, взрослые, старики или дети? Все они из плоти и крови, а значит, наш обед. На нас не распространяются законы морали общества. Мы находимся вне этих глупых правил. У нас с тобой свои принципы, по которым нам следует жить. Равняться на них, как минимум глупо. Сильный пожирает слабого. Слышал такое? Мы сильные, они слабые. Значит, они наша пища. Люди едят свиней, так почему нам не съесть их?        Это сравнение было более чем неприятно, люди, чисто скот в загонах, которыми им являлись их собственные дома, словно инкубаторы… Мне стало не по себе. Для чего же тогда они жили? Ради того чтобы в один прекрасный день быть съеденными. Существовать для того, чтобы позже послужить кому-то деликатесом. Ужасно…       — Значит, по твоему люди — свиньи?       — Да. Именно свиньи.       — Но…       — Позволь мне высказаться, — она не дала мне возможности что-либо сказать, — ты считаешь неправильным убить их. Но, а почему бы и нет? Они убивают друг друга без причины. Хочешь сказать это правильно? Так должно быть? Или ты думаешь, что кто-то будет тебя порицать за это? ТЫ уже вышел за рамки законов, по которым наказывают преступников. Тогда, получается, это вообще не считается преступлением.       Она извивалась вокруг меня, произнося искушающие речи.       — Ты только взгляни на этих беззаботных людей. У них вечеринка. Что-то вроде праздника, только без повода. Подростки часто собираются на мероприятия подобного содержания втайне от своих родителей. Многие девушки теряют девственность в аналогичной обстановке. Им даже неважно где — на заднем сидении папиного автомобиля или под очередным кустом, ведь они так пьяны и накачаны наркотиками до отвала, они так счастливы, что даже ночь кажется светлее дня. Их родители будут недовольны ими. Плохие мальчики и девочки. Я думаю, что если бы они не боялись общественного порицания, то сами убили бы их или, в крайнем случае, попросили сделать это нас. Так что же плохого в том, чтобы убить этих богатеньких мажоров и их не очень богатых друзей, посещающих данные места ради того, чтобы хоть как-то поддержать свою самооценку уровня чуть выше плинтуса? Что такого ужасного в том чтобы убить этих безмозглых кукол, с размалеванными лицами, дорогущим маникюром, с искусственной грудью третьего размера, видящих смысл жизни исключительно в бессмысленном сексе с каким-нибудь богатеньким сыночком или быть может даже с его отцом и живущих по правилу «в жизни все нужно попробовать»? Лишившись таких людей, разве мир не станет чище? Разве люди не будут нам благодарны? — она обняла меня сзади, — неужели ты думаешь, что их будут оплакивать? Нет. Не будут. Разве что только такие же, как они, да и им будет все равно.       — Но неужели ты сама не была человеком?       — Какая теперь разница? Важно лишь то, кто я сейчас. К чему вспоминать прошлое? Незачем терзать себя воспоминаниями о том, кем ты был. Все равно тебе не вернуть былого. Тебе никогда не стать снова человеком, — последнее предложение она прошептала, ее губы слегка коснулись моего уха, отчего все тело покрылось мурашками, — так к чему себя мучать? Лучше же наслаждаться своими новыми возможностями.       Слушая ее речи, я уже начинал сомневаться в том, что убивать людей — это неправильно. Действительно, ну что в этом такого? Особенно таких; их родители будут благодарны за устранение «дыры» в их капитальном кармане. Довольно странно, с точки зрения людей это, как минимум плохо, а если думать в таком ключе, то уже не так плохо. Поняв, что она смогла меня убедить, Элен задала последний вопрос:       — Давай оживим эту скучную вечеринку? — по ее лицу расползлась хитрая улыбка, — настало время и бессмысленному обрести свой смысл. Пусть и перед самой своей гибелью.       Она была поэтом и романтиком. Ну, а я, улыбнувшись в ответ, снял очки, вместе с ними я снял с себя всякое чувство вины и остатки человечности, что все еще теплились во мне, и согласился, уже предвкушая дальнейшее развитие событий.       