Хроники одной семьи

Бывают такие люди, которые верят всем и каждому, особенно если с ними приходится делать общее дело. Для таких людей они — семья. И становится очень тяжело, когда у кого-то из близких и ставших родными случается беда, горе или просто тяжелый период жизни. Невозможно помочь, невозможно даже решиться подойти и спросить, что же происходит. Каждый день видеть измученную Эллен было для Линали сущей пыткой. За эти несколько месяцев они не стали близкими подругами, но какое-то доверие и сопереживание появилось. После той беседы в зоне отдыха Ли не расспрашивала Уолкер: так можно было только настроить ее против себя, к тому же, девушка чувствовала вину за то, что Эллен пришлось рассказывать столь неприятные вещи. И если раньше седовласая карательница искренне улыбалась, отшучивалась или живо переругивалась с Кандой, то сейчас она была лишь бледной тенью прежней себя: нездорового вида кожа, темные круги под глазами от постоянных кошмаров, опухшие веки от слез, невозможность съесть хоть кусочек еды - Уолкер сама на себя не была похожа. Да еще и прибывший из Ватикана проверяющий, успевший всем основательно подпортить нервы, ходил в недоумении и непонимании. Хотя на него уж точно никто не обращал внимание. *** ... Тяжело понимать, что ты - не такой уж и хороший человек... Обидно и больно. Но она сама на это пошла: жить без части воспоминаний и считать себя полноценной личностью вряд ли возможно, ведь это ее жизнь, какой бы она ни была. Где-то когда-то Эллен слышала утверждение, что не помня зла, невозможно быть живым. И сейчас с этим можно было согласиться полностью: появлялись новые стимулы к действиям, оживала прежняя боль, за которую никто не расплатился, воскресали в памяти похороненные враги... и друзья, которые, как оказалось, были в ее жизни. через неделю после разговора с Кроссом - О, привет, Эллен! Давно тебя не было видно, - Лави лучезарен как всегда и, кажется, может растопить антарктические снега своей улыбкой. - А, привет, ребят. Всего лишь очередное медикаментозное вмешательство в мой организм, ничего серьезного, - девушка осмотрелась. - Ага, то-то ты от этого "ничего серьезного" как зомби ходишь, а до этого вообще не показывалась. - Ну, спасибо, Лави, за комплимент. Говорить про блокированные воспоминания ей не хотелось. Тем более о том, что первые из них, связанные с убийством родителей, возвращались наиболее тяжело и болезненно. Генерал накачал дочь лекарствами, поэтому она просто видела сны из прошлого. Наконец, Уолкер нашла взглядом того, кого искала все это время. - Линк!А ты чего отдельно? Садись к нам! - М? Ты же не должна меня помнить... - ехидно протянул инспектор. - Ну... - Эллен замялась, - сейчас помню. - И что же ты помнишь? - парень так и стоял, скрестив руки на груди. - Хммм... - девушка серьезно начала перечислять, - Говард Линк - приемный сын Малькольма Рувелье. Несмотря на столь юный возраст - всего на три года старше меня - уже являешься инспектором Ватикана и самостоятельно ведешь часть отцовских дел. До прошлого года все летние каникулы мы проводили вместе. Причем не только учились, но и вместе валяли дурака. За что ты всегда получал от Мадарао - своего старшего друга - а я издевки от Токусы. Знанием итальянского и латыни, кстати, тоже обязана тебе. - Почему вы перестали появляться у нас? - в голосе откровенная грусть. Уолкер сникает. Тот день она вспомнила тоже. ... Кровь на руках, искаженное гримасой боли лицо, хруст ломаемых шейных позвонков. Игра в прятки на окраине города оказалась слишком опасным развлечением для компании молодых людей: если парни успешно отбивались от "потревоженных" бандитов, то Тевак приходилось несладко. Эллен была единственной, кто успевал прийти к ней на помощь. Вот только захлестнувший при этом гнев обернулся для нее неконтролируемой жаждой убийства. После этого инцидента всей компании основательно промыли мозги, а Рувелье и Кросс долго о чем-то спорили. Генерал решил действовать по-своему... - У наших приемных отцов возникли неразрешимые противоречия, - вопреки ощущениям она попыталась улыбнуться. - Ну-ну, - хмыкнул парень, но все же пересел за их стол, чем несказанно удивил многих присутствовавших на тот момент в столовой. Воцарившуюся за столом тишину нарушил Лави: - И зачем тебя сюда прислали, Линк? - делая ударение на фамилии. - Наблюдать, - тот только пожал плечами. - Уж не за мной ли? - вкрадчиво спросила Эллен. - А за кем же еще? - И на сколько пристальным должно быть наблюдение? - На сколько возможно, - парень улыбался. - У меня даже есть право поселиться в твоей комнате. - Ага, только после того, как меня оттуда выселят, - мило улыбнулась девушка. - Надейся... Висок пронзила жуткая боль. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать. В один момент расхотелось есть. В нос ударил запах крови, который почему-то никто не замечал. - Я пойду, наверное. Эллен попыталась встать из-за стола без лишних раскачиваний и даже сделала пару уверенных шагов. Но, вот ведь не задача, чувство равновесия подвело. Положение спас Канда, почувствовавший изменение в поведении девушки и поднявшийся сразу после нее: легко подхватил на руки и пошел дальше, на ходу вызывая Кросса: - Генерал? Тут вашей дочери плохо стало прямо в столовой. Куда нести? - К Риверу. Сейчас буду. Ученые и медики опять выпроводили Канду, ничего ему не объясняя. Это злило. Еще больше его бесило то, что девушка вообще перестала на него реагировать: или молчит, или разворачивается и уходит. Хотя, сейчас она вообще на многое перестала реагировать, полностью уйдя в себя. *** После этого дня все существование Эллен превратилось в один сплошной кошмар, от которого нельзя было проснуться в прямом смысле. И если раньше страшный сон обрывался на моменте беседы с Тики после боя в заброшенном особняке, то сейчас - несколько суток подряд - Уолкер заново проживала те две недели, которые она провела во власти этого Ноя. --- - Тики... Тики, нет! Не надо. Окружившие тизы не дают и шевельнуться, не причинив себе нестерпимой боли. - Неужели? И ты как-то сможешь мне помешать, малыш? Лорд так и не остановил начатое действие: наклонился и легко коснувшись губ девушки поцеловал. Сопротивление было бесполезно - это понимали оба, но не выразить его девушка не могла. Тем временем он спустился к шее и легко прикусил кожу: Эллен вздрогнула, когда почувствовала кровь. - Не пугайся, милая. Обращать я тебя пока не собираюсь, хотя мысль была... - Тики откровенно упивался ее непроизвольным страхом и осознанием полной беспомощности, - Мне кажется, это будет не так интересно: ведь сделать тебя слугой после обращения - это одно, ты и так ею станешь; а подчинить тебя-карательницу - это совсем другое удовольствие, - девушка начала мелко подрагивать в его объятиях. - А если не подчинить... - улыбка, - ... то сломать. На последнем слове он резко закинул ее себе на плечо и понес на какой-то из этажей - Эллен уже не ориентировалась в пространстве, сейчас ее волновало только то, что будет, когда он найдет подходящую комнату и его слова - подчинить, сломать... Дальше было плохо. Именно не больно, а плохо: к физической боли девушка уже успела привыкнуть за свою короткую жизнь, пусть даже эта и отличалась от всего того, что было раньше. Было плохо морально... от того, что не смогла выполнить задание, попала в ловушку, попала в его руки и никак не могла выбраться. Хуже всего было то, что тело предало и вопреки протестовавшему разуму отзывалось на некоторые прикосновения мужчины. Казалось, в такие редкие моменты ее не болезненных выдохов Тики злорадствовал и морально издевался еще больше, подчеркивая, что ей, все же, это нравится. Хотя... выходило не только морально. К концу первой недели тело во многих местах было покрыто синяками от его крепкой хватки, были видны следы укусов - ему нравилось вдыхать запах ее крови и чувствовать этот вкус. Локоть целой руки ныл от постоянных выворачиваний и заламываний оной, когда она все-таки пыталась вырваться. Имелась даже пара синяков на лице - последствия неудачной попытки боднуть его назад себя: тогда как раз вовремя у изголовья кровати не нашлось подушки, и Эллен была впечатана в твердую поверхность. Ходить она могла с трудом. К концу второй недели девушка чувствовала несколько смещений костей, растяжений и серьезных ушибов (однажды она все-таки предприняла попытку сбежать, когда Тики несколько дольше задержался в ванной, не привязав Эллен к кровати). Сил не было вовсе... Хотелось закрыть глаза, не просыпаться как можно дольше, не приходить в себя... Но этого ей не давали сделать, каждый раз выдергивая из забытья весьма грубым способом. Когда она открыла глаза в следующий раз, была уже в Управлении. На генерале лица не было, объяснять он ничего не стал, лишь руки засветились слабым фиолетовым светом... --- Все последующие затертости, которые по времени производились раньше, но по значимости уступали трем главным трагедиям жизни, не произвели такого эффекта: их Эллен стойко переносила на ногах и даже не прерывала возобновившиеся тренировки. У нее не было зла на отца за то, что он сделал: Эллен понимала, что так Кроссс хотел оградить ее от потрясений, отложить в долгий ящик объяснения истинного положения вещей, уберечь... Но видеть его все равно не хотелось.