Мы двинулись по направлению к ним. Эта масса существ, едва обладающая разумом, хаотично танцевала. Телом они находились здесь, но душа их находилась гораздо дальше этой Вселенной. Каждый из них пребывал в своем собственном мире. Никто из них не подозревал, что их ждет дальше. Это был билет в один конец. Поезд счастья и эйфории, движущийся прямиком в ад.       Я прекрасно понимал, что если буду есть по одному, то большая часть сможет убежать, и допустить этого не мог. Поэтому, через несколько мгновений, недавно танцевавшие, теперь они, лёжа на земле, судорожно корчились от боли. А мы возвышались над ними. Король и Королева. Мы накрыли себе стол и приступили к трапезе.       Это было ужасно и прекрасно одновременно. Мы перешли все границы жестокости. Я с жадностью вырывал куски мяса. Бросив взгляд на Элен, я увидел, как она, отделив руку от тела несчастного, держала ее над собой и пила, практически купалась в крови, вытекающей из нее. Она смеялась. Ей было весело. Скажи мне, Элен, тебе действительно нравилось смотреть на мучения этих людей? Тебе воистину было так смешно смотреть на их агонию?       Мне тогда это нравилось и казалось самым смешным, что я когда-либо видел. Я выпотрашивал их, выбрасывая кишки, и доставая сердце и легкие. Их я ел как первоклассный деликатес. Элен перешла все границы безжалостности. Возле нее лежали части тела, их было бесчисленное множество. С рваных краев все еще капала кровь. Элен смотрела на труп девушки, тело которой было уже необратимо изуродовано, одной рукой она, не спеша накручивала локон ее волос на палец, а другой гладила ей лицо. У нее было спокойное лицо. Такое безмятежное, что мне стало от этого не по себе, но лишь на мгновение. Поскольку, разве важна причина данных действий? Учитывая наше положение, у каждого из нас были свои тараканы в голове. Да и разве это могло сейчас иметь значение, когда здесь вокруг меня лежало вкусное мясцо?       Кругом было темно, лежащие трупы освещал дрожащий свет от пламени костра. Ему в помощь работали фары одинокого автомобиля. Резкие тени покрывали трупы, они выглядели как груда мусора, они сливались с ландшафтом. А мы, не останавливаясь, продолжали еще больше уродовать и без того изувеченные тела. Что я чувствовал тогда? Счастье. Удовлетворение. И спокойствие. Да, именно спокойствие.       Последнее время мне казалось, что в этом мире я совсем один. Что мои страдания и мучения никто не сможет со мной разделить. Я ошибался, Элен стала моей опорой и поддержкой, она помогала мне жить. Она была нитью, держа которую, мне удавалось не терять связь с миром. Я был не одинок в своем несчастье. Элен, была моим вечным спутником на пути длиною в жизнь. Она полностью меня понимала и всегда помогала мне вернуться. Давала мне возможность существовать нормальным настолько, насколько это было возможно. Я ей за это благодарен. Будь я один, не думаю, что я смог бы смириться со всем этим. Рано или поздно я бы окончательно сошел с ума, и, не сумев вынести это безумие, я бы покончил с собой. Ведь если ты один, то ради чего нужно так стараться жить? Ради себя я уж точно не собирался это делать. Но Элен стала моим смыслом. Она все понимала и поэтому могла помочь мне. Она стала моим лекарством, она лечила мой рассудок, не позволяя мне еще больше утонуть в этих зыбучих песках безумства. Может, я слишком часто его употреблял, так часто, что вместо того, чтобы лечить меня, оно меня постепенно убивало? Элен отравляла мое сердце, делала его сухим и черствым. Это был ее собственный метод лечения, она полностью меня меняла, делала более жестоким и безжалостным. Хотела избавить меня от чувства сожаления, чтобы я не мучал себя угрызениями совести. Моя Элен. Мы с тобою падшие люди. Мы пали слишком низко. Так глубоко зашли в своих пороках, что потеряли дорогу назад. И в попытках найти выход мы лишь падали еще ниже